Ты со мной?

После разговора с Хельгой Сид пошёл за стойку. Тяжёлые мысли грызли его изнутри. Что-то в нём будто проснулось. В нём боролись два начала: одно считало, что как бы жизнь его ни била, оно подставит вторую щёку, выпьет двести грамм виски и пошлёт всё к чёрту, натянув на лицо улыбку, выйдет на своё рабочее место; а второе было взбудоражено, оно рвалось наружу, оно трепетало и кричало: "Я больше так не могу! Сделай что-нибудь, чёрт тебя дери!" И на поле битвы - в сознании Сида - всегда доминировала первая сила. До сегодняшнего дня. - Генри, скажи мне. У тебя было столько возможностей стать богатым профессионалом своего дела. Ты ведь был успешным журналистом! О тебе столько статей было! Почему ты оказался здесь? Почему ты всё бросил? - Сидни? - Генри посмотрел на него вопросительно. Очень странно было получить в лоб такой вопрос в полдень. Сид никогда не спрашивал его об этом. Они много говорили, были довольно близки, потому что Генри воспринимал Сида как сына, несмотря ни на что. Он старался изо всех сил помочь ему забыть всю горечь, которую тот успел испытать в своей жизни. Он окружил его заботой, постарался определить его в лучшую школу этого маленького городка. Но когда он понял, что Сид не особо хочет учиться, Генри не стал давить на него, боясь сломать. - Я никогда не верил в истории бизнесменов, которые бросали всё и уезжали жить за город, далеко от мегаполиса. Пока сам не испытал эту потребность. Я действительно был успешным журналистом, но однажды я влез в дело, в которое я не должен был лезть. Это было разоблачение мэра города. Коррупционный скандал, горячее расследование, достойное первой полосы!.. Будь добр, плесни мне виски. Сид послушно взял бутылку, налил виски, бросив пару кубиков льда и подав к напитку лимон - всё, как любил его приёмный отец. Сделав пару глотков и посмаковав напиток, Генри продолжил: - Мной, естественно, заинтересовались. Неосторожно я, конечно, начал копать. Мне угрожали, меня избивали, но мне было всё равно. У меня было предчувствие, что это то дело, которое я должен был завершить. Наивный юношеский максимализм. Да и кроме своей шкуры мне нечем было рисковать. Я знал: если мне удастся, в городе произойдут большие перемены. А что касается личной выгоды - слава и возможность в будущем написать книгу. То, о чём я грезил с детства. Но с желаниями надо быть аккуратнее, сынок. Подбросила мне жизнь материала на целую серию детективов... - Неужели им удалось тебе помешать? - Не на того напали, - не без удовольствия ответил Генри. - Всё шло как по маслу, не будем считать попыток меня убить. Я собрал достаточно материала. И почти был готов его напечатать. Но жизнь иногда переворачивает всё с ног на голову. И делает это всегда отнюдь не вовремя. Генри горько усмехнулся. - В жизни всё логично. И очень иронично, - лицо Генри не выражало никаких эмоций. Он лишь попросил Сида налить ещё чуть-чуть виски. - В моей жизни снова появилась Дарси. Я тебе клянусь, если бы я не вляпался во всё это, я бы никогда больше её не увидел. Называй это иронией, законом подлости, закономерностью, но именно так это и работает. - Дарси? - Сид увидел вошедших посетителей, но не оказал им должного внимания. - Это была девушка с параллельного потока. Я ещё в студенческие годы её заприметил. Да что уж там - влюбился как мальчишка! - Генри снова ухмыльнулся. - После выпуска я считал упущенные возможности, корил себя за нерешительность и молился о встрече с ней. И она произошла. Сид удивлённо распахнул глаза и, протягивая двум дальнобойщикам, севшим за барную стойку недалеко от Сида и Генри, меню, попросил продолжить рассказ. Генри перебили местные полицейские, пришедшие на обед. Сид вынужден был принять их заказ. Игнорируя шум, сливавшийся с французской мелодией, которая заполнила собой всё помещение, словно густой фиолетовый туман, Генри продолжил: - Я сбил её на машине. Я с ужасом умолял её о прощении, а она расплылась в улыбке и потеряла сознание. Я отвёз её в больницу. Там всё и произошло: я зашёл к ней в палату, чтобы извиниться, и мы проболтали с ней целую вечность. Это была чистой воды химия. Я чувствовал взаимность. Но... не мог подвергать её такой опасности. Само моё нахождение с ней в одной палате было риском. Поэтому, осознав это, я обмолвился о том, что я женат, и, ещё раз извинившись, ушёл. Сид в принципе достаточно неплохо умел скрывать свои эмоции, но эта история была исключением. Он с неким ужасом смотрел на Генри, эмпатически представляя его уже давно закаменевшие чувства. - Моя статья наделала много шума. Пока всё не успокоилось, я не мог объясниться с Дарси. Когда же опасность миновала, я нашёл её адрес через общих знакомых. Но я не учёл одного факта - прошло почти два года. Заявившись к ней на порог, я бросал бессвязные слова. Она пригласила меня войти. Когда же я выпалил всё: про вымышленную жену, про статью... она меня поцеловала, прошептав "спасибо". Но я опоздал. Я не был женат, а она была замужем. Этот взгляд, полный благодарности и одновременно укора, иногда всплывает у меня перед глазами, а прошло без малого двадцать лет! Переведя свой взгляд на стакан, Генри сказал, что именно тогда решил всё бросить: работу, которую он возненавидел всей душой, тесную комнатку в пансионе, где он выкуривал по три пачки сигарет в день, работая над статьёй. На все свои сбережения он выкупил помещение, в котором они сейчас сидели, и оборудовал его под бар. Сид смотрел на Генри, слёзы наворачивались на глаза. С ним такое случилось впервые. - А тебе, Сидни, не мешает пойти и поспать после ночной смены. Что-то я заговорился с тобой. Дел куча! - Генри, - окликнул Сид, когда Генри хотел встать и пойти на кухню, чтобы проверить, всё ли там в порядке. - А если бы Дарси внезапно вновь появилась в твоей жизни, ты бы попытался всё вернуть? - История не терпит "если", мальчик мой. Да и смысла в этом уже нет, - Генри поставил пустой стакан и пошёл на кухню.