Полторы недели Чимин проводит в мягкой постели, постоянно дуясь и обижаясь на Чонгука. Старший ведет себя похлеще любого надзирателя, лично укладывая омегу обратно, если тот пытался выбраться из пухового плена. Чимину запрещены не только любые передвижения, но и громкая музыка, долгое залипание в телек и чтение книг. Пак чувствует себя наказанным, иной раз обижаясь так сильно, что приходилось спрятаться под одеялом. Нет, он, конечно, и рад был бы встать и гордо покинуть комнату, но Чонгук обещал наказать за любые резкие движения. Потому Чимин проминает вмятину в матрасе и отлеживает себе все тело.
К концу второй недели реабилитации голова уже не тревожит и не беспокоит болью, поэтому Паку было разрешено вставать и недолго прогуливаться по дому, а иногда, если у Чона хорошее настроение, омега гуляет и по небольшому саду, на который он любовался еще с веранды. Нога все еще тревожит, но не так сильно болит, как раньше, оттого Чимину совсем не сидится дома. Хочется уже встретиться с Юнги или Тэхеном, а то общение с прислугой слегка поднадоело. Чонгук в последнюю неделю появляется все реже, пропадая до утра на работе. Но Чим-то знает, какая у него работа, поэтому и обижается почему-то. Неприятно, когда ты лежишь весь день в постели, а рядом шастает только тихий парень в раздражающей жилетке, который и мякнуть-то боится.
Вот и сегодня Чонгука нет дома с самого утра, поэтому Чимин медленно, все еще остерегаясь резкой боли в висках, поднимается с кровати и натягивает джинсы, поправляя помятую футболку. Задница ноет от уколов, а нога отдает тупой болью, напоминая омеге о травме. Чим, прихрамывая, выходит из комнаты и, отпустив прислугу восвояси, медленно бредет по длинному коридору к лестнице. Чимин уже успел изучить каждый уголок дома, кроме спальни и кабинета Чонгука, и даже облюбовал себе тихое местечко: широкий подоконник у окна, которое выходит в сад. Омега в последнее время часто сидит, завернувшись в теплый плед, и зарисовывает прекрасный пейзаж оттаивающей природы. Весна вступает в свои права, а ведь совсем недавно стояли морозы.
Пак заходит на кухню и задумчиво осматривает приготовленный поваром завтрак. Сам Чим не особо умеет готовить, так как последние лет десять думал только о будущей работе и подготовке к ней. Учиться омежьим обязанностям Чимину было некогда, поэтому сейчас омега чувствует укол стыда.
За последние дни Чимин полностью переосмыслил свое мировоззрение и принципы. Оказывается, он совсем позабыл, для чего в этом мире даны омеги и какое место они занимают в обществе. Чимин привык считать себя, если уж не альфой, то бетой точно. Ну, протекающей раз в три месяца бетой. Просто новая социальная роль, которая Чимину-то и не нужна, предъявляет новые обязанности, которые нельзя не исполнять. Только вот Чонгук в первую же неделю пребывания Чимина в его доме сразу показал омеге, что тот слишком слабый и нежный, чтобы справляться со всеми трудностями самому. Чимин и вправду расслабился за эти дни, позволяя себе быть слабым и принимая чужую помощь. Пак, кажется, вспомнил, что он вообще-то омега и ему свойственно смущаться, просить защиты и нравиться альфам.
Отношения с Чонгуком перестали быть такими напряженными, какими были раньше. Альфа всячески пытается загладить свою вину, хоть у него это и не всегда получается. Чимин до сих пор помнит противный чернослив, который Чон добавил в кашу, и кактус с нежно-розовым цветком. Со стороны это могло выглядеть немного грубо, ведь у Пака аллергия на чернослив, да и кактус романтичным не назовешь, но омеге до дрожи нравятся такие поступки со стороны Чонгука. Старший старается, и это видно.
Сам Чим за это время никак не отблагодарил Гука, поэтому чувствует себя неловко. Чонгук, кроме того, что спас ему жизнь, еще и приютил у себя, помогая подлечиться, набраться сил и встать на ноги. Чимин ничем не может отблагодарить, только ноет постоянно и на нервы и без того уставшему Чонгуку действует. Чон, кажется, полностью погрузился в поиски Чон Хосока, иногда даже забывая просто поесть.
Чимин заглядывает в холодильник и задумчиво хмыкает, доставая необходимые ингредиенты. Омега тянется на верхнюю полку за тарелкой, но из-за неожиданного вскрика роняет ее на пол, крупно вздрогнув.
— Что Вы делаете! — возмущается немолодой мужчина, хватаясь за сердце. Чимин смущенно ножкой отодвигает крупный осколок и отводит взгляд.
— Прошу простить меня, я уберу все, — бормочет Чим, тут же наклоняясь за тарелкой, точнее за тем, что от нее осталось.
— Господи, не троньте! Я сам все уберу, — мужчина хватает омегу за руки и убирает их подальше от осколков. — Почему Вы это делаете? Вы хотите уволить меня?
— Что? — Чимин растерянно смотрит на нахмуренного мужчину. — Боже, нет. Я просто… Я хотел приготовить печенье и…
— Но это моя работа, — тихо произносит повар, выбрасывая разбитую тарелку. — Вам не нравится то, что я готовлю? Давайте я приготовлю заново, только, прошу, не отбирайте у меня работу.
— Вы не так все поняли, — неловко улыбается Чимин. — Я хочу научиться готовить, вот и решил попробовать… Может, Вы научите меня?
— Я? — удивляется прислуга.
— Да, — кивает Чимин, улыбаясь шире. — Вы так вкусно готовите.
— Ох, спасибо, — вздыхает бета, косо глядя на омегу. — А Вы точно меня не уволите?
— Если Вы не откажете мне в просьбе, то я даже прибавку для Вас попрошу, — обещает Чимин и тут же натягивает фартук, завязывая его на талии. — Приступим?
Мужчина мягко улыбается и сначала рассказывает молодому омеге основы, вводя его в курс дела. Чимину безумно интересно, поэтому он задает порой ненужные и лишние вопросы, восхищённо охая и стараясь все запомнить. Оказывается, готовка — не такая уж и простая работа.
Пак впервые заводит тесто собственноручно, обычно этим занимался Юнги. Омега, при мысли о своем брате, тяжко вздыхает и даже порывается съездить к нему сегодня же, но повар тут же отвлекает его, указывая на неправильность действий Чимина.
Через несколько мучительных минут перед омегой лежат мягкие и сладкие печенья различной формы. Печенюшки в форме звездочек украшены пудрой, в круглые печенья Чимин старательно вдавил кусочки шоколада, а печенья в форме сердечек были с орешками. Чимин во время готовки успел объесться чем попало, поэтому печенье уже не лезло, хотя выглядело очень аппетитно.
Омега безумно восхищается своей работой, потому что готовил с любовью и мыслями о Чонгуке. До омеги только сейчас доходит, что все это время Пак ни на минуту не забывал об альфе и представлял себе его реакцию. От этого осознания у Чимина дыхание спирает и щеки горят, потому что это как-то неправильно — чувствовать странную дрожь в теле и приятный трепет от мысли об альфе.
Омега только успевает прибраться на кухне, как входная дверь торкает, сообщая о госте. Чимин чуть ли не выбегает в коридор, хватая за руку раздевающегося Чонгука.
— Гуки, пошли скорее, — улыбаясь, просит Чимин, потянув за собой растерявшегося альфу.
— Подожди, ты давно на ногах? Зачем так носишься, голова опять разболится, — хмыкает Чон, еле успев скинуть с себя пиджак.
— А, нет, стой, — резко оборачивается Чимин и поворачивает Чона в сторону ванной, толкая его в спину. — Иди сначала руки помой.
— Какой неопределенный, — усмехается Чонгук, но все же повинуется. Уж слишком вкусно пахнет в доме и слишком интригует поведение омеги.
Когда Чон заходит на кухню, Чимин сначала кормит его ужином, приготовленным поваром, насильно впихивая в сопротивляющегося альфу еду, попутно жалуясь, что от старшего скоро останутся лишь кожа да кости. А Чонгуку до мурашек нравится, когда Чимин такой заботливо-нежный и ворчливо-милый. Чон просто тает от домашнего и ласкового Чимина, специально сопротивляясь, чтобы растянуть удовольствие.
— А сейчас самое главное, — улыбается Чим и ставит перед альфой тарелку с печеньем, жутко краснея. — Я… Я сам приготовил… Так что…
— Сам? — задумчиво тянет Чон, выбирая, какое печенье взять. — Ты так трепетно к этому относишься, словно ни разу не готовил раньше.
Чимин подозрительно затихает, отчего Чон непонимающе смотрит на омегу, замечая румянец на щеках и закушенную губу. Альфа тихо смеется, откусывая кончик у звезды.
— Хорошо, я попробую твое печенье, — облизывается Чон, улыбаясь растерянному Чимину. Альфа съедает печенье полностью, вскидывая брови от удивления. — Хм, ты уверен, что ты впервые готовишь?
— Д-да, — слабо кивает Пак, наблюдая за жующим альфой.
— Я не верю, потому что это просто офигеть как вкусно, — Чон протягивает печенье в форме сердечка Чимину, заталкивая его в рот омеги. — Я прям тащусь.
Чимин смущенно улыбается, откусывая половинку от сердечка, и согласно кивает, потому что печенье и впрямь получилось вкусным.
— Мне господин Ким помогал, — бормочет Чим, поглядывая на повара. Чонгук прослеживает за его взглядом и показывает мужчине большой палец, жуя уже третью звездочку.
— Хорошая работа, — улыбается альфа и немного теряется от внимательного взгляда омеги. — Что? У меня что-то с лицом?
— Да, у тебя вот здесь, — Чимин показывает на свою щеку пальчиком. — Пудра.
— Где? — облизывается Чон. — Здесь?
— Да нет же, — тихо смеется Чимин и тянется к лицу старшего, вытирая с уголка его губ сладкую пудру. Альфа ухмыляется и ловит губами пальчик омеги, слизывая с него белый порошок.
Чимин жутко краснеет до кончиков ушей от провокационных действий альфы, отдергивая руку и отводя взгляд.
— Спасибо большое, — мягко улыбается Чон и берет младшего за руку, потянув его за собой. — А теперь в кровать.
— Но я не хочу, — хнычет Чимин, шлепая босыми ногами по паркету.
— Вот когда завтра врач скажет, что тебе можно активно двигаться, тогда и поговорим, — хмыкает Чонгук, помогая омеге подниматься по лестнице.
— Айщ, — морщится Чимин, когда Чон нечаянно приобнимет его за талию, касаясь больного бока.
— Ты опять без бинтов? — хмурится Чонгук, недовольно глядя на омегу. — Ты же знаешь, что повязка необходима для восстановления ребра, почему продолжаешь вести себя так опрометчиво?
— Прости, — тихо бормочет Чимин, отстраняясь от альфы, и самостоятельно поднимается по лестнице, игнорируя боль в лодыжке. — Просто прислуга слишком слабо затянул, вот я и хотел подождать тебя, а ты не пришел в обед.
— Позвонить не мог? — вздыхает Чон, беря Чимина за запястье и подныривая под его руку, чтобы омега смог на него опереться. Чимин отворачивает смущенное лицо в сторону и задерживает дыхание, пока Чон наслаждается минутной близостью, вдыхая сладкий аромат земляники со сливками.
— Я не хотел беспокоить, — шепчет Чим, похрамывая до кровати и нехотя отстраняясь от альфы.
— Ты же знаешь, что ради тебя я брошу все свои дела, — Чонгук стягивает с младшего футболку, доставая эластичный бинт.
— Именно поэтому и не позвонил, — Чимин рассматривает комнату, стараясь не встречаться с альфой взглядом, пока тот усердно перевязывает его торс, затягивая потуже в необходимых местах. Чимин судорожно вдыхает пленительный аромат альфы, сдерживая порыв уткнуться носом в его плечо.
— Ну, вот и все, — улыбается Гук, помогая Чимину натянуть футболку. — А теперь отдыхай.
— Подожди, — Чимин неуверенно сжимает запястье Чонгука, опуская взгляд в пол. — Останься со мной?
— Что? — теряется Чон, боясь, что ослышался.
— Мне одиноко без тебя, поэтому останься со мной, — Чимин смущенно кусает нижнюю губу и неловко ложится на кровать спиной к Чонгуку.
Чон почему-то слышит в этой просьбе большее, чем есть на самом деле, и аккуратно забирается на постель омеги, укладываясь позади него и боясь пододвигаться.
Чимину вполне уютно и вот так, когда их разделяют жалкие десять сантиметров, поэтому он почти сразу же засыпает, сквозь сон чувствуя невесомые прикосновения к своим волосам.
Чимин невольно меняется, находясь рядом с альфой, и меняет самого Чонгука, вызывая у него тонну нежности и море умиления. Гук не понимает порхающих бабочек в животе, списывая все на милость омеги, но подсознательно уже чувствует, что его, кажется, накрывает. Накрывает от такого разного и необходимого Чимина, который из брутального следователя превращается в милого домашнего омегу.
Чон думает, что теперь Чимину подходит роль мужа, а не работника следственного комитета, и засыпает с такими мыслями, вдыхая приятный аромат земляники, который уже является частью его жизни.
***
Ким Сокджин красивый молодой мужчина тридцати лет, без детей и мужа, с хорошо оплачиваемой, но нервной работой. Он давно порывается бросить все это, переехать куда-нибудь в другой город и зажить счастливо, найти себе, наконец, любящего человека и родить ему прекрасного малыша. Только у каждого есть свое «но», своя точка невозврата, своя несчастная любовь.
У Джина она заключается в сильном и самодостаточном альфе. Мало того, человек, которого Джин любит и ненавидит одновременно, связан с преступным миром. И говорить ему о том, что он связался с плохой компанией Джин не стал бы, потому что Ким Намджун — основатель этой плохой компании.
Они были знакомы еще со старшей школы. Джин тогда мечтал о прекрасном будущем и даже не подозревал, что когда-нибудь будет страдать от своих чувств к запретному и ядовитому плоду в лице Джуна. Джин никогда не был падок на альф и даже не заглядывался на них, но любовь к Джуну началась с несчастного случая. Сокджина почти нагнули и изнасиловали в темном переулке, но из-за угла вовремя показался Джун, тогда еще только просто друг.
Намджун хрипло смеялся и вытирал кровь из носа, а Сокджин завороженно наблюдал, утопая в глазах альфы и захлебываясь странными чувствами, зарождающимися где-то в душе. В тот вечер альфа понял, что его друг не такой уж и сильный, а бета решил для себя, что станет правозащитником. Чтобы защищать таких, как он сам — слабых и беззащитных от природы.
Джин и подумать не мог, что когда-нибудь, после выпуска из школы, пересечется с Джуном вновь. Это было во время его практики, когда еще совсем молодой и неопытный полицейский патрулировал особо опасный район. Бета никогда бы не подумал, что застанет Джуна, прижимающего к стене какого-то паренька и жестко имеющего его в зад. У Сокджина тогда сердце в пятки ушло и желудок неприятно скрутило, поэтому бета сразу же убежал, успев лишь заметить ехидную улыбку на губах, которыми когда-то любовался.
Странное чувство — любовь. Как бы ты не разочаровывался в человеке, каким бы дерьмом он ни был, ты продолжаешь трястись в его присутствии и думать только о нем. А бабочки в животе так и норовят прорваться наружу, порхая прекрасными крыльями. У Джина весь мир перевернулся и чувства через край просто плескались, когда он пытался осознать увиденное.
Намджун нашел его через неделю, но не просто так, а с выгодным предложением. Правда, для кого именно из них оно выгодное, Джин до сих пор понять не может. Подписывая тот договор, Сокджин и представить не мог, на что соглашается. Он обязался стелиться под альфу ковриком, полностью подчиняясь ему, за что Джун пообещал бете хорошую должность в органах власти и верность. Но, раздвигая перед Джуном ноги, Джин получил лишь боль в заднице и синяки по всему телу. Новая работа радовала, конечно, а должность прельщала, Джину пришлось бы несколько лет убить, чтобы дослужиться до такого звания, но вот верностью от Джуна и не пахло.
Альфа постоянно приходит подвыпивший и накуренный, а еще с противными яркими засосами на шее и стояком в штанах. Бета все еще не понимает, зачем понадобился Джуну в роли личной шлюшки, которая и слова не пикнет против, но бета не жалеет, что согласился. Потому что так он, хоть и ненадолго, но очень близок с Намом.
Гребаная любовь застилает глаза и лишает рассудка. Джин бы ни за что не подумал, что будет когда-нибудь чьей-то подстилкой. Бета не раз порывался порвать тот самый договор, не раз пытался узнать настоящую причину поступков Джуна, но тот лишь затыкал его грубым поцелуем и продолжал вколачивать податливое тело в поверхность, к которой прижал до этого.
Сколько раз бета хотел все прекратить, завязать с такой жизнью, уехать. Но возвращался. Всегда возвращался. А Джуну просто удобно иметь человека, к которому можно прийти в любой момент, чтобы сорваться на нем, чтобы удовлетворить свое эго, унижая слабого. Альфа уверен, что Джин никогда не оттолкнет его и не сможет отказать, поэтому и злорадствует, пользуясь любовью беты. А Джин сдается. Перегорает.
***
Сокджин крупно вздрагивает, когда дверь в его кабинет тихо отворяется и даже не поднимает взгляда, чувствуя сильный запах альфы. Джун усмехается, прислоняясь спиной к косяку и смотрит проницательным, тяжелым взглядом.
— Меня ждал? — усмехается альфа, закрывая за собой дверь. Джин прекрасно знает, что Джуну все равно, как он ответит. Альфе вообще все равно, что чувствует и думает Сокджин.
Именно поэтому бета опять на коленях, именно поэтому он вновь спускает чужие брюки и заглатывает до основания. Джин уже привык, он уже научен опытом, поэтому делает все на высшем уровне, доводя альфу до безумия лишь парочкой движений умелого языка.
Губы горят от скольжения по стволу, а горло неприятно ссадит, когда член упирается прямо в глотку. Сокджин лишь жмурится и помогает себе рукой, тихо постанывая. Бета и сам не сможет сказать, когда все эти насилия начали приносить ему удовольствие. Но он был вынужден привыкать и учиться ловить с этого кайф, потому что Джун по-другому не умеет и нежным не бывает.
Бета испуганно вздрагивает в который раз, когда дверь резко распахивается, но альфа не дает ему даже дернуться, продолжая толкаться в горячий рот.
— Я опять не вовремя, — хмыкает Юнги, не в первый раз натыкаясь на подобную сцену. Перед старшим Джину уже не стыдно, его однажды унизили прямо на глазах Мина. Поэтому бета облегченно выдыхает и продолжает свою работу, довольствуясь тяжелым дыханием Джуна.
Юнги тяжело вздыхает и встречается глазами с замутненным взглядом Намджуна, который пошло ухмыляется и друга совсем не стесняется.
— Я на улице подожду, — Мин закрывает дверь и оставляет их наедине.
Юнги противно. Не от Джина или Джуна, нет. От самого себя. Потому что он не может помочь Джину, ведь до Нама никак не доходит. Джун вбил себе в голову, что Сокджин только его и ничей больше, и живет с этой мыслью уже который год. Только эти отношения дальше постели не заходят. Бета однажды пытался все прекратить и ходил на свидание с прекрасным и заботливым альфой, только вот потом все утро ронял слезы над новым уголовным делом, разглядывая изуродованное тело красивого парня, с которым совсем недавно сидел за одним столиком.
Тогда-то и Юнги, и Сокджин поняли, что идти против Джуна нет смысла. Он сам все это прекратит, когда ему надоест. Юнги всегда считал, что его друг умный и расчетливый альфа, но только уж слишком ебанутый.
Джун говорит, что боится за Сокджина, оберегая его от ужасного мира, в котором они погрязли, а Мин считает, что Джина надо оберегать от Намджуна.
***
Юнги бросает окурок на асфальт и топчет его ногой, усмехаясь, когда к нему подходит довольный и потрепанный Намджун.
— Если ты опять собираешься ебать мне мозги, то оставь это, — хмыкает Нам, принимая предложенную сигарету.
— Долго ты собираешься ломать его? — интересуется Мин, переводя взгляд на друга.
— Пока не сломаю, — усмехается Нам. — Потом выброшу.
— Теперь понятно, в кого такой Чонгук, — криво улыбается Юнги.
— Кто бы говорил, — хрипло смеется Джун, затягиваясь. — Скольких ты уже сломил, а, Шуга?
— Ты понимаешь весь толк в чувствах, только когда теряешь их, — задумчиво бормочет Мин, вдыхая едкий дым от сигареты. — Поэтому я буду ждать тебя с бутылочкой чего-нибудь дорогого, когда Джин сломается.
Нам ничего не отвечает, когда Юнги скрывается в дверях, и со злостью пинает стоящую рядом урну с мусором, утробно рыча от переполняемых его чувств. Сигарета выбрасывается на асфальт, а мимолетная злость утопает где-то в глубине души. Намджун не должен заботиться о чувствах того, кто так легко ложится под него.
***
— Зачем пришел? — бормочет Джин, поправляя бумаги на столе.
— И долго ты будешь это терпеть? — хмыкает Мин, подпирая дверь. Джин мелко вздрагивает и закусывает припухшую губу, пряча взгляд.
— Хен, прекрати, — просит Сокджин, впервые за все это время чувствуя себя униженным.
— Ты собираешься ему рассказать? — изгибает бровь Юнги, пряча руки в карманах брюк. Сокджин неуверенно поднимает взгляд, сталкиваясь с темными глазами беты.
— О чем? — тихо выдыхает младший.
— О том, что ты омега, — хмурится Мин, в упор глядя на парня. — И что его истинный.
— Нет, — резко отрезает Ким, отворачиваясь от парня.
— Тебе повезло, что твой запах очень слабый и его легко скрыть даже во время течки, — бормочет Мин, переводя взгляд на прекрасную картину на стене. — Только рано или поздно он узнает.
— Надеюсь, не от тебя, — с нажимом произносит Джин, нервно перелистывая уголовное дело.
— Мне нужен Ким Тэхен, — резко переводит тему Юнги, медленно подходя к столу омеги. — Поможешь?
— Он взял больничный, — задумчиво произносит Джин, поднимая на Мина взгляд. — Скажи, что не из-за тебя…
Юнги хмыкает и отводит взгляд, чувствуя неловкость и вину.
— Меня не раз насиловали, так что я отличу изнасилованного человека от человека с поврежденной ногой, — хмурится Ким, плотно сжимая губы. — Не будь, как Намджун.
— Именно поэтому мне и нужен Тэхен, — недовольно дергает носом Мин. — Я всего лишь извинюсь.
— Надеюсь, без последствий, — хмыкает Сокджин, протягивая старшему адрес Тэхена на листочке бумаги. — И знай, что твои поступки будут хуже поступков Нама.
— Почему это? — хмурится Юн.
— Потому что Тэхен — альфа. Не забывай, кого ты нагибаешь, — усмехается Ким, впервые осуждая Юнги.
— Приготовь бумаги на увольнение Чимина, — вновь резко меняет тему Юнги, сжимая в руках бумажку с заветным адресом, который уже знает наизусть.
— Ты позволил ему жить с Чонгуком? — интересуется Ким, заинтересованно глядя на бету.
— Он ему доверяет, кажется, — слабо пожимает плечами Юнги.
— Тэхену он тоже доверял, — мягко улыбается Ким, вспоминая их безоблачные дни, проведенные на работе, когда не надо было гоняться за преступностью. — Дружили неплохо.
— Дружили, говоришь? — задумчиво бормочет Мин. — Тогда ни слова моему брату о Тэхене.
— Боишься? — усмехается Ким, а после широко улыбается, когда дверь в его кабинет закрывается с громким хлопком.
Юнги не любит, когда другие тыкают в его слабости. Наверное, этого никто не любит. Но Мин — особенно. Сейчас он просто озадачен другими проблемами, поэтому Сокджин еще дышит, хотя за подобную наглость Юнги не прощает.
В их жизни творится какое-то дерьмо, которое меняется кардинально. Мин Юнги впервые собирается извиниться по-настоящему, а не отделаться простыми блинчиками, как это делал с Чимином. Сам же Чимин впервые находится с альфой в одном доме дольше недели. Да и Джин в последнее время, наблюдая за другими, понимает, что и ему надо срочно что-то менять.
Потому что такая жизнь просто отвратительна.
Он взрослый, здоровый омега. Ему уже тридцать три года, а у него ни семьи, ни детей.
Именно поэтому он окончательно решает разорвать все провода и сжечь мосты.
Осталось только выбрать, в какой город переехать.
