****
Университетский кафетерий полон голодных студентов, которые только что пришли с лекций, шума их болтовни и звона тарелок, который, к счастью, заглушает жевание Найла. Он всегда очень громко жует. — Ты ничего не ешь, — с подозрением говорит Найл, подталкивая лодыжку Гарри ногой, запихивая в рот пюре с сосисками. — Мне не очень хорошо, — отвечает Гарри. Его живот весь день сжимается, и похмелье не помогает. — Вы прошлой ночью сделали то, что планировали, да? — смеется Найл, потому что он тот друг, который не отстает на следующий день после пьянки. — Вы с Томмо оба хороши. И Гарри не нужно сейчас напоминать, что Луи, возможно, сейчас лежит в кровати, и никто не может принести ему стакан воды или обезболивающее. Но он не может встретиться с ним до того, как избавится от всех своих эмоций. Теоретически, если Гарри начнет плакать, когда скажет Луи закончить их фальшивые отношения, он поймет. Он поймет, и все будет закончено. — Найл, я… мне надо закончить все это. Ну, притворяться, что мы с Луи встречаемся, это не… — он моргает, чтобы ослабить давление в глазах. Он в порядке. Просто в порядке. Он не расплачется посреди университетского кафе. — Это нечестно по отношению к нему. Не тогда, когда я чувствую такое. Почему это так чертовски сложно? — Эй, — Найл заканчивает жевать и проглатывает, дотягиваясь до плеча Гарри. — Ты уверен, что не хочешь рассказать ему? — Я не могу. Я не хочу, чтобы он думал, что того, как он меня любит, недостаточно. Но это так. Найл потирает его щеку, сочувствующе улыбаясь. — Я люблю тебя, Гарри, но иногда ты меня бесишь, — хмуро отвечает он, возвращаясь к своему обеду. — Даже не пытайся отрицать, что ты бы не хотел целовать Томмо регулярно. Ты просто боишься. — Еще бы я не боялся! — Гарри кладет свою голову на стол и бормочет: — Если он не чувствует то же самое, тогда все будет неловким. Я не могу просто… я не могу сделать это. — Но откуда ты знаешь, что он вообще чувствует? — Найл кидает вилку, и она, громко звеня, ударяется о тарелку. — Посмотри на меня. Я собираюсь тебе кое-что сказать, и ты должен знать, что я абсолютно серьезен сейчас. Гарри поворачивает свою голову к Найлу, его щека отклеивается от столешницы. — Найл? — Да? — Я хочу. Я хочу целовать его постоянно. Я хочу обнимать его, иметь общих детей и, может, даже кота. Найл вздыхает. — Поэтому я и собираюсь сказать тебе это. Ты слушаешь? Гарри садится прямо и кивает, от запаха еды Найла его немного тошнит. — Скажи ему. — Но- — Нет, — он кладет свою руку на Гарри и сжимает. — Доверься мне, ладно? Я говорю много ерунды, но мы друзья, так? Скажи ему. Обещаю, что все будет нормально. Я никогда не был так серьезен за всю свою жизнь. Гарри чувствует, что существует что-то, что Найл не говорит ему, в его горле ком, и он не может спросить, поэтому лишь шепчет: — Почему? — Я не могу сказать, но… я думаю, что тебе стоит сделать это. — Ты что-то скрываешь от меня? — Не думай об этом. Просто знай, что если бы это был полностью мой совет, я бы сказал тебе раздеться и ждать, пока он вернется в свою комнату. — Это ужасный совет. Найл пожимает плечами. — У меня работает. — Но… не всегда? — Слушай, — Найл отстраняется и взглядом показывает на тарелку Гарри. — Ты все равно это есть не будешь, можно мне? — Сейчас ты хотя бы спрашиваешь. Найл ухмыляется и принимает это как положительный ответ. Они знают друг друга слишком хорошо. Гарри смотрит, как Найл обмакивает картошку в кетчуп и кладет в рот. Это самая неэротичная вещь, которую Гарри когда-либо видел. — Я знаю, что ты думаешь, что с тобой все в порядке, но я вижу, что это съедает тебя изнутри. Если ты будешь держать это в себе, то в один прекрасный момент это выйдет на поверхность не лучшим образом, и ты облажаешься, — говорит Найл, съедая еще одну картошку. — Это уже веский аргумент. — Я смогу смириться с этим, — отвечает он, сомневаясь, что говорит правду. — Не сможешь, дружище. И тебе не надо будет. Я не хочу, чтобы ты держал это в себе и ждал вечность, пока Томмо не найдет себе кого-то другого, и что тогда? У тебя не будет ничего, кроме разбитого сердца, у тебя не будет того Томмо, который у тебя есть сейчас. Просто… пожалуйста, скажи ему. Что-то в лице Найла подсказывает Гарри, что он все же скрывает что-то. И он думал об этом, о том, что Луи найдет кого-то. Еще бы он не думал. Но это всегда кажется ему далёким будущим, о котором рано волноваться. Но что, если Луи встретит кого-то на следующей неделе? Или даже сегодня? — Если Луи найдет кого-то, я… буду рад за него. Я буду опустошен, но, если это сделает его счастливым- — Ты делаешь его счастливым! Господи, Гарри, просто поверь мне и возьми себя в руки, ладно? Ты ничего не испортишь. Каким-то образом шанс того, что это на самом деле может случиться, начинает чертовски пугать его. — Мне страшно. — Все в порядке. Томмо достоин этого, не так ли? Гарри тяжело сглатывает. — Да.****
Почти всю лекцию Гарри нервно зажимается на последнем ряду, в его мозгу прокручиваются варианты, как все может быть плохо. Он не может рассказать Луи еще, он напуган тем, что может посмотреть на Луи всего раз, и сразу будет знать, что любит его так, как никто никогда не любил. От напряжения телефон, кажется, стал в два раза тяжелее в его липких руках. Он должен сказать ему. В конце концов, он должен сказать Луи, что больше не может справляться с этим притворством. Мы можем поговорить? Две минуты, которые требуются Луи, чтобы ответить, получаются намного более нервными, чем должны были быть. Думаю, что нам надо это сделать. Могу я встретить тебя после лекции? Его руки слегка трясутся, и ему приходится удалить и переписать сообщение три раза, перед тем как отправить Я буду ждать тебя здесь. Время на телефоне, кажется, ползет со скоростью черепахи. **** Гарри встречает его сразу же, как выходит из аудитории, его рюкзак свисает с плеча, а в руке лежит пальто. Он замерз. Все слова, которые он усиленно репетировал последний час, внезапно ушли. Он не ожидает, что Луи будет так рано. Он всегда опаздывает. Девушка пытается пройти за Гарри, но он случайно толкает ее, извиняясь. — Простите. Укутавшись в пальто, Луи встает с сидения около витрины и встречается с Гарри взглядом. Он выглядит примерно так, как чувствует себя Гарри. Будто он не спал всю ночь. От этого Гарри хочется укутать в его любимое пушистое одеяло и целовать в щеки. Он потихоньку идет, но его конечности еле двигаются. Несмотря на то, что Гарри выше, он никогда не чувствовал себя таким маленьким, как в этот момент. — Хэй, — говорит он тихо. — Спасибо, что пришел. Луи нервно смеется, почти по-маньячески. — Ты звучишь так банально. Гарри слегка улыбается. — Ну же, — говорит Луи, подходя ближе. — Даже не обнимешь меня первым? Гарри снимает рюкзак и крепко обнимает Луи, в ответ тот обвивает руки вокруг его талии. — Все в порядке? — спрашивает тихо Луи, его лицо прижато к шее Гарри, а руки поглаживают его спину. Холодок с улицы проходит по одежде и волосам. Он пахнет приходом зимы. Гарри дрожит от желания быть тронутым им. Он слегка вздыхает. — Прости. — Знаешь, ты немного пугаешь меня. Гарри лишь мотает головой и прижимается к Луи так, будто от этого зависит его жизнь, даже если все студенты могут видеть их. — Может, пойдем куда-нибудь так? — Мы можем прогуляться до парка, если хочешь. — Хорошо. Он не хочет отстраняться, но в то же время говорит себе, что обниматься с Луи не поможет избежать разговоров с ним. Гарри думает, чувствует ли Луи, как сильно бьется его сердце через слои одежды. Они идут в тишине мимо задолжников, которые торопятся на лекции. Дуновение холодного ветра ударяет в лицо с приятным расслаблением. Гарри пытается натянуть пальто, держа в одной руке сумку. — Я помогу тебе, — предлагает Луи, вешая рюкзак Гарри на свое плечо, помогая надеть пальто и застегивая пуговицы. — Вот так. Тепло и уютно, да? — Я заберу сумку. — Не волнуйся, солнышко, — говорит Луи, улыбаясь. — Я понесу. Гарри знает, когда спорить не стоит. Особенно с Луи. — Спасибо. Он засовывает руки в карманы, шерстяное пальто защищает его от холода. Парни идут к парку. — Это из-за вчерашнего? — спрашивает Луи. — Извини. Я не должен был запускать это так далеко. — Прекрати, — говорит Гарри, в нем разгорается вспышка разочарования. — Я тоже участвовал в этом, знаешь ли. Я мог сказать нет. Я мог запросто остановить тебя, но я… — он улыбается, но в этом нет чего-то радостного или смешного, его взгляд уставлен на обувь. — Я не сделал этого, не так ли? Я не ребенок. Я несу за себя ответственность. Гарри ожидает, что Луи сейчас скажет, что все это было глупой ошибкой, что этого не случилось бы, если бы они не выпили. Когда Луи шепчет: «Я заставил тебя плакать», — вместо этого, Гарри чуть не падает. Луи не может смотреть на него, его голова опущена, челка падает на глаза. Весь остальной мир кажется отдаленным. Несмотря на все слои одежды, Гарри чувствует себя обнаженным. — Лу, — в сердце Гарри что-то екает. Он хочет, чтобы Луи посмотрел на него. — Я не был зол на тебя, или винил тебя в чем-то, или… — сожалея об этом, Гарри проглатывает слова: — Я чувствовал себя униженным. Я кончил в трусы. Под его кожей загорается искра стыда, и прикосновение руки Луи вытягивает его из мыслей. — Я бы никогда не смеялся над тобой из-за этого. — Я знаю, но… мне все ещё стыдно. Луи убирает руку. Гарри сжимает свою в кармане от желания переплести их пальцы. — Мне кажется, что ты отдаляешься от меня, — тихо говорит Луи. Гарри, черт возьми, не может плакать. Не может. — Ты можешь засунуть руку ко мне в карман, — говорит Гарри хрипло, наблюдая за тем, как носы обуви сокращают дистанцию. Рука Луи холодная, когда Гарри чувствует ее в своем кармане, и поэтому сразу же обхватывает ее своей. Никто из них ничего не говорит по этому поводу. — Лучше? — Немного. Они идут так до парка, и, несмотря на то, как Гарри пытается избежать этого, он знает, что им просто нужно поговорить. — Я хочу поговорить о… обо всем этом. Ну, может, нам больше не нужно делать это все, то есть, притворяться, потому что, — я люблю тебя, и это морочит мне голову, — потому что я чувствую, будто пользуюсь тобой. И Гай… он уже не преследует меня. Луи замедляется, и они останавливаются у деревянной лавочки. Луи кладет рюкзак Гарри на нее. — Если ты хочешь. Но все, чего он на самом деле хочет, — прижать Луи к себе, дышать одним воздухом на двоих, шептать «я люблю тебя» ему в губы. — Но твое желание тоже имеет значение. — Гарри, я… эмм, — Луи крепко сжимает руку Гарри, почти до боли. Грудь Луи поднимается на вдохе. Гарри видит тревогу на лице Луи. Когда он только начинает говорить, в нескольких шагах от них останавливается девушка в шляпе, держа незажжённую сигарету в руке, и ругается, пытаясь что-то найти в своей сумке. Луи выдыхает и слегка смеется, поглаживая большим пальцем челюсть Гарри, проводя по легкой щетине, которую Гарри просто не смог побрить утром. — Гарри, я боюсь. Он сжимает запястье Луи и касается его губами. Они стоят так близко друг к другу, что Гарри, кажется, может пересчитать все ресницы Луи. — Чего? — Всякой фигни. Просто… я хочу спросить у тебя кое-что, но не знаю, что ты на это скажешь. Девушка проходит мимо них, дымовое облако тянется за ней. — Ты можешь спрашивать о чем угодно, ты же знаешь. Луи закусывает нижнюю губу и убирает руку с лица Гарри. На губе остаются отпечатки зубов. Гарри хочет провести большим пальцем по этой впадинке. — Гарри, ты, эмм… — он сжимает руку Гарри, и оба чувствуют тепло друг друга. — Ты чувствуешь что-то ко мне? Он замирает. Все, что угодно, но только не это. — Гарри. Внутри Гарри все горит, будто кто-то зажег под его ребрами спичку и раздувает пламя. Гарри чувствует, что может умереть прямо сейчас. — Как… — в его глазах горечь, все в глазах плывет. Он чувствует лишь пульс в ушах и тяжелое дыхание. — Как ты… Он достает их руки из кармана, желая уйти от Луи, но тот не отпускает. — Не надо, — говорит Луи, и его хватка как тиски. — Не уходи, пожалуйста. — Я не собирался уходить! — Гарри издает странный звук — что-то между смехом и всхлипом, — потому что Луи все еще не отпускает его. В груди у Гарри ощущение, будто внутри него груда камней. — Гарри, пожалуйста- — Я не хотел, — выплевывает он, и из его глаз, наконец, текут горячие слезы. — Я не хотел влюбляться в тебя, — кажется, он сейчас разобьется на тысячи осколков и упадет Луи на ноги. Гарри моргает, почти ничего не видя из-за слез, которые не хотят останавливаться. — Прости, прости, что я… все разрушил. Это- — Нет, — тихо говорит Луи, и его голос дрожит, а пальцы бегают по руке Гарри. Гарри слегка дергается, его конечности тяжелеют. Он думает, чувствует Луи эту дрожь до мозга костей сквозь ткань пальто. — Ты ничего не разрушил. И даже не извиняйся за это. Он не может посмотреть Луи в глаза, не может перестать дрожать. — Гарри, я люблю тебя. — Я знаю, — его голос ломается, он смотрит на свои ботинки, голова слегка качается. Может, если бы он хорошо притворился, что этого не происходит, это не было бы реальным. Краем глаза Гарри замечает, как Луи вытирает свои глаза тыльной стороной ладони. Он заставляет Луи плакать. Это хуже всего в мире. — Нет, не знаешь. Можешь, пожалуйста, посмотреть на меня? Это последнее, что он хочет делать, но все же повинуется. Гарри приподнимает подбородок и встречается с Луи взглядом, несмотря на то, что все, что он хочет сделать сейчас, — лечь в кровать и притворяться, что весь мир не существует. — Я люблю тебя, идиот. Я влюблен в тебя. Ускоренное сердцебиение превращается в неподвижное. Он даже не уверен, что говорит, когда с его губ слетает: — Что? — Я не могу поверить, что Лиам был, блять, прав, я… — Луи усмехается, его щеки бледнеют. — Он все время твердил мне, что я должен сказать тебе, что… что, может, ты… Лиам и… Найл. Найл, должно быть, тоже знает. — Ты любишь меня. Луи достает руку из кармана и крепко обнимает Гарри, опаляя горячим дыханием его шею. Инстинктивно Гарри оборачивает руки вокруг Луи, дрожа, пытаясь понять, что происходит. — Как? — Не знаю как. Просто… мне кажется, я всегда любил тебя, — тихо говорит Луи, обнимая Гарри. — Я просто… не разрешал себе думать об этом, потому что ты мой самый любимый человек в мире, и я не хочу терять тебя. — А ты — мой. Мой любимый человек, — отвечает Гарри изумленно, позволяя Луи обнимать себя. Он чувствует себя хрупким и ломающимся. —Ты бы никогда не потерял меня. Он не может перестать дрожать, его сердце бешено бьется о ребра. Будто все давление, страх и расслабление одновременно бушуют в нем. И он хочет сказать так много, выплеснуть наружу все то, что он держал в себе неделями, но сейчас… сейчас ничто не имеет значения. — Я могу сказать снова? — спрашивает он, несмотря на то, что его горло сжалось и дыхание будто остановилось. Губы Луи мягко прикасаются к щеке Гарри. — Если ты не будешь возражать, я… боже, я не могу думать ни о чем, потому что ты так хорошо пахнешь. Причем всегда. Гарри смеется, потому что все это реально. Реально, реально, реально. — Я люблю тебя. Луи немного отходит, чтобы взять лицо Гарри в руки. Кончиками больших пальцев он нежно поглаживает кожу вокруг глаз Гарри. — Мы такие глупые. — Да уж, — прикрыв глаза, Гарри поддается прикосновению Луи, поддается мягким и теплым ладоням. — Я люблю тебя. Так сильно, — он никогда не устанет говорить это. — Даже когда ты разбрасываешь свои вещи на полу, даже когда отказываешься отпускать меня, когда мне надо идти на лекцию в девять утра, даже когда ты ворчишь, потому что мерзнешь. — Я не ворчу, — Луи усмехается и обнимает Гарри крепче. — Я люблю тебя, несмотря на то что твой будильник с ксилофоном меня бесит, и ты никогда не признаешься, если пукаешь. Гарри смеется, и вместе с этим исчезает тяжелый груз на его груди. Он обнимает Луи крепче и пытается не дрожать от счастья. Впервые за долгое время он чувствует себя так хорошо. — Ладно, ладно. Но иногда я признаюсь. — Я могу поцеловать тебя? — говорит Луи, поглаживая пальцем скулу Гарри, а после оборачивая руки вокруг его шеи. Еще тише он добавляет: — Только для нас. — Конечно. Плитка тротуара, кажется, уходит из-под ног, холодный ветер ласкает щеки, но все это уходит на второй план в ту же секунду, когда Луи целует Гарри. Ноги Стайлса дрожат. Только для нас. Гарри хочет каждое утро, каждый день и каждую ночь целовать Луи, потому что им нужно быть ближе. Короткие и искренние, чтобы сказать «привет» и «я люблю тебя», и длинные и бездыханные, когда они не могут отстраниться. Он прижимает свои губы к губам Луи сильнее, его рука находит дом в ямочке в пояснице Луи. Они отклоняют головы, отстраняются и соединяются еще сильнее, глубже, и с каждым прикосновением их губ и зубов Луи кожа Гарри горит все сильнее. Луи нежно закусывает губу Гарри и отпускает, щеки Стайлса густо краснеют, и он не может сдержать стон. И несмотря на то, что они несколько раз встречаются зубами, и Гарри переживает, что его губы потрескались от холода, ничто из этого не имеет значения сейчас. Это все, чего они когда-либо хотели, и никогда не думали, что получат. Они немного замедляются, осознавая, что они на улице и вокруг куча прохожих. Луи оставляет маленькие и сладкие поцелуи на губах Гарри, а его ресницы щекочут щеки Стайлса. — Ты на вкус как мята, — говорит Луи, когда они, наконец, отстраняются. Гарри целует Луи в уголок рта и потирается носом о щеку. — Я хочу… эмм, делать это каждый день. Губы Гарри все еще дрожат. И вполне нормально то, что у них нет распланированного будущего, что им нужно все обсудить. У них есть все время мира. — Обещаю.****
Все это иначе, лучше — держать Луи за руку и знать, что это по-настоящему. Хотя еще и не до конца. Не когда они заходят в общежитие или когда Луи целует Гарри на лестнице. Гарри всегда хотел, чтобы Луи его целовал, и теперь, когда он может говорить все, что у него на уме, он не прекращает напоминать это Луи. В уголках глаз Луи появляются морщинки. — Луи? — спрашивает он, когда дверь комнаты закрывается за ними и его разум становится менее туманным. — Знаешь, когда мы целовались на Хэллоуине. Ты, эмм… ты сделал это, потому что Гай мог увидеть или потому что хотел? Луи снимает ботинки и в тишине пытается подобрать нужные слова. Гарри чувствует что-то наподобие дрожи, зная, что никакого притворства в том поцелуе не было. — Я, ну, я хотел, да. Все время тогда я хотел, чтобы мы были где-нибудь так. В более тихом месте, — Луи сглатывает, снимая пальто и шапку. От этого его волосы электризуются, становятся мягкими и неуложенными. — Но, вообще, было забавно. Помнишь нашу репетицию поцелуя? Будто бы Гарри мог забыть. — Да. — Я до смерти боялся целовать тебя на публике впервые. Ну, мне надо было наловчиться. Все казалось проще, если это только ты и я. Но это застало меня врасплох, как я… — Луи поворачивается к окну и теребит низ своей зеленой толстовки, — как мне понравилось это. Я почти паниковал, — он ухмыляется. — Как я понял, ты заметил это. Гарри не уверен во множестве вещей, он пытается найти свою опору, но никогда не перестанет касаться Луи. Он подходит к нему ближе и кладет руку на заднюю часть шеи. Луи не отстраняется, лишь прикрывает глаза и поддается прикосновению. Гарри делает еще шаг, и тепло их тел смешивается, пальцы Гарри играют с прядями волос Луи. — Мне тоже это понравилось. Лучший поцелуй в моей жизни. То есть, мой первый настоящий французский поцелуй, но все же. Это считается. Луи смеется, и напряжение покидает его тело. — Ты маленький нахальный идиот. Гарри прячет улыбку в плече Луи, наблюдая, как деревья нагибаются под слоем ветра. — Знаешь, Найл сказал мне, чтобы я попробовал соблазнить тебя, что мне стоит лечь голым на твою кровать. — Но, кстати, так ты чаще всего ложишься спать, поэтому я бы просто подумал, что ты пришел пообниматься. — О боже, — бормочет Гарри, проводя рукой от плеча до талии и забираясь ладонью под толстовку. — Но мы всегда были немножко странными, разве нет? — Не странными, — протестует Луи, слегка подрагивая под рукой Гарри. — Мы просто… нам всегда нравилось быть ближе друг к другу, я думаю. — Я всегда чувствовал себя комфортно рядом с тобой, — тихо бормочет Гарри в плечо Луи. — Ты пахнешь как кокосовое масло. Луи смеется, целуя Гарри в макушку. — И это чувство взаимно, кудряшка. Всегда одурманен твоим запахом. Думаю, сейчас это можно считать немного пугающим. — Мне нравится… смотреть, как ты делаешь всякие вещи. — Тогда, думаю, мы оба пугающие. Связь, созданная на небесах, — он кладет свою руку на руку Гарри. — Раз уж мы откровенничаем, то… эмм, сон с тобой принес мне много неловких стояков, особенно за последние несколько недель. Ты такой- Гарри перекладывает свою руку с талии Луи на его живот, прижимая к себе. Низ толстовки Луи слегка задирается. — Такой что? — Когда… — Луи прочищает горло, его голос хриплый, — когда ты стал таким спокойным? — На самом деле это не так, — бабочки взлетают в животе Гарри, и он чувствует счастье внутри. Луи прижимается к нему, и нет никакого пространства между ними. — Обманываешь меня. Его дыхание ускоряется и сравнивается с Луи. Внезапно он осознает, что на самом деле прижат к Луи, чувствует мягкость его кожи и натянутую задницу у своего паха. — Лу? — М? — Тук-тук. Луи останавливается, но поддается. Как и всегда. — Кто там? — Я люблю тебя. — Я люблю тебя кто? — спрашивает Луи с интересом в голосе. — Не спрашивай кто, потому что это ты. Луи поворачивается в его руках, пряча улыбку. — Беру свои слова обратно. Ты далеко не спокойный. Гарри фыркает. — Может, только немножко, — предполагает Луи, уголки его рта приподнимаются. Гарри хочет заставлять Луи улыбаться до конца их жизней. Он просовывает пальцы в лямки джинсов Луи и подтягивает его к кровати. — Мы можем пообниматься? — Ладно, но ты первый раздеваешься. Ненавижу лежать в верхней одежде на кровати. Гарри пытается не ухмыляться, когда задняя часть его колен сталкивается с кроватью. — Нет, — говорит Луи, приподнимая бровь. — Ты оставляешь свои боксеры на себе, чувак. — Бро. — Не называй меня так больше, или заставлю тебя извиняться, — гримасничает Луи, толкая его, вынуждая тем самым сесть на кровать, расстёгивая свои джинсы. Гарри чувствует, как что-то сжимается в животе. — Прости, чувак, — говорит он, отодвигаясь, чтобы спрятать ухмылку в мягком хлопке, покрывающем живот Луи. Луи зарывается пальцами в волосы Гарри и слегка оттягивает. Жар от этого ударяет прямо ему в живот. Гарри закусывает ткань толстовки Луи, чтобы держать себя под контролем. — Блять, Гарри. — Прости, это просто- — Волосы, да? — спрашивает Луи, прочесывая пальцами кудряшки. — Да. — Мне нравится то, что я так хорошо знаю тебя. Сердце Гарри смягчается, и он позволяет Луи толкнуть себя на кровать и снять свои джинсы. Он не знает, должен он стыдиться того, что начинает снимать свои боксеры, или того, как легко Луи делает его слабым. Луи не комментирует это, Гарри тоже. — Обними меня, — тихонько говорит он, снимая футболку и носки, устраиваясь под одеялом. Холод простыней заставляет его дрожать. — Залезай, я мерзну. — Какое хорошее обслуживание, — смеется Луи, залезая под одеяло, обнимая Гарри так, как и всегда. Старые привычки долго не умирают. Гарри надеется, что они и вовсе не умрут, что они будут спать в таком положении и через несколько лет. — Я устал. Буду спать всю неделю. — Понимаю, — отвечает Гарри, прикрывая глаза. Гарри нравится, как легко все это происходит. Как он знает Луи настолько, что его прикосновение кажется знакомым удобством. Как он может быть самим собой, и эти тихие моменты не требуют слов. И все это так легко.****
Когда Луи врывается в комнату, Гарри чуть ли не выпрыгивает из кожи. — Собирайся, нам нужно где-то достать ско-, — останавливается Луи, а после закрывает дверь, моргая. — Ты голый. — Это, — Гарри зарывается пальцами ног в ковер, держа в руках фен, — то, что обычно случается с тем, кто снимает всю одежду. Он вышел из душа около пятнадцати минут назад и только что закончил сушить волосы. И одевание — не главный приоритет. Луи закусывает нижнюю губу и хмыкает, соглашаясь. На секунду Гарри задумывается, читает ли Луи его мысли, но потом понимает, что сам глупит и Луи видит лишь немного из этого. — Луи. — М? От взгляда Луи вниз по позвоночнику Гарри проносится тепло, собираясь в животе. — Зачем тебе скотч? — Что? Гарри со смехом выдыхает, откладывая фен в сторону, чтобы надеть пару боксеров. Не потому что он стесняется или возражает, что Луи смотрит на него. Просто… это слишком влияет на Гарри, больше, чем к чему он готов. Они не обсуждали эту часть еще. — Скотч? — повторяет Гарри, отворачивая голову, чтобы скрыть ухмылку. — Оу, — говорит Луи, отходя от двери и кладя руку на грудь. Гарри пытается не смотреть на это. — Нам надо приклеить туфли Лиама к потолку, ты понимаешь. Гарри научился не расспрашивать Луи об этом годы назад. **** — Бежим! — кричит Луи, хватая Гарри за руку, пробегая мимо сконфуженного Лиама, который только что открыл дверь в свою комнату. Они ждали за углом, пока Лиам уйдет из комнаты, чтобы проникнуть туда и сделать все дела. Лишь чудом Гарри не упал с кровати Лиама с Луи на плечах, и они оба не получили травмы. — Вы маленькие педерасты! — кричит Лиам им вслед, когда они, задыхаясь, бегут в комнату Луи, потому что она ближе. Они сразу же закрывают дверь за спиной, задыхаясь и обнимая друг друга для поддержки. — Это, — говорит Луи, хихикая в шею Гарри, — лучший прикол, который я когда-либо делал. И я бы не справился без тебя. Гарри оборачивает руку вокруг талии Луи, ведя его к кровати. — Пока ты не начнешь делать такое надо мной. — Я бы не смог! — ухмыляется Луи, а зрачки расширяются. — Боже, ты такой горячий, ты знаешь это? — Может быть, — кричит Гарри, когда Луи щекочет его ребра. — Мне нравится, когда мы шутим над людьми, особенно над Лиамом. Иди сюда. Гарри опускает руки ниже, пока кончики пальцев не касаются задницы Луи. — Мы можем не упоминать имя Лиама, когда мы- — Я думал, что это заводит тебя, — он обхватывает руками лицо Гарри, поглаживая большими пальцами ямочки на щеках. Луи впивается в губы Гарри, оба из них слишком широко улыбаются, чтобы нормально целоваться. Но Гарри не волнует четкость поцелуя. Они падают на кровать, разрывая поцелуй. — Ммм, да. Лиам. — Заткнись, — смеется Луи, прижимая своим весом Гарри к матрасу. — Ты прекратил целовать меня, — хмурится Гарри. — Может, ты не заслуживаешь этого. Гарри фыркает, но Луи все же уступает и наклоняется ниже, чтобы его дыхание опаляло рот Гарри. Они сталкиваются носами, Луи закусывает верхнюю губу Гарри. Гарри всегда дрожит до кончиков пальцев ног во время поцелуя с Луи, будто в первый раз. — Так? Гарри хнычет, потому что нет, это не так. Кожа спины Луи кажется горячей, когда Гарри скользит руками под его футболкой. — Больше. Глубже. — Глубже, да? Любишь свой голос? — спрашивает Луи, уже меньше задыхаясь, его бедра инстинктивно двигаются между раздвинутых ног Гарри. Гарри выдыхает в рот Луи, каждое прикосновение их губ распаляет искру. Он сгорит. Горячий язык Луи проходит по губам Гарри, их головы наклоняются, чтобы углубить поцелуй. Гарри засасывает язык Луи, чувствуя ответные мурашки по коже. Гарри не уверен, может ли остановиться и даже хочет ли. И это должно быть странно, делать это с Луи, но единственная странная вещь — это то, что ничего не изменилось. Будто это просто так получилось. И все это правильно. Они отстраняются, чтобы отдышаться, но Гарри через секунду снова набрасывается на рот Луи. Однако Луи все же успевает увернуться, поворачивая голову, чтобы поцеловать Гарри за ухом. — Подожди. Контролировать собственное дыхание становится невозможным, бедра инстинктивно толкаются вперед. Быть влюбленным в Луи, иметь эту эмоциональную связь, доверие заставляет его хотеть делать другие вещи, потому что он знает, что Луи его не бросит. И это будет значить нечто большее для них обоих. Луи хрипло смеется, будто он долго не использовал голос. — Мы должны немного замедлиться. — Я знаю, — говорит Гарри, зарываясь лицом в шею Луи, целуя нежную кожу. — Мы должны, эмм… поговорить об этом всем. — Об этом, — нежно ухмыляется Луи, щекоча волосами лицо Гарри. Футболка Гарри прилипает к его потной спине, Луи кладет ногу на его бедро. И даже находясь так близко, чтобы сказать «плевать», прижаться к Луи и целовать его до потери дыхания, что-то ему не позволяет. Особенно если они еще не обсудили это. — Ты в порядке с этим? — спрашивает Луи, поглаживая спину Гарри. — С тем, что мы делаем сейчас? — Очень. Очень, эмм, хорошо, — их бедра соединены вместе, поэтому Гарри думает, что Луи, должно быть, знает о его стояке. — Ты так не считаешь? Луи ухмыляется. — Не совсем. Я, честно говоря, чувствую стержень в твоих штанах, ну, или что ты там еще прячешь. — Это банан. — Здоровый образ жизни. Это хорошо, одобряю. Гарри хихикает, прижимаясь к Луи. — Я имею в виду совсем другое, понимаешь? Луи слегка краснеет, а его ухмылка растет. — Спасибо. Без тебя я бы и не заметил. — Всегда рад помочь, — он целует подбородок Луи, острый выступ его челюсти и место под ним. Луи отклоняет голову назад, его пальцы упираются в спину Гарри. — Это далеко от помощи. Ты пытаешься соблазнить меня. — Я просто… мне нужно коснуться тебя, — он крепко обнимает Луи и целует его шею. Он не может насытиться этим и думает, перестанет ли он когда-нибудь желать вкус кожи Луи. — Мне нравится, когда ты так делаешь, — тихо говорит Луи, его адамово яблоко двигается вверх и вниз. — Это все еще немного… эмм, не могу поверить, что ты мой уже в таком плане. Гарри останавливается от переизбытка эмоций, от того, как сильно он хочет показать Луи, что любит его. — Луи, я люблю тебя. Люблю, люблю, люблю. Просто… если ты вдруг не знал. Луи смеется, падая на спину и потягивая Гарри на себя, волосы того мягкие и растрёпанные. На дворе конец ноября, и свет на улице тускнеет, но этого достаточно, чтобы сфокусироваться на ресницах Луи. Гарри знает, что пялится, может, даже пугающе, но он не может этого не делать. — Немного странно осознавать то, что мы выросли вместе, — медленно говорит Гарри, собирая все мысли в кучу. — И время так быстро летит. Кажется, если я моргну, нам будет уже по шестьдесят, мы будем в браке и… — он останавливается, активно жестикулируя, потому что он якобы не хотел говорить этого. — Прости. Я не хотел говорить об этом вслух или, как бы, предполагать- — Гарри, если ты думаешь, что это пугает меня, то ты идиот. — Эй, — хмурится Гарри, наклоняясь, чтобы поцеловать кончик носа Луи. — Я не знал, вдруг у тебя с этим какие-то проблемы, о которых я не знаю. Он никогда не видел Луи более обиженным. — Прости, но я за это, даже когда мы будем старыми и седыми и ты будешь кричать на меня, потому что я не туда поставил твою палочку или забыл смыть в туалете. Гарри хихикает, утыкаясь своей щекой в щеку Луи и целуя мочку его уха. — Кажется, ты уже думал об этом. — Отвали, — смеясь, говорит Луи. — Не могу поверить, что после этого разговора у меня все еще стояк. — Я хотел поговорить с тобой о банковских счетах и ипотеке, но, думаю, не стоит сейчас. Это может оттолкнуть тебя. Луи пытается стать на колени, но все это заканчивается тем, что он потирается промежностью о живот Гарри и снова падает на кровать, краснея. — Ненавижу тебя. Гарри прячет смех в плече Луи, пытаясь отвлечь себя от чувства упирающегося в живот стояка. Их разделяют лишь ткань спортивных штанов Луи и его футболки. Луи крепко обнимает Гарри за талию, быстро дыша. — Блять, Гарри, если ты не прекратишь смеяться, я сейчас кончу прямо в трусы. Ну, или, ладно, спортивные штаны. Я без трусов. Черт, успокойся, у меня вибрация по члену от твоего хихиканья. Прекрати. Но это, конечно же, заставляет Гарри смеяться еще больше. Он на самом деле пытается убрать свой вес с тела Луи. — Прости. Луи тычет пальцем в ямочку на щеке Гарри, отчего его щеки тут же краснеют. — Ага, конечно. — Однажды я увидел, как моя бабушка мылась в душе. Луи тут же останавливается, шокировано моргая. — Что за херня? — Я помогаю! Ну, этой штуке со стояком. — Во-первых, он у меня все еще есть, — Луи, двигая пахом около Гарри, чтобы доказать свою правоту, но тот не успокаивается. — Во-вторых, у меня все еще стояк после того, как ты говорил о своей голой бабушке, и это… не очень хорошо. Что, если это будет как рефлекс Павлова, и каждый раз, когда я буду видеть твою бабушку, у меня встанет? Луи звучит на самом деле грустно, и Гарри чувствует себя виноватым за свой смех, но он, черт возьми, не может остановиться. Луи отталкивает его, губы сжаты в тонкую линию, чтобы скрыть ухмылку. — Ну, посмотрим-посмотрим, Гарольд. Он седлает Гарри, двигая бедрами. То, как он крутит им, изгиб его задницы, потирающейся о член Гарри, вызывает у Стайлса звездочки в глазах. Гарри фыркает, обхватывая руками бедра Луи. — Черт, Луи. — Я больше не буду издеваться. Гарри хныкает, зарывая пальцы ног в простыни. — Ладно. Луи наклоняется и касается носом щеки Гарри, и, даже когда тепло тела Луи разрывает мозг Гарри на части, он спрашивает: — Лу, ты можешь поцеловать меня? Луи кладет руки на грудь Гарри и мягко и с любовью смотрит на него. — Думаю, что да. Губы Луи сладкие и нежные. Он на вкус как дом. И даже если они не заходят дальше этого, просто быть с Луи, обнимать его так, — это лучшее, что Гарри когда-либо чувствовал.****
Несколько ночей спустя они строят замок из одеял, который на самом деле состоит из того, что они вдвоем двигают шкаф к краю кровати, подвешивают простыни наверху и кладут подушки. Они выключают свет и чуть ли не падают, когда залезают в свой замок. Они опираются спиной о стену и подкладывают кучу подушек, чтобы было удобно. Гарри чувствует, будто ему снова восемь. — Я все еще не разрешаю есть чипсы в моей кровати, — говорит Гарри. — Будут крошки везде. — Я аккуратно! Гарри уже чувствует одну на своей ноге. Он лишь вздыхает и засовывает руку в упаковку. — Мы должны это сделать временем, чтобы делиться секретами, — предлагает Луи с набитым ртом. Гарри не может поверить, что он влюблен в него. — Ты уже знаешь все мои секреты. А я — твои. — О, но не до конца же, да? — пальцы Луи поглаживают оголенное бедро Гарри. Он фыркает и не поддается Луи. Через две секунды он смягчается и двигает ногами, пока не касается Луи. — О чем ты? — Ну, — начинает Луи, и, хотя Гарри не видит его в темноте, он чувствует, как тот приподнимает бровь. — Я хочу знать все твои неприличные секреты, любимый. Все, что ты любишь, абсолютно все. — О боже, — он запихивает в рот чипсы и бормочет: — Ладно. — Мы можем поиграть в «угадайку», что ты думаешь об этом? Гарри свешивает ноги и поправляет носки. Они мягкие и толстые, на них нарисован олень, потому что Рождество уже через три недели, а Гарри любит праздничную атмосферу. — Идет. Каковы условия? — Кто ошибается или не имеет догадок, должен будет, эмм… — Поцелуй! — кричит Гарри, стесняясь того, как громко это вышло. — То есть, проигравший должен будет поцеловать победителя, где он захочет. На секунду Гарри слышит лишь шуршание пакета и чувствует только жар тела Луи. — Это неприлично. — Не обязательно, — бормочет Гарри, засовывая пальцы в носки. — Мне нравится, — решает Луи, проводя пальцами по бедру Гарри. — Начнешь? — Хорошо, — он прижимается к Луи, подвигаясь, чтобы положить голову на плечо Луи. — Ты любишь все, что связано с задницами. Ну, я имею в виду римминг. Луи хихикает и медленно выдыхает. — Звучит странно из твоих уст, но да. Будем считать это правдой. У тебя хорошая память, малыш. На секунду Гарри ничего не соображает, потому что «малыш». Луи никогда его так не называл. — Твоя очередь. — Легко. Ты любишь, когда тебя тянут за волосы. Он потирает руками колени. — Да. Эмм, ты любишь, когда тебя шлепают. Луи замирает. — Откуда ты знаешь? То есть, я никогда… ну, меня не шлепали вообще… — Но тебе нравится, — шепчет Гарри, слыша, как дыхание Луи ускоряется. — Думаю, да. Но, черт побери, почему ты так решил? — Тот раз, когда ты взял мой, — Гарри рад, что сейчас темно, потому что он, наверное, краснеет, — вибратор. — О боже. Да. Блять. — Это было горячо, — признает Гарри, задевая своей ногой ногу Луи. — Так ты никогда- — Нет, — Луи ковыряется пальцами в пакете с чипсами. — Ты бы хотел? Я могу, ну, прочитать об этом, чтобы тебе не было больно, и сделал бы. Ну, со временем. — Хорошо, — говорит Луи, кидая пакет и устраивая руки между бедер. — Тебе нравится, когда тебя называют малышом. Я знаю, потому что пару минут назад ты затаил дыхание, когда я так назвал тебя. — Мне правда понравилось, — он потирается носом о плечо Луи, вдыхая. Его футболка пахнет как любимый кондиционер для белья Гарри. — Тебе нравится, когда на тебя писают. Луи смеется, его плечо дрожит под щекой Гарри. — Что за херня, Хаз? Нет, серьезно нет. По крайней мере, я так не думаю. На самом деле он просто хочет поцеловать Луи. — Кажется, мне нужно поцеловать тебя сейчас. — Думаю, да, — Луи наклоняет голову. — Давай в шею. — Да? — спрашивает Гарри, улыбаясь, он обхватывает рукой челюсть Луи и прижимает губы к вене на шее Луи, оставляя поцелуи по всей длине. — Твоя очередь. Он отстраняется более чем удовлетворенный, когда Луи думает, чем ответить. Луи говорит скрипучим голосом: — Тебе нравится быть в подчинении. Сердце Гарри ускоряется, потому что это на самом деле так, ему нравится принадлежать и подчиняться одному человеку. Часто таким человеком является Луи, потому что Гарри всегда доверяет ему. — Ты не ошибаешься. — Конечно нет. Когда мы, ну, играли в войнушку- — Ты сказал, что ты не хочешь выигрывать у меня на прошлой неделе, потому что тогда я бы не разрешил тебе греть руки под моей рубашкой. — В любом случае, — завороженно продолжает Луи, — когда мы играем в войнушку и я захватываю твои запястья, у тебя всегда одинаковое выражение лица. — Какое? — отстраняется Гарри, пытаясь хоть что-то увидеть в темноте. — Будто ты вот-вот кончишь. Гарри хмурится и сжимает ногу Луи. — Почему ты не говорил мне? — Тшш, — смеется Луи, проводя пальцами по лицу Гарри. Гарри закусывает указательный палец. — Это весело. Не хочу, чтобы ты переставал это делать. — Садист. — А вот и нет. Думаю, ты снова должен поцеловать меня. — Это не догадка, — протестует Гарри, но все же поддается. — Ладно, где? — Щека. — Неинтересно, — Гарри отстраняется от стены и садится лицом к Луи, скрещивая ноги. — Я постоянно целую тебя в щеку. Хочу чего-то более захватывающего. — Поцелуй тогда мою задницу, Стайлс. Он знает, что Луи шутит, но любит заставать того врасплох, поэтому он хватает бедро Луи (Гарри слышит немного протестов от Луи, когда он тащит его по кровати) и кладет на живот. — Я пошу- Гарри хватает пояс штанов Луи и медленно стягивает его вниз до задницы. Кровь Гарри никогда до этого не бежала так быстро. — Если ты не хочешь, я не буду, — тихо говорит Гарри и наклоняется, пока Луи не чувствует его дыхание на своей коже. — Блять, сделай это. Гарри обхватывает бедра Луи, нажимая большим пальцем на мышцы задницы, наклоняется и касается губами левой ягодицы. Мышцы сжимаются под его ртом, дергаясь, когда Гарри впивается зубами. После Гарри обратно натягивает штаны Луи и садится у стены снова, подгибая ноги. Ему приходится положить руку на свой член, потому что Луи лежит прямо здесь и тяжело дышит. — Тебе нравится, когда тебя целуют в шею, — говорит Гарри, приводя Луи в движение снова. — Я думал, теперь моя очередь, — Луи ложится на спину и закидывает свои ноги на ноги Гарри; его кожа блестит, а футболка задралась. Гарри хочется поцеловаться. — Ты бы хотел, чтобы тебя брали сзади. — Ну да, — признается Луи, густо краснея. — Но так же я хочу сказать, что ты не прав, так что теперь моя очередь целовать тебя. — Хочу поцеловать твои ноги, — Луи садится, после грациозно становясь на колени перед Гарри и кладя руку ему на бедро. — Сразу предупреждаю: я хочу поставить тебе засос, поэтому если ты не хо- — Я не против. Он кладет Гарри на спину и вдавливает его в матрас, разводя ноги Гарри, чтобы между ними можно было сесть. Даже в темноте Стайлс видит, как натянуты его боксеры. Очевидно, Луи тоже. — Я рад, что ты не надел пижаму. Ты так мило выглядишь в свой футболке с Rolling Stones и рождественских носках, — шепчет Луи, целуя место над коленом Гарри. Его губы влажные и мягкие, засасывают кожу с каждый поцелуем. Чем выше двигаются губы Луи, тем быстрее бьется сердце Гарри. Когда Луи оборачивает руки вокруг левого бедра Гарри и слегка нажимает на него, дразня зубами, ему приходится сжать простыни и напомнить себе, что нужно дышать. — То самое место, да? — он так близок к промежности Гарри, его волосы щекочут ее сквозь ткань боксеров, а ногти впиваются в кожу ноги Гарри. Гарри дрожит и впускает пальцы в волосы Луи, чтобы чувствовать его, когда Луи целует место двумя дюймами ниже его яиц. Когда Луи засасывает кожу на бедре Гарри, тот толкается бедрами. — Ммм, — мычит Луи, хватая его бедра, прижимая Гарри к кровати и продолжая сосать. Он зализывает укус на коже, пока Гарри не задыхается. Если бы Луи продолжал, Гарри бы кончил в трусы. Луи отстраняется с характерным звуком. — Я же не могу оставить твою вторую ножку без внимания, да? Гарри может лишь глубоко и громко стонать, откидывая голову на матрас, закусывая губу. Он чувствует, как Луи оставляет еще один засос на втором бедре, щекоча пальцами нежную кожу Гарри. Гарри дрожит как осиновый лист. Тогда Луи начинает целовать его бедра, постанывая, будто так он сможет насытиться Гарри больше. Он ставит засосы там, где Гарри больше всего чувствителен. Гарри думает, знает ли Луи, что он хочет, чтобы ему было больно слегка. Давление рук Луи не дает ему двигаться, и Гарри все еще уставший, его тело выходит из-под контроля. — Уверен, что запах моих носков тебе не нравится. Гарри требуется время, чтобы понять смысл сказанного Луи сквозь шум в ушах. — Нет, — он смеется, его живот нервно дергается. Луи наклоняется и целует Гарри в пупок. — А клоуны? Гарри мотает головой, пытаясь проглотить ком в горле. Луи скользит большим пальцем под край боксеров Гарри и оттягивает настолько, чтобы поцеловать кость бедра. Гарри чувствует, что его тело — один большой нерв, который не прекращает реагировать на каждое прикосновение губ Луи, каждый влажный поцелуй, которым он одаривает каждое бедро Гарри. — Мусорные контейнеры? Гарри может лишь положить ладонь на заднюю часть шеи Луи и громко рассмеяться, потому что Луи продолжает придумывать бредовые идеи, чтобы просто поцеловать Гарри. Он наклоняется к животу Гарри и идет выше, задирая его футболку, чтобы достать губами до сосков, чувствуя дикое биение его сердца. — Луи, — шепчет Гарри, обхватывая бедрами талию Луи, — пожалуйста. Луи бы не позволил их бёдрами соприкоснуться, но Гарри знает, что он возбужден. Это можно сказать по тому, как Гарри касается горячей кожей Луи под его футболкой, а тот резко начинает быстро дышать. — Ты можешь, — краснеет Гарри, впиваясь ногтями в спину Луи, — мои, эмм… соски. Ты мож- В секунду, когда Луи касается кончиком языка соска, Гарри теряет дар речи. Луи начинает нежно и осторожно двигать губами, после засасывая ими сосок Гарри. В прикосновениях рук Луи Гарри чувствует электрические разряды, его пальцы ног сжимают носки. Луи увеличивает давление ртом, начиная сосать очень жестко, а после он скручивает другой сосок пальцами. Гарри широко открывает рот и громко стонет, хотя и знает, что на них опять будут жаловаться, но ему абсолютно наплевать на это сейчас. — Боже, мне нужно, — он кладет ногу на Луи и толкает его ближе к себе, отчего тот теряет ритмичность в своих движениях. Ноготь Луи белеет, впиваясь в сосок, когда их бедра соприкасаются. Это похоже на то, будто ты трогаешь провод под напряжением. Гарри едва может чувствовать щекотание ресниц Луи о свою щеку, воздух опаляет плоть Гарри. — Луи, пожалуйста, сделай что-нибудь. — Господи, ты звучишь, — Луи наклоняется и целует Гарри безо всякого стыда. Просто горячий воздух, мокрые рты и зубы, — таким оттраханным. — Пожалуйста, дотронься до меня, — Гарри кладет руку на спину Луи, опускаясь вниз и засовывая руку в боксеры, обхватывает ягодицу парня. — Малыш, — выдыхает Луи, нервно двигая бедрами, — чего ты хочешь? — Просто это… продолжай делать так, — от трения кожа чуть ли не шипит, жар опаляет его волнами. — Штаны мешают. — Сними их, — Гарри хватается за край штанов Луи и стягивает их вниз, а после обхватывает ногами его бедра. — Такой деловой, — Луи оттягивает штаны ниже одной рукой, глубоко вздыхая, когда они задевают член. Когда Луи опускает бедра снова, Гарри чувствует, какой член Луи горячий, пульсирующий и напряженный. С каждым толчком Луи головка его члена задевает живот Гарри. Гарри вспотевший, чувствует, как футболка прилипает к его телу под подмышками. От засосов исходит приятная боль до кончиков пальцев с каждым движением. — Поцелуй меня, — бормочет он, почти несвязно, потому что его кожа горит, яйца плотно прилегают к телу, во рту очень сухо от частого дыхания. — Люблю целовать тебя, — шепчет Луи ему в губы, целуя глубоко и медленно, однако бедра не теряют своего ритма. Они продолжают тереться друг о друга, естественная смазка бисеринками вытекает из головки члена Луи и оставляет липкую дорожку на коже Гарри. Его собственная намочила боксеры, что мокрая ткань двигается туда-сюда вокруг его головки. Он не понимает, как еще не кончил. Гарри обхватывает двумя руками задницу Луи и сжимает, тяжело дыша в челюсть Луи, потому что им слишком тяжело целоваться. — Я кончу сейчас, — говорит Гарри, горячий узел в его животе становится невыносимо узким за секунду. — Блять, я хочу… держать тебя и дразнить, пока ты не, — выдыхает Луи, закусывая щеку Гарри и спускаясь влажными поцелуями к шее, — сможешь держать все это. Хочу работать над тобой все больше, больше и больше. Гарри обхватывает задницу Луи и толкается бедрами вверх, от силы оргазма по всему его телу проходит спазм. Когда он кончает в боксеры, его глаза зажмурены, а рот широко открыт. Луи щипает Гарри за сосок и двигает бедрами в виде «восьмерки», и Гарри кончает снова. — Боже, Гарри, пожалуйста, могу я- — Да, — бормочет он, хмурясь, когда чувствует, что Луи отстраняется, рука того обхватывает его член и крепко сжимает. — Нет, — сглатывает Гарри, его слова несвязны, он хватает Луи за руку и убирает ее. — Гарри, пожалуйста, — Луи, кажется, вот-вот заплачет. — Я хочу, позволь мне, — говорит Гарри с некой тревогой в голосе, кладя пальцы на руку Луи. Член Гарри слабо дергается от звука изо рта Луи. Гарри просто хочет быть хорошим для Луи. — Как тебе нравится? Рука Луи падает на руку Гарри, чтобы водить ей мучительно медленно вверх и вниз. — Нажми на головку, — бездыханно говорит Луи, резинка штанов натягивается прямо у него под яйцами. Луи толстый, более толстый, чем Гарри ожидает. Пульсирующая венка бежит по всей длине, крайняя плоть сбивается в кучу вокруг головки с каждый движением руки Гарри. Звук скользкий и непристойный, изо рта Луи доносятся легкие «ах-ах». Гарри большим пальцем нажимает на головку, потирая гладкость нежными круговыми движениями. — Хочешь быстрее? — Пожалуйста. Гарри резко ускоряет движения, крепко и быстро, потирая большим пальцем влажную головку. — С тебя капает. Луи падает на колени, закрывая глаза. — Дотронься до своих яиц, — тихо говорит Гарри, и он на полпути к тому, чтобы возбудиться опять просто от вида такого потерянного и слабого Луи над ним. — Слишком много, — шепчет Луи, поглаживая свои яйца, и Гарри двигает рукой резче. — Я, — это все, что говорит Луи перед тем как в его горле застревает дыхание, и он бурно кончает. Струйки спермы покрывают грудь Гарри, его член и костяшки его пальцев. Стайлс, наконец, замедляет свои движения рукой. — Блять, — выдыхает Луи и падает, его рука лежит в луже спермы на груди Гарри. — О боже, прости. Я не хо- Гарри слегка смеется. — Все в порядке. — Будет ли странным, если я, — Луи двигается назад и садится на колени Гарри, его штаны все еще спущены до колен. Трение ткани о член Гарри кажется чем-то нежелательным, но он не хочет двигать Луи, — если я… эмм, слижу это? Луи хочет убить его. — Не думаю, что я смогу кончить вот так скоро. — Что? — смеется Луи, уже поднося ко рту руку в сперме Гарри. — У меня опять встанет, если ты сделаешь это. Луи слизывает, очищая руку Гарри, и стонет. Гарри не знает, что хуже: стон Луи, потому что ему нравится вкус его спермы или от мысли, что он сможет кончить два раза подряд. — Никто не говорил, что ты не сможешь, — Луи ложится на кровать, облизывая грудь Гарри до чистоты. — Ты бы хотел, если бы мы… точнее, ты. То есть, я имею в виду, не выходить на улицу несколько дней? Гарри поворачивает голову, его член снова дергается. — У нас чуть больше недели до того, как мы уедем на рождественские каникулы. Десять дней вроде. — Да? — переспрашивает Луи, обнимая Гарри и целуя в губы. Гарри хочет засунуть язык ему в рот, чтобы почувствовать вкус. — Думаю, можно… до каникул. — Десять дней, — шепчет Луи, подрагивая, когда Гарри обнимает его, крепко прижимая к себе. — Думаешь, сможешь? — Да. Гарри обречен на смерть. После быстрого душа Гарри находит горсть чипсов на кровати и упаковку на полу. Он слишком устал, чтобы думать об этом.