Ты со мной?

Арнольд лежал на неразобранной постели, изолировавшись от реального мира при помощи наушников. Глаза его были устремлены в мутно-голубое небо, озарённое заходящим потухающим солнцем. Как здорово, когда так беспрепятственно можно посмотреть на небо! Стеклянная крыша — просто находка. Именно сейчас Арнольд чувствовал это особенно остро. Арнольд парил в облаках, не заметив, что задремал. Он видел зелёные озёра, приглушённое солнце, букет из гортензий цвета фуксии, стоявший у него на столе. Запах свежего стеклянного осеннего ветра окружал его. Чувство эйфории от того, что его давняя мечта осуществится, грело изнутри. Уехать. Уехать поскорее. Он до сих пор не мог поверить в то, что именно Хельга поедет с ним. Как он её убедил? Хотя сейчас это было совсем не важно. С ней он чувствовал себя… защищённым? Сейчас он осознал это непонятое раньше чувство. Оно появилось давно, ещё тогда, когда им вместе нужно было участвовать в проекте — ухаживать за яйцом… Нда. Арнольд слушал музыку всегда громко — на максимуме, так как он пытался проникнуть внутрь композиции: услышать тональность, ходы, разобраться с басом, почувствовать дуновение мелодии, увидеть её цвет. Причём в первый раз он слушал ту или иную песню тихо и не в наушниках. Если она завлекала в свой мир, Арнольд охотно брал свои старые, но прекрасно работающие наушники и парил где-то далеко. Сейчас играла очень специфическая композиция, которая вызывала спектр уже забытых воспоминаний. Электронное звучание сочеталось с убаюкивающими ретро-мотивами. От песни веяло свежестью, свободой, но от неё было тепло и малость тоскливо. Когда прошлой осенью Лайлу Сойер стали часто замечать в обществе Вольфганга, Арнольд долго не мог с этим смириться. Он всё прекрасно понял, увидев её сияющий взгляд, видящий только главного хулигана школы. «Хорошеньким девочкам всегда нравятся плохие мальчики», — это ехидство преследовало не только Лайлу. Арнольд ненавидел эту фразу: она стала преследовать его, когда он случайно приближался к компании кого-то вроде Ронды. Всё ему стало безразлично; школа была местом пыток, ведь Лайла сидела за соседней партой, и Арнольд часто видел, с какой лучезарной улыбкой она смотрит на их с Вольфгангом совместное фото, спрятанное в школьной тетради по истории… Да, занудство учителя было всё-таки не единственной причиной ненависти к этому школьному предмету. Но время стёрло и это. Ему потребовалось чуть больше полугода, чтобы попытаться отключиться. Так вовремя тогда попалась ему в руки книга Сэлинджера*… Он успокоился и принял то, что весь мир против него, шестнадцатилетнего подростка. Но он не один — таких подростков огромное количество. Заманчивая мысль о побеге именно тогда затесалась среди других менее приятных… Странно подумать, как было грустно раньше слышать эту мелодию. Почему-то именно она, появившаяся очень неожиданно в плейлисте Арнольда, ассоциировалась с неудачной первой и важной влюблённостью. Все эти чувства ушли. Теперь она звучит совершенно иначе. …Арнольд подскочил, когда дедушка сдвинул его наушники. — Коротышка, ты задремал, что ли? Тебя кто-то к телефону. Арнольд, взяв трубку, цинично и односложно отвечал своему когда-то близкому другу, скрывая удивление… и радость? Джеральд звал его завтра на футбол. Арнольд был в замешательстве: именно завтра был последний день в городе — вечером он поедет за Хельгой. Почему всё так совпадает? Арнольду казалось, что Джеральд сделал шаг к нему навстречу. Разве можно упустить такую возможность?