Дочь Дракона

      Что такое свобода для смертного? Право выбирать свою судьбу, дорогу, любовь. Право жить так, как хочешь и делать то, что хочешь. Право просто жить, по собственной совести и понятиям. Ответы будут и разными, и неуловимо схожими в то же время. А что такое свобода у дова? Ответ здесь всегда один. Свобода — это полёт. Это песня ветра в крыльях, рокот братьев, летящих рядом. Это безграничная синева небес вокруг. Вся земля под тобой, и ты царствуешь там, куда смертным никогда не дотянуться, даже если они построят огромные башни на вершинах самых высоких гор. Потому что ты — Dovah. И только тебе ведомо — что же такое настоящая свобода.       Дышать тяжело, словно лёгкие в оковах. Избыток воздуха — холодного и свежего, царящего в небесной вышине. Откуда это ощущение, если под ногами земля? Она опускает взгляд вниз. Под ногами — бездна.       Ты помнишь свой первый полёт? Когда крылья впервые распахнулись навстречу игривому ветру, что звал тебя туда, вперёд, где кружат твои братья. Когда ты оглянулась и увидела тёплый, подбадривающий взгляд золотистых глаз Отца. Доверяя ему, ты делаешь шаг навстречу бездне. Ветер, рождённый Кин, с готовностью подхватывает тебя, обещая поддержать. Каждый взмах наполняет уверенностью. Ты видишь, как раскрывает свои крылья Отец. Обитель остаётся далеко внизу, и ты, не знавшая раньше этого чувства, ощущаешь, как перехватывает восторгом горло. Ты не сдерживаешься, испуская рёв, который подхватывают твои братья. Рядом оказывается Старший. Его чёрная чешуя таинственно мерцает в брызгах лунного света, а алые глаза смотрят одобрительно. Он — суровый, несущий наибольшую ответственность из всех — редко появляется в Обители, по завету Отца властвуя над миром смертных. Но твой первый полёт — это событие, достойное его внимания. А его появление — всегда радость для тебя. И ты эту радость не скрываешь — игриво пихаешься, кувыркаясь в воздухе. Старший фырчит снисходительно, но смотрит тепло, и когда ты сбиваешься с ритма, поддерживает, позволяя выровняться. Золотой дракон, нагоняя вас, мерно взмахивает крыльями, и Его тень накрывает вас и других братьев — настолько Он велик. Ты не можешь сдержать восхищения. Нет в Аурбисе никого, кто был бы равен величием твоему Отцу. Ты ощущаешь восторг, любовь и преклонение. Взлетаешь выше — так, чтобы ощутить Его тепло. Полотно крыла в дюймах от тебя, и ты тычешься в него любопытным носом, трёшься, слыша в ответ ласковое ворчание, подобное раскату грома перед весенним ливнем. Когда усталость сковывает твои юные, непривычные к долгим путешествиям крылья, золотистое крыло Отца приглашающе оказывается под тобой. Ты расслабляешься, практически всем весом ложишься на него, пользуясь разрешением. Но в тебе слишком много энергии, поэтому совсем скоро ты вновь взлетаешь, доказывая и себе и Ему, что ты сильная. По нерушимой связи между вами ты ощущаешь Его усмешку. Она полна любви и спокойствия. — Как можешь ты, Бескрылая, мечтать о таком? Голос знакомый, и оттого ещё более пугающий. Крылья исчезают, как по велению чьей-то воли, и она падает. С криком, со слезами, тянет руки к тем, кто остаётся парить в вышине. Но вслед несётся лишь полный презрения хохот. — Какого… проклятого… дремора? — распахнув глаза, сипло пробормотала в темноту комнаты девушка. Спутанные светлые пряди прилипли к влажному лбу и вискам, дыхание было сбитым, а в горле до сих пор стоял ком. Девушка поелозила, принимая сидячее положение и подкладывая измятую подушку между своей спиной и грубыми досками стены комнаты. — Lux, — пробормотала она. С её руки сорвался маленький яркий огонёк. Поднявшись почти к потолку комнаты, он принялся медленно, почти гипнотически парить, освещая неярко почти всю крохотную комнату. Девушка на кровати следила за ним, но взгляд её был пуст и невыразителен — все мысли крутились вокруг сна. Впрочем, назвать то, что она видела, сном, было бы преуменьшением. Разве сон может быть настолько… чётким? Может вызвать такое ощущение дежавю и полный спектр эмоций — от восторга первого полёта до отчаяния падения? Такое больше присуще видениям или воспоминаниям. Но она не была провидицей, да и помнить подобного не могла. Вроде бы. Хотя… чем дремора не шутит? — девушка вновь помянула недобрым словом потомков Изначального Хаоса.       За дверью тем временем раздался тихий шорох, затем скрип ключа, проворачиваемого в замке. Девушка на кровати насторожилась, и в правой её руке заплясал сгусток огня, в то время как левая поднялась к потолку. Шарик света дрогнул, подчиняясь давлению магии, качнулся к двери, нависнув над ней, и осветив вошедшего. Вернее, вошедшую — это была серокожая эльфийка в кожаной броне. В руке эльфийка несла подсвечник с горящей свечой, которая освещала её лицо чуть снизу, делая его почти демоническим. Скользнув в лишь немного приоткрытую дверь, она тотчас её закрыла, задвинула засов, и повернулась к девушке. — Это я, Накрин, — успокаивающе сказала она, приподнимая руки, словно демонстрируя свою безоружность. — Что с тобой? Выглядишь так, словно не спала совсем. А ты должна была отдохнуть. — Я отдохнула, Джен. — Заверила эльфийку девушка с чудны́м именем. — Проснулась недавно. Сон был… живописный, — подобрала она более-менее нейтральное определение. — Ну смотри, — ставя свечу на табурет в изголовье кровати, проворчала эльфийка. — Буря стихла, имперца я разбудила и послала коня готовить. Рассвет часа через три. — Хорошо, — Накрин, жмурясь, потянулась до хруста. — Дай мне десять минут. — Конечно, — эльфийка вышла из комнаты, всё также не открывая дверь нараспашку.       Оставшаяся в одиночестве Накрин сладко зевнула и спустила ноги с кровати. Встав, она ещё потянулась, разгоняя кровь по мышцам, и принялась облачаться в аккуратно сложенный на крышке большого деревянного сундука доспех. Одевшись, она подняла подушку, из-под которой вытянула скромную цепочку с медной бляшкой — не то амулет, не то оберег. На бляшке были выгравированы несколько крохотных рун, не заметных, если только не вглядываться. Надев цепочку, Накрин прикрыла глаза, некоторое время прислушиваясь к ощущениям, затем подняла обе руки, запуская пальцы в волосы, расчёсывая их. Бывшие в длине по плечи волосы, после того, как девушка надела цепочку, словно живые поползли вниз по её спине, за секунды отрастая до поясницы. Проследив пальцами длину, Накрин удовлетворённо кивнула и принялась быстро заплетать волосы, уложив затем косу вокруг головы. Оглядевшись, она убедилась, что ничего не забыла и задула свечу, а на выходе погасила и магический огонёк.       Оказавшись в зале, Накрин огляделась, и заметила, что народу поубавилось. Когда она со спутником приехала несколько часов назад, зал был забит битком — в основном караванщиками, храпящими на лавках, поскольку комнаты также были заняты. А сейчас утихшая буря дала шанс торговцам на дальнейшее передвижение. Мало чьей конечной целью была непосредственно таверна — просто она очень удачно располагалась у тракта, являясь единственным лучиком надежды для каждого, кого застигла непогода при путешествии по этой части Белого Берега.       Знакомая ей эльфийка о чём-то переговаривалась с трактирщиком. Накрин остановилась, терпеливо её ожидая — их дальнейший путь был совместным. Долго ждать не пришлось — Джен, или Дженасса, как эльфийку звали чаще, ухмыльнулась, хлопнула трактирщика по плечу, опрокинула в себя остатки чего-то из жестяной кружки, и отошла от стойки. — Готова? — задала она риторический вопрос, на который Накрин ответила кивком. — Тогда двинули. Хадринг, до встречи! — громче сказала эльфийка, и трактирщик махнул рукой на прощание.       Выйдя из таверны, они почти синхронно накинули на головы капюшоны плащей — хоть буря и стихла, но холодный ветер всё ещё патрулировал свои владения, заставляя ёжиться даже очень тепло одетых живых существ. Луны висели низко над горизонтом, и мрак ночи был уже не столь непроглядным. Белизна снежного покрова и фонари в руках стражи тоже помогали сделать пространство несколько светлее.       Снег вокруг был изрядно утоптан — стража расчистила дорожки к тракту и хозяйственным постройкам, а покинувшие недавно таверну караванщики довершили дело. Поэтому эльфийка и её спутница без проблем и барахтанья в глубоком снегу прошли к конюшне, возле которой было довольно оживлённо. Несколько человек — вероятно, припозднившиеся караванщики — крутились вокруг запряжённой волами телеги, а чуть поодаль стояли два аффингтона, укрытых попонами. На одной лошади кроме седла были ещё и несколько холщовых мешков и корзин. Вторая тоже была нагружена, но её груз был прикрыт плотной тканью. Обеих лошадей держал под уздцы мужчина, закованный в стальную броню. Именно к нему направились Дженасса и Накрин. — Всё в порядке? — тихо спросил он, передавая эльфийке поводья. — Нормально, Вар. — Отозвалась Накрин. — Поехали отсюда быстрее. — Как скажешь, — покладисто отозвался мужчина. Он первым сел в седло своего коня, подвинулся вплотную к передней луке и подал девушке руку. Зацепившись носком сапога за свободное стремя, Накрин взяла предложенную руку и рывком подтянулась, оказываясь в седле позади мужчины. Аффингтон под ними переступил с ноги на ногу, распределяя новую нагрузку, и лязгнул удилами. Передний седок собрал поводья и успокаивающе похлопал сильную шею.       Они подняли лошадей в галоп, экономя время и спеша добраться до развилки тракта. А достигнув её, сбавили ход, пустив лошадей тяжёлой рысью. Когда впереди замерцали огоньки одинокой фермы, лошади остановились. Накрин вытянула руку в направлении Дженассы, пробормотала несколько слов и спустя минуту довольно хмыкнула. Она ощущала, что магия вступила в действие, и настоящий лик данмерки скрыт за внешностью суровой нордской воительницы. Скоро им предстояло разыграть небольшой спектакль, чтобы без накладок миновать Белую сторожевую башню — захваченную мятежниками крепость, стерегущую границу между Белым Берегом и Вайтраном.       Крепость нужно было миновать без крови — куда им троим против нескольких десятков? Поэтому провоцировать этих расистов видом тёмной эльфийки не стоило. Однако это не значило, что Накрин наложила на Дженассу иллюзию из страха сцепиться с кем-то — она и против большего количества врагов могла обнажить своё вернейшее оружие — магию. И пойти по трупам, как обещала одному своему знакомому. Просто незачем им тут задерживаться, информатор должен быть на месте встречи в чётко назначенное время. И ни к чему Братьям Бури раньше времени знать о том, кого принесло в долину. Поэтому Накрин, чьи мысли всю дорогу вертелись в основном вокруг недавнего сна, глубоким дыханием возвращала свои мысли в деловое русло. В конце концов, от её концентрации зависит самое главное — иллюзия, что скрывает сейчас очень многое. И чтобы эту концентрацию сохранить, нужно думать о результате и… молчать. — Стой, кто идёт? — окликнули их вскоре, заставив лошадей навострить уши. Накрин, за широкой спиной воина практически ничего не видевшая, заметила лишь, что стало светлее — у патруля, конечно же, были факелы. Как и было задумано, она предоставила Вару и Дженассе вести переговоры. — Доброго утра, служивый, — заговорил Вар. — Мы с сестрой из деревни Анга, держим путь в Рорикстед. Наш дом сгорел, а в Рорикстеде у нас дедушка ферму держит. — А я с охоты возвращаюсь, — вступила Дженасса. — На выезде с ними столкнулась, вот и решила проводить, всё равно в одну сторону. Свет факелов приблизился — патрульные обходили лошадей. Прищурившись от яркого света, Накрин коротко взглянула на непроницаемый шлем, закрывавший лицо приблизившегося патрульного. И опустила глаза, утыкаясь взглядом в спину «брата». — Не боись, не обидим, — хмыкнул патрульный, по-своему поняв её движение. Накрин промолчала. — Она не говорит, — тотчас влез Вар. — Немая. — А-а… — понять по тону, как отнёсся к этой новости патрульный, было невозможно. Впрочем, реакция его или товарищей никого из всадников не интересовала — они мечтали поскорее уехать. — Груз покажите, — потребовал один из патрульных. Это было ожидаемо — Вар спешился, передав поводья Накрин, и минут пять покорно откидывал ткань с тюков, показывая, что в корзинах и мешках у них нехитрый домашний скарб — всё то, что удалось вынести из дома. При этом он без умолку болтал, явно заставляя патрульных желать побыстрее справиться с обязанностями. Дженасса в свою очередь показала, что скрывалось за тканью на её лошади — связка из десятка зайцев и горный козёл, переброшенный поперёк крупа её коня. — Дичь продаёшь? — поинтересовались у Дженассы. — Продаю, — отозвалась женщина. — Почём? — От зверя зависит. Зайцы — по пять серебряков за тушку. Козёл — двадцать. — Скудно, — покачал головой словоохотливый патрульный. — На жизнь хватает, — пожала плечами Дженасса. — По́лно лясы точить, — вступил в разговор другой патрульный. — Холод псячий, факелы скоро погаснут. — И то верно, — спохватился его товарищ. — Ладно, поезжайте.       Всадники упрашивать себя не заставили — пришпорили задремавших лошадей, держа путь в долину. Постепенно они съехали с тракта, направляясь строго на восток. За полчаса до рассвета они наткнулись на отрезок тракта, ведущий к Холодным Скалам. Едва приметив его, все трое приободрились — они почти приехали. Вернувшись на тракт, они поехали на север, к горной гряде, разделявшей владения Хьялмарк и Вайтран. *****       Привал Хамвира — маленькое древнее кладбище у подножия крупного горного массива, являющегося естественной границей между владениями Вайтран и Хьялмарк. Кладбище не используется по назначению с тех самых пор, как стало последним пристанищем отряда древних нордских воинов вместе с предводителем. Однако нельзя сказать, что Привал Хамвира совсем уж заброшен — такие места всегда манят неупокоенных. Поэтому периодически на территории кладбища появляются драугры и скелеты, что бездумно бродят меж замшелых курганов — до той поры, пока их не упокоит какой-нибудь храбрец.       Но сейчас это место служило местом встречи живых. Два аффингтона с торбами на мордах наслаждались заслуженным отдыхом в тени скалистого холма, безмолвным монолитом нависавшего над кладбищем. А под защитой холмистой гряды, в которую по всей своей протяжённости плавно перетекал горный массив, весело пылал костерок, разгоняя рассветный туман. У костра в молчании сидели трое — нордка, имперец и тёмная эльфийка. Судя по взглядам, которыми двое из них изредка окидывали кусочек долины за имперским трактом, можно было предположить, что они кого-то ждут. А вот нордка сидела, прикрыв глаза — не то дремала, не то о чём-то размышляла. — Мне до сих пор не очень верится, что всё сработало. — Внезапно разрушил тишину имперец. Нордка хмыкнула. — То ли ещё будет, — загадочно сказала она. — Что ты задумала, Мира? — удивился её собеседник. — Нечто такое же сумасшедшее? — Ну… не совсем. — Она всё же изволила открыть один глаз и заметила, что Хадвар смотрит в упор на неё. Отправив ему взгляд как можно более лукавый, она сказала: — Не переживай, Хадвар, я найду способ… как Ульфрика за усы подёргать.       Эльфийка хихикнула, видимо, представив это в буквальном смысле. Хадвар свёл брови к переносице, но сказать ничего не успел — Мираэль вдруг наклонила голову к плечу, будто прислушиваясь, и наконец вскинула ладонь, призывая всех к молчанию. — Ч-ш-ш, — проворчала Дженасса, не ожидавшая такой чуткости. — Свои.       Стук копыт стал чётче — теперь уже и Хадвар обратил внимание, и покосился на свой клинок, словно проверяя, насколько быстро до него дотянется.       Мираэль в ответ на слова эльфийки скептично сморщила нос, продолжая сверлить насторожённым взглядом гостя — всадника на рыжем аффингтоне, что вскоре показался из-за поворота. Не приближаясь, он остановил коня, заставив долгие несколько секунд гадать, кого из Соратников к ним прислали. Дженасса же издала звук, явно символизирующий удивление — словно она ожидала другого сопровождающего. Мираэль бросила на неё быстрый взгляд, и заметила, что эльфийка выглядит несколько обеспокоенной. Это совсем не придавало уверенности. А ещё она почти физически чувствовала, что всадник, скрывающий лицо за глухим шлемом, пристально изучает её лицо. — Может, снимешь амулет? — предложила Дженасса. — Зачем? — фыркнула Мираэль. — Я предупреждала, что буду под иллюзией. Да и амулет под рубашкой. Прикажешь доспех снимать? Вот ещё.       Всадник за время короткого диалога успел снять шлем и приблизиться к компании. Нордка горько поджала губы при виде посечённой шрамами кожи и закрытого чёрной повязкой глаза. — Долго в гляделки играть будем? — этот вопрос обдал чувством дежавю, заставив шевельнуться что-то в душе. Тихо клацнув зубами, Мираэль отозвалась: — Если бы тебя не ждали — давно уехали бы. Время, между прочим, не резиновое. Лицо мужчины смягчилось, словно он услышал именно то, что хотел. — Тогда не будем его терять, — сказал он. — Верно, — отозвалась, поднимаясь, Мираэль. — Вилкас, почему лошадь одна? Мне теперь коня Дженассы грузить, или за вами бежать прикажешь? — А как тебе удобнее? — ехидно поинтересовался, пожимая руку Хадвара, Соратник. — На драконе, — без улыбки ответила двушка, глядя куда-то мимо него. — Извини, не прихватил, — развёл руками Вилкас. — Да и не надо. Вон, летит уже желающий.       Как по команде, после этих слов все вскинули головы к небесам, уже довольно светлым, чтобы можно было рассмотреть стремительно приближающийся силуэт невесть откуда взявшегося дракона. Впрочем, что значит «невесть откуда»? Вылетел-то он из-за гряды, с севера. Послышался синхронный лязг мечей, вынимаемых из ножен, но Мираэль предостерегающе зашипела. — Вам жить надоело? — поинтересовалась она. — Ми… — Молчать! Лучше лошадей держите, — обратила она внимание мужчин на запаниковавших животных. А сама рванула вперёд, выходя из-за укрытия скалы. — Zeymah! — крикнула она. — Drem! Zu'u fen tinvaak!       Дракон её услышал. Описав круг над кладбищем, он завис на одном месте, мерно взмахивая крыльями, словно позволяя рассмотреть себя. Чешуя его была алой, словно кровь, а шипы и рога, венчающие крупную голову с изящным профилем, белыми. Душа Мираэль ухнула куда-то вниз, в район пяток. Красные драконы во всех известных ей сказаниях считались одними из самых сильных. Уступали они разве что легендарным и старшим своим собратьям. А ещё красные драконы чрезвычайно редки — в хрониках известен был лишь один красный дракон — Нафалар, «Жемчужина Имперской Короны», прозванный так за то, что помогал Тайберу Септиму завоёвывать Тамриэль. Впрочем, именно потому, что дракон был красным, Мираэль рискнула с ним заговорить. Понадеялась, что это не будет неразумный младший, и можно будет хотя бы поговорить. — Ol hi brit! — выдохнула Мираэль, не скрывая восхищения. — Wo hi GRIK? — янтарные глаза дракона неотрывно следили за ней. — Hi DOVahKiiN? Zu'u non LovaaS him sos… — Geh, — сказала Мираэль, ощутив облегчение — она была права, он из старших детей Акатоша. — Zu'u — DOVahKiiN. — DOVahKiiN, — повторил дракон. Он медленно опустился на землю, опираясь на снабжённые когтями сгибы крыльев, и приблизил к Мираэль морду, шумно втягивая запах. — Lah? Зачем ты скрываешь себя? — Ты знаешь этот язык! — с облегчением сказала Мираэль, усилием воли не дёрнувшись прочь. — Я плохо владею языком Dovah. Здесь много моих врагов, и я должна пока что скрываться. Но ты видишь меня… настоящую? — Вижу, — подтвердил дракон. — Почему ты, претендующая на имя Dovah, плохо знаешь наш язык? — Я редко имею удовольствие говорить с братьями, — призналась Мираэль. — Ты — один из немногих, кто сначала говорит. — Старшие не бросают вызов тем, кто просит мира, — фыркнул дракон. — Так поступают только неразумные. — Верно. Но младшие мне попадались чаще. Поговорить с ними я не могла, — с сожалением сказала Мираэль. — Разреши узнать твоё имя? — Zu'u — OdАhViing. — Одавинг, — повторила Мираэль с тем же выдохом на втором слоге-слове. — Прими моё восхищение, Одавинг. Я никогда не видела алых братьев. Впрочем, я вообще мало старших видела, и каждый раз ваша красота меня ослепляет. — Ты говоришь смело, — Одавинг чуть наклонил голову, словно желая рассмотреть Мираэль с другого ракурса. — Но я не слышу лжи. — Ты полагаешь, я могу желать… задобрить тебя, чтобы избежать драки? — поинтересовалась Мираэль. — Мою жизнь вправе забрать лишь Алдуин, и все старшие это знают. Так какой резон мне лгать? — VahZEN, — согласился Одавинг. — Я на миг позабыл, что ты не обычная смертная. Но твои… GRah-ZeyMahZIN… они излучают FaaS.       Мираэль тихонько проговорила новое слово, разбирая его по кусочкам, затем догадалась оглянуться на своих спутников, и поняла. — А-а… Что ж. Они ещё не верят, что есть иной путь, кроме драки. Прости их. Они не причинят беспокойства. — А ты? — Мираэль на секунду смешалась, не поняв, к какой из её фраз был вопрос. — Что «я»? — уточнила она. Одавинг почти демонстративно провёл узким длинным языком по частоколу острых зубов. — Ты веришь? — Мы говорим сейчас, — сказала Мираэль, проводив взглядом его действие. — И я не хочу боя. Я хочу… союз. — Союз, — повторил Одавинг словно бы задумчиво. — Хочешь сделать Dovah своими GRah-ZeyMahZIN? — Почему бы и нет? — отозвалась Мираэль, переступив с ноги на ногу — конечности изрядно затекли от длительного стояния на одном месте. — Я не верю в то, что всё можно решить лишь кровью. — Ты говоришь, как SotViiNGLeiN. — Это ещё кто? — полюбопытствовала Мираэль. — Сейчас это неважно, — ушёл от ответа Одавинг. — Наш tinvaak затянулся, Dovahkiin. — Ты прав, — согласилась Мираэль. — Но всё же… что ты мне ответишь? — Хочешь союз? — дракон словно хмыкнул. — Познай моё имя. Я подожду.       Сказать Мираэль больше ничего не успела — дракон раскрыл крылья и одним взмахом оторвался от земли. Поток воздуха немилосердно швырнул Мираэль прочь от места, где она стояла, заставив попросту плюхнуться на задницу. — Чтоб тебя, драконья морда! — невольно возмутилась она. — Вот обязательно это демонстрировать, да? Что ты, что Нааглив… Зар-раза… Словно отвечая ей, с вышины донёсся драконий рокот.       Мираэль поднялась, ворча, и повернулась лицом к кладбищу, узрев забавную картину. Лошади, кажется, были близки к обмороку, и дрожали, прижимаясь к державшим их хозяевам. Сами же хозяева молча смотрели на Мираэль — вернее, сверлили её взглядами. Растерянные, недоверчивые, ошарашенные. Целый спектр эмоций, и при этом ни одной положительной. Что ж… Ожидаемо. — Едем? — поинтересовалась Мираэль, как ни в чём не бывало разбросав по лошадям заклинание «Успокоения». — Так… а это что сейчас было? — первым отмер Вилкас. — А на что было похоже? — хмыкнула Мираэль. — На твоё желание самоубиться. Но есть методы менее кровавые, знаешь ли. — Старшие меня не тронут, — сказала Мираэль. — Я нужна Алдуину, и они это знают. А потому я вполне могу с ними поговорить при желании. — Да уж заметно, — съязвил Вилкас. — Только нас предупредить забыла. — Я вам сказала оружие не вынимать, — огрызнулась Мираэль. — И это стало залогом сохранности ваших жизней. — Почему ты так уверена? — спросил Хадвар. Он был бледен, и Мираэль невольно пожалела его. Она бы и сама в обморок хлопнулась, но так уж вышло, что именно ей досталась кровь Акатоша. Терять сознание даже перед столь крупными братьями — не очень этично. Хотя сердце Мираэль всё ещё колотилось в глотке, а душа не спешила выползать из пяток, остальным об этом знать не обязательно. — У Dovah есть свои понятия чести и вызова на поединок. Слова для них — не пустой звук. Я попросила мира — и ни один старший не откажет мне в этом. Если бы я обнажила оружие — мои слова были бы оскорблением, и меня бы сожрали с полным на то правом. Запомните — ни один старший дракон не тронет человека, который просит о мире и не обнажает оружия. — Это поэтому в Скайриме вот уже почти два года деревни пылают? — не желал сдаваться Вилкас. Мираэль вдохнула, мысленно досчитала до пяти, и выдохнула. — Во-первых, подавляющая часть нападающих драконов — младшие. Они неразумны, не имеют имени, и им нужно чем-то питаться, чтобы расти. Во-вторых, что делают люди при виде дракона? Они бегут за оружием. Любым оружием. Буквально сами напрашиваются. — Почему никто не знает о том, что дракона можно… задобрить? — удивилась Дженасса. — Потому что раньше это не практиковалось никем, кроме драконьих жрецов. А смертным рабам незачем знать лишнее. К тому же, не каждый сможет понять, где старший дракон, а где младший, и призыв к миру не сработает, если перепутать. — А ты можешь их различать? — полюбопытствовала эльфийка. — Немного. Старшие не нападают сразу, есть несколько секунд, которые они используют, чтобы дать потенциальному врагу проявить свои намерения. Уловишь эти секунды, поступишь правильно — уйдёшь живым. А нет… Ну, вы поняли. — Мираэль вздохнула, чувствуя, как сердце понемногу замедляет свой бег. — Итак. Мы едем? Как бы сюда кого не занесло. — За лошадьми побежишь? — съехидничал Вилкас. — Дракон-то улетел. — Ненадолго, — отзеркалила его ухмылку Мираэль, заставив Соратника вскинуть брови. — Вот научусь его звать… И буду на драконе летать. Одавинг ничего против союза не имеет, так что идея вполне себе реализуемая. — Ты это несерьёзно… — пробормотал Хадвар. — Уверен? — поинтересовалась Мираэль. Имперец предпочёл промолчать. — Дремора с ним, с драконом, — сказал Вилкас, — Скоро должен подойти Ваша. Нужно его дождаться. — Я уже здесь, — раздался голос откуда-то сверху, и все дружно посмотрели в сторону, откуда донёсся голос. По узкой тропе, спускавшейся с восточного склона холмов, укрывавших кладбище, неторопливо спустился крупный… саблезуб? Нет, хвост у него был длинный, а вот клыки не выступали. Его шею охватывал широкий кожаный ремень. Лошади не отреагировали на его появление лишь потому, что заклинание успокоения ещё работало. Дженасса выглядела спокойной, а вот Хадвар — растерянным. Пожалуй, для него сегодня было многовато потрясений, подумала Мираэль. А ведь день ещё даже за половину не перевалил. — Здравствуй, Мира-До, — мурлыкнул хищник, как ни в чём не бывало усаживаясь на задние лапы возле костра. — Ваша? — растерянно уточнила Мираэль. — Ты… сенч? — Пахмар, — поправил её тигр. — Неожиданно, — призналась Мираэль. — Зато полезно, — вмешался Вилкас. — Его нюх — это просто сокровище. Прям как… — он на секунду запнулся, метнув испытующий взгляд в сторону Хадвара. — В общем, звериный. — Это, конечно, замечательно, но я пока не понимаю, как это поможет мне, — сказала Мираэль, и округлила глаза, застигнутая внезапной догадкой. — Только не говорите мне… — Зачем говорить, если ты сама всё поняла? — хмыкнул Вилкас. — Садись. Мы много времени потеряли, пока ты с драконом трепалась. — Если бы я с ним не трепалась, от тебя одни головешки остались бы! — огрызнулась, закипая, Мираэль. — Хотел вспомнить эти ощущения, когда кожа слезает с кости? Так сразу сказал бы!       Она знала, что приём был бесчестным. Знала, что ответ может причинить ей такую же боль, как вопрос. Но Мираэль попросту надоели пикировки, как ничто другое выражающие степень недоверия Вилкаса. — Да нет, мне твоего огня хватило, спасибо большое, сестра, — выплюнул Вилкас. О да, примерно этого Мираэль и ожидала, и поморщилась, морально готовая к обвинению в его голосе. Конечно, как ни убегай от правды, как ни пытайся подсластить её сожалением, но она всегда будет с тобой. — Обращайся, — процедила она, чувствуя, как теплеют ладони, и сдерживаемый пока что гнев рвётся с крепкого аркана. — Так, хватит! — рыкнул, вскакивая, Ваша. — Вожак, ты забыл, о чём тебя предупреждали?! Мира-До… — он перевёл на неё взгляд. — Ты искала нас для того, чтобы в остроумии поупражняться? Мы на одной стороне, не забывайте. И цель у нас одна. — Да лучше бы я сама в Вайтран поехала! — фыркнула Мираэль. — В Обливион таких союзников, которые нервы трепать будут и изводить недоверием. Кинжала в спину когда ждать? — Ты несправедлива, — пахмар покачал головой. — Разве Соратники так поступают? — Спроси у Вилкаса, кто такая Ньяда, — ехидно сказала Мираэль. — А потом я расскажу тебе, как меня обучали воинским премудростям в Йоррваскре. Тогда и поговорим о том, как способны поступить Соратники.       Лицо Вилкаса едва заметно исказилось, но напряжённая каждым нервом и мускулом Мираэль уловила это мгновение — сожаление и горечь. Удар достиг своей цели. Но удовлетворения ей это не принесло — только боль и отвращение к самой себе. — Мне рассказывали, — отозвался Ваша, беспокойно переводя взгляд с Вилкаса на Мираэль и обратно. — Но разве можно по одному гнилому плоду судить о здоровье всего дерева? — Я лишь плачу́ той же монетой, — Мираэль скрестила руки на груди. — Кто судит поспешно меня, пусть будет готов к моему осуждению. — Так, ну всё, — вмешался Хадвар. — Объявляю перемирие. Ваша прав — у нас всех одна цель, освобождение Вайтрана. Языками почесать можно и после.       И Мираэль, и Вилкас глянули на неожиданного миротворца с одинаково скептичными лицами. Потом посмотрели друг на друга, хмурясь, и синхронно отвернулись. Со стороны Хадвара послышался тяжёлый вздох. Вилкас занялся своей лошадью, а Мираэль с сомнением глянула на Вашу. Пахмар подошёл к ней, улёгся рядом, и подбадривающе проворчал: — Садись, Мира-До. Не переживай, ты не первая, кого я так доставляю. — Это не утешает, — отозвалась Мираэль. — Мне неловко. — Забудь, — отмахнулся Ваша. — Раз для дела нужно — гордость потерпит. — Ну, раз ты так уверен, — вздохнула Мираэль. — Но ведь у меня ещё сумка и оружие. — На моего коня погрузим, — вставил Вилкас. Мираэль дёрнула уголком губ, но спорить не стала. Да и альтернативы, в общем-то, не имелось. Она несколько неловко взгромоздилась на спину каджита, подвернув плащ под себя, чтобы сидеть непосредственно на нём. — Держись за ремень, — рыкнули снизу. — Только постарайся не душить. — Поняла, — Мираэль на пробу ухватилась за опоясывающий шею Ваши ремень. Он прилегал плотно, и напоминал скорее ошейник. Значит, особо вреза́ться в горло и причинять пахмару дискомфорт не должен был, — успокоилась Мираэль. Но всё же она постарается больше держаться ногами. — Мира, — окликнул её Хадвар. Она повернула голову и обнаружила, что центурион подошёл к Ваше вплотную и выглядел встревоженным. — Береги себя, — попросил Хадвар, протягивая ей руку. Мираэль смягчилась, обхватила его ладонь пальцами, слегка сжала и улыбнулась. — Разумеется, — сказала она. — Задержи своего отца как можно дольше. — Приложу все силы, — заверил её Хадвар. — Я уверен, ваша новая встреча будет безопасной. — Да я больше за Вайтран переживаю, — сказала Мираэль. — не хотелось бы, чтобы он сильно от осадных орудий пострадал. — Мы постараемся этого избежать, — кивнул Хадвар, и направился к своей лошади. Когда все оказались в сёдлах, Мираэль отпустила концентрацию, позволив развеяться заклинанию успокоения. Жеребец под Хадваром тотчас нервно всхрапнул, узрев довольно близко пахмара, но центурион перехватил поводья жёстче, заставляя коня стоять на месте. Лошади Вилкаса и Дженассы, навострив уши, некоторое время всхрапывали, но после успокоились — как видно, запах Ваши был им прекрасно знаком. Спустя ещё десяток минут Привал Хамвира опустел. И только присыпанное землёй пепелище от костра, да несколько зёрен на земле свидетельствовали о том, что здесь недавно кто-то был. *****       Ехали молча. Вилкас и Дженасса, не сговариваясь, решили дать Мираэль время поостыть. Вилкас ехал слева от Мираэль и на полкорпуса впереди, Дженасса же напротив, на полкорпуса позади. Если бы Мираэль задумалась, то поняла бы, что это выглядит как оборонительный строй, в центр которого зачем-то запихнули её, словно она самая уязвимая. Хотя под ней вообще-то пахмар, у которого когти и зубы будь здоров. Но Мираэль об этом не задумывалась. Взгляд почти постоянно натыкался на волчий доспех слева, и потому мысли вертелись вокруг недавней ссоры.       Мираэль была недовольна своим срывом. Хотя в основном ей удалось сдержаться и не применить силу, но наговорила она многовато. Хотя Вилкас от неё не отставал, и вообще являлся зачинщиком. Однако уподобление ему вовсе не делало Мираэль чести. И было непонятно, как им теперь помириться. Для начала им нужно было окончательно остыть.       Мираэль совсем перестала злиться, когда они проезжали мимо старых нордских руин под названием Обитель Раннвейг. Эти руины являлись чем-то вроде преддверия к охотничьим угодьям Соратников — Волчьему лесу. Если Мираэль не изменяла память, руины уже пару десятилетий были населены призраками. Соратники их не трогали, так как призраки были неплохим подспорьем в охране и могли поднять переполох, предупреждая стражников Волчьего леса о подошедших слишком близко чужаках. Что, пожалуй, было вовсе нелишне в это неспокойное время.       Объехав руины, всадники ступили на территорию леса. Прошло всего несколько секунд, и тишина, окружавшая их, была нарушена коротким воем. Затем ещё, и ещё — с каждым разом всё дальше. Стражники предупреждали друг друга о том, что на территории леса появились гости. Мираэль невольно улыбнулась. Она была здесь всего три раза, и помнила, как удивилась, когда узнала, что стражниками леса являются не оборотни, а обычные лесные волки. Эйла охотно рассказала, что между ними и Соратниками был заключён договор о взаимопомощи. Волки не трогали тех, на кого им указывали оборотни, а оборотни в полнолуние не трогали волков и оставляли им часть добычи в обмен на охрану леса. Казалось бы — каким образом волки понимают оборотней? А вот таким. Оборотень ведь тоже своего рода волк — разве что помощнее обычных. И кровь «старших братьев» волки отлично чувствуют. Договор был заключён в первые же дни после того, как Соратники получили дар Хирсина. Обновлялся он, когда на смену прежнему вожаку волков приходил новый — то есть, почти каждое десятилетие. Лес с самого своего насаждения принадлежал клану Соратников, и стал отличным убежищем для молодых оборотней. А заранее предупреждённые волки не страдали, поскольку благоразумно держались поодаль от новообращённых. А вот с более зрелыми оборотнями можно было и поохотиться — такой помощник сулил богатую добычу. Вот в таком подобии симбиоза они и существовали до сих пор — судя по тому, что ни один из волков не бросился на всадников, договор был в силе.       В воздухе зазвенел пронзительный свист. Мираэль встряхнулась, подняла голову, отчего капюшон свалился с её головы, и пристально всмотрелась в чащу, выискивая источник крика. Мелькнувший чёрной молнией сокол показался из-за деревьев, забил крыльями, зависнув прямо над Мираэль. — Вокун, — ласково позвала Мираэль, протягивая руку. — Здравствуй, мой хороший! Чувство облегчения буквально затопило её. Мираэль не ожидала, что первым, кто встретит её здесь, будет именно верный посланник. Но так было даже лучше. Сокол уселся на её предплечье и тут же дёрнул клювом за прядь волос. Мираэль засмеялась. — Ну каюсь, каюсь, — сказала она. — Не ругайся, я больше не уеду без тебя. Что? — Мираэль заметила взгляды Вилкаса и Дженассы. Оказывается, они все остановились, когда прилетел Вокун. — Ты его понимаешь? — полюбопытствовала эльфийка. — Не совсем. Я просто знаю, когда он сердится, и в зависимости от ситуации, догадываюсь, почему именно он сердится. — Объяснила Мираэль. — А вот понимает ли меня он… вполне возможно. В конце концов, чёрный сокол по сообразительности не уступает собакам. Это если верить имперским учёным. По крайней мере Вокун эту теорию не раз доказал, — Мираэль погладила сокола под клювом. — Занятно, — хмыкнула Дженасса. Мираэль улыбнулась, и они снова двинулись в тишине. Ехать им предстояло не менее трёх часов, и Мираэль, чтобы скоротать время, вновь погрузилась в раздумья, на сей раз решив припомнить всю информацию о Волчьем лесе, которую ей когда-либо рассказывали.       Волчий лес, иначе называемый охотничьими угодьями Соратников, представлял собой смешанный лесной массив у подножья Холодных Скал. Ныне этот массив знатно разросся, захватив часть вайтранской долины вместе с рукавом реки Хьял. И вся эта земля принадлежала Соратникам, о чём Исграмор издал указ ещё в те века, когда Пять Сотен только-только одержали победу над снежными эльфами. А поскольку среди Соратников были представители самых разных семей, то все они имели право на охоту в этом лесу. Веками позже слава клана приутихла, уступив место Гильдии бойцов в Имперском городе. Норды, желающие воинской славы, нередко теперь тянулись именно туда, и со временем клан Соратников изрядно поредел. Количество тех, кому разрешалось охотиться в этом лесу, также закономерно уменьшилось. Впрочем, мародёров и недругов клана это не останавливало, но поползли слухи о чудовищах, избравших лес своей обителью оттого, что всё реже в нём охотились большими группами. То один, то другой любитель пощекотать нервишки пропадал в его дебрях, и спустя пару столетий лес начали обходить стороной — благо, в долине было ещё немало мест для изобильной охоты. А лес, в котором, по слухам, расплодились ещё и волки, так и начали называть — Волчий. Как раз в это время и был заключён договор, о котором Мираэль недавно вспомнила. Так что подобное вовсе не тянуло на совпадение.       Исключительное право клана Соратников на эту землю, подтверждаемое бережно хранящимся в Йоррваскре указом Исграмора, никто не пытался оспаривать вплоть до того времени, когда Ульфрик Буревестник поднял мятеж. На тот момент в бывших членах гильдии числился Вигнар, глава семьи Серых Грив. Клан Сынов Битвы, до окончания Великой войны друживший с Серыми Гривами и также имевший возможность охотиться в угодьях Соратников, а теперь эту возможность потерявший, в один не совсем прекрасный день потребовал изъять землю в общественное пользование. Аргументировалось это тем, что Серые Гривы поддерживают Братьев Бури, в то время как Сыны Битвы находятся на «правильной» стороне. Однако когда Олфрид, глава семьи Сынов Битвы, пришёл к ярлу Балгруфу Старшему с данным требованием, он был жестоко разочарован. Владыка долины признал указ Исграмора неоспоримым. Отчасти в вынесении решения ярл Балгруф руководствовался трепетным отношением к истории, отчасти же тем фактом, что Соратники приносили немалую пользу владению. Члены гильдии активно истребляли самых разных чудовищ, мешающих спокойной жизни на территории долины. Ну, а то, что в том лесу на северной границе водится всякая нечисть — так Соратники и оттуда периодически головы бестий притаскивают, выполняя свой долг. Но наибольшим весом в данном споре обладал тот аргумент, что лес был собственностью гильдии Соратников, а не клана Серых Грив. И отбирать землю, которая им даже не принадлежит, было бы как минимум странно. Всё равно что отобрать у Соратников Йоррваскр лишь за то, что там часто гостит Вигнар Серая Грива. Таким образом угодья остались в собственности гильдии — что, конечно, не прибавило им симпатий со стороны клана Сынов Битвы. Впрочем, никого из Соратников этот факт никогда не задевал — они по большей части были вне политики, подобно магам Винтерхолда.       Мираэль нахмурилась, возвращаясь к мысли о Вигнаре. В свете всего, что произошло за последние несколько месяцев, тот факт, что Вигнар был вхож в гильдию Соратников, уже не казался таким безобидным. Мираэль опасалась, что он мог пронюхать о тайне Волчьего леса — ведь именно там новообращённые оборотни находились всё то время, что требовалось им для тренировок по контролю над звериной сущностью. А если это так, то даже в Волчьем лесу Соратники совсем не в безопасности. Да и стоило вспомнить слова Ваши — мятежники использовали серебро в бою с Соратниками. От кого ещё они могли узнать этот секрет? Был, конечно, ещё один кандидат — брат Вигнара и лучший кузнец Вайтрана, Йорлунд Серая Грива. Он-то как раз был посвящён в главную тайну Круга. Мираэль даже не знала, что хуже, и заранее прикидывала, как поступить, если её подозрения вдруг сбудутся. Об этом стоило побеседовать с Вилкасом, когда они уже будут на месте… и помирятся. *****       Поляна, на которую вывела всадников тропа, была с трёх сторон окружена густым лесом, а с четвёртой защищена массивом Холодных Скал, практически прижимаясь к крутым каменным бокам. В целом здесь, на взгляд Мираэль, мало что изменилось — загон для лошадей, мишени у скал, склад, где разделывали дичь — всё выглядело таким же, как полтора года назад, когда она посещала угодья в последний раз. Разве что дом обзавёлся несколькими новыми пристройками, похожими на бараки. Гадая об их предназначении, Мираэль заметила, что поляна не пустует. Возле стрелковых мишеней стояли трое с луками, в загоне данмер чистил вороного аффингтона, а у закрытой конюшни, куда переводили в морозы самых теплолюбивых лошадей, находился ещё один человек. Один за другим все они обращали внимание на тех, кто вышел из леса, и Мираэль поняла, что все эти люди ей знакомы. С луками занимались те, кого она сама приняла в клан — Акорити, Аэрн и Дарис. В загоне находился Атис, а у конюшни возился Фаркас. Мираэль почувствовала, что на губы просится тёплая улыбка, несмотря на то, что в поведении Соратников явственно появилась настороженность.       Впрочем — не у всех. Фаркас, бросив своё занятие, двинулся прямо к ним, и на его лице была широкая улыбка. Мираэль, спешившись с Ваши, позволила Фаркасу принюхаться — оборотень, что с него взять? Но на попытку её обнять отшатнулась, уловив недоумение и обиду в глазах Фаркаса. — Прости, Фаркас, — мягко сказала она. — Я сейчас… не очень хорошо переношу чужие касания. Дай мне привыкнуть к мысли, что я в безопасности. — Конечно, — покорно согласился Фаркас, и широко улыбнулся. — А я знал! — Мираэль поморщилась, кричать было не обязательно. — Я не верил, что это ты!       Мираэль покосилась на Вилкаса, и тот скривился. Ну да, похоже, в отличие от брата, он некоторое время сомневался в том, что Мираэль их не предавала. Это было бы обидно, если бы не было ожидаемо. Поэтому Мираэль лишь плечами пожала. — Я тоже рада тебя видеть, Фаркас, — заверила она оборотня. — Как Эйла? — Держится, — отозвался Соратник. — Зелье эльфки оттянуло неизбежное. — Тогда возьмусь за дело сейчас же, — решила Мираэль, и только сейчас вспомнила, что её вещи были на лошади Вилкаса. Она огляделась, и увидела, что оба рюкзака держит Ваша, уже успевший перевоплотиться. — Идём, я провожу тебя к Эйле, — сказал он.       Большая горница встретила теплом, пышущим из камина, чистотой и… пустотой. Мираэль сняла плащ и повесила его на вешалку в горнице. Здесь же она оставила оружие и сумку с вещами, взяв лишь ту, где были зелья. Она шла за Вашей, сдерживаясь, чтобы не озираться. Слишком давно Мираэль здесь была, и лишь смутно помнила обстановку. Но было похоже, что и внутри провели перепланировку — многие детали казались новыми.       Пока они шли, на пути никого не было. Но слух Мираэль уловил шушуканье в нескольких комнатах за плотно закрытыми дверями. Мысленно она пожала плечами — похоже, кто-то из тех, кому Соратники дали приют, опасается её. Это было странно, но вполне понятно.       Наконец Ваша остановился перед неплотно прикрытой дверью очередной комнаты. Достав ключ, он отпер её, а ключ отдал Мираэль. — Дальше, думаю, разберёшься, — мурлыкнул каджит. — Конечно, — кивнула Мираэль. — Спасибо, Ваша. За всё. — Обращайся, — сверкнул клыками разбойник, и испарился. Мираэль прошла в комнату, и, закрыв за собой дверь, огляделась. Не то, чтобы просторно, но и не тесно. Как и по пути сюда, на стенах оружие и гобелены с изображением символа клана — Вутрад. А целая коллекция чучел и луков из самых разных материалов свидетельствовали о том, что обитатель этой комнаты без ума от охоты.       Большая кровать располагалась в дальнем от двери конце комнаты. Эйла, которую почти не было видно под горой одеял, то ли спала, то ли находилась без сознания. Она была настолько бледной, что почти сливалась с постельным бельём. Только румянец горел на щеках.       Мираэль присела на край кровати, положила руку на лоб Эйлы. Холодный, чуть влажный. Кисти рук тоже оказались ледяными. Но при этом щёки и затылок — горячие. — Белая лихорадка? — пробормотала Мираэль себе под нос. Организм оборотня обычно успешно борется с инфекциями и болезнями, но нужно учитывать, что в крови Эйлы уже довольно долго плещется серебро. Раз оно мешает регенерации, то и иммунитету вряд ли даёт справляться с внешними поражающими факторами, даже если это обычная простуда…       Открыв рюкзак, Мираэль вытащила стопку аккуратно перевязанных свитков. Это были записи её матери о различных болезнях, с которыми ей пришлось столкнуться, и Мираэль погрузилась в чтение, выискивая похожие симптомы. Спустя полчаса она оторвалась от чтения и потёрла глаза. Да, по всему выходило, что кто-то из обитателей случайно заразил Эйлу, пока она была ослаблена. Что ж, проблема с лихорадкой решится, как только кровь волчицы будет очищена от серебра.       Достав из рюкзака всё необходимое для предстоящих манипуляций, Мираэль начала создавать плетение исцеляющего заклинания, однако к своему неудовольствию поняла, что силы её подводят. Слишком высокий уровень концентрации в течение всего утра сказался на магическом резерве — не то чтобы сильно, но всё же дальнейшие манипуляции грозили магическим истощением. Подумав, Мираэль беспечно махнула рукой. Просто потом она поправит дело с помощью Силы матери. Даже если придётся выпить её всю. В конце концов, тройную дозу в Винтерхолде она выдержала.       На этой мысли Мираэль криво ухмыльнулась, припомнив, как после первой же стычки с лордом Анкано действительно приняла тройную дозу Силы, кровью сломав одну из сдерживающих печатей. Позже было ужасно стыдно за срыв. А до того, как стало стыдно, было больно — корёжило Мираэль знатно и долго. Но на тот момент встреч с противным альтмером более не предвиделось, что дало Мираэль время очухаться от передозировки — благо, она додумалась и дверь в комнату запереть, и барьер поставить от прослушки. Мираэль тогда до рассвета промаялась без намёка на сон, и встала абсолютно разбитой физически, но переполненной магически. Не то чтобы ей потом удалось чем-то поразить лорда Анкано — но зато содеянное способствовало её успехам в обучении, и быстрому достижению целей. Ну а то, что ей пришлось пить укрепляющее, подвергая организм излишнему воздействию зелий — это уже мелочи… Однако сейчас так рисковать не стоило — её могло вообще отключить, и драгоценное время будет утеряно. Лучше уж после.       Мираэль проверила Эйлу — женщина продолжала находиться в бессознательном состоянии. Сейчас это было Мираэль исключительно на руку. Она опустилась на колени перед кроватью Эйлы и закрыла глаза, концентрируясь. Мерцающий серебристыми всполохами барьер медленно, но верно окутал её фигуру, затем принялся шириться, разрастаться — до тех пор, пока не обволок всю кровать, заключив её и двух девушек в полупрозрачный кокон. — Великий Дракон, Отец всех богов, Хозяин всего сущего. Прошу Тебя, услышь меня. - тихо заговорила Мираэль. — Я знаю, что у меня нет права просить. И всё же я вновь уповаю на Твою милость, которой Ты до сей поры безгранично одаривал меня. Прошу Тебя, мне нужна Твоя помощь.       Она дважды повторила ритуальные фразы, сохраняя разум открытым. Уже успела понять, что всё проходит легче, если отринуть любые лишние мысли. Поскольку это скорее беседа мыслей, чем голосов. — Давно я не говорил с тобой, дитя, - зазвучал, наконец, знакомый безликий голос. — Здравствуй. Какая нужда привела тебя ко мне теперь? — Прости мне мою дерзость, Великий Дракон, - отозвалась Мираэль, не открывая глаз и ощущая нечто, схожее с зарождением головной боли. Как всегда, впрочем. — Я прошу Тебя помочь мне в исцелении этой женщины. — Ты просишь меня помочь порождению Хирсина? — Она ведь обращённая, а не чистой крови зверь, - сказала Мираэль. — И к тому же она — мой друг. — Друг, говоришь…? - Он замолчал, словно размышляя, а Мираэль покорно ждала. — Ты не первый раз называешь друзьями тех, кто ими на самом деле не является. Ты же видела, как смотрят на тебя твои «друзья»? Они сами готовы тебя разорвать, они тебе не верят. Так почему ты всё ещё считаешь их друзьями? Не боишься расплаты за свою слепую веру в людей? — Разве я верю всем подряд? — удивилась в ответ Мираэль. — Эти люди помогли мне выжить и стать сильнее. Сейчас их доверие подорвано из-за подлой колдуньи, с которой мне предстоит расправиться. Соратники никогда не станут всерьёз меня ненавидеть. Они знают правду. — Но разве это делает их твоими друзьями? Разве это стоит того, чтобы просить за них, а не за себя? - продолжал допытываться Акатош. Этот приём был знаком Мираэль. Великий Дракон нередко задавал ей такие вопросы, что она ещё долго потом не могла выкинуть их из головы. — Стоит, - твёрдо сказала она. — Я преодолею барьер из недопонимания. Но только если Эйла выживет. Прошу, помоги мне! — Как знаешь, дитя. — Отозвался Хозяин Времени. — Я дам тебе свою силу. Если ты её выдержишь — волчица пойдёт на поправку. Если нет — это иссушит тебя полностью. И оставшаяся в фиале Сила твоей матери будет тем максимумом магии, который станет тебе доступен. — Я готова, — Мираэль чуть-чуть покривила душой. Каждый раз, помогая ей, Акатош предупреждал, что её неудача будет иметь последствия. Однако почти полное лишение магии… Тряхнув головой, Мираэль вздохнула и повторила уже твёрже: — Я готова, Отец. — Хорошо, — дуновением ветра прозвучало в тишине. И почти сразу Мираэль почувствовала изменения, происходящие в ней. Становилось всё жарче, на коже выступила испарина, словно Мираэль находилась слишком близко к источнику открытого огня. С каждой секундой это ощущение нарастало, пока не появилось ощущение, схожее с ожогом — сильным ожогом, распространявшимся от солнечного сплетения вверх и вниз, по всему телу — словно она ступила в костёр.       Когда кожа человека подвергается воздействию низких температур, она теряет чувствительность, а когда высоких — напротив, становится гиперчувствительной. И если обычному человеку рядом с пламенем костра будет просто тепло, то человеку обожжённому будет больно от одного лишь ощущения жара поблизости, как было больно Мираэль. Мельчайшее дуновение воздуха в комнате приносило ощутимый дискомфорт. Любое тактильное воздействие было мучительно, и желание содрать с себя одежду, чтобы ничто не касалось кожи, становилось всё сильнее. Мираэль даже вцепилась зубами в матрац, чтобы заглушить рвущийся наружу вопль, и мысленно принялась считать.       Она досчитала до ста двадцати, прежде чем боль начала утихать, и на смену ей пришло ощущение Силы. Силы, что струилась по её венам и мускулам, порождая ощущение чего-то… нового. Ощущение, что Мираэль может горы свернуть, и по воде пойти. Хотя проверять на практике не стоило — это была не более, чем обычная эйфория от резкого расширения магического запаса.       Когда самые неприятные ощущения утихли, Мираэль выпрямилась. Не открывая глаз, она принялась водить над телом Эйлы руками, вырисовывая ей самой непонятные знаки, и явственно ощущая льющуюся через них силу. Она понимала отдалённо, что её сейчас ведёт сам Акатош. Бурлящий водоворот Его силы грозил затянуть Мираэль в свой омут, и приходилось прилагать максимум усилий, чтобы удержаться в сознании и не утратить концентрацию. Мираэль совсем потеряла счёт времени. Всё, что сейчас имело значение — это серебристые нити, собиравшиеся в единый сгусток над телом Эйлы, так и не пришедшей в сознание. Мираэль видела эти нити мысленно, поскольку глаза её так и оставались закрыты. Она видела перед собой тончайшие сосуды под кожей волчицы, и магией вылавливала из них ярко пылающие крохи серебра. До тех пор, пока Эйла вдруг не вздохнула громко, и не задышала глубоко и ровно. Похоже, лечение приносило свои плоды. Постепенно Мираэль выходила из подобия транса, в который погрузилась. Сила Акатоша тем временем покидала её тело — куда менее болезненно, чем проникала в него. Её сменяла УСТАЛОСТЬ. Требовалось срочно залить в себя с четверть литра магического зелья, или сразу маминой Силы хлебнуть… — Ты молодец, девочка, - вдруг прозвучал голос Акатоша. — Твоя духовная сила выросла, и ты выдержала давление. Удивительно, насколько стойкими могут быть хрупкие смертные тела, ведомые несгибаемым духом. Ответить Мираэль не успела. — Отпускай концентрацию, дитя. А вот тут она была согласна. — Спасибо, Отец. — Тебе пора отдохнуть.       Головная боль сошла на нет — Акатош покинул её сознание. Мираэль медленно сбавила концентрацию, и щит, что окружал ложе Эйлы, замерцал, истончаясь. — Ух-х, — выдохнула Мираэль, поднимаясь на подрагивающие ноги и убеждаясь, что Эйла просто спит. — Так, что там осталось… А, точно. — Она отвернула одеяло, спуская его до талии Эйлы, и полностью расстегнула рубаху. Выбрав один из батареи флакончиков на прикроватном столике, открыла его, понюхала, чуть поморщилась и кивнула. Вылив на ладонь вязкую, ярко пахнущую травами субстанцию, Мираэль методично втёрла её в тело Эйлы от плеч до пояса, особое внимание уделив горлу и грудной клетке чуть ниже ключичной впадины. Мазь практически мгновенно впитывалась в остывающую от горячки кожу, и это позволило Мираэль почти сразу после нанесения вновь застегнуть рубаху и прикрыть Эйлу одеялом. — Ну вот, — пробормотала она, ставя флакон на место. — Теперь можно отдохнуть, — развернувшись, Мираэль обнаружила, что в комнате посторонние. Ну, вернее, не совсем посторонние — это были Вилкас и Фаркас. Выглядели они напряжёнными. — Чего? — поинтересовалась Мираэль, мысленно пнув себя за то, что не заперла дверь. — Что это было? — спросил Фаркас. — Конкретнее, — попросила Мираэль. — Свет аж из окон бил. Мы пришли, а тут барьер на половину комнаты, не подойдёшь, — поведал ей Фаркас. — И смотреть больно было. — Заклинание такое, — сказала Мираэль. — Сил много требует, отдача мощная. Барьер — чтоб никто не сунулся. Чужая аура могла нарушить весь процесс. — А-а, — Фаркас перевёл взгляд на Эйлу. — А что теперь? — А теперь вам нужно будет собрать кое-какие травки для бальзама. Этот бальзам нужно будет спаивать Эйле примерно неделю. И всё. — И всё? — недоверчиво повторил Фаркас. — Всё, — повторила Мираэль. — Так, а теперь… я бы хотела поспать. Вы не против, если я скатку тут постелю? Мне пары часов хватит. — Нет, — впервые за это время заговорил Вилкас, и на секунду Мираэль полоснуло обидой. — Идём, я провожу тебя.       Мираэль хлопнула глазами недоумённо, выдавая, что ожидала не этого. Фаркас улыбнулся и кивнул, подтверждая, что Предвестник не шутит. — Хорошо, — помолчав, сказала Мираэль. — я только лекарства соберу. — Она развернулась к тумбочке. Перед глазами потемнело, голова закружилась, и потерявшая сознание девушка мешком осела на вовремя подставленные руки Фаркаса. — Ой-ё, — пробормотал он. — Совсем вымоталась. — Дай сюда, — не терпящим возражений тоном сказал Вилкас. — Собери лекарства в сумку и принеси в её комнату. — Ладно, — пожал плечами Фаркас, передавая старшему тело Мираэль. Подняв её на руки и перехватив так, чтобы голова не болталась, Предвестник Соратников носком открыл дверь, и вынес Мираэль из комнаты Эйлы. Фаркас проводил его взглядом, и вдруг ухмыльнулся своим мыслям. А когда вновь посмотрел на Эйлу, то взгляд его наполнился нежностью. Мужчина подошёл к кровати, и совсем не по-братски коснулся губами украшенного боевой татуировкой лба волчицы. Но этого уже никто не видел. ****       Её окружала тьма, в которой маячили неясные, и оттого пугающие, фигуры. Мираэль пошарила руками вокруг, пытаясь нащупать рукоять меча, но тщетно. По глазам полоснуло светом — он вспыхнул напротив, заставив Мираэль на секунду прикрыть глаза. — Эй-эй, спокойнее, — произнёс смутно знакомый голос. — Всё в порядке. Ты в безопасности.       С трудом проморгавшись и привыкнув к свету, Мираэль уставилась на говорившего. Это был Фаркас. В руках он держал свечу на медной подставке, тёплым светом обводившую черты его лица. — Кхм, — прокряхтела Мираэль, обнаружив, что горло сильно пересохло. Фаркас подошёл ближе. Поставив свечу на тумбочку рядом с кроватью, он взял небольшой кувшин, налил воды в кружку и протянул Мираэль. Она приняла сидячее положение, взяла кружку и быстро осушила её, с облегчением выдыхая. — Сколько я спала? — не зная, с чего начать разговор, спросила Мираэль. — Почти целый день, — ответил Фаркас. Он подтащил к кровати стул и сел на него. — Сейчас около семи часов вечера. — Долго, — поморщилась Мираэль. — Не удивительно. Ты отдала много сил. — Оборотень с любопытством уставился на неё, сверля пристальным взглядом. — А что… можно спросить, что ты делала? То есть… я слышал, что ты с кем-то разговаривала. — Хм, — Мираэль покосилась на мужчину, гадая, не сочтёт ли он её сумасшедшей. — Я обратилась в молитве к Акатошу. — Разве для молитвы нужно такое? — с сомнением спросил Фаркас. — Ну там… барьеры всякие? — Это не просто молитва, Фаркас, — сказала Мираэль. — Я же… во мне кровь Акатоша, знаешь ведь? Это даёт мне больше свободы в обращениях. То есть… я могу почти напрямую говорить с Ним. — Хочешь сказать, что Он тебе отвечает? — Что ж, Фаркаса всегда было проще удивить, чем его брата. Он умел восхищаться многими чудесами, на которые Вилкас только фыркнул бы. — Именно так. И это на самом деле непросто. Поэтому я на всякий случай поставила барьер, — объяснила Мираэль, и тут же поспешно добавила: — Но не волнуйся, Эйле это не навредило. Кстати, а как она? — Отлично, — оживился Фаркас. — Гораздо лучше, чем было. Раны заживают, как и должны. — Очень хорошо. Серебра в её крови больше нет, а бальзам должен будет поднять её на ноги уже к завтрашнему вечеру. Ой… я же список не написала! — Это потерпит, — отмахнулся Фаркас. — В этой комнате есть всё нужное, чтобы написать. Только не сейчас. Слушай… — Оборотень замялся, словно не решаясь что-то сказать или спросить. Мираэль склонила голову к плечу, вопросительно изгибая бровь. — Что? Что-то случилось, пока я спала? — поинтересовалась она, почти готовая услышать, что её здесь видеть больше не желают. — Нет-нет, я просто… Не убивай, ладно? — Да за что…? — в этот момент Фаркас порывисто обнял её, заставив споткнуться на середине фразы. — А… ну… — растерялась Мираэль. — Фаркас, если хотел сказать спасибо, то это достаточно просто. Всего одно слово. — Только его недостаточно, — оборотень на миг сжал руки, и Мираэль показалось, что её плечи жалобно хрустнули. Болезненно поморщившись, она похлопала Фаркаса по спине. — Но ломать мне кости вовсе не обязательно, знаешь ли. — Ох, — Фаркас отпрянул. — Прости. Я так и не научился соразмерять свою силу. Постоянно забываю, что ты не волчица. Мираэль неопределённо хмыкнула. — Придётся тебе об этом напоминать чаще. Ну да ладно. Фаркас, а где сейчас… все? — В основном по комнатам прячутся. Хотя кое-кто из молодняка ещё во дворе, их там Йорлунд гоняет... — Йорлунд?! — голос Мираэль упал почти до шёпота. Фаркас удивлённо повёл бровями. — Ну да, а что? — Он же… Серая Грива! — И? А, ты ж не знаешь! — спохватился Фаркас. — Ну… за ужином узнаешь всё. Сейчас слишком долго объяснять. — Фа-а-р-кас! — протянула Мираэль. — Нет, даже не проси! — мужчина вскочил и попятился. — Это… ну… ты многое не знаешь, Мира. А говорить сейчас — только время зря тратить. Лучше уж когда все в сборе будут. Потерпи, ну пожалуйста! Я… пошёл, короче. — А ну стой… — Мираэль откинула одеяло, спуская ноги на пол, и взвизгнула. Только сейчас она обнаружила, что на ней кроме штанов и короткой камизы ничего нет. — Фаркас… — вкрадчиво протянула Мираэль, вновь прячась под одеяло. — Будь любезен, скажи мне одну вещь… Кто. Это. Сделал? Фаркас, замерший у двери, вдруг упёр руки в бока. — Акорити и Тильма. А принёс тебя сюда Вилкас. Если бы ты спала в доспехе — у тебя всё тело болело бы, — обиженно заявил он. Мираэль сбилась с возмущённых мыслей. — А… ну да, — признала она правоту оборотня, неловко улыбнувшись. — Ты прав. Извини. — Да ладно, — хмыкнул Фаркас. — Хоть огнём не швыряешь, как раньше. Уже прогресс. — Могу это исправить, хочешь? — ухмыльнулась Мираэль. — Не-не, это как-нибудь… без меня. Я пойду, Мира. Извини, я не могу сказать тебе больше того, что уже сказал. Скоро сама всё узнаешь. Мы будем ждать тебя на ужине.       Фаркас юркнул за дверь прежде, чем Мираэль успела открыть рот и сказать, что не помнит, куда идти. Она с лёгким раздражением посверлила взглядом закрывшуюся дверь, затем упала на подушки и тихо засмеялась — сама не зная чему. 19-е Восхода солнца — 20-е Восхода солнца