***
Хогвартс уже не тот. Многие в страхе за свою жизнь не вернулись в школу, пропала атмосфера праздника. Теперь Большой зал освещается тусклым, лишённым красок светом, а на волшебном потолке, вместо прекрасных созвездий, сгущаются тёмные тучи. Профессорские места заняли близнецы-Кэрроу. Даже Малфой поморщился, когда Снейп объявил об их назначении. — Поприветствуем новых преподавателей. Мистер Амикус Кэрроу - профессор ЗоТИ; профессор магловедения — мисс Алекто Кэрроу. И главное, этот предмет впредь обязателен для всех. Просим любить и жаловать. Любить?.. Жаловать?.. Так говорят студентам о пожирателях смерти? Это было ожидаемо. Но молча смотреть на фальшивые, маниакальные улыбки новых педагогов не могу. Я со всей силы ударяю кулаками по столу, от чего серебряные приборы, лежащие неподалёку, звякают, а затем поднимаюсь с места и быстрым шагом покидаю зал. Следом выходят Джинни, Невилл и ещё несколько студентов. В основном это участники ОД. Наше действие напоминает маленький бунт. Глаза рыжей профессорши пылают гневом и она, достав палочку, вопит: — Импедимента! — из палочки ведьмы вылетает голубая искра и попадает прямо в спину Колину Криви. Гриффиндорец взлетает в воздух, а затем без чувств падает на дубовый паркет, задев Падму Патил. Стол слизеринцев одобрительно гогочет. Им нужно зрелище. Тут уже вмешивается Минерва МакГонагалл. Кинув убивающий взгляд на Кэрроу, она обращается к директору: — Северус! Что вы стоите? Нужно увести учеников. Снейп подходит к Драко, лицо которого вновь застилает непробиваемая маска равнодушия. — Мистер Малфой, прошу Вас проводить студентов в их спальни. Гойл, сидящий рядом, подкалывает его: «Да ты теперь у нас нянька», за что получает от Драко крепкий подзатыльник. Малфой помпезно поправляет пиджак и принимается исполнять приказ директора. Я сижу на подоконнике, в коридоре первого этажа, и поглядываю за происходящим в зале через открытую дверь. Рядом со мной Невилл и Джинни. Отворачиваюсь, когда Малфой приближается ко мне. Хоть бы он прошёл мимо. Но, как я и предполагала, он теперь не оставит меня в покое. — На окнах сидеть запрещено. Ты же староста, Грейнджер. — Отвали, Малфой, — рявкнула в ответ Джин, озвучивая мои мысли. — Я не с тобой разговариваю, Уизли. И вообще. Минус двадцать очков Гриффиндору за сидение на окнах и ещё минус сорок за грубый ответ старосте, — отнимать баллы неоткуда, но отказать себе в такой возможности поиздеваться - не в его манере. Я слезаю с подоконника и велю ребятам идти за Малфоем, в гостиную Гриффиндора. А сама иду обратно — в сторону Большого зала. Я вижу, как профессор МакГонагалл читает нотацию Кэрроу, а та ухмыляется. Вскоре обе выходят из Большого зала. Кэрроу спускается в подземелья, а Минерва подходит ко мне и заботливо гладит по плечу. Сердце сжимается. Это жест моей мамы. — Мисс Грейнджер, Вы в порядке? — Да профессор… — я чувствую дрожь в теле. То ли от злости, то ли от нахлынувших воспоминаний о маме. Скорее, и то, и другое. — Время уже позднее, пойдёмте, я отведу Вас в Вашу комнату. — М-мою? — уточняю я с уверенностью в том, что ослышалась. — Вашу с мистером Малфоем. Я не верю своим ушам. Я смирюсь, и буду дежурить с Малфоем, но жить с ним - это уже слишком! — Профессор, может, не стоит? Я не знала, что старостам школы положено отдельное помещение, — мой голос звучит неуверенно, Макгонагалл - не тот человек, с кем я горю желанием спорить. Мне неловко, но другого выбора нет. Ей известно о тяжёлых отношениях львиного и змеиного факультетов, и она непременно попытается мне помочь. — Вы и не могли знать, Гермиона. Это правило ввёл директор Снейп в этом году. Я пыталась его переубедить, но, к сожалению, решение окончательно. Это жутко напоминает мне ситуацию с Гарри и Роном. Почему в последнее время за меня всё кто-то решает? Я во второй раз жалею, что вернулась в Хогвартс. Не успела переступить порог, как уже кто-то пострадал, отчасти по моей вине, а теперь мне придётся жить и патрулировать с Малфоем. Все одно к одному. Снейп… Зачем он это делает? Какая ему польза сталкивать лбами двух врагов? Мы с деканом Гриффиндора останавливаемся возле портрета, который, судя по всему, является проходом в гостиную старост. Я не бывала здесь раньше, но весьма вероятно, что это помещение Южной башни. И почему я не следила за маршрутом, а просто волочилась следом за МакГонагалл, как безмозглый мешок картошки? Балда. Да, я староста. Но меня не будут сопровождать на уроки и обратно, а ходить следом за Малфоем, как его ручная декоративная мышь, я не собираюсь. Меня удивляет, что Снейп не организовал старостам жильё в подземелье, для Слизерина это в порядке вещей. Очень сомневаюсь, что при выборе места он ориентировался на мои представления об идеальном жилище. — Феликс Филицис, — профессор называет пароль, и портрет пожилого волшебника с бородой по колено лениво отходит в сторону, невнятно бурча что-то себе под нос. Его явно придумал Снейп. Бывший зельевар не изменил бы своему «я» даже в подобных мелочах. И тут я теряю дар речи. Рот раскрывается в изумлении. Я не ожидала увидеть гостиную старост такой, какой она оказалась — просторной, с идеально подобранным интерьером. В её центре располагается просторный кожаный диван бежевого цвета, старый камин, как в фамильных имениях чистокровных волшебников; большие окна с тяжёлыми бархатными шторами. Здесь светло и уютно. В углу расположился стеллаж с книгами, в противоположной стороне комнаты стоит рояль цвета слоновой кости. Я невольно вспоминаю времена, когда ходила в музыкальную школу, это было ещё до моего поступления в Хогвартс. Так давно… Устремляю взгляд в потолок. Он сияет, меняя цвет с серебристого на золотой, а большая хрустальная люстра мерцает разноцветными огоньками, все цвета радуги кружатся в волшебном хороводе, и человеческий глаз не способен уловить все его оттенки. — Мисс Грейнджер… — профессор с беспокойством смотрит на меня через круглые стёкла очков. Я несколько раз моргаю, пытаясь осознать, что всё это происходит в реальности, что комната моей мечты, соответствующая всем моим представлениям об идеальной, теперь принадлежит мне. Но я по-прежнему не верю. Наверное, я сплю. — Простите, профессор... — мои слова как проверка, что я материальна, и всё, что окружает меня, тоже. — Я проведу Вас в Вашу комнату, — профессор улыбается и снова касается моего плеча. Душой я чувствую теплоту и понимание. Я люблю эту женщину, как ребёнок любит свою мать. Хогвартс - моя вторая семья, Минерва МакГонагалл - моя вторая мама. Поэтому я здесь. Другой семьи у меня больше нет. Надеюсь, мне не суждено потерять и эту. Я сберегу её. Иначе меня не станет. — Конечно, пойдёмте. Я робко шагаю по светящемуся ковру. Возможно, это иллюзия, и его волшебное сияние - лишь отражение заколдованного потолка, но я не рискую посмотреть наверх. Слышу шорох под ногами, и складывается ощущение, что пол усыпан мелкими бриллиантами. А ещё он необыкновенно мягкий. Настолько, что я чувствую это сквозь грубую подошву кроссовок. Вдруг я спотыкаюсь о прозрачную ступеньку и вскрикиваю. Поднимаю голову, а передо мной почти невидимая витиеватая лестница. То ли изо льда, то ли из хрусталя. Эта комната не перестаёт меня удивлять. Раньше мне доводилось увидеть такую красоту разве что в магловских мультфильмах. Я снова моргаю и потираю глаза, во мне нарастает новая волна сомнений по поводу реальности происходящего. Возможно, однокурсники подмешали что-то в мой тыквенный сок, и теперь я страдаю от галлюцинаций. — Гермиона, снимите, пожалуйста, обувь. По этой лестнице можно ходить только босиком. И если Вы не против — дальше сами. Как поднимитесь наверх — ваша комната направо. Молча киваю, благодарю декана и покорно снимаю обувь. Начинаю нервничать, ведь осталась одна в комнате. Прежде чем шагнуть на первую ступень, я делаю глубокий вдох, кончиками пальцев прощупываю гладкую прохладную поверхность, а наступив на неё всем весом, появляется другое ощущение, будто я иду по воде. К такому странному ощущению я привыкаю довольно быстро. Поднявшись по лестнице, прохожу по узкому коридору и поворачиваю направо - как велела МакГонагалл. Здесь темно, но я толкаю от себя дверь, и она поддаётся. Как только захожу в помещение — свет зажигается. Моя спальня небольшая, но это меня ничуть не огорчает. Здесь всё обустроено так же безукоризненно, как внизу. Роскошно, в оттенках родного факультета. Позолоченная мебель украшена крупными рубинами, мягкие шёлковые шторы и покрывало гармонируют между собой. Я чувствую себя гостьей в доме аристократов, но ничего, привыкну со временем. Такие как Малфой вообще не знают других условий существования. Им подобная помпезность не кажется чем-то необычным. Трудно не отметить, что здесь неимоверно приятно пахнет — апельсином, корицей и цветочным мёдом. Я заметила это сразу, и теперь все тревожные мысли растворяются в этом головокружительном сладком аромате. Мне хочется попробовать его на вкус, остаться здесь и никуда не уходить. Я не жалею, что вернулась. Я верю в то, что всё будет хорошо.***
Я подхожу к окну и раздвигаю тёмно-алые шторы, лучи проникают внутрь, и спальня наполняется холодным утренним светом. В углу комнаты стоит аккуратный маленький чемоданчик. До завтрака ещё есть время, и я принимаюсь раскладывать вещи. Не могу спокойно приниматься за дела, пока что-то вокруг раскидано или не убрано. Первым уроком на седьмом году обучения поставили Трансфигурацию, чему я безмерно рада. Не хочу следовать заезженным пословицам про первые блины, всё обычно заканчивается именно так, как началось. Мне нужен удачный старт. Но радость мигом улетучивается, когда глаза опускаются на строку вниз. Вторым уроком магловедение с новым профессором - Алекто Кэрроу, которая уже успела покалечить студента. Ещё и сдвоенное со Слизерином. Сущий кошмар. Наконец, все вещи на своих местах, и пришло время приводить себя в порядок. Спальни старост разделяет общая ванная. Да-да, общая. И я представляю, как исказилось лицо Малфоя, когда он узнал, что ему придётся делить её со мной. Не исключаю, что он уже успел нажаловаться Снейпу и придумать сто пятьсот поводов поселиться как можно дальше отсюда. И пусть. Я умнее, поэтому буду молчать. Завтрак отменяется, потому что по дороге в Большой зал мне приходит в голову важная мысль - посетить больничное крыло, навестить Колина. Я ещё не пересеклась с Малфоем, благодаря этому сохраняю ясность ума. И вдруг слышу его голос, манерно растягивающий слова, у себя за спиной. Я прибавляю шаг и едва не спотыкаюсь. Остаётся всего несколько ступеней, ловко сбегаю по ним, приподнимая полы мантии, и стремительно сворачиваю направо, оставляя двери Большого зала позади. — Забыла, где находится зал, Грейнджер? — кидает он мне вслед. Как же он меня достал! Неужели такая непосильная задача - просто промолчать, как делаю это я? Борюсь с желанием обернуться и спросить, не забыл ли он свою слизеринскую шайку в недрах подземелья, но нахожу ответ на свой вопрос сама - раз я слышала его голос, значит, он шёл не один. А с кем конкретно: безмозглыми громилами Крэббом и Гойлом, загадочным мулатом Блейзом Забини или прилипалой-Паркинсон - меня совершенно не интересует. Слишком уж обширный выбор. Я продолжаю движение и вскоре добираюсь до больничного крыла. Рядом с кроватью Колина сидит его младший брат — четверокурсник Денис. Я подхожу к нему и легонько касаюсь плеча. — Денис, не переживай, он поправится. — Угу, через месяц-другой… Я понимаю, как ему трудно говорить об этом, поэтому за подробностями иду к Поппи Помфри. — Мисс Грейнджер, что-то хотели? — в голосе женщины звучит удивление. Она явно не ожидала меня здесь увидеть. Неужели предыдущих старост совсем не волновало состояние студентов, попавших в беду? — Доброе утро, Мадам Помфри, как Колин? Травмы серьёзные? — У мальчика серьёзные смещения позвонков, если лечение пойдет нормально, то месяца через два-три он встанет на ноги. — Так долго… Эта Кэрроу просто чудовище! — меня накрывает волна гнева, я хочу отомстить, жестокие люди всегда вызывали у меня презрение. Разве Колин заслужил это? Протест был моей идеей, а пострадал другой человек. Я буду приходить сюда каждый день, помогать брату Колина всем, чем смогу. Потому что не могу иначе. Моя совесть должна быть чиста. А потом я высказываю то, чего изначально не планировала произносить вслух: — Это не последняя травма. В этом году ожидайте рекордное количество больных, — секундный гнев вырывается наружу, и напоследок я снова подхожу к Колину, лежащему неподвижно, а после - выхожу прочь.***
До Трансфигурации остаётся пять минут, а лестница всё никак не фиксируется в нужном направлении. Ждать времени нет, мне придётся идти другим - длинным и мудрёным путём. Я боюсь заблудиться, но выбора нет. Ненавижу опаздывать и не позволила себе этого ни разу за шесть курсов. Как бы я ни старалась начать учебный год с позитивной ноты - обстоятельства играют против меня. Перевожу дух и стучусь в класс Трансфигурации. Ни для кого не секрет, что это мой любимый предмет, а профессор МакГонагалл - любимый преподаватель. Я извиняюсь за пятиминутное опоздание и получаю разрешение зайти. Тихо прохожу в аудиторию и устраиваюсь за третью парту, рядом с Невиллом. У него с Трансфигурацией не особо, большая часть оценок - «удовлетворительно» или «слабо», но на СОВ он каким-то удивительным образом получил «выше ожидаемого», и бабушка заставила Невилла выбрать Трансфинурацию для дальнейшего изучения. После окончания лекции гриффиндорцы с шумом покидают класс, а я как всегда тяну до последнего, аккуратно складывая пенал, учебник и тетрадь с конспектами в сумку. — Мисс Грейнджер. — Слушаю, профессор. — Задержитесь на пару минут. Я прекращаю возиться с вещами, закрываю сумку и подхожу к учительскому столу. У меня нет никакого желания отвечать на вопросы о сегодняшнем опоздании, вспоминаю свой визит в больничное крыло, и мне становится тошно. — У Вас сегодня Магловедение с Алекто, прошу — будьте аккуратны, и без глупостей. Что бы ни происходило. От этих слов меня передёргивает. Складывается ощущение, что профессор считывает мои мысли, она явно раскусила моё желание отомстить Кэрроу и убедительно просит оставить эту сумасшедшую идею, потому что я сделаю только хуже. В первую очередь себе. — Хорошо, профессор. Спасибо. Я прислушаюсь к совету, но не могу обещать себе или кому-то ещё, что буду молча ждать, пока нас всех покалечат и перебьют.***
Класс Магловедения в этом году переместился в подземелья. Я спускаюсь вниз по каменным ступеням и застёгиваю кофту на все пуговицы. Здесь так холодно, темно и пахнет сыростью... Как в таких условиях может жить целый факультет? Как кроты, они забиваются в свои норы, а после, выйдя наружу, слепнут от лучей правды и справедливости. Слизеринцы скучковались подальше от остальных, и я с интересом наблюдаю за их поведением. Кажется, мои выводы ошибочны и поспешны. Жалеть этих людей не стоит. В отличие от остальных, здесь они чувствуют себя вполне комфортно, раскованы. Это их место, их стихия. В змеиной компании я замечаю Малфоя, и как раз в этот момент он оборачивается на меня и громко хохочет. — Что, Грейнджер? Решила Лонгботтома охмурить? А как же Уизли? А-а, чуть не забыл… Он променял тебя на Поттера. Какая жалость... — у хорька удивительная способность оскорбить всех и сразу. Он произнёс это так громко и чётко, что теперь все взгляды прикованы ко мне. Крэбб и Гойл по-идиотски ржут, Пэнси издаёт короткие писклявые смешки, надо мной насмехается весь Слизерин, весь Хогвартс. Мне хочется провалиться сквозь землю, но когда я вижу, что Невилл уверенной походкой направляется в сторону Малфоя, меня охватывает паника. — Тебе лучше заткнуться, Малфой, — шипит он, предостерегающе сжав кулаки. Я подбегаю к ним, понимая, что ситуация в любой момент может выйти из-под контроля. — Невилл, прошу тебя, не надо, — умоляю я, хватая Невилла за локоть, и увожу его подальше от слизеринского гадюшника, во главе которого находится Малфой. — Так это уже взаимно, Грейнджер? Чрезвычайно быстро действуют твои чары на гриффиндорских идиотов. Брависсимо! Невилл замахивается, но удара не происходит, так как его руку перехватывает грубая, почти мужская ладонь с короткими и толстыми пальцами, принадлежащая Алекто Кэрроу. Она резко откидывает руку Невилла, та с хрустом ударяется о стену. Затем новая преподавательница кидает на меня короткий взгляд, и по спине пробегает неприятный холодок. — Быстро проходим в класс и встаём возле стены, — как и рука, голос этой женщины грубый, походит на мужской, а к тому же сильно хриплый, как у заядлого курильщика. Мы заходим в класс, но не торопимся выполнять все указания. Здесь темно и поистине жутко, как в заброшенном подвале. Парт нет, повсюду толстый слой пыли, паутина по углам. Я чувствую запах гнили, и к горлу подступает тошнота. Возле одной из стен стоит одинокий стул, а на нём сидит Снейп с толстой книгой в руках. Кэрроу заходит следом за последним студентом, дверь с грохотом захлопывается. Удар проносится эхом по каменным стенам, и этот гул ещё долго звучит у меня в голове. Грубый голос рассеивает этот вакуум: — Сегодня на нашем уроке будет присутствовать директор Снейп. Начнём с теории. — Уроки будут проходить в этом гадюшнике? — недовольно выплёвывает Малфой. Он стоит через два человека от меня, на миг мне кажется, что Люциус сказал бы те же слова и с аналогичной интонацией. В ответ он получил лишь озлобленный взгляд зелёных глаз. Она не могла поднять на него руку или как-то заколдовать. Ведь он свой. Чистокровный обладатель безобразного клейма на левом предплечье. Уже почти час мы слушаем тирады о том, что маглы не больше, чем бестолковый скот, слабое звено этого мира, отбросы. Но я молчу, мысленно надев наушники против крика Мандрагоры, и сдерживаюсь лишь потому, что так просила МакГонагалл. Терплю ещё около пятнадцати минут, но на словах «маглы — это ещё ничего, нет ничего страшнее грязнокровок. Они подобны безобразным монстрам, они -ошибка природы и ходячее недоразумение, от которого нужно как можно скорее избавляться», моему терпению пришёл конец. Я выхожу вперёд и отвечаю: — Прекратите! Можете убить меня прямо здесь или отдать на пытки Тёмному Лорду, но это невыносимо слушать! Вы полу-цари, полу-боги спариваетесь со своими родственниками, образуя чистокровные семьи, и это, по-вашему, нормально?! Всё. Назад пути нет. И сомнений в том, что я заплачу за свою дерзость жизнью. Я не достаю палочку, чтобы защититься, не пытаюсь убежать и даже не плачу. Я просто стою, глядя в её страшные, пылающие от ненависти глаза, и чувство взаимного отвращения съедает нас обеих. В классе царит тишина, и тут её рассекает вспышка от вылетевшего из волшебной палочки заклинания.