Слепая

      Аугусто вертелся около лошади, отгоняя от страдалицы полчище слепней - порождение летней жары, быстро сменившей дождь и прохладу. Старуха Урсула, единственная женщина в этой изгнанной обществом шайке, не считая Эсмеральды, ворчала у котелка: перепалка с Клопеном из-за лишнего пучка базилика автоматически поставила его в разряд "скупердяев, каких свет не видывал". Сидя рядом у огня, Эсмеральда с улыбкой слушала ее полные недовольством слова - она находила их смешными, считая, что старушка вполне себе могла зарабатывать на жизнь, играя в уличном театре. Но вместо этого она готовила стряпню и гадала по линиям руки, что также у нее прекрасно получалось. - Урсула, не посмотришь? - протянула свою ладонь Эсмеральда, когда вокруг стихли голоса других цыган, и девушка поняла, что они остались с Урсулой наедине. Стук половником по котелку на миг прекратился - старуха приблизилась к ней и спустя мгновение взяла легкую ладонь смуглянки в свою костлявую, горячую руку. - А не рано ли, милая? Шестнадцать лет всего... Не боишься? - Нет, - девушка была настроена решительно: слепота не убила в ней привычную дерзость и смелость. - Все самое страшное со мной уже произошло, чего мне еще бояться?!       Послышался тяжелый вздох Урсулы, ее сухие пальцы полностью раскрыли молодую ладонь. Миг молчания казался Эсмеральде целой вечностью, опустив незрячие глаза, зингара готовилась услышать любую правду от старой цыганки. Она редко ошибалась. - Не много и не мало... - задумчиво наконец произнесла Урсула. - Что? - Жить - не много и не мало, - повторила старуха. - Но счастье еще впереди. Ты полюбишь!       Молодая плясунья снисходительно усмехнулась: - Это уже было, Урсула, но я горько ошиблась! - вспомнив о Фебе, Эсмеральда вдруг поняла, что ей впервые не хочется плакать, думая о нем. - Ты не дослушала! - спокойно и доброжелательно продолжила старуха, пять минут назад ругавшая Клопена на чем свет стоит. - Тебя ждет большое взаимное чувство. Человек попадется хороший, он изменит тебя. Но вы будете далеко и больше сюда не вернетесь.       Урсула замолчала, и Эсмеральда задумалась. Быть может, сердобольная гадалка ей просто подыграла, солгала во спасение бедного, раненого сердца? Или ошиблась? Кто полюбит гонимую всеми девчушку, лишенную зрения и провозглашенную самой настоящей ведьмой! - Сомневаешься, - не спросила, а как бы подтвердила Урсула, узрев замешательство молодой цыганки на ее милом личике. Гулкий металлический звук от котелка и половника послышался снова. - Твое дело, Эсмеральда. Но помни: судьба неотвратима, и ты можешь изменить в ней лишь самую малость.       Вдумываясь в каждое услышанное слово, Эсмеральда не заметила, как старуха покинула свое место. Спустя мгновение, словно спохватившись, спросила: - А мать? Я найду ее?       Но этот вопрос так и остался без ответа: гадалка его не услышала. Еще больше растревожившись, девушка встала и, мысленно считая шаги, направилась к ставшему ей родным лавандовому полю. Урсула ничего не сказала о матери, и Эсмеральда как будто чувствовала: это знак. Пальцы нервно теребили шелковую ладанку на шее - быть может, в ней нет никакого смысла, и этот заветный талисман, столь бережно хранимый юной красавицей, - обыкновенная пустышка? Испугавшись незнакомых ей прежде, таких кощунственных мыслей, она решила, что будет думать о приятном: о своей будущей любви. Войдя в море синих цветов, цыганка вдохнула тончайший аромат, испарением поднимающийся над цветочным полем, и уже была готова сбросить с себя бремя накопившейся усталости, как вдруг услышала пронзительный крик.