Уже слишком поздно...

       — Эй, ведьма! Очнись уже, — громкий, но ужасно далёкий женский голос ударил в уши. Голова взорвалась фейерверками боли. Перед только что открытыми глазами, словно солнечный зайчик, запрыгало чьё-то лицо в голубой больничной маске, натянутой до самых глаз. Почти закрывая глаза, на голове у девушки имелся большой больничный колпак.        — Ну, наконец-то! — девушка стянула с себя маску и, наклонившись ко мне поближе, спросила, сколько пальцев она показывает. Это было три пальца, но всё бы ничего, если б лицо девушки не было бы чёрного цвета с идеально белыми и острыми клыками, выпирающими из-под верхней губы. Руки у неё были тоже чёрные, а на пальцах — недлинные острые когти. Белёсые глаза девушки сверкнули то ли радостью, то ли злорадством, когда я произнесла свой ответ.       Спустя минуту я таки собралась и решила встать с кровати, чтобы зажать ЭТО где-нибудь в углу и, спросить, что ОНО такое. К сожалению, мне это не удалось. Руками, ногами и шеей я была прикована к кровати, на которой лежала. Дёрнулась раз, второй, третий и поняла, что оборотнические силы не помогут. Услышала издевательский смешок где-то в конце комнаты, куда я не могла посмотреть, и гневно фыркнула.        — Успокойся. Ща всё будет! — ко мне подбежала Геката и, взяв со столика маленький белый ключик, бережно сняла с меня оковы. Сейчас она выглядела странно. Под глазами пролегли чёрные круги, хотя обычно её кожа выглядела идеально белой, даже вены нигде не просвечивали. Глаза были уставшими, и, наверное, первый раз за всё время я увидела зрачок. Он был, как и всех людей, чёрным. На руках, где у дьяволицы обычно располагалась гниль и длинные чёрные когти, был обычный маникюр голубого цвета с маленьким сатанинским кругом на безымянном пальце. Да, думаю, это первый раз, когда я увидела её такой.        — Хватит мною любоваться, я не всегда прекрасна! — закутываясь посильнее в длинный толстый серый свитер на пуговицах, прошипела Геката.        — А это кто? — я указала пальцем на девушку, стоящую в стороне и противно улыбающуюся белым ртом.        — У отца есть слуги, у Вассаго есть, а у меня быть не может? Да? — девушка обиженно посмотрела на меня, а Геката в это время играла в недотрогу. Как только она заметила, что мне всё равно, уточнила:        — Её зовут Мизелия. Она уж явно лучше, чем этот Инузей!        — Послушай… — в сознание ворвались события, которые недавно произошли. Смерть Богдана, то, как я душила Вассаго, и то, как кто-то меня от него оттаскивал.        — Что? — спросила Геката. — Хочешь знать, что делаешь здесь? Ну, во-первых, ты чуть не убила моего брата. Уже почти-почти между прочим. Шучу — его нельзя убить, но покалечить можно. Во-вторых, мой «папочка» схватил тебя и отшвырнул в надежде, что ты потеряешь сознание и всё. Ну, а в-третьих, ты оказалась настолько невезучей, что напоролась на гигантский кусок вазы, который тебе из спины доставала лично я! — после этих слов меня перекосило, и, наверное, Гекате было неприятно это видеть, но я посмотрела на неё с испугом, а потом аккуратно прикоснулась к спине. Запустила руку под ночную рубаху, которую мне, видимо, одела Геката, и с опаской потрогала шрам в области талии.        — Ну знаешь! — возмутилась Геката. — Отец с Вассаго вообще тебя здесь без врачей и оборудования оставили, а я, знаешь ли…       Сейчас только я заметила, что на пальце у меня маленькая серая прищепочка, от которой ведёт проводок прямо к кардиомонитору. Так же у меня стояла капельница, которая больно колола руку, когда я двигалась.        — Ты хоть представляешь, чего мне это стоило? Точнее, знаешь, сколько МОИХ людей отвлекали Вассаго, и они погибли, между прочим! У этого придурка армия побольше.       Щёки покраснели, из глаз закапали слёзы. Захотелось увидеть Таньку и поговорить с ней. Спросить у неё, как всё произошло…        — Смотри… — неловко пробормотала Геката и устало взмахнула запястьем, при этом проделывая красивый узор в воздухе. На соседней кровати от меня появилось чьё-то тело, накрытое покрывалом. Оборвав капельницу и прищепку для измерения пульса, я подошла к кровати. Рука потянулась сама… и передо мной открылось ужасное зрелище.       Это был Богдан. На его волосах засохшими комьями висела кровь, лицо ободрано во многих местах, рука, кажется, сломана, да и нога, по-моему. Одна из ног была словно обглодана огромной собакой. Зрелище дерущегося Богдана и Вассаго сразу появилось перед глазами. Богдан не так прост… Запросто покалечит кого угодно своим мечом. По Вассаго можно сказать, что его пару раз ударили, но Богдан… Он был мёртв. Мне показалось, что Вассаго просил помощи у того пса, что охраняет врата в Ад… Именно так выглядел мой мёртвый друг        — Где остальные? Что с ними?! — я кричала так громко, что даже Мизелия попыталась заткнуть уши.        — Они… Помнишь, я говорила тебе, что отец виноват в смерти матери, но при этом он её не убивал. Тот, кто убил маму… У него сейчас твои друзья. Он забрал их до того, как мы с Вассаго успели атаковать. А Вассаго просто хотел тебя спровоцировать. Я не знаю, где они, — убито закончила Геката.        — Ну, а сейчас я кое-чему научу тебя.        — Сейчас?! — оттолкнула Гекату от себя и рванула к двери. Она ещё чему-то собралась меня учить. Сейчас, когда Таньке, возможно, тоже грозит смерть! Но дверь не открывалась. И магия не действовала. Никакая, будто её у меня и вовсе не было.        — Ты отстранена от остального мира со способностями ведьмы.        — Что ты имеешь в виду?        — А то, что, пока ты здесь, ты не можешь колдовать, но я могу тебя кое-чему научить.       Отчаянно держась за стену, я поплелась обратно к кровати и грузно приземлилась на неё. Геката молчала.        — Это очень серьёзно. Мой отец бессмертен, но есть тот, кто не бессмертен и связан с моим отцом. И этот кто-то похитил твоих друзей. Но есть ещё кое-что… Когда этот КТО-ТО убивал мою маму, она знала, по чьей вине умирает, и прокляла отца. Она сделала так, что, когда умрёт мамин убийца, умрёт и отец. Она сделала это, чтобы отец не мог убить убийцу, чтобы он всю жизнь жил с этим бременем в душе…        — Подожди, а когда умерла твоя мама? — что-то тут не сходилось, и вопрос, естественно, напросился сам. Геката покраснела и смущённо выдавила.        — В девятьсот пятидесятом году…        — Тогда тебе и Вассаго сейчас… Но ты говорила, что вам по четыреста шестьдесят восемь. А получается, что около тысячи лет!        — Если быть точнее, тысяча двести в этом году будет, но знаешь ли, я всё равно помладше твоего змея на девятьсот лет!        — А кто тот, кто убил твою маму?        — Анкалагон.* Он тогда ещё был хорошим. Мы с Вассаго любили с ним играть. Но потом что-то произошло. Его все стали называть Чёрным Анкалагоном, или Чёрным змеем, или Чёрным огнём. Его все почему-то возненавидели. Вассаго тогда ужасно разочаровался в отце. Мы не знали, что произошло между ними, но они были лучшими друзьями, а потом…        — Анкалагон-змей? — Айта и Дину похитил их же сородич? Да ещё живший так давно. Хотя и Айт тоже давно живёт…        — Да. И не просто дракон. Он первый дракон. Все считают, что это Грейл Глаурунг, но это не так. Первым сыном Табити и первым же её мужем был Анкалагон. Он старше и намного сильнее, чем Грейл. Анкалагон — огненный дракон. Сейчас он где-то скрывается или прячется, потому что мой отец давно всё планировал. Всё это с твоей поимкой. Он долго ждал наследников Симаргла. Одного единственного бога, который может по мировому дереву перемещаться.        — Зачем я ему?        — Чтобы переместиться в Ирий, и чтобы ты убила Анкалагона. Только ты можешь.        — Почему только я? Я что, особенная?        — Ну да, вообще-то…        — Tapa saab igaüks ja jääb ellu ainult vabad oma majas, Ainult see, kes teab, kuidas elada, Ainult see, kes unustab valu…** — так говорилось в заклятье моей матери. Эти строки значат, что только свободный от мира своего, только живущий в полную силу сможет убить того, кто стал исчадием ада. Ирка-а, — прошептала Геката, — побороть Симаргла мы не сможем, поэтому мой отец поймал тебя. Свободную от дома своего, потому что поймал в Ирии. И имеющую возможность перемещаться во все миры…        — Предательница! Лгунья!       У двери стоял Вассаго в окружении, видимо, его охранников, которые, как и Инузей, были сделаны из множества частей дьявольских животных…