— Господа старосты? — звучит ледяной голос Снейпа за нашими спинами.
Я бросаю на слизеринца убивающий взгляд и едва сдерживаюсь, чтобы не выпустить наружу поток недовольства.
— Профессор, Гр… Гермиона, — тут же исправляется Малфой. — Я хотел сообщить, что в связи с последними событиями мы с напарницей разъехались. А точнее, вчера вечером она собрала свои вещи и покинула Башню старост.
Слизеринец и поражённый такой новостью директор прожигают меня взглядами. Виновато опускаю глаза. Это подстава. В чистом виде подстава. Но моя гриффиндорская прыть моментально улетучивается, оставив после себя лишь мутную тень неуверенности, смешанную со злостью на жребий и на саму себя.
— Мисс Грейнджер… Поясните своё поведение. Вы же не хотите, чтобы ваши выпады отрицательно сказались на репутации школы?
— Профессор, я… приношу свои извинения, но между мной и М… Драко возникло недопонимание и я боюсь, что…
— Я боюсь, с вашей стороны слишком много бессмысленной болтовни и глупых поступков, — перебивает директор.
Всё лицо горит от стыда, отвратительное чувство.
— Но я… — мямлю, и Снейп опять говорит поперёк.
— Во избежание плачевных последствий вам стоит взяться за ум и вернуться в Южную Башню. В любом случае, выбора у вас нет, так как волшебный жребий определил вашего партнёра по ансамблю, и это мистер Малфой. Вам предстоят часы, недели тренировок. Ваш музыкальный инструмент находится в гостиной старост с начала года, Поэтому прошу никого не подводить из-за собственных капризов.
Не успеваю я и рта открыть, чтобы возразить, как тёмная фигура Снейпа растворяется в толпе студентов. Невольно перевожу взгляд на Малфоя.
— Ты всё знал, верно? Только на это и надеялся… Что придёт дядя Северус и выставит меня полной идиоткой, прикрывая твою святую задницу.
— Ещё скажи, что я сам своё имя из этой штуки вытащил, — усмехается Малфой.
«Нет, но подколдовать, чтобы я вытащила — мог. Почему бы лишний раз не позабавиться?», — думается мне, и слизеринец словно прочёл мои мысли.
— Не забивай голову бредом, Грейнджер. Я бы ни за какие галлеоны не пытался сделать так, чтобы мы ещё и играли вместе. Способ поиздеваться я нашёл бы и без этого. Ты мыслишь слишком примитивно. Находиться с тобой в любых контактах доставляет мне лишь неприязнь.
В его словах столько желчи, что я не могу воздержаться от ответа.
— Заткнись лучше, умник. А то мне придётся испробовать на тебе свои наивные кулаки.
Малфой ухмыляется, поняв, что наш разговор ни к чему кроме новой ссоры не приведёт, а затем поворачивается на каблуках и уходит. Точно как Снейп.
Я весь вечер пробыла в библиотеке в поисках хоть какой-то информации о Фестивале искусств среди волшебников. Всё безрезультатно.
Возвратившись в гостиную, застаю Малфоя у камина с книгой в руках. Он выглядит напряжёно. Подхожу поближе и пребываю в шоке от того, что конкретно он читает.
— Ты до сих пор не вернул «Тёмные искусства» на место? Снейп узнает и живого места от нас не оставит! Да уже, наверное, сто раз узнал! — практически кричу, схватившись за голову.
— Успокойся. Если ты не заметила, у меня в руках копия. Книга давно лежит у Снейпа в кабинете.
Услышав эти слова, резко останавливаюсь и сверлю слизеринца взглядом.
— Но ведь… Как это? — бормочу себе под нос.
— А вот так, Грейнджер. Ещё раз напомню — я — не ты. И все свои делишки досконально планирую заранее. У меня всё было продумано. Пока ты лежала в больничном крыле, был второй поход в Хогсмид. Я зашёл в отделение Совиной Почты и сделал копию книги. Оригинал вернул на место. Представляешь, как всё делается у нормальных людей? Просто и без жертв. Тебе следует поучиться.
— Тоже мне, стратег. — Не могу отрицать, что Малфой прекрасно продумал все детали шпионского дельца, но «нормальным человеком» его тоже назвать нельзя.
Слизеринец переворачивает страницу и самодовольно ухмыляется.
Чёртова невозмутимая малфоевская морда.
— И не смотри на меня так, а то дырку в пиджаке просверлишь. Он слишком дорогой для этого, — произносит Малфой с издёвкой, смахивая с плеч несуществующие пылинки.
Желание убить Малфоя — моё привычное состояние.
Драко
Грейнджер смотрит на меня с презрением, а затем подлетает и выдёргивает книгу из рук.
— Дай сюда, — выплёвывает она мне в лицо.
Поганая грязнокровка. Опять пытается что-то мне доказать. И у неё это выходит. Прошло каких-то жалких три месяца, но она уже без особых усилий способна заставить меня замолчать. Гриффиндорской натуры в Грейнджер выше крыши. Из неё буквально прёт этой гордостью. Благородная грязнокровка… Нормально ли это?
Громко захлопнув книгу у меня перед носом, Грейнджер кладёт её на подоконник и направляется к выходу из гостиной.
— Ты как хочешь, а я на дежурство, — отрезает она, задрав нос к потолку.
— Смотри аккуратней, Грейнджер. А то корона свалится.
Меня забавляет её роковой образ.
— Не думай, что я горю желанием представать в образе львицы, но присутствие рядом мерзкого слизеринского хорька, — на последнем она специально сделала акцент. — вынуждает меня на это.
— Ты когда-нибудь ответишь за свои слова, обещаю.
Мои глаза темнеют до цвета стали от злости, и в них загораются недобрые огоньки. Грейнджер тоже смотрит на меня с неприязнью, привычной для нас ненавистью.
Теперь нас разделяет всего полтора метра, и у меня возникает соблазн врезать этой зазнайке, чтобы знала своё место и в следующий раз держала свой поганый рот на замке. Вот куда ведёт эта её гордость…
Но мы молча сверлим друг друга взглядами.
Мой ледяной пересекается с её огненным. Нужно затопить её, пока она меня не сожгла.
Это вечное противостояние. Два взгляда, две стихии, две стороны войны, две силы, две части света, два вечно враждующих факультета, две, в конце концов, несопоставимых судьбы, которых обстоятельства вечно сводят воедино. Чем это всё закончится — пока вопрос. Кто-то из нас должен проиграть.
Не могу больше терпеть натиск её взгляда и прерываю зрительный контакт.
— Что уставилась? — отрезаю, скривив рот.
— Любуюсь на тебя, не могу оторваться, — ухмыляется Грейнджер.
И опять эта резкость, дерзость. Мне можно — я Малфой, но вот она…
Лучше бы Поттер забрал свою лохматую подружку с собой, проблем было бы значительно меньше.
Достала. Она так достала меня. Своим присутствием, словами, действиями, своей неправильной красотой, подлинно гриффиндорским характером. Всем своим существом она меня достала.
Бесит. Бесит. Бесит.
Гермиона
— Сделай лицо попроще, — рявкаю я, заметив, как у Малфоя напряглись скулы и сузились глаза.
— Ещё что прикажете сделать, Ваше Высочество? — едко протягивает слизеринец.
— Завтра, если ты не забыл, мы идём в Хогсмид, — произношу самым равнодушным тоном, каким только могу. Я не должна показывать своё раздражение.
— И? — блондин усмехается. Очевидно, он вспомнил тот позорный случай с Кормаком.
— И я хотела предупредить, что если ты вздумаешь продолжать то, о чём сейчас думаешь…
— Да ты оказывается телепат, Грейнджер! Не знал.
К моим щекам подступает кровь от гнева и раздражения, продолжаю свою мысль.
— То мало тебе не покажется. И не смей меня перебивать! Я всё равно отвечу.
Хорёк смотрит на меня с нескрываемым изумлением.
— Мне показалось, или это прозвучало как… угроза?
— Верно, показалось, Малфой, я не шучу. Просто предупреждаю, что не позволю более втаптывать себя в грязь, — я сама не сразу заметила, как начала угрожающе дёргать указательным пальцем возле его носа, вот ответ на что слизеринец откровенно рассмеялся.
— Очень смешно, — ворчу себе под нос, взглянув на Малфоя, как на сумасшедшего.
— Ты сейчас похожа на Моську, что лает на слона, — слизеринец едва договаривает, согнувшись от смеха.
Неужели я действительно выгляжу так ничтожно?.. Хочется убежать, провалиться сквозь землю от обиды. Очередная попытка что-то ему доказать, унижение, провал, его злобные насмешки… Мне от всего этого досадно. С новой силой начинаю чувствовать к Малфою то, что таится глубоко в душе. Ненависть. Я по-прежнему его ненавижу.
***
— Малфой, прекрати звякать монетами! Не видишь — я занимаюсь.
— Ты занимаешься, а я пересчитываю деньги, — нарочито спокойным тоном отвечает слизеринец, подкинув золотой галеон, который спустя пару мгновений вновь оказался у него в ладони.
На столе лежит приличная горка монет, а рядом — мешок, в который Малфой складывает пересчитанное.
— Ты не мог бы посчитать своё драгоценное состояние у себя в комнате? — в моём голоcе слышится откровенно-фальшивая вежливость.
— Не понимаю, что тебе так помешало. Может, нам следует составить расписание эмм… аренды гостиной? Мне, знаешь ли, тоже твоё общество не особо льстит. А ты разозлилась, увидев мои карманные сбережения? — Малфой бросает пренебрежительный взгляд на наполненный золотом мешок и подкидывает новый галлеон в воздух. — Понимаю, Грейнджер, понимаю… Для Вислого и Шрамованного это целое состояние, а тебе в дальнейшем для того, чтобы накопить столько придётся до благородной старости отстаивать права домовых эльфов…
Да он просто… Он просто невыносимый мерзавец!
— Деньги — не главное в жизни! — цепляюсь за принципы, которые мне привили с детства.
— Ты насколько глубоко заблуждаешься, думая так, Грейнджер. Знаешь, кто берёт этот миф за правило жизни? Никчёмные бедняки и бесперспективные идиоты.
Поднимаюсь с места и сжимаю кулаки.
Всё внутри меня воспламеняется, одним взглядом могу сжечь комнату дотла.
Да как он смеет?!
— Заткнись, Малфой! Если ты привык в этой жизни получать всё за счёт своего богатства, то не забывай, всё, что ты имеешь, на что ешь и пьёшь — заработано не тобой, а твоими родителями! Ты такой… Да ты жалкий бездушный хорек, не стоящий ни единого галлеона! — Подхожу к столу и со всей силы пинаю полный монет мешок. Золото со звоном высыпается.
Разъярённый Малфой поднимается с дивана.
— Грейнджер, ты на самом деле дура или прикидываешься?!
— Как аукнется, так и откликнется.
— Вот чем ты отплатила мне, да? За спасение шкуры, за то, что я каждый раз вытаскиваю тебя из непроходимого дерьма, такова твоя благодарность?
Я на миг забываю, как говорить.
— Во-первых, я ни о чём тебя не просила.
— А во-вторых, ты стала сволочью, Грейнджер. Даже не знаю, гордились бы тобой твои ущербные дружки или нет. Мне с тобой говорить больше не о чем.
— Прекрасную речь закатил, Малфой. Так трогательно! Браво! Я сейчас расплачусь.
Разуваюсь и поднимаюсь по хрустальной лестнице, Малфой кричит что-то вслед, но я затыкаю уши.
Два ненавидящих друг друга идиота. Норма ли это? Для нас — обыденность, не более.
Драко
На этот раз я отправляюсь в Хогсмид с иной целью, нежели проследить за Грейнджер или устроить клоунаду с Маклаггеном в главной роли. Мне нужна новая скрипка. Лучшая из всех существующих.
Мастер Доминик посоветовал мне свою ручную работу, но я ищу что-то покруче.
Чтобы инструмент соответствовал моим требованиям, хозяин магазина вынужден задействовать специальное хранилище для самых дорогих и ценных товаров. Спустя несколько минут Доминик возвращается с изящной скрипкой в руках, она сильно отличается от остальных. О некоторых инструментах хочется говорить, как о живых объектах. Это тот случай.
— Ель, восемнадцатый век, мастер Страдивари, — поясняет продавец.
Окидываю скрипку восхищённым взглядом и осторожно провожу по грифу рукой.
Завиток выполнен в виде резной скульптуры змеи, на корпусе красуются золотые буквы «Stradivarius». Даже моему отцу, не знающему меры в деньгах, это показалось бы роскошью. Очень ограниченный список волшебников может позволить себе приобрести такой инструмент. Я в их числе.
Домник подаёт мне смычок, и я смело беру «ля». Редко явление, но этот инструмент изначально настроен идеально. Золотые струны, соприкасаясь с конским волосом смычка, воспроизводят чудесный звук.
Я давно не играл, но эта скрипка в моих руках звучит безупречно.
— Мистер Малфой… Я не ошибусь, сказав, что эта скрипка выбрала вас своим хозяином. Ни разу за десятилетия практики не встречал такого звучания. Я понимаю, что восемьсот галеонов — немалая сумма. Но в вашем случае я готов пойти навстречу.
Скептически смотрю на него, затем опускаю скрипку и складываю её в чехол.
— Всё в порядке. Я беру её.
— Мерлином клянусь, пятьсот галеонов, и она ваша! — продолжает скидывать цену Доминик, а я спокоен. Сумма вовсе не пугает меня.
— Я отдам за неё тысячу, товар должен продаваться за свою настоящую цену.
Доминик смотрит на меня как на ненормального, и очень напоминает этим Слизнорта. Для любого продавца такой покупатель, как я, оказался бы находкой.
Отсыпаю монеты из мешка, внимательно пересчитывая их.
Да, я ненормальный, и готов отдать цену едва ли не шикарного коттеджа за музыкальный инструмент. Шикарный музыкальный инструмент, а я в данном случае особый ценитель.
***
Выпал первый снег. Мелкая морось лезет в лицо и пощипывает замёрзшие щёки. Гололёда нет, под ногами слякость. Смотрю ввысь, в пасмурное небо: такое же серое и туманное, как мои глаза. Руки в карманах, скрипка на плече, одиночество, превратившееся в привычку.
Кто-то сзади дёргает меня за рукав.
— Паркинсон?
Пэнси — последний человек
за исключением Грейнджер, которого ожидал увидеть.
— С каких пор ты ко мне обращаешься по фамилии? — возмущается слизеринка.
— Салазар, помоги. Уже привычка. Общаясь с Грейнджер, приучился всех называть по фамилии. Это так принципиально?
— Ах, значит с Грейнджер. Понятно-понятно… Может, куда-нибудь заглянем? На улице стоять прохладно, — мрачно заявляет Пэнси, нервно щурится и потирает руки в перчатках.
Она ревнует, а мне всё равно. Ей холодно, а мне всё равно. Она ждёт моего внимания, но мне всё равно.
Давно не испытывал ни к кому такого равнодушия, Паркинсон мне совсем не интересна.
— Пэнс, я тороплюсь.
Безразличие рушит наше общение в щепки. И вынуждает меня обманывать её из раза в раз.
— Если ты хочешь поговорить, и это важно — говори сейчас и быстро.
Пэнси раздражённо поджимает губы. Безразличен только я, её искренне волнует наша ситуация.
— Если я скажу, что гриффиндорская шлюха сидит в «Трёх метлах» с очередным ухажёром — ты по-другому заговоришь, м?
Паркинсон спец по подобным интрижкам, и она могла просто-напросто придумать всё это, но сейчас… Сейчас это прозвучало так неожиданно, что я не допускаю иного варианта, кроме как принять её слова за истину.
Если я туда сейчас пойду — за себя не ручаюсь. Маклагген легко отделался в тот раз, я ведь могу перейти к более радикальным мерам.
Руки сжимаются в кулаки, хочу задушить ими на месте и стукачку-Паркинсон, и потаскуху-Грейнджер, и того урода, что сейчас наслаждается её обществом.
Мои пальцы на её шее. Пальцы на её шее. Её шея.
Тварь. Он нарывается. Вполне возможно, что Грейнджер сама послала Паркинсон сюда.
Хорошее настроение как рукой сняло.
Мрак. Мрак. Повсюду мрак.
И я практически сливаюсь с дождевыми тучами.
Пэнси переходит к плану «Б» и обнимает меня. Она вся дрожит, прильнув к моей груди. Знаю эти трюки, раньше всегда вёлся на них. Ошибочно думал, что когда-нибудь сумею полюбить её. Обнимаю Пэнси за талию, но по-прежнему не чувствую ничего, кроме равнодушия.
— Трясёшься, как осиновый лист. Надо теплее одеваться, Пэнс.
Я больше не могу согреть её.
— Ты купил скрипку? Как здорово! Покажешь? Поиграешь?
За последние пять минут Пэнси завалила меня слишком большим количеством вопросов, ни на один из которых я не ответил. В глубине души хочу лишь услышать, что история с загадочным ухажёром грязнокровки — обычный обман.
— С кем она была, Пэнс? — не упускаю возможности полюбопытствовать. Не могу думать ни о чём другом.
Слизеринка кривится и глубоко вздыхает.
— Тебе, правда, это так интересно?
Я киваю.
Разумеется, мне нужно знать, кому следующему бить морду.
— И крайне важно это знать?
Своими бесконечными кивками напоминаю китайского болванчика.
— С Колином. Колином Криви.
На меня будто вылили ведро
дерьма ледяной воды.
Версия Паркинсон вызывает доверие. Во-первых, Криви общается с Грейнджер, а во-вторых, я краем глаза видел его в «Трёх метлах», правда гриффиндорец сидел там со своим братом, а не с Грейнджер. Но это вопрос времени.
В общем, ясно. Этот урод опять захотел в больничку.
— Но ты не думай. Ничего такого, — Пэнси начинает беспокоиться, заметив моё напряжение. — Они лишь поцеловались пару раз, Криви её даже не лапал. Да кому нужна эта фригидная?..
Паркинсон будто рассказывает сказку, с надменным ехидством диктуя каждое слово. Она делает ещё хуже.
Мерлин, как же я зол.
Не хватает самообладания даже на то, чтобы ответить. Я просто разворачиваюсь и ухожу.
Пэнси кричит что-то вслед, но мне всё равно. Я услышал всё, что мне было нужно. То, чего так боялся услышать, и от чего у меня каждый раз сдают нервы.
Пора возвращать скрипку в «Маэстро Доминик», теперь я точно откажусь от дуэта с Грейнджер.
Гермиона
— Отличный звук, Малфой, — делаю комплимент, подходя к слизеринцу. Он тут же оборачивается на меня и откладывает скрипку.
— Хорошо сегодня развлеклась, да, Грейнджер? — ухмыляется.
— О чём ты? — спрашиваю совершенно искренне. Ума не приложу, что на этот раз взбрело ему в голову.
— Не прикидывайся, я знаю, с кем ты шаталась по забегаловкам.
Я совсем ничего не могу понять. Что он несёт?
— Можешь мне не верить, но я, Малфой, действительно не понимаю, о чём ты говоришь, — уверяю его и усмехаюсь. — По-моему, ты приписал мне то, что делал сам.
— А я что натворил?
— Ну, я не знаю насколько весёлое занятие — обжиматься с Паркинсон…
Вспоминаю, как вышла из «Зонко» и увидела их посреди улицы. Малфой так крепко прижимал Паркинсон к себе, что я не могла на это смотреть. Оказалось достаточно одного быстрого взгляда, чтобы сделать вывод: он её по-прежнему любит.
— Какая ты внимательная, Грейнджер. Я удивлён. А на счёт Паркинсон… Думаю, поцелуи с Криви куда веселее, или то, что за ними последовало.
Теперь уже смеюсь откровенно. Таких сказок я не слышала давно. Интересно, чьё авторство.
— Разумеется, ты можешь не поверить, но мы с Колином даже ни разу не пересекались сегодня. В «Трёх мётлах» я сидела с Джинни; так что не знаю, кто и что тебе доложил обо мне. Да и какого дементора я перед тобой оправдываюсь?
— Вот именно. Мне всё про тебя известно, можешь не утруждаться. И ещё, по поводу Криви не волнуйся — я руки марать не стану. Мне вообще наплевать на тебя и твоих жалких дружков.
Малфой в таком бешенстве, что теперь захлёбывается во лжи. Он противоречит себе и говорит странные вещи.
В воздухе веет ненавистью, от Малфоя исходит сильнейший энергетический фон. Всё, на что мне хватает фантазии — это протянуть руку и положить её на плечо слизеринца. Впервые в жизни мне хочется его успокоить. Для этого я бы с удовольствием принесла сюда огнетушитель.
— Драко, я пра…
— Сколько раз ещё повторить, чтобы ты, наконец, прекратила трогать меня и называть по имени, — шипит Малфой сквозь зубы. Холодно и сухо, как никогда. Его злость куда сильнее желания докопаться до правды. Меня будто током ударило. Отдёргиваю руку и делаю шаг назад.
Что вообще только что нёс Малфой? Какой-то Колин, кафе, поцелуи… Кто придумал всю эту чушь? И если ему плевать на меня и всё, что со мной связано — почему он так злится? Да потому что он врёт. Снова врёт мне и себе.
Драко
Грейнджер в гостиной нет. Подхожу к столу и вижу письмо. Обычно почту получаю только я, поэтому машинально открываю конверт.
«На рождественских каникулах встретимся в Норе, для связи воспользуйся камином».
Такое короткое письмо со странным содержанием.
До меня не сразу доходит, кому оно адресовано. Догадки подтвердились при взгляде на графу: «От кого: Гарри Джеймс Поттер».
Такая зацепка… Лучшего шанса отомстить Грейнджер даже представить нельзя.
Кладу письмо обратно в конверт, опускаю в карман и направляюсь к выходу из гостиной.
Да, я иду на собрание пожирателей, а судьба Грейнджер и всей золотой троицы лежит во внутреннем кармане моего пиджака.
Поздравляю, Грейнджер. Ты доигралась.
