Утро встречает Чимина приятной болью в теле и совсем неприятными ощущениями в заднице. Омега хнычет в подушку и жадно вдыхает аромат свежих цветов, чувствуя мелкую дрожь по телу, и явно не от ветерка. Чонгука рядом нет, в принципе, Пак даже не удивляется этому. Альфа встал пару часов назад, заставляя Чима подольше понежиться в постели, потому что младший еще не окреп для активного образа жизни. А уж Пак такой: дай волю подняться с кровати и все, не уложишь его до тех пор, пока батарейки в привлекательной заднице не сядут.
Чимин тихо хихикает в подушку, вспоминая моменты проведенной ночи, и ужасно краснеет, рассматривая пятнышки синяков на своих бедрах. Чонгук успел наследить, где только мог. От воспоминаний у Чимина живот тянет и член подозрительно наливается, требуя к своей персоне внимания, только вот у Пака другие планы на этот счет, так что он быстро поднимается с кровати, тихо прошипев от боли в пояснице и боку. Все же надо было дождаться, когда из него будет течь, как из ручья, чтобы хоть как-то облегчить первый раз, но природной смазки нет уже второй день, хотя по всем параметрам Чимин может твердо заявить, что у него течка.
Чимин накидывает на плечи попавшуюся под ноги рубашку Чонгука и, прихрамывая, направляется в кабинет альфы. На ходу он замечает свое отражение в зеркале и замирает, хмуро осматривая себя: волосы в стороны торчат, рубашка с плеча съезжает и совсем ничего не прикрывает, поэтому он быстро взъерошивает свои волосы и застегивает рубашку на несколько нижних пуговиц, оставляя ее небрежно висеть на хрупких плечах. Омега замечает красноречивые засосы на шее и укоризненно цокает, но улыбку сдержать даже не пытается. Короткие пальчики скользят по шее, обводя каждый засос, и замирают у укуса на плече. Внутри все скручивается в узел от одной лишь мысли, что он теперь меченый, а разум тут же подкидывает обрывки их прошлой ночи. Чимин судорожно выдыхает, прикрывая метку воротом чонгуковской рубашки, и спешит к самому виновнику такого состояния омеги. Пак уверен, что это именно из-за запаха Чонгука у него крышу сносит и задница члена требует, но сказать об этом прямо в глаза старшему не рискнет: Чон сразу же в больницу отправит. Потому что вторая течка за месяц — это и вправду ненормально.
Альфу Чимин находит на рабочем месте, на что и рассчитывал. Чон разговаривает с кем-то по телефону, задумчиво хмыкая и явно пытаясь переубедить собеседника, Чимин это замечает по напряженной позе парня и по его нервным постукиваниям ручки по столу. Чимин слабо улыбается, когда понимает, что остался незамеченным, и продолжает тихо наблюдать, пока возбуждение не накрывает с головой. Омега уже знает все повадки и привычки Чонгука и с легкостью может определить его настроение, потому что Чимин воспринимает Чона где-то на подсознательном уровне.
Омега, чувствуя, как легкие наполняются родным ароматом, медленно направляется к столу, за которым сидит альфа. Гук неоднозначно реагирует на усилившийся запах земляники, наконец поднимая свой взгляд на омегу и сверкая глазами. Чимин в широкой белой рубашке, под которой определенно ничего нет, выглядит до одури сексуально. Красивые ноги абсолютно ничем не прикрыты, поэтому Гук цепляется взглядом за синеющие отметины на коже парня, не сдерживая ухмылку.
Чимин, заметив заинтересованный взгляд альфы, который продолжает что-то мычать в трубку, замирает напротив него. Их разделяет большой дубовый стол, и это Паку на руку, потому что так Чонгук не сможет прервать его на самом интересном. Чон изгибает бровь, одними губами спрашивая, какого хера Чимин делает вообще, а Пак закусывает свою пухлую губу и вмиг меняется в лице. Его пальчики невесомо скользят по собственному бедру, задирая подол рубашки и открывая Чонгуку прекраснейший вид. Чон напряженно сглатывает, уже вполуха слушая своего собеседника, а Чимин продолжает играться, облизывая по-блядски полные губы.
— Я немного занят, Чимин, — шепчет Гук, хмуря брови, и тут же переключается на собеседника. — Нет, простите, это я не Вам.
Пак на это лишь ухмыляется и проводит рукой выше, цепляя пальцами пуговицы, а после слабо ведет плечом, заставляя рубашку спасть, обнажая острую ключицу и метку на плече. Чонгук судорожно выдыхает, откидываясь на спинку стула, и наслаждается зрелищем: Чимин в его рубашке — это, конечно, охуенно, но вот помеченный Чимин в его рубашке — это просто контрольный выстрел.
Чимин приближается к столу и упирается в него коленом, согнув ногу, чтобы Чонгуку было удобнее наблюдать. Чон напряженно скользит взглядом по бедру Чимина, натыкаясь на легкую ткань рубашки, и уже жалеет, что она вообще есть на омеге. Пак беглым взглядом осматривает стол на наличие чего-нибудь жидкого и нервно закусывает губу, совсем забыв о такой важной вещи, как смазка. Под взгляд попадаются небольшие баночки разных цветов, и Чим хватает одну из них, вскрывая крышку ногтем. Гук поджимает губы, собираясь возмутиться, но его перебивает собеседник в телефоне, требуя ответа. Альфа что-то невнятно бормочет, внимательно наблюдая за действиями Пака.
Чимин окунает пальцы в эфирное масло, чей миртовый аромат бьет в нос, но совсем не перебивает цветочный запах альфы, который, к слову, нервно прикусывает губу, прекрасно понимая, к чему все идет. Пак заводит руку назад и ловит взгляд Чонгука, упираясь свободной рукой в стол и прогибаясь в пояснице, насколько позволяет больное ребро. Чонгук уже представляет, как выебет Чимина во всех позах на этом столе, пока младший судорожно выдыхает, вводя в себя смазанные пальцы.
Член уже давно стоит по стойке смирно и больно упирается в домашние штаны, но Чон не думает даже прекращать свой разговор, который уже перерос в монолог собеседника. Чимин томно смотрит на альфу, начиная подвиливать бедрами и насаживаться на свои же пальцы, только вот бок отдает ноющей болью, отчего двигать рукой совсем неудобно. Чимин тихо стонет от ощущений, тут же перепуганно глядя на альфу и закусывая рукав рубашки, чтобы не издавать ни звука. У Чона глаза совсем темные, а дыхание такое же тяжелое, как и у Пака. Вся эта игра давно завела обоих, особенно наблюдателя, чью роль на себя принял Чонгук.
Альфа не выдерживает очередного хриплого вздоха и отключает звонок, так и не придя с говорящим к обоюдному решению. Чонгука сейчас это не беспокоит, потому что в штанах неприятно жмет, а на столе извивается Чимин, самостоятельно насаживаясь на собственные пальцы.
Чон обходит стол и прижимается к Чимину сзади, скользя широкими ладонями по бедрам омеги, перебираясь на бока и задирая рубашку все выше, открывая себе вид на поджатые ягодицы. Пак краснеет, пытаясь выдернуть руку, но Чон не позволяет, ухмыляясь в самое ухо.
— Продолжай, куколка, — Чонгук осторожно надавливает между лопаток Чимина, отчего тот содрогается всем телом и послушно опускается грудью на стол, поджимая коленку ближе.
Чон, любуясь прекрасным телом младшего, с размаха шлепает по аппетитной булке Чимина, тут же сжимая ее пальцами, и наблюдает, как белеет, а после краснеет его кожа.
— Гуки-и-и, — стонет Чимин, оттопыривая задницу и окончательно забывая про боль в боку.
Омега закусывает губу, продолжая толкаться пальцами глубже, чтобы унять неприятный зуд, но простых коротеньких пальцев однозначно мало, только вот Чон медлит и помогать Чимину не собирается, кажется.
— Почему ты все еще не в больнице? — рычит в шею Чонгук, открывая себе напряженную спину Чимина, и скользит по ней приоткрытыми губами, слабо покусывая нежную кожу. — Ты ведь обещал.
— Я не могу идти в таком состоянии, — сипит Чим и разочарованно стонет, когда Чон убирает его руку, заставляя вынуть пальцы.
Пак невольно краснеет, понимая, в какой позе и перед кем сейчас находится, но дергаться даже не пытается, потому что Чон единственный, кто может сейчас избавить его от болезненных ощущений и ебучего возбуждения. Не так себе представлял утро после первого секса Чимин, ой не так.
— Какой непослушный, — шепчет Гук, проводя кончиком носа по открытой шее и отвлекая омегу от ненужных сейчас мыслей. — Мне тебя наказать или помиловать?
— Помилуй, молю, — стонет Чимин, чувствуя, как Чон стягивает с себя штаны и прижимается кожа к коже. Головка возбужденного члена проходится прямо по пульсирующей дырочке, и Пак готов душу продать, лишь бы почувствовать Чонгука внутри. — Пожа-а-ах…
Звонкий шлепок раздается в помещении, отчего Чим вздрагивает и трется своим членом о холодную поверхность стола. Некоторые бумаги, что разбросаны по столу, попадаются под руки Чимина, который судорожно сжимает их, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Чонгук искусно издевается, слабо толкаясь и трясь своим органом о половинки омеги, не проникая внутрь. Альфа ухмыляется, замечая, как это изводит Чимина, и слабо кусает его за ушком, после мягко целуя.
— Обещаешь, что сходишь к врачу? — хрипло шепчет Чонгук, сам еле сдерживаясь. Чимин уже скулит и умоляет, поднимаясь на носочки, лишь бы удачно подвильнуть бедрами.
— Обеща-а-аю, — приглушенно стонет Чимин и следом давится несдержанным вскриком. Чонгук резко толкается и входит сразу наполовину, тяжело дыша в затылок омеги, пока младший старается не откинуться раньше времени.
Внутри Чимина все еще безумно узко, поэтому Чонгук медленно ведет бедрами, проникая на всю длину. Чимин развязно стонет и выгибается, вскрикивая от боли в боку, на что Чон шипит на него и вжимает тело Пака в стол, прижимаясь вплотную, чтобы тот даже не думал выгибаться.
— Лежи смирно, куколка, — шепчет Чонгук, а у Пака от его голоса все поджимается. Чимин вносит сексуальный голос альфы в список своих фетишей и подвиливает задницей, чувствуя, как твердый член скользит внутри, трясь о нежные стенки.
От прикосновений Чонгука Чим забывается и прикрывает глаза, полностью отдаваясь ощущениям: сильные руки на бедрах, быстрые грубые толчки, пошлые шлепки о кожу, тихие стоны над ухом и горячее дыхание в шею — это все, что Чимину сейчас необходимо. Омега чувствует, как зуд в заднице притупляется, а ребро, наоборот, ноет с новой силой, поэтому думает, что он, наверное, мазохист, потому что продолжает толкаться бедрами навстречу Чонгуку, срывая голос в стонах.
Чонгук наблюдает за извивающимся омегой мутным взглядом, впитывая каждую его реакцию и упиваясь каждым стоном, сорвавшимся с любимых губ. Совсем недавно он только мог мечтать о том, чтобы Чимин добровольно насаживался на него и громко стонал его имя, а сейчас Чимин отдается без малейших сожалений, и Чон уверен, что заниматься сексом по любви в разы лучше, чем просто удовлетворять животные потребности, без намека на чувства.
Чонгук пытается забраться рукой под дрожащее тело Чимина, но оно слишком сильно вжато в стол, поэтому Гук плюет на свою идею и принимается выцеловывать влажную кожу шеи, пытаясь доставить как можно больше удовольствия омеге. У Чимина пятна перед глазами и губы постоянно пересыхают, а еще член ноет и пальцы на ноге подгибаются. Чонгук резко замедляется, проникая тягуче медленно и издевательски ухмыляется — Чим затылком чувствует.
— Чонгу-у-ук, — стонет Пак, хныча и ерзая по столу, лишь бы заставить Чонгука сорваться на бешенный ритм, потому что разрядка совсем близка. Чонгук чувствует состояние омеги и специально издевается над ним, продолжая двигаться мучительно плавно. — Переста-а-ань… А-агх…
— Ты плохо себя вел, куколка, — усмехается Чонгук и с силой сжимает бедро Чимина в руке, потому что сам сейчас взорвется от такого медленного скольжения в горячем теле. — Обещаешь исправиться?
Чимин судорожно кивает головой и блаженно стонет, когда Чон срывается на быстрый темп, втрахивая его в стол. Омега чувствует, как головка члена с нажимом проходится по простате, отчего его хватает всего на несколько движений. Чим несдержанно стонет, пачкая стол и живот спермой, а Чонгук рычит в основание его шеи и изливается в обмякшее под собой тело.
Чимин приходит в себя лишь через несколько длительных минут, пытаясь подняться со стола. Чонгук за это время уже успевает поправить домашнюю одежду, и помогает омеге подняться с поверхности стола, при этом самодовольно улыбаясь.
— А сейчас в душ и в больницу, — Чон чмокает смущенного Пака в висок и треплет его взмокшие волосы.
— Может, я останусь дома? Куда я такой пойду, — Чимин неловко мнется и поправляет спавшую с плеча рубашку, смущенно прикрываясь.
— Если через час ты еще будешь дома, то, поверь, наказание будет в разы серьезнее, — Чонгук хмурится и шлепает Чимина по обнаженному бедру, ухмыляясь с реакции омеги. Чимин тихо вскрикивает и дует губы, спеша на выход. Не хватало ему, чтоб его еще отшлепали.
***
— Ну, что я могу Вам сказать, — скрипучим голосом бормочет старик, поправляя очки, пока Чимин натягивает свою одежду и напряженно прислушивается к голосу врача. — Вы правы насчет течки, ее также называют «ложной». И я даже могу предположить, по каким причинам она началась столь внезапно и протекает с непривычными симптомами, а точнее — отсутствием привычных.
— Говорите яснее, пожалуйста, — хмурится взволнованный Пак, усаживаясь на стул и тихо шипя от боли в заднице. Все же Чонгук перестарался.
— Из-за стрессовой ситуации мог произойти скачок гормонов, что привело к течке без выделения природной смазки, — мужчина мягко улыбается омеге и смотрит на него сквозь стекла своих очков. — Вам не стоит беспокоиться, просто переживите этот момент.
— А почему я реагирую на своего альфу не так, как во время обычной течки? У меня начались странные перемены, я возбуждаюсь неожиданно и неконтролируемо, словно реально вот-вот потеку, но ничего не происходит, — Чимин нервно жует свою губу и смущается своих же слов.
— Это тоже относится к симптомам ложной течки, просто потерпите еще пару дней. Вам нельзя волноваться и переживать, — мужчина закрывает папку с документами и ставит печать. — И цикл Ваш придет в норму, только не перенапрягайтесь. В Вашем возрасте нужно беречь себя.
Чимин недовольно фыркает, почему-то обижаясь на слова врача, и спешит покинуть противный кабинет, закрывая за собой дверь.
После приема лучше не стало, но внутри все равно все опустилось от облегчения. Чимин теперь может спокойно ехать домой и наслаждаться присутствием и близостью своего альфы.
Ведь Чонгука он теперь навряд ли отпустит на работу. Чон обязан быть рядом еще, как минимум, дня три.
И Чимин уверен, что альфа не бросит его в таком состоянии. Любит же Пака, каким бы невозможным он не был. И Чим безумно рад, что это у них взаимно.
***
Чонгук тихо мычит и наслаждается ощущениями, развалившись на мягкой постели и прижавшись щекой к подушке. Альфа чувствует приятную тяжесть на бедрах и ловит кайф от маленьких ладошек, что скользят по его спине, растирая массажное масло по коже.
Вчера у Чимина был последний день течки и не то, чтобы Пак затрахал Гука, просто у омеги возбуждение в голову било всегда не вовремя, когда Чон был занят работой или вел переговоры. К счастью, это продлилось не больше двух дней, один из которых Чимин провел в заточении своей комнаты, ибо обиделся на альфу. А сейчас у Пака приподнятое настроение, потому что зуд прошел, низ живота перестал болеть, а еще Чонгук такой теплый и родной, что не улыбаться невозможно.
С чего вдруг омега решил сделать своему парню массаж, для Чона остается загадкой, но Чим, наверное, всегда был таким чутким и заботливым, просто хорошо скрывал это. Чимин сразу заметил напряженную позу альфы и его усталый вид, когда ворвался к нему в кабинет, радуя новостью о завершении течки, поэтому отобрал у Чона все документы и потащил его в комнату.
Поэтому Чонгук сейчас прикрывает глаза, ощущая пухлые чиминовские пальчики на пояснице, и блаженно выдыхает. Альфе определенно нравится узнавать Чимина с разных сторон, а эта заботливая и нежная сторона сложного характера омеги ему нравится больше всего.
— Чимин-а, — хрипло тянет Чон, когда ладошки парня игриво опускаются на его ягодицы. Чимин хихикает и ерзает на крепких бедрах альфы, съезжая чуть ниже.
— Что? — шепчет Пак, наклонившись к уху Чонгука.
— Кажется, ты перепутал мою задницу со спиной, — усмехается Чонгук, приоткрывая глаза и ловя взгляд Чимина. Пак невинно улыбается и сжимает в ладонях половинки задницы Чона.
— Нет, не перепутал, — Чимин невесомо целует чуть ниже уха Чона и прикусывает губами мочку.
— Тогда прекрати немедленно это рукоприкладство, — хмурится Чонгук, невольно дергаясь и отодвигая голову в сторону. Чимин тихо смеется и жмется грудью к спине альфы, утыкаясь носом в его волосы.
— Ну, ты же лапаешь меня, почему мне нельзя? — Чимин выпрямляется, проводя ладонями по спине Чона вдоль позвоночника, и принимается мягко поглаживать жирную от масла кожу.
— Я имею на тебя все права, а вот тебе никто не разрешал распускать свои ручки, — Чонгук вновь расслабляется и недовольно хмыкает, когда ладони Чимина замирают на его плечах.
— То есть… Ты все же считаешь меня своим рабом? — Чимин поджимает губы и убирает руки от Чона, который тут же переворачивается на спину и удерживает Пака на своих бедрах, не позволяя ему подняться.
Гук внимательно смотрит в карие глаза и замечает в них обиду, тяжело выдыхая. Чимин опять понял все не так.
— Нет, я просто считаю, что после того, что я с тобой делал, мы обязаны пожениться, — Чонгук широко улыбается, замечая шок, отразившийся на лице младшего. — Когда свадьбу сыграем?
— Сдурел, что ли? — краснеет Чимин, пытаясь утихомирить маленького омежку внутри себя, что вопит от счастья. Только вот Пак взрослый парень и так легко не поведется, тем более, Чон ничего конкретного не сказал. Или все же это можно считать за предложение?
— Почему это? — смеется Гук и аккуратно укладывает Пака на спину, беспокоясь за его ребро. Омега смущенно отводит взгляд и прикусывает губу, когда Чон нависает сверху, смотря пытливо и внимательно.
— Не думаю, что мы уже готовы и… — невнятное бурчание Чимина прерывается легким поцелуем, отчего омега все же переводит свой взгляд на улыбающегося Чонгука.
— Для начала надо познакомиться с твоими родителями. Может, съездим к тебе домой на этих выходных? — Чонгук скользит ладонью по щеке омеги и растерянно смотрит, когда Чимин дергается, выпучив свои красивые глаза.
— С родителями? — ошарашенно шепчет Пак. — Нет, ни за что!
Чимин вырывается из хватки альфы и вскакивает с кровати, оставляя потерянного Чонгука одного. Чон изгибает свою бровь и непонимающе смотрит на нервничавшего парня, хмыкая.
— Ты не хочешь знакомить меня со своими родителями? — Чонгук наблюдает за растерянностью и испугом своего парня, поджимая губы.
— Да, не хочу, — резко отрезает Чим, глядя прямо в глаза старшего.
— Ты боишься, что я им не понравлюсь или стыдишься меня? — Чонгук хмурится, чувствуя, как злость внутри вскипает от такой выходки омеги.
— Нет, дело не в этом, — мнется Чимин, теребя концы своей домашней толстовки.
— А в чем, Чимин? — грубо интересуется Чонгук, показывая все свое недовольство. — Ты и дальше собираешься просто жить со мной и трахаться по необходимости?
Чимина словно холодной водой окатили и нож в спину воткнули. Потому что по ощущениям именно так оно и есть. Омега сжимает пальцами свою толстовку в районе груди, загнанно глядя на Чонгука. Старший хмурится и сверлит злым взглядом, сжимая губы в тонкую полоску, а у Чимина душа ноет и боль в груди разливается от таких слов.
— Н-нет, — шепчет Чим, переводя взгляд на свои носки. В цветочек. Так по-детски и глупо, но Чимину они жутко понравились, именно поэтому он таскается в них по дому, хвастаясь Чонгуку, что ногам очень тепло. Ведь именно Гук купил их для Чимина.
— Не ожидал, что ты откажешь, — Чонгук поднимается с кровати и укоризненно смотрит на младшего. — Впервые вижу омегу, который не мечтает о свадьбе и семье. Теперь понятно, почему ты до сих пор незамужний.
Пак поднимает обиженный взгляд на Чонгука и изо всех сил сдерживает все то, что хочет сказать. Потому что это может перерасти в истерику, и определенно чиминовскую.
А ведь Чимин хочет свадьбу. И семью крепкую тоже хочет, чтобы по дому бегали маленькие ножки, громко шлепая по полу. И не замужем он лишь потому, что до последнего надеялся встретить того, кто предназначен ему судьбой. И вот, этот самый человек сейчас стоит напротив и чуть ли не паром от злости дышит, а Пак и слова сказать не может, потому что не знает, как все объяснить. Чимин очень боится потерять Чонгука, особенно теперь, когда они перешагнули грань дозволенного.
— Айщ, да о чем я вообще? Ты же только на работе и был помешан. А сейчас, видимо, вкусил райскую жизнь без обязанностей и хлопот и решил, что так будет проще. Только вот я звал тебя жить к себе не для того, чтобы быть простыми сожителями, — Чонгук проходит мимо Пака, задевая его плечом, и выходит из комнаты.
Чимин спешит за альфой и хватает его за руку, отчего старший резко разворачивается и выдергивает свое запястье из хватки пухленьких пальчиков.
— Что? Думаешь, построишь глазки, и я сразу подобрею? Не дождешься. Собирай свои вещи и съезжай, если собираешься и дальше занимать мою жилплощадь, — Чонгук раздраженно фыркает, сердито глядя в глаза младшего.
— Собираюсь, поэтому никуда съезжать не буду, — хмурится Чимин, сжимая кулаки. — А сейчас я ухожу к Юнги, чтобы мы еще хуже не поссорились.
— Да можешь не возвращаться, — усмехается Чон и складывает руки на груди, наблюдая за тем, как Пак спешно обувается.
Чимин сбегает лишь потому, что в переносице неприятно щекочет, а на глазах появляется непрошеная влага. Но он не может прямо сейчас расплакаться перед Чонгуком, ведь от того веет злобой и обидой. Чон раздражен и взбешен отказом Чимина, а еще сильно задет тем фактом, что Пак так себя повел. Чимин все это увидел в глазах альфы, но сказать в свое оправдание ничего не может. Он действительно не хочет знакомить Чонгука с родителями.
Чим вылетает из дома, хлопая дверью, и бежит к припаркованной машине у калитки. Чонгук с сожалением смотрит на закрывшуюся дверь и нервно дергается, отдавая приказ прислуге, чтобы с Чимина глаз не сводили.
Чонгук, как и Чимин, обижен до глубины души, потому наговорил всякой гадости. И Пак правильно поступил, что убежал от такого Чона, ведь все могло закончиться куда плачевнее. Чонгуку надо лишь остыть и все обдумать. А еще решить, как теперь извиниться перед Чимином, который однозначно сейчас громко всхлипывает на заднем сиденье машины, закусывая запястье и приглушая рыдания. Чонгук это на расстоянии чувствует.
