***
Жизнь поразительно быстро улеглась в накатанную колею. Весьма приятную колею, надо признать. Утром портключ уносил Поттера в Лондон, где он втягивался в водоворот рабочих маршрутов. Отбегав по адресам, он с рвением неофита устремлялся в магловские супермаркеты, за продуктами. Даже предрождественская суета перестала раздражать. Ближе к пяти — найти скрытое местечко, взять ключ в руки, мгновение переноса — и вот он в тихой гостиной. Гарри, к его вящей радости, не пришлось прилагать никаких коварных усилий к тому, чтобы они со Снейпом стали ужинать вместе. На второй же день, зельевар появился в кухне чуть ранее и любезно предложил помощь. Гарри по возможности так же вежливо-косноязычно отклонил её, но посетовал, что не знает, где накрыть стол. На кухне? Нет? В гостиной и на двоих — с радостью! Не разговоры, а марлезонский балет орков. Первый этап плана «Короткий путь» реализован. Гарри стремительно осваивался. Коуковорт — городок, где располагался дом Снейпа — не удостоился внимательного изучения, он пошнырял лишь около дома и разведал дорогу в единственный супермаркет, расположенный в трех улицах. Жилище зельевара притулилось на самом краю проулка, упирающегося в какую-то заросшую канаву, за которой просматривались стены старого промышленного помещения. Внутри дома места было откровенно маловато: уголок-закуток вместо прихожей, гостиная — самая крупная по размеру комната, по крайней мере, там можно было смело сделать пять шагов не наталкиваясь на препятствия — комната с книгами, мысленно прозванная Гарри кабинетом. На втором этаже располагалась спальня хозяина дома — одна из трех комнат, имевших дверь, — и еще два крохотных помещения неопределенного назначения. Складывалось ощущение, что когда-то давно вторую спальню просто перегородили. В результате получились два пенала-кельи, не превышавших пяти метров каждый. Но оба с крохотным оконцем — это не чулан вам какой-нибудь! Ну и вдобавок со стороны двора к дому прилепилась неказистая пристройка. Крохотный уголок ее был выделен под ванную комнату с чудовищным чугунным монстром, остальное место занимала кухня — длинная и значительно более низкая. Точно такой кухней могли пользоваться и пятьдесят, и сто лет назад. Примета цивилизации — громоздкая газовая плита — выглядела так, будто была сработана при нашествии саксов. Сквозь неровные многочисленные квадратики оконных стекол кухни проглядывал заросший сорной травой задний двор; за ним, на фоне темного кирпича соседского дома, нагороженный из железной хозяйственной ерунды забор. При виде него Поттеру почему-то приходил на ум страшный железный шиповник из мультфильма про Спящую красавицу. Ну и, конечно же, невозможно было не полюбопытствовать, что и как на чердаке. Попасть туда можно было по лестнице, расположенной в углу тесного коридорчика около кухни. Грубые ступеньки карабкались отвесно на скошенный чердак, заполненный таинственными лабиринтами из всякой всячины. Старая мебель была втиснута вперемешку с сундуками, чемоданами и коробками, топорщились садовые инструменты в корзинах, в углу костлявым фестралом притаился велосипед с поцарапанной коричневой эмалью. Судя по всему, под всем домом или под большей частью его, находилась лаборатория, вход в которую защищали чары, сделавшие бы честь любому дракону, охраняющему сокровища. Затраты на приготовление еды, как и обещал, взял на себя Снейп — на каминной полке появилась жестяная коробочка из-под печенья с пасторальными домиками. В нее хозяин дома подкладывал магловские деньги. Удивительно, но у них получалось массу хозяйственных вещей не проговаривать, а принимать по обоюдному умолчанию. Снейп, совершенно очевидно, признал кухню территорией Гарри. По крайней мере, не делал никаких замечаний в стиле «эта тряпка здесь не лежала». В свою очередь, Гарри продолжал вежливо спрашивать разрешения на появление в кабинете, в то время как гостиная негласно была признана общей территорией. Раннее утро безраздельно принадлежало гостю. Поттер просыпался, плескался в ванной, готовил себе легкий завтрак и, полностью готовый к работе, выходил в прихожую, где мялся пяток минут в ожидании действия портключа. Непонятно, во сколько вставал хозяин, но если судить по выходным дням — то не ранее десяти. Вечером, с пяти до семи, Гарри крутился между кухней и гостиной. Около семи — ужин, после которого он наводил порядок, а Снейп, как правило, перемещался в комнатку, служившую кабинетом. И уже совсем перед сном, перед Гарриным сном, наступало время общения. Не каждый день, но несколько раз в неделю, они устраивались то за столом в комнате с книгами, то перед камином с магическим огоньком. В первую очередь, испросив разрешения, Снейп потратил несколько вечеров на то, чтобы безуспешно попытаться наложить на постояльца какое-либо заклятие — от диагностических до Риктусемпры и Ступефая. Затем в ход пошли зелья. Бестолку. Судя по тому, как Снейп начинал сердиться — с его точки зрения, это не лезло ни в какие ворота. Впрочем, если бы не обострившаяся чуткость, Гарри мог вполне пропустить эти эмоции. Чисто внешне хозяин оставался ровно-вежливым. Помучившись, Снейп попытался пойти, так сказать, в обход. Над национальным героем стали производиться крайне своеобразные эксперименты. Например, ему полагалось отпить из мензурок и сравнить, насколько содержимое кислое, сладкое или соленое по сравнению с другими образцами. Ну, скажите, какая, к драклам, разница? Пару раз Снейп приносил темную, с грубой резьбой, шкатулку, из которой бережно извлекались пыточного вида трехдюймовые плоские иглы матового темного металла, с загадочными желобками по центру. Этими подозрительными иглами Снейп процарапывал подопытному ломаные линии на руках, в том числе между пальцев, на плечах и даже на шее. Сам Поттер при этом выглядел совсем не испуганным и даже не настороженным, а скорее неприлично заинтересованным. Внимательный и недобрый темный маг, уверенно орудующий опасным железом в непосредственной близости от шеи — весьма любопытно, не правда ли? Ну, конечно же, то реже, то чаще, зельевар брал немножко (буквально пару капель) крови на исследование и скрывался в своем подвале-убежище. Попутно разговаривали. То есть, что значит разговаривали — Снейп с дотошностью инквизитора выведывал всякие подробности. Логика его расспросов не поддавалась осмыслению слабым гриффиндорским мозгом. Поттер мог бы заявить, что ему неприятно ощущать себя подопытным мышонком. Но юмор ситуации был в том, что происходящее нравилось. Было волнительно наблюдать, как Снейп, подобно акуле, рыщет около него, пытаясь за что-нибудь зацепиться, в поисках мифического проклятия. Сам гриффиндорец тоже проводил украдкой исследование, так сказать, поведения слизеринцев в полуестественной среде. Исподтишка наблюдал за жестами, привычками хозяина. Разглядывал худое лицо. Как-то сразу Гарри смирился с тем, что он совсем не знает этого мага. Большей частью Снейп был даже не вежливым, а церемонным. Любезно кивал головой на сообщения о готовом ужине. Сидя за совместным столом, поддерживал формальный разговор. Проявив чудеса толерантности, разрешил гостю читать книги из кабинета, но ни в коем случае не выносить из дома. Как подозревал Поттер, все самое ценное просто было внизу. Единственный категорический запрет, озвученный Снейпом, понятное дело, был на посещение подвала. Время от времени в Снейпе проявлялись черты того невыносимого мерзавца, так знакомого по Хогвартсу. Интонации становились холодными, взгляд пустым, а замечания балансировали на грани оскорблений. В таком настроении, как ни странно, Снейп был даже более интересен, чем в образе разлюбезного хозяина. Тем более, что прорывавшаяся неприязнь к Гарри как-то странно совмещалась в Снейпе со злостью на себя. Интересно, было ли в далеком, почти-не-с-ним-случившемся Хогвартсе так же? Все чаще вечерами после ужина, даже если Снейп не изъявлял желания открыть очередной раунд Поттероизучения, они не разбегались по комнатам, а перебирались в кабинет с книгами. Сам Снейп устраивался за столом в обществе груды гримуаров, черкал что-то в пергаменте, время от времени начиная хмуриться и морщиться. Иногда в раздражении швырял перо перед собой, откидывался на спинку стула и начинал беззвучно что-то проговаривать. Увидев такое в первый раз, Гарри решил, что Снейп ругается. Но нет, не похоже. Если Гарри не обследовал дом и не возился в кухне, то тоже читал что-нибудь, развалясь в специально притащенном с чердака кресле. А иногда просто бездумно передвигался мимо книжных полок и ласкал кончиками пальцев темные корешки. Снейп засиживался в кабинете за полночь. Терзаемый любопытством, Гарри как-то раз, проснувшись среди ночи, специально просунул нос в кабинет и увидел все так же беспокойно работающего хозяина дома. А еще, время от времени, Снейп будто терялся в каких-то думах, уходил куда-то вглубь своих мыслей, и тогда на его лице проступало непонятное, напряженно-беспокойное выражение. Он горбился и мог угрюмо вертеть в руках чашку с остывшим чаем. Неловко было признаваться даже самому себе, но ни одна из ипостасей хозяина дома ни в коем случае не пугала. Немного настораживало, когда Снейп впадал в отрешенную угрюмость. В душу Поттеру невольно заползало странное чувство, больше всего напоминавшее тревогу. Хотелось сказать что-то приятное или, может, подойти, положить руку на плечо, погладить напряженные лопатки. Нет, конечно, ничего такого он не предпринимал — просто опасался навязаться. Спугнуть хозяина дома. Особое опасение вызвало Рождество. Как подсказывали воспоминания о торжествах в Хогвартсе, да и внешний вид дома (вторая неделя Адвента, а в доме ничего, даже отдаленно напоминающего праздник), атрибуты Рождества и Нового года представлялись Снейпу излишними. В результате раздумий, над камином появилась одна скромная остролистовая гирлянда, перевитая зеленой с серебряными искорками лентой. А Рождественское застолье, в полном соответствии с традициями, ознаменовалось печеными овощами, индейкой и пудингом. В качестве подарка Гарри приготовил крохотную упаковку чая и самую неяркую из купленных ранее магловских открыток — елочка и птички на заснеженном фоне. Остальные открытки Поттер послал обычной почтой своим знакомым по общежитию. Тут он точно знал, что ребята будут рады. Снейп весьма благосклонно принял рождественский обед, и если новообъявленная эмпатия не подводила, особо отметил заранее выстоявшийся пудинг. С безукоризненной вежливостью провел полтора часа за рождественским столом, поблагодарил за подарок и даже отдарился небольшим шоколадным набором гриффиндорской расцветки.***
Миновали праздники, и Поттер с облегчением перевел дух. Курьерские маршруты перестали напоминать скачки с препятствиями. Уже хорошо. И чем больше проходило времени, тем сильнее Гарри нравилось жить в доме Снейпа. Казалось бы, скучная развалюха, наполненная шорохами, скрипами и книгами. Подобно своему хозяину, дом проявлял некую вредность — был напоказ, нарочито магловским — внутри ни одного расширяющего заклятия. Но с другой стороны, все в нем было пропитано затаенно-горделивой магией. И это не считая сложной вязи чар по периметру авторства самого Снейпа. О, это был роман! Защитные, сигнальные, охранные заклинания окружали пристанище минимум трехрядной вязью. Кое-что было интуитивно понятно. Для расшифровки других плетений, пришлось воспользоваться толстым и со скверным характером, справочником по чарам. Книга долго и недоверчиво принюхивалась к рукам, но все-таки важно позволила себя открыть. А затем, смилостивившись, подсовывала странные сочетания из своего содержимого. Вот именно они чаще всего и использовались Снейпом. В этом романе защитно-сигнальных чар, был тотальный запрет приближаться к дому всем, кроме полутора десятков поименованных магов. Сей список привел Поттера в недоумение, близкое к экстазу: в нем Волдеморт, Лестрейнджи и другие Пожиратели внутреннего круга соседствовали с Альбусом Дамблдором, Минервой МакГонагалл и почему-то с Филчем. Присутствовало все семейство Малфоев. И еще какие-то малознакомые и совсем незнакомые личности. Причем обновлялись и перенастраивались чары регулярно. Почему при этом хозяин не менял список, большая половина которого могла явиться только в образе инфери — непостижимо. И кстати, вышеперечисленные маги могли приближаться к дому и войти в гостиную, и только. Проходить далее без согласования мог один человек. Догадались? Та-дамм! Гарри Джеймс Поттер. Даже сам хозяин проверялся неизвестной связкой заклинаний, прочитать которые пока не получалось. Выход же был тотально закрыт для всех, кроме хозяина и его гостя. Как говорится: всех впускать, никого не выпускать. Гарри полчаса хихикал и все никак не мог успокоиться, представив теплую компанию в гостиной — Малфой, Филч, Волдеморт и Дамблдор с Наземникусом нервно расселись по разным углам комнатушки, прямо как у магловского доктора на приеме, и листают глянцевые журналы в ожидании хозяина дома, чтобы покинуть негостеприимное убежище. Через некоторое время из подвала поднялся Снейп и вежливо поинтересовался, хорошо ли гость себя чувствует. Досмеявшемуся до икоты Поттеру был вручен стакан с водой. Кое-как выхлебав половину, Гарри попытался описать представившуюся ему картину. И только закончив говорить, сообразил, кому он это живописует, и слегка испугался. Однако Снейп пожевал губами, как-то грустно поглядел на успокоившегося, наконец, Поттера и, усмехаясь кончиками губ, ответил, что годика полтора назад даже был бы рад такой компании в своей гостиной. После чего быстро улизнул опять в лабораторию. Оставив ошарашенного Поттера размышлять, что, во-первых, под этими словами имелось в виду, во-вторых, не слишком ли он, Гарри, разошелся и, в-третьих — это шутка или как? Еще были чары на камине. Странный цветок плетения вызвал непреодолимое желание то ли перекреститься, то ли призвать Мерлина — Поттеру даже и близко не было понятно, с какой стороны разбираться с такими чарами. …Гарри был почти уверен, что дом благосклонен к нему. Такого не было еще никогда — ни в чопорном доме Дурслей, ни на Гриммо 12, ни в шумной Норе. Что-то подобное было в Хогвартсе. Но в замке было слишком много народу, он пригревал их всех, слизеринцев и хаффлпаффцев, умников из Ревенкло и гриффиндорцев. Тут же, какое-то благоволение именно к его, скажем прямо, не такой уж значимой персоне. К Гарри Поттеру, девятнадцатилетнему обалдую, не очень умному, совсем не красивому, вспыльчивому и никому толком не нужному. И это было упоительно. Так что с домом он поладил. Остался своенравный хозяин. Но и здесь дело двигалось. Снейп еле заметно оттаивал, периоды формально-отстраненного поведения становились все короче.***
Январь перетек в февраль. Дожди шли, сеялись, капали, лились. Иногда, возвращаясь из города, Гарри думалось, что Снейп потихоньку зачаровал его ветровку — иначе как объяснить, что промозглость не забиралась ни за шиворот, ни в рукава курьеру, мотавшемуся полдня под моросью? Какая прекрасная погода! Оказывается, правы были те, кто говорил, что подобное притягивается подобным. Ничего не могло испортить счастливого настроения Поттера — он был весел как птичка, и на работе его совершенно неожиданно повысили до начальника отдела. Ну и подняли зарплату, разумеется. Теперь в его обязанности входило не столько беготня по адресам, сколько руководство четырьмя такими же курьерами — распределять адреса и раздавать начальственные указания. Чувство собственной значимости довольно мурчало. Жизнь демонстрировала только одни положительные стороны. Поттер входил во вкус готовки. Так как никаких замечаний по поводу ужина не было, то Гарри пробовал все новые и новые блюда. Не из дорогих продуктов, разумеется. По случаю Гарри приобрел на блошином рынке толстую «Книгу о вкусной и здоровой пище». В ней примерные хозяюшки в полосатых удлиненных юбках и кокетливых платочках на волосах делали правильные домашние обеды. Несмотря на то, что он ни разу в жизни не видел одетой подобным образом дамы, она воспринималась ярко и временами представлялась со всей отчетливостью. С ней можно было посплетничать, оценивая, понравилось ли Снейпу рагу из кролика, и как лучше делать запеканку. Посетовать на качество зелени и приправ в магловских супермаркетах. Пожаловаться на перепады настроения хозяина дома. Нет, не потому что Снейп его расстраивал, но ведь, кажется, именно об этом судачат приличные хозяюшки? Заявляя права на пространство в доме, Поттер подсунул книгу на краешек стеллажа в кабинете. Зелененькая обложка с золотыми виноградинками по корешку чудно смотрелась по соседству с солидной темной кожей гримуаров.