— Малфой, ты сейчас серьёзно? — Грейнджер усмехается и таращится на меня, как на первокурсника.
— Сильно смахивает на шутку, Грейнджер? — мне, в отличие от неё, вообще не до смеха. Гриффиндорка чересчур спокойна, и меня это раздражает.
— Да нет, просто объясни, зачем им моя жизнь? К тому же, прикончить меня в любой момент спокойно может Кэрроу, в крайнем случае, Снейп. Зачем впутывать в это тебя?
— Спроси у Лорда, Грейнджер. Клянусь, мне не легче от твоей болтовни. Что теперь делать?
Я был совершенно прав, когда предположил, что у меня едет крыша. Палач точно не в себе, если спрашивает жертву, что ему делать.
— Ну… Логично ответить, что тебе нужно меня убить.
Я кручу волшебную палочку в руках и хмурюсь, глядя на улыбающуюся Грейнджер. Игра только стартует. Она ещё успеет набрать обороты и приведёт к тому, что мы поубиваем друг друга. Физически или морально — неважно; одно является следствием другого.
— Живи, Грейнджер. Пока живи.
Гермиона
Я не могу сдержать ухмылку: «Щедрый, снизошёл». Мне вспоминаются Гарри с Роном, пообещавшие «безопасное пребывание в Хогвартсе». Просмотрела бы я на лица своих друзей, если бы они узнали, что меня здесь уже заказали Малфою.
Я стою в нескольких метрах от него — слабая, безоружная, рискуя умереть от его руки в любой момент — хоть сейчас, или на патрулировании, или во сне. Но что-то заставляет меня не бояться ничего: ни смерти, ни Малфоя, ни приказа, который отдал ему Лорд.
Драко
Дни идут, а я по-прежнему остаюсь бездейственным. Снейп не торопит меня, Мне вообще кажется, что он против этой затеи. Не хочет, чтобы я стал убийцей, вряд ли из жалости к Грейнджер. Хотя, вопреки моим предположениям, он сумел отменить её субботние наказания. Дал возможность надышаться перед смертью.
До ноябрьского похода в Хогсмид остаются считанные дни, а я всё пытаюсь найти другой выход.
Постоянно спрашиваю себя: чего мне стоит просто взять и убить человека, которого я ненавижу всей своей
тёмной, отсутствующей душой? Раз и навсегда.
И каждый раз прихожу к выводу, что смерть Грейнджер слишком многого стоит. И чем дольше я тяну, тем яснее понимаю, что не смогу, я слишком слаб для этого. Это она сделала меня трусом.
Я предпринял несколько безуспешных ночных попыток убить Грейнджер, но достаточно было увидеть её дурацкую шевелюру, торчащую из-под одеяла, как рука с волшебной палочкой опускалась, теряя всяческую силу воли и понимание того, что надо. Надо взять себя в руки и убить её. Видимо, это сильнее меня.
«Позже. Пусть поживёт, порадуется жизни. Хотя бы еще чуть-чуть…», — так я рассуждаю. Чёртова жалость.
Каждый раз я нахожу отговорку своей слабости, но на деле ничего не меняется.
И эта слабость проникла слишком глубоко, она медленно, но верно разрушает во мне Малфоя.
Гермиона
На Магловедении мне и другим маглорождённым приходится терпеть пытки, но не такие беспощадные, как на отбытии наказания. Та боль возвращается ко мне каждый раз при взгляде в бесчеловечные болотные глаза тёмной волшебницы. Она не оставит меня никогда.
Малфой избегает меня. Мы видимся только на патрулировании и даже в гостиной пересекаемся редко. Я вижу это и чувствую, как ему тяжело. Мне хочется помочь, но я не могу, ведь являюсь виной всему, что с ним происходит. Несмотря на то, что я ни на миг не забываю о миссии, порученной Лордом, о том, что должна умереть, я не боюсь Малфоя. Наоборот. В последнее время мне хочется видеть его чаще. Ведь я убеждена: даже у него есть чувства. Пусть это боль, скука или вечная борьба с собой, но они есть.
Я сижу в своей спальне и смотрю в окно: остывшее солнце, брызги дождя в его тусклых лучах. В этой картине всё такое тусклое, скучное и меланхоличное. Нынешней осени недостаёт тепла, книги не всегда способны согреть человеческое сердце. На моих щеках румянец, на губах улыбка, а душа замерзает. Замерзает от одиночества.
С первого этажа доносятся звуки музыки, и я замираю.
Это Малфой, его игру сложно спутать с чужой. Рояль — единственная вещь на свете, которой вечно-холодный слизеринец открывает своё сердце. Я боюсь упустить этот редкий, уникальный момент, и ноги уже несут меня на первый этаж.
Сажусь на кресло неподалёку и не могу себя заставить отвести от Малфоя взгляд. Его движения, выражение лица… Мне кажется, этот человек создан для музыки. Когда он играет, я чувствую к нему нечто необъяснимое, от чего все проблемы уходят на второй план, а в душе рождается трепетная радость. В Малфое раскрывается всё, что он тщательно скрывает от посторонних. Я хочу видеть его таким. Он неповторим, когда настоящий.
Моё сердце оттаивает, и я вспоминаю, что после любой суровой бури и самой холодной зимы восходит солнце. Пусть оно далеко, и сейчас его не видно, но это время настанет.
— Почему я до сих пор жива, Драко? — мой голос дрожит, и я сама вся дрожу, но продолжаю смотреть на Малфоя. Мне нужно узнать ответ на этот вопрос, прямо сейчас, пока он не успел надеть маску лжи.
— Не называй меня по имени, ради Салазара, а? — выдыхает блондин, и его глаза небесного цвета моментально темнеют.
Он снова ставит между нами барьер, не позволяющий поговорить, как нормальные люди,
потому что мы оба ненормальные. Я не ожидала такой молниеносной реакции.
— Почему ты до сих пор не убил меня, Малфой? — поддерживаю его холодность.
— Тебе честно ответить? Сам не знаю, Грейнджер, — Драко хмурится. Задета его больная тема.
— Однажды ты сказал мне, что уже убивал, — продолжаю накалять обстановку.
— Ну, сказал, и что с того? Прекращай Грейнджер, — отмахивается слизеринец.
— Ты соврал, Малфой, чтобы я боялась. Ты никогда не убивал, поэтому тебе так трудно, — в моём голосе столько ехидства, что мне становится стыдно. И тошно от того, что мы уже не просто лжём, а пережёвываем ложь.
— Грейнджер, заткнись. Иначе крупно пожалеешь о том, что сказала, — процедил Малфой сквозь зубы, в его глазах сталкиваются и застывают айсберги злости. Мне кажется, он вот-вот решится на выполнение приказа Лорда.
Драко
То, что творит Грейнджер, не предвещает ничего хорошего.
Я играю с ней, она со мной, и эта игра явно недобрая.
Около минуты мы, молча, прожигаем друг друга взглядами, но Грейнджер не собирается отступать, её захлестнул азарт.
— Мне интересно, что же ты сделаешь? Убьёшь меня? Ну, давай, дерзай. Я безоружна, — подтрунивает гриффиндорка, не думая о последствиях своих слов. — Давай, давай, Малфой!
Грейнджер смело шагает вперёд, но как только я выдвигаюсь навстречу — отступает. Отходить ей некуда, птичка снова загнана в клетку. Она прижимается спиной к стене, а я стою напротив с волшебной палочкой в руках. Между нами расстояние в четверть шага, мы снова нарушили дистанцию. Я смотрю на Грейнджер с высоты своего роста и вижу в её глазах страх.
Гриффиндорка поднимается на носочки, пытаясь слиться со стеной, и теперь мы на одном уровне. Наши взгляды сталкиваются. Я теряюсь в её глазах: глубоких, тёплых, искрящихся, обжигающих. Они топят мои льды. Чувствую её запах, и мозг плавится, как мороженое под палящим солнцем.
Я приставляю палочку к её горлу, и Грейнджер перестаёт дышать. Резко вдыхает и застывает. Её стройное тело натянулось струной, а глаза округлились, как у испуганного оленя.
Она красивая. Нереально красивая. Красивая до безумия.
Я нажимаю на палочку сильнее, и на шее Грейнджер образовывается пикантная ямочка.
Глядя на неё, я сам забываю дышать.
— Жёсткая, — выдыхает гриффиндорка, печально улыбнувшись, и её тело расслабляется.
Мерлин, что за бред она несёт? Говорит о свойствах палочки, которой её вот-вот убьют. Невыносимая дура.
Собственные мысли сбивают меня, и я отвечаю глупостью на глупость:
— Боярышник, волос единорога, десять дюймов, не гнётся.
И снова какая-то далёкая часть меня жалобно скулит и вынуждает злость смягчиться.
— Малфой, не тяни, скорее…
Её шёпот… Её умоляющий шёпот… Способен заглушить любой крик.
Я проскальзываю взглядом с её глаз на слегка приоткрытые губы, затем на ямочку на шее. Какая губительная хрупкость…
— Если бы всё было так просто, Грейнджер… — отвечаю я неестественно низко, и сокращаю ничтожное расстояние между нами. Плевать, мы уже давно
живые трупы проигравшие.
Тяну время. Провожу волшебной палочкой по её четко-выраженной ключице, оттягиваю горлышко свитера, добираясь до плеча. Мои руки слегка дрожат от её частого сердцебиения и сбивчивого дыхания.
Мне хочется знать, что она сейчас чувствует. Я больше не хочу, чтобы она меня боялась. Я
должен убить её вовсе не хочу причинять ей боль, а тем более убивать.
Я резко отдёргиваю руку и бросаю волшебную палочку в сторону.
Грейнджер ахает. И опять перестаёт дышать.
— Малфой, ты…
Я склоняюсь к её уху и признаюсь так тихо, будто кто-то может услышать:
— Я не могу этого сделать, Грейнджер…
Она шумно выдыхает и пытается пошевелиться. Неужели эта наивная девочка надеется, что я отпущу её просто так? Нет, не отпущу.
Я касаюсь ладонью её шеи, большим пальцем провожу по щеке. Мягкость её кожи — вакцина смертельного яда в мою кровь. Нулевое расстояние между нами обрушивается на меня кислотным дождём. Я хочу знать, что она сейчас чувствует, я должен убедиться… что сгораю не напрасно.
Другой рукой я беру Грейнджер за талию и резко притягиваю к себе. Она вскрикивает от неожиданности, и я тут же набрасываюсь на её губы поцелуем. Меня одолела эта невыносимая жажда. Вкус корицы, мёда и яблочного пирога в миксе с мелиссой и лимоном сносит мне крышу. Грейнджер быстро выходит из замешательства и смело отвечает на мои поцелуи, её руки крепко хватают меня за плечи и притягивают к себе, ещё ближе. Теперь я точно знаю, что она чувствует. И мы горим вместе, уничтожая всё вокруг. Наши сердца бьются так громко, и так близко, что я сейчас свихнусь.
Мой мозг в отключке. Не существует ничего, кроме её губ и сумасшедшей энергии, образовавшейся между нами. Пусть остальное провалится, мне плевать. Пожиратели, Волан-де-Морт и его приказ — всё это не имеет никакого значения.
Я на секунду отстраняюсь, а Грейнджер тут же дёргается и мчится к лестнице.
— Какого чёрта? — выпаливаю я, пытаясь осознать, что только что произошло.
А она бежит наверх, закрыв лицо руками. Даже отсюда я чувствую жар её тела.
Она спичка, устроившая в моей душе пожар, тайна, в которую я решил погрузиться, и уже не отступлюсь.
Я не могу ничего понять, не знаю, кто мы друг другу. И всё же не перестаю ненавидеть её. Ненавижу её кожу, глаза, губы, волосы, запах, её закрытость и недоступность.
Грейнджер — враг, который дико меня притягивает.
Гермиона
К счастью, Макгонагалл сумела починить мою палочку. На «весёлых» уроках Магловедения к нескончаемым Круциатусам добавились новые виды пыток. Некоторые заклинания я не встречала прежде ни в одной книге заклятий. Это очень тормозит тренировки и усложняет руководство ОД. Чтобы противостоять особо сложным заклинаниям, повторения изученного недостаточно. Нужна новая система обучения.
Я сижу на подоконнике в гостиной и ужасно напряжена. Причиной этому не только тревожные мысли об ОД, после того случая с Малфоем я не могу спокойно реагировать на его присутствие. Он был совершено прав: мне нельзя к нему приближаться. Мне нельзя было прикасаться к нему, потому что теперь достаточно одного его взгляда, и я вспоминаю то безумное ощущение, в которое меня погрузил наш безрассудный поцелуй.
Это была ошибка. Это была самая страшная ошибка в моей жизни. И я совершенно не знаю, как исправить её и выкинуть из своей памяти.
— Грейнджер, помнишь ту книгу, что Снейп принёс с собой на первое Магловедениие? Я после того случая много раз видел её у него в кабинете. По-моему, она о Тёмных искусствах.
— О, Мерлин! Малфой, ты гений. И как я сразу не вспомнила о ней… «Тёмные искусства. Третий уровень. Заклинание+блок», — Это как раз то, что нужно. Не знаю, откуда ему известно, что она мне нужна. Но то, что он может помочь в её поисках, не может не радовать.
— Только где она окажется на этот раз? Снейп постоянно перекладывает её, чтобы не украли. Можно, конечно, попробовать, — Малфой задумался.
— И как ты себе это представляешь? — вздыхаю я. — У нас даже мантии-невидимки нет. Мы заявимся к нему в кабинет со словами: «Простите, профессор, но не могли бы вы одолжить книгу о запретных заклятиях»? Снейп сразу же поймёт, для чего она нужна мне.
Только бы Малфой не спросил, для чего.
— Тогда идти должен кто-то один, чтобы не привлекать внимания, — предлагает слизеринец и, слава Мерлину, не задаёт вопрос, которого я так боялась.
— Я пойду, ведь это мне нужно.
— Тогда после патрулирования, идёт, шалунья? — Малфой подмигивает, и я краснею, потому что он никогда не разговаривал со мной в таком тоне.
Порой слизеринский принц чертовски обаятелен. И чтобы отогнать от себя эту мысль, мне приходится приложить немалые усилия.
***
— Ну что, готова? — Малфой явно нервничает, а я пытаюсь отыскать его мотив помогать мне. А вдруг это ловушка, и он выдаст меня Снейпу? Прекрасный способ от меня избавиться! Но я должна рискнуть, потому что это мой единственный шанс раздобыть книгу. Зачем я здесь, если не могу выручить ОД?
— Да, — робко отвечаю я и глубоко вздыхаю.
Моя задача прокрасться в директорский кабинет и забрать книгу, а Малфой будет караулить снаружи. Он обещал прикрыть меня в случае появления Снейпа. Мы специально выбрали для этой операции время патрулирования.
Малфой замечает моё беспокойство и касается рукой моего плеча. Я вздрагиваю.
— Давай, не бойся. Всё будет хорошо, — Вокруг темно, Малфой стоит позади меня, но я буквально чувствую его улыбку, и это единственное, что может согреть меня и хотя бы немного успокоить.
Я коротко киваю и опираюсь на дверь, но она не поддаётся.
— Алохомора, — приходит мне на помощь слизеринец.
Замок щёлкает, и дверь готова к «употреблению».
Мне очень страшно заходить внутрь, и я испуганно пячусь на Малфоя. Он широко улыбается и выглядит подозрительно счастливым, а потом говорит то, от чего я выпадаю из реальности, сдуваюсь, как проколотый иглой воздушный шарик.
— Наша первая маленькая победа.
Мои ноги приклеились к земле, шея затекла, и теперь я не могу ни сдвинуться с места, ни отвернуться от Малфоя. Свет в кабинете директора включен и проникает в тёмный коридор сквозь небольшую щель, падая на лицо Малфоя. Улыбающееся и счастливое, и… и… у меня какая-то судорога перед следующей мыслью. Прекрасное. Да, у него настолько красивое лицо, что я забыла, зачем вообще сюда пришла. Мне хочется открыть эту дверь настежь, чтобы дать волю свету и рассмотреть его получше. И запомнить каждую, каждую мельчайшую деталь его лица.
Если на миг забыть о том, что Малфой на самом деле Малфой, можно смело сказать, что это самый красивый парень из всех, что я встречала. Но он Малфой!
Моё сердце проваливается в пятки, и я слышу за спиной смешок, а в следующий миг дверь открывается, и слизеринец толкает меня вперёд, после чего сразу же её захлопывает. Сам он остаётся в коридоре.
Ну всё. Малфой точно выдаст меня Снейпу. Он подставил меня и запер здесь.
Хоть-бы-все-эти-шкафы-свалились-мне-на-голову.
Меня охватывает такая паника, что я теряю способность мыслить рационально. Но я всё равно должна найти книгу, ради которой пошла на этот риск.
Здесь их не меньше тысячи, и «Тёмные искусства» могут оказаться где угодно.
— Акцио, книга о Тёмных искусствах, — бубню я, позабыв о том, что детища тёмной магии не поддаются таким банальным заклинаниям.
Чёрт, чёрт, чёрт. Я уже совсем ничего не соображаю и принимаюсь судорожно разыскивать глазами фолиант в чёрной обложке. Ничего похожего. Даже отдалённо.
Выдвижные ящики в столе — моя последняя надежда.
Аллилуйя! Из-под стопки бумаг выглядывает внушительный книжный томик, а на его обложке красуются выгравированные буквы: «Тёмные искусства. Третий уровень».
Какое счастье, что всё не зря.
Я слышу приближающиеся шаги и инстинктивно запихиваю книгу во внутренний карман мантии. Я не знаю, как объяснить своё присутствие здесь, мы с Малфоем не обговорили это.
Разумеется, ведь это он настучал на меня Снейпу, и теперь я в таком болоте, что ума не приложу, как из него выбраться.
Проходит ещё несколько секунд, и мне начинает казаться, что директор идёт сюда не один. Ещё одна пара ног приближается к злополучному кабинету. Я предполагаю, что это можно быть Кэрроу, и тогда эту ночь мне не пережить.
Безупречная комбинация, чтобы избавиться от меня, брависсимо, маэстро Малфой!
Поворачивается дверная ручка, и я понимаю, что прятаться бесполезно, нет никаких вариантов, чтобы остаться незамеченной
— Мисс Грейнджер?
— Профессор, я…
Не успеваю вымолвить и слова, как дверь снова отворяется. Заходит Малфой. Он сразу кидает в меня предостерегающий взгляд, и по его глазам я успеваю прочесть лишь одно слово: «Молчи». У меня тут же отнимается дар речи, как под действием заклинания.
— Профессор, мы вчера забыли взять у вас взять табель об успеваемости, и Гр…
Гермиона решила забрать его сейчас, пока я заканчиваю патрулирование.
— Ну и как, взяли? — Снейп сверлит Малфоя взглядом.
Надо что-то делать. Выбираться из трясины болота. И сейчас единственный способ — подыграть Малфою. Если я ничего не напутала, он вовсе не собирается меня топить.
Краем глаза я вижу лежащий на столе табель и спокойно беру его в руки, чтобы Снейп ничего не заподозрил.
— Я только зашла, а потом вы… — Встречаю на себе пару чёрных глаз, полных недоверия.
— Что ж, ладно, — хмыкнул директор. — Забирайте свой журнал и отправляйтесь в свои спальни. Время уже позднее.
Судя по всему, Малфой спас
мою шкуру ситуацию.
— Ну, тогда мы пойдем, — тонким голосом произношу я, направляясь к выходу. Малфой идёт сзади и подгоняет меня.
Дверь с шумом захлопывается, и мы обмениваемся быстрыми взглядами, снова оказавшись в тёмном коридоре.
— Грейнджер, ты ненормальная. А если бы я не пришёл? — Безусловно, я получаю заслуженный упрёк. Малфой просто не может обойтись без комментариев в подобной ситуации.
— Между прочим, я не просила тебя помогать, как и вытаскивать меня из этого дерьма, — отвечаю несколько грубо и ускоряю шаг.
— Причина лишь в том, что это была моя идея. А мои идеи не должны быть провальными. О другом даже не думай. Ты даже не взяла в расчёт, что такое может произойти. Долгое отсутствие твоих дружков явно повлияло на тебя негативно, — Малфой театрально приподнимает бровь, в его тоне столько желчи, что мне снова противно его присутствие.
— Всё, Малфой, хватит читать мне нотации, голова от тебя болит. Лучше пойду изучать книгу.
— Боюсь, это надолго, Грейнджер. Тебе же ещё писать конспекты по Трансфигурации. Вообще-то, уже ночь. Или ты забыла, что завтра в Хогсмид? Что-то ты в последнее время совсем не собрана с мыслями… — Малфой сложил руки на груди и с интересом наблюдает за тем, как я краснею.
Честно говоря, да. Я совершенно забыла про Хогсмид. И про предложение Кормака пойти туда вместе — тоже.
— Мне пора, Малфой, — коротко отвечаю, поднимаясь наверх. Я думаю, сейчас не время для нового конфликта.
***
Все студенты, начиная с третьего курса, собираются в Большом зале.
Ко мне тут же подлетает Макклаген. Я до сих пор
не могу понять причину такого повышенного внимания к себе не решила, стоит ли принимать его приглашение.
— Гермиона, привет! Я боялся, что не увижу тебя. Пойдем вместе?
Его навязывание становится большой проблемой, которую нужно решать в срочном порядке.
Я перевожу взгляд в сторону Малфоя, который уже во всю болтает с Паркинсон и Забини.
С Паркинсон. Паркинсон. Паркинсон. Он опять с ней.
Я бросаю ему вызов и поворачиваюсь к Кормаку:
— Конечно, я с удовольствием пойду с тобой, — Мои слова звучат крайне фальшиво. Так выразилась бы
Паркинсон любая поклонница самовлюблённых парней, но только не я. Но, кажется, Маклагген этого не замечает.
Я беру его за руку, и мы направляемся к выходу из Большого зала. Следом идут остальные ребята, разбившись на пары.
Драко
Грейнджер неумело разыгрывает передо мной спектакль. Я готов дать голову на отсечение — она делает всё это, чтобы разозлить меня. Видимо ей нравится, когда я в бешенстве. Да, все мои срывы происходят по поводу неё. Но на сей раз, я буду сохранять спокойствие, во всяком случае, внешнее.
Мне интересна не попытка Грейнджер вызвать злобу, а её жалкий компаньон, который, похоже, так и не понял моё предупреждение. Должно быть, ему понравилось ходить с разбитым носом, и теперь он напрашивается на то, чтобы я сломал его индюшачью шею.
Я слежу за дальнейшим развитием событий.
Грейнджер и Маклагген сворачивают в «Три метлы», а мы с Пэнси идём позади них. Паркинсон пытается уговорить меня пойти в кафе Мадам Паддифут — «сюси-пусьное» местечко, украшенное различными бантиками, розовыми оборочками и рюшками. Короче говоря, оно вызывает у меня дикое отвращение, и я не испытываю никакого желания туда идти. Лучше уж сразу в Азкабан к дементорам.
Пэнси служит для меня некой маскировкой, я не могу оставить её одну. В некоторой степени, я делаю то же самое, что и Грейнджер, просто более умело. Поскольку Пэнс убеждена, что мы опять вместе, у неё хорошее настроение, и мне довольно быстро удаётся уговорить её пойти в «Три метлы».
Другого варианта выследить Маклаггена и Грейнджер у меня нет.
— В мою сторону летит Бладжер, но я в последний момент уворачиваюсь и успеваю спасти кольцо от Квоффла, — восторженно восклицает Маклагген.
Вот придурок. Я только прислушался к их разговору, но меня уже тошнит. Индюк кудахчет на весь Хогсмид, насколько он крут.
А Грейнджер смотрит на него с обожанием и лыбится во весь рот.
Её глаза смеются, аккуратно-уложенные волосы развеваются на ветру, а бархатистая кожа сияет в свете нежного утреннего солнца.
Она такая естественная, до мозга костей, и мне кажется, ангелы выглядят именно так.
Чёрт возьми. Салазар, дай мне сил не смотреть в её сторону, не пялиться на грязнокровку, как самый натуральный идиот, и при этом думать, что она самое необыкновенное создание во всём мире. В конце концов, со мной сидит девушка. Снова моя девушка.
— Драко, на кого ты там смотришь? Драко? — разумеется, она не слепа.
— Ни на кого, Пэнс. Я просто задумался.
Паркинсон оборачивается и смотрит на ту, от которой я до сих пор не могу отвести глаз. Не могу, и всё тут.
— А она красивая…
— Чертовски…
Какой-же-я-придурок-что-я-только-что-сказал.
— Эмм… То есть, что? Кто? О ком ты? — я даю себе шанс поправиться, но не Пэнси. Её женская гордость снова рассыпается на кусочки.
— Значит это она. Грязнокровка… Вот на кого ты меня променял, — её голос звучит спокойно, но взгляд… в нём столько гнева и боли, что я опять ненавижу себя и презираю свои безобразные, аморальные по отношению к ней поступки.
Паркинсон не заслужила этого. Я ума не приложу, зачем её мучаю.
Ведь мне нужна другая.
— Пэнс, ты знаешь, что это не правда, — я не хочу истерик, но мне вряд ли удастся избежать скандала.
— Надоело! Я всё равно уже тебе не верю. Хотя бы не обманывай себя! Ты не понимаешь, что мне больно от твоей холодности и лжи? Что бы я ни делала, как бы ни пыталась тебя изменить… Не могу так больше, — Я с ужасом осознаю, насколько правдивы её слова. Мне жаль, что я порчу всем жизнь и при этом разрушаю свою.
Я с трудом выдавливаю из себя:
— Пэнс…
— Я права, не так ли? — Пэнси поднимается со своего места и специально задевает соседний стул. Тот с грохотом валится на пол, привлекая внимание других посетителей кафе.
Я ловлю на себе взгляд Грейнджер, и он сталкивается с моим в немой схватке. Мне заранее известно, что я проиграю, но, как последний безумец, продолжаю танцевать на граблях.
Грязнокровка со злорадным ликованием провожает взглядом Пэнси, и снова смотрит на меня.
А затем отворачивается и, как ни в чём не бывало, продолжает общение с Маклаггеном. Смеётся над его шутками и успевает подшучивать сама.
Чёртова Грейнджер. Это она всё рушит.
Я спасал её из такого дерьма, которое этому индюку и не снилось; из-за неё я дважды поругался с Пэнс. Да вся моя жизнь пошла под откос, когда Грейнджер стала играть в ней определённую роль,
точнее неопределённую.
Я ненавижу эту грязнокровку, и всё, что говорил о ней отец — правда. Убить бы её прямо сейчас, и тогда не останется никаких проблем.
Паркинсон неимоверно быстро вылетела из моих мыслей, она — меньшее из зол, не дающих мне покоя в данный момент.
Пэнси слишком открыта и доступна, чтобы я смог чувствовать к ней тоже, что к Грейнджер.
Я чувствую что-то к Грейнджер. Я действительно чувствую что-то к Грейнджер.
Я упрекаю себя за эти мысли и пытаюсь прислушаться.
— Жду не дождусь следующую тренировку ОД, — омерзительно-сладко напевает Маклагген.
— Неужели тебе правда так это интересно, Кормак? — усмехается Грейнджер.
— Разумеется, — подмигнул гриффиндорец. — Кто же, если не я, будет защищать тебя от пожирателей, а, Гермиона?
Действительно. Кто же защитит её от меня? Ещё одно слово, и я размажу обнаглевшего индюка по стене.
— Ты меня смущаешь, — улыбается Грейнджер. Интересно, как долго она упражнялась, чтобы так талантливо исполнять свою роль?
— Ты просто удивительная девушка…
Мерзкий слизняк Маклагген тянет к ней свои руки, и я физически чувствую, что начинаю зеленеть до цвета своего галстука.
Рука сама потянулась за волшебной палочкой.
— Мимбл Вимбл, — направляю палочку на самовлюблённого болтуна и жду результата. Посмотрим, как он теперь запоёт.
Гермиона
Я едва сдерживаю смех, когда у Кормака начинают путаться буквы в словах, и его речь становится неразборчивой и бредовой, хотя прекрасно понимаю, что его заколдовали. Я даже готова отдать руку на отсечение, что знаю, кто это сделал.
Слава Мерлину, что существует это заклинание. Я благодарна Малфою, потому что мне и самой изрядно поднадоело слушать бессмысленную болтовню Маклаггена.
Я поворачиваюсь к столику, где в гордом одиночестве, сложив ногу на ногу, сидит слизеринский принц. Он ловит мой взгляд и слегка ухмыляется. Я едва заметно хихикаю и возвращаю своё внимание к Маклаггену.
— Риктусемпра, — Малфой повторяет лёгкое движение волшебной палочкой в воздухе, решив, что косноязычия моему попутчику маловато.
Маленький серебристый огонёк летит в Кормака, но вызывает далеко не шуточный эффект.
Маклагген внезапно начинает хохотать, а потом сгибается пополам от приступа щекотки.
Мне и стыдно, и смешно. Я пытаюсь представить, что нахожусь на уроке Заклинаний, и Флитвик показывает наглядный пример действия не боевых заклятий.
Малфой уже откровенно посмеивается, сидя на пару столиков левее, и всем своим видом говорит мне: «Прости, этот тип сам напросился».
Я хватаю Кормака за руку и направляюсь к выходу из бара. Пора уже сматываться отсюда во избежание идиотских сплетен.
— Коллошио, — произносит Малфой с издёвкой, уже не стесняясь, и, в завершение комедийного спектакля, подошвы Маклаггена намертво приклеиливаются к полу.
Меня охватывает такой стыд, что я готова провалиться сквозь землю. Происходит как раз то, что называется смех и грех.
Я выбегаю вон из этого места и обещаю себе никогда больше сюда не приходить. По крайней мере, с Кормаком.
Малфой, подлец… Я устрою ему «райскую жизнь» сегодня же.
Времени до возвращения в Хогвартс ещё предостаточно, и я захожу в магазин перьев «Писсаро». До сих пор не могу прийти в себя после Чёрного пера и хочу сменить и своё, чтобы ничего не напоминало о прошлом. Мне понравилось одно фазанье, куплю его.
Иду вниз по мостовой. Мимо «Дэрвиш и Бэнгз», магазина приколов «Зонко». В «Сладком королевстве» мелькает мантия Паркинсон малахитового цвета. Видимо она решила заесть стресс сладостями.
На противоположной стороне улицы располагается бар «Кабанья голова», в последнее время утративший репутацию.
Прохожу мимо Хогсмидского отделения совиной почты и вспоминаю о Гарри и Роне. Как бы мне хотелось послать им письмо. Но я не знаю, где они сейчас, по какому адресу отправлять сову.
В Хогвартс я возвращаюсь одна, по дороге меня догоняет Кормак и засыпает извинениями. Не могу понять, за что он просит прощения. Всё случилось исключительно по моей вине. Я сама согласилась пойти с ним и тем самым спровоцировала Малфоя устроить цирк в «Трёх мётлах».
В этой ситуации должна извиняться я, но в чём моя вина, если Малфой постоянно
рушит все мои планы издевается надо мной и всеми, кто меня окружает?
Меня тошнит от случившегося. Раздражает Хогсмид. Напрягает ситуация с Кормаком. Малфоя я теперь ненавижу гораздо сильнее, чем прежде.
***
— Какого акромантула ты сегодня устроил? — Я не могу сдержать раздражение, когда слизеринский хорёк оказался рядом.
— Да не кипятись ты, Грейнджер. По-моему, было весело. И тебе тоже, — Малфой сверкает взглядом и улыбается. Ненавижу моменты, когда он видит меня насквозь.
— Да ты… Жалкий противный хорёк, Малфой! Усмехаться ты можешь сколько угодно, а как мне теперь в глаза человеку смотреть — тебя совершенно не волнует!
— Спаси меня Салазар. А то ты горишь желанием пялиться на этого индюка, — блондин закатывает глаза и разводит руками. — И не рассказывай мне сейчас, что тебя не раздражает его присутствие.
Мне хочется врезать Малфою по губам. Потому что он обворожительно улыбается. И как всегда прав. И с лёгкостью читает меня, словно открытую книгу.
— Ты постоянно ставишь себя выше всех! Если меня и раздражает чьё-то присутствие, то только твоё, Малфой. И никогда больше не ходи за мной, понятно? Можешь привести сюда Паркинсон или ещё какую-нибудь… Разбавь своё гордое одиночество. Только прошу, не иди со мной, не попадайся больше на глаза хотя бы сегодня.
Драко
Грейнджер опять срывается на меня и плачет. Как меня достали эти вечные перепалки… Сегодня, она напросилась сама. Пусть получает, терпит результат своих же игр.
Я не успеваю ответить. Дверь со стуком захлопывается, и каштановая копна волос теряется в темноте коридоров.
Нет. Я не пойду за ней, но никакую Паркинсон звать не стану.
Мерлин. Какая к чёрту Паркинсон? Мы же сегодня расстались… Или как это называется?
Наше очередное расставание — очередной психоз Пэнси, который пройдёт на следующий же день. Я уверен, уже завтра она вновь повиснет мне на шею и будет смахивать несуществующие пылинки с моего дорогого пиджака.
Паркинсон из разряда девушек, прощающих парням всё из раза в раз.
Мы с ней любители потанцевать на граблях.
Мне не хочется спать, а внутри теплится тревога. Думаю об особе, постоянно ищущей приключения на свою гриффиндорскую задницу.
Неужели я волнуюсь за Грейнджер? Нет, это просто безумие…
Делать нечего, заснуть невыносимо. Я сажусь на кресло возле камина и открываю книгу о Тёмных искусствах. Многие из этих заклинаний мне уже известны. Тёмный Лорд обучает им своих приспешников. Но я не предполагал, что для них существует заклинание-блокировка.
Чтение быстро утомляет, глаза начинают слипаться, и я откладываю книгу. Но сон по-прежнему не идёт.
Уже два часа ночи. И какого Василиска до сих пор нет Грейнджер? А если её поймал Маклагген и прижимает сейчас к стене в одном из тёмных коридоров? А если Снейп? А если Кэрроу?
Да я болван! Послушав её «не ходи за мной» — так и сделал. Я просто гений! Чёртов свихнувшийся гений!
Она виновата во всём сама, и должен не обращать внимания и лечь спать. Но вместо этого ноги уже несут меня к выходу, затем по коридору, будто Грейнджер оказывает магнитное действие. Стоит только подумать о ней — я начинаю творить какую-то несуразицу.
Я понятия не имею, где её искать.
В любом случае спускаться вниз. Южная башня — самый высокий этаж, подниматься некуда. Полезть на Астрономическую у Грейнджер вряд ли хватит фантазии. Если только её туда затащат. Седьмой, шестой, пятый, третий, первый этажи… Я обошёл все лестницы, коридоры, пустые классы… Грейнджер нет нигде.
Зачем я послушал её? Проклятье.
