Слепая

      Клопен так и не узнал о ночной вылазке Эсмеральды, и по возвращению, обнаружив казарму в неизменном виде, спокойно принялся разгружать телегу с наворованным добром. К слову, Квазимодо перестал его раздражать, как прежде, и он частенько стал просить его о помощи, особенно если дело касалось работы физической. Поразительно быстро из привычного обихода его людей исчезли простоватые шуточки и колкости - казалось, что приговор их сестры, ее невероятное спасение и стремительное бегство из Парижа навсегда что-то изменило в сердце каждого цыгана. Горбатого звонаря теперь по умолчанию уважали, хотя по-прежнему замирали всякий раз, когда он появлялся на глазах. Все же его уродство было чрезмерным, и чтобы к нему привыкнуть, потребовалось бы немало времени.       Воришка Аугусто, пятнадцати лет от роду, распрягал лошадь, слушая наставления Клопена. Квазимодо перетаскивал мешки со снедью в открытую настежь казарму и думал о чем-то своем, чувствуя усталость. Ему совершенно не было дела до того, о чем разговаривали два цыгана, но если бы он не был глух, то, наверняка, вслушался бы в бормотание Клопена. - Эсмеральда совсем плоха. Сердце кровью обливается, ей-богу!.. И что меня дернул черт ехать тогда в этот проклятый Париж! - в сердцах топнув ногой, воскликнул цыганский барон. Заботясь о девушке, как о родной дочери, Клопен также чувствовал свою вину в ее горе. Аугусто грустно покачал головой и спросил: - Как думаешь, она останется с нами?       Сбросив с телеги последний мешок, Клопен сделал знак Квазимодо, что работа окончена, вздохнул и спрыгнул с повозки. - Нас уже не будет, Аугусто, - еще никогда голос Клопена не звучал так печально. - Мы разбежимся кто куда, так нас будет труднее поймать. Только бы добраться до Нормандии, а там нам помогут... А Эсмеральда... Она сама решит, с кем ей остаться!       Мальчишка хмыкнул и кивнул в сторону отдаляющего от них звонаря: - Ну уж точно не с ним! Или он так и будет за нами таскаться? На кой черт он вообще нам сдался?       Выпалив горячую тираду, Аугусто споткнулся об осуждающий взгляд Клопена, который, ничего не сказав в ответ, шаркающей походкой пошел в казарму. Парнишка лишь недоуменно пожал плечами и прыгнул снова в телегу, накрытую рогожей. Сегодня была его очередь сторожить.