Драко шагает по зимнему саду поместья, Гермиона садится к Хогвартс-экспресс. Малфой пообещал себе не думать о Грейнджер, она поставила цель не вспоминать о нём. Единственный выход - черпать спасение в этих нескольких днях друг без друга, внушать себе ложь в поисках правды.
Гермиона
— Прибытие на станцию Кингс-Кросс через пять минут! — оповещает звонкий голос проводницы.
Складываю постельное бельё и собираю непослушные волосы в краб.
Окунувшись в поток набежавших мыслей, я забыла о подруге, ещё не спустившейся с верхней полки.
Рыжеволосая лениво тянется, потирает глаза и широко зевает. Младшую Уизли сложно назвать ярым любителем поспать до полудня, а в поезде она и вовсе возится всю ночь, не в состоянии отключиться. В этот раз её заставила уснуть то ли усталость, то ли предвкушение встречи с семьёй (не станем отделять Гарри от слова «семья», так как он стал поистине родным для Джинни).
Сонная Джинни спускается и садится рядом. В купе царит полная тишина, и я не узнаю подругу. Обычно она болтает без умолку, а сейчас сидит, смиренно сложив руки на коленях и уткнувшись взглядом в пол. Это говорит об одном – Джинни явно не в духе. Не буду её дёргать.
Поезд постепенно сбавляет скорость, а спустя минуту полностью останавливается. В вагоне поднимается шум, к выходу направляются оживлённые пассажиры. Пока мы доставали сумки, поезд покинула большая часть студентов. Джинни по-прежнему выглядит неважно, и я начинаю беспокоиться за неё.
Выхожу из поезда и сразу замечаю толпе огненно-рыжую макушку Рона. Едва ли не перехожу на бег, но Джинни за мной не поспевает. С ней явно что-то не так.
Друзья вприпрыжку идут нам навстречу, и вскоре мы встречаемся.
Немедля кидаюсь в объятия Гарри, затем, немного замешкавшись, целую Рона в щёку.
Как же я рада! Мерлин, я так рада, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди!
Джинни стоит неподалёку, её взгляд устремлён в одну точку, она будто не замечает нашего присутствия.
Рон вопросительно смотрит на меня, а я пожимаю плечами.
— Джинни, всё в порядке? — прямо спрашивает Гарри.
Младшая Уизли поворачивается к нему. Лицо у неё болезненно-бледное, взгляд потухший и туманный. Мы втроём смотрим на Джинни в полном непонимании, что с ней происходит.
— Всё в порядке, пойдёмте, — говорит Джинни невнятно. Она явно пытается скрыть от нас своё состояние.
— Мы трансгрессируем, ты забыла?
Джинни неопределённо кивает.
— Трансгрессируйте по одному, а я захвачу Джинни, — аккуратно беру ослабшую подругу за локоть.
— Уверена, что справишься? — беспокоится Рон.
— Не бойся, я много тренировалась. Всё будет хорошо, — успокаиваю его.
На улице Лондона близ вокзала раздаётся оглушительный хлопок, ещё хлопок и, спустя несколько секунд, вновь хлопок.
Ощущаю твёрдую поверхность под ногами, открываю глаза и глубоко вздыхаю. Знакомый запах дерева, мыла, свежей выпечки. Уют этого скромного местечка, почти осязаем. Это именно то, что мне нужно после нескольких месяцев напряжения, страха, переживаний – покой. Каникулы в кругу близких — незаменимая разрядка, лучшего способа расслабиться придумать нельзя.
Сориентировавшись, вижу Джинни на диване в прихожей. Миссис Уизли и Гарри с Роном крутятся возле неё.
Хватаюсь за голову.
Святой Мерлин, я добила свою подругу.
— Она без сознания, — поясняет Гарри.
— Гермиона, не волнуйся, это не из-за тебя. Ты сама видела её состояние — поддерживает его мысль Рон.
Успокоительные фразы градом летят в меня, и я не возражаю.
— Гермиона, милая! — миссис Уизли заключает меня в свои крепкие объятия. Тёплые, родные, материнские.
Моя мама.
Моя мама.
Моя мама.
Сердце неприятно кольнуло.
Дом, семья, уют… Это всё не для меня. Я сама от этого отказалась.
Ради чего? Друзей? Учёбы и старостата? Может, ради Малфоя?
Мысли явно завернули не туда. Последняя и вовсе заставляет меня горько усмехнуться.
Малфой.
Малфой.
Малфой.
Он снова забрался в мою голову. Только теперь у меня уже нет сил на то, чтобы его ненавидеть и злиться на себя за очередное воспоминание о нём. Меня изнутри грызёт отчаяние.
Размышления прерывает голос миссис Уизли — как всегда добродушный.
— Гермиона, что случилось с Джинни?
Я теряюсь, самой бы очень хотелось узнать ответ на этот вопрос.
— Не могу точно сказать… Ей вдруг стало плохо и, и… — прячу от Молли глаза и нервно потираю ладони. Мне ужасно неудобно перед ней.
— Ну ладно, ладно, детка. Не буду мучить тебя расспросами, мы всё узнаем. Ты измотана после дороги, поспи хоть немного.
Благодарность. Меня наполняет огромная благодарность к этой прекрасной женщине за заботу и теплоту. Здесь я чувствую себя в безопасности, ощущаю себя нужной.
Поднявшись на второй этаж, встречаю близнецов.
— Фред! Джордж! — восклицаю, не скрывая улыбки. Шуточки рыжих весельчаков забыть очень непросто, сколько бы лет не прошло. Даже правильную меня они каждый раз заставляют сворачиваться от смеха.
Правильную? Правильную... Почему-то эта мысль вызывает у меня нервный смешок.
Не пойму, что меня так поменяло, и как давно я утратила эту «правильность».
У этого чего-то есть дурацкое прозвище «хорёк», природная эгоистичность и цинизм, безобразный характер и вечная мерзкая ухмылка, от которой так и хочется вмазать ему между глаз.
Любая мысль приводит меня к Малфою. Тому, о ком я пообещала себе не вспоминать. Лучше не обещать. Нет, лучше не думать.
Фред и Джордж спускаются на первый этаж, к остальным.
Из соседней комнаты доносятся чьи-то голоса: мужской и женский. Я спешу уйти к себе, пока не нагрузила уставшую голову новыми вопросами.
Не могу заснуть из-за непривычки спать днём. Чтобы не валяться без дела и не позволить шаловливым мыслям заполонить разум, продолжаю читать «Девушку в синем». Не являюсь поклонникам любовных поэм и романчиков, по которым сходят с ума влюблённые девочки-подростки. Меня вообще мало интересует какой-либо род литературы, кроме научного, на остальное у меня просто нет времени. Как ни странно, эта книга, примитивная на первый взгляд, взорвала мои принципы. Я читаю её не торопясь, вчитываясь в каждую строку. Моё внимание зацепила тонкая психология, в каждой фразе можно найти подтекст.
«Бойтесь получить то, чего желаете больше всего на свете, ибо потеряв полученное, вы рискуете потерять всё. И в первую очередь себя».
От этой цитаты по моей коже бегут мурашки. Нервно сглатываю и закрываю книгу.
Чего я желаю больше всего на свете?..
***
Тёмные каменные стены источают запах страха. В холодном дыхании замка дрожат его узники, измученные пытками и голодом. Большинство из них мне знакомы, это авроры. Меня пытает Беллатриса Лестрейндж. Новая, далеко не первая волна Круциатуса пронзает тело, истерзанное до онемения рук и ног.
— Погань! Мерзкая погань! Всегда знала, что грязнокровки бесполезны! — вопит пожирательница.
Слёзы горячими ручьями скапываются по исцарапанным щекам, обжигая ранки. В глазах мутнеет, голосовые связки отказывают. Странное и жуткое состояние полусон -полуобморок полностью берёт надо мной власть. Ничего не остаётся, кроме как терпеть и ждать своей участи.
***
Я слышу, как опускается дверная ручка, всегда сплю чутко. В следующую секунду в комнате появляется Рон.
Резко присаживаюсь на кровати, и меня накрывает волна сильнейшего головокружения. Никак не могу отойти от своего сна — крайне жуткого, но реалистичного.
— Гермиона, всё в порядке? Ты выглядишь испуганной…
— Просто дурной сон. Как Джинни? — спешу перевести тему.
— Она пришла в сознание. Сейчас спит.
— Ну, хорошо. Вообще, странно всё это… Последние сутки с ней происходят какие-то чудеса.
Прямо как со мной с начала этого учебного года.
— А где Гарри?
— Он зашёл к Биллу с Флёр.
— Билл приехал? А что здесь делает Флёр? Флёр Делакур, выпускница Шармбатона?
— Это долгая история, Гермиона. В общем, они женятся. Через три дня.
— Как женятся?
Опять какая-то непонятица.
— Мы сами узнали недавно. Оказывается, они с Биллом давно встречались…
— А что по этому поводу говорят родители?
— Отец рад. А вот мама… — Рон кривится, — Она, мягко говоря, недолюбливает Флёр. Не пойму почему, она ведь такое прекрасное создание…
Замечаю, как преобразилось его лицо в мыслях об очаровательной полу-вейле. Я прекрасно помню, что творилось с Роном на четвёртом курсе.
И, самое комичное, меня неимоверно злила мысль, что я никогда не стану такой же красавицей, как она.
— Гермиона, всё в порядке? — беспокоится Рон, заметив, что я резко поменялась в лице.
— Да, всё хорошо. Пойдём к остальным.
Джинни спит в прихожей, миссис Уизли хлопочет на кухне, Фред с Джорджем обсуждают новые идеи для «Всевозможных волшебных вредилок», Билл рассказывает своей невесте про новый вид драконов, привезённых в Шотландию из Бельгии для какого-то эксперимента.
Наша золотая троица наконец-то собралась вместе. За это время накопилось много тем для обсуждения, мы начинаем с самой важной на данный момент: крестражи.
Борьба с Волан-де-Мортом ещё не завершена, Лорд на время сократил число убийств, но это лишь затишье перед бурей. Где и когда произойдёт новое нападение — предугадать невозможно. Остаётся сохранять бдительность и беречь себя и близких.
— Как у вас успехи с крестражами? Слышала, вы неслабо нашумели в министерстве.
Друзья переглядываются.
— Не то слово… Мы до сих пор в розыске как "нежелательные лица номер один". Весело, правда?
— Если честно, не нахожу здесь ничего смешного. Что там сейчас происходит? Удалось добыть крестраж?
Гарри вытаскивает из кармана брюк старинный медальон.
— Совсем не дурно на вид, — отмечаю я, глядя на заколдованный кулон с недоверием и опаской.
— Ага, совсем милая, не считая того, что это запретная и тёмная магия, — добавляет Рон.
— Ладно, убери. Вы знаете, как уничтожить эту штуку?
— Мы выяснили, что для этого потребуется меч Гриффиндора или…
— Или яд василиска, — заканчиваю я, после чего друзья устремляют на меня поражённые взгляды.
— Что? Вы думали, я ерундой страдала всё это время? Зря. Днём учёба, уроки, ОД, вечером патрулирование. А василиски, крестражи и прочее остаётся на ночь.
— Стоп. ОД ещё действует? Что произошло в Хогвартсе в наше отсутствие?
Мои друзья явно отстали от жизни. Придётся навёрстывать упущенное прямо сейчас.
— Да, мы теперь проходим блокировку Тёмной магии, в нынешних условиях без неё никак. Невилл такой молодец, очень помогает, а кто бы мог подумать... Алекто и Амникус выбора не оставляли, тут либо умереть, либо защищаться. Хорошо, что сейчас их нет.
— Брат и сестра Кэрроу? А что с ними произошло? Пожиратели обычно гнездятся в Хогвартсе.
В Хогвартсе гнездится только Снейп, остальные умирают.
— Алекто вела у нас Магловедение, а Амникус ЗоТИ, — я стараюсь не пропускать жуткие воспоминания в мозг. Пусть они лежат на дне воспоминаний и никогда не всплывают, — но они погибли.
— Как это случилось? Мы ничего не слышали про это.
Ловлю на себе вопросительные взгляды друзей и понимаю, что не удастся уйти от ответа.
— Амникуса убил сам Лорд, а вот Алекто… — замолкаю, понимая, что переступаю черту больной темы. — Она умерла в школе.
— Ого! Неужели старушка-Макгонагалл вспомнила молодость? — изумляется Рон.
Если бы так и было…
Я набираю максимум воздуха в грудь и тяжело вздыхаю.
— Её убил… — мне крайне тяжело говорить, но почему-то кажется, что если эту тайну узнает ещё кто-то - станет легче, — Её убил Малфой.
— Что?? — в один голос восклицают Поттер и Уизли, не веря своим ушам.
— Умоляю, не просите объяснять. Я понимаю, что вам интересно, но не нужно.
Меня охватывает паника.
Нежелательные воспоминания взбаламучены, как минимум.
— Нет уж, Гермиона. Раз начала, то рассказывай всё, как есть. Это важный момент. Почему сторонники Волан-де-Морта уничтожают друг друга?
Да потому что не все его сторонники на самом деле его сторонники.
— Ну… Это долгая история. Дело в том, что мы с Малфоем старосты. И однажды перед патрулированием сильно поссорились. Я ушла дежурить и велела ему не идти за мной. Но он не послушал и пошёл. А оказалось, что если бы он этого не сделал, я была бы мертва… Вот так…
Каждый раз удивляюсь этому странному поступку. И до сих пор не могу понять, зачем всё это было.
Такое ощущение, что я выставляю перед друзьями героем нашего общего врага.
Гарри и Рон сидят, раскрыв рты от удивления. Кажется, у них разбились все существующие логические цепочки.
— Позвольте объяснить, — продолжаю я, пытаясь превратить утративший уверенность тон в нравоучительный. — Малфой, как и всегда, совершает то, что надлежит его интересам, и этот странный поступок не является исключением.
— Гермиона, откинь свой холодный разум. Малфой спас тебя. Малфой. Спас. Тебя.
— Гарри нарочито подчёркивает каждое слово, и перед моими воспоминаниями
раскрываются небывалые просторы. — Не думал, что скажу это когда-нибудь, но он делал это не для себя.
— Это неправда. Драко сам сказал, что сделал это не для меня, что он не «Мальчик-который-выжил», чтобы геройствовать, рискуя жизнью.
Рон долго не находил слов, но вдруг решает вклиниться в разговор:
— Гермиона, скажи честно, что у вас с Малфоем? — его голос убийственно холоден.
— Рон, о чём ты говоришь? — нервозно переспрашиваю я.
— Ты уже пятнадцать минут пытаешься оправдать его перед Гарри. И, кстати, сама заметила, что назвала его по имени?
— На что ты намекаешь? — я не понимаю, что Рон имеет в виду, и почему он так цепляется за слова.
— Гермиона, скажи правду, либо я совсем чокнутый, либо… ты спишь с ним?
Что?
Что??
Что он только что сказал???
Наиболее неоправданного обвинения в свой адрес я не слышала никогда.
Щёки пылают от гнева и обиды.
— Рон, да ты… Как у тебя язык повернулся сказать такое?! — кричу я, а потом встаю со стула и бегу в ванную.
Рон… Милый, добрый, понимающий Рон… Как он мог подумать о таком, обвинять меня в подобном… В голове не укладывается: у Малфоя шизофрения, а я виновата в этом.
В дверь ванной комнаты постучались, и я машинально открыла её. Слава Мерлину, это Джинни. Рону я с удовольствием воткнула зубную щётку в глаз.
— Гермиона! Что с тобой такое? — беспокоится Джинни, увидев моё заплаканное лицо.
— Ничего серьёзного. Просто нахлынуло… — убедительно вру я, но подруга явно видит, что я не договариваю. — Джинни, нет причин для беспокойства, у меня действительно сдают нервы…
— Раз так, то я сама пойду и выясню, что там у вас случилось, — обиженно отвечает младшая Уизли.
Я не могу допустить того, чтобы она услышала о нашем конфликте от Гарри и Рона. Лучше расскажу всё сама.
Перехватываю локоть Джинни.
— Не стоит, я сама скажу.
— Ну, слушаю, — рыженькая приняла деловой вид.
— Рон подумал, что между мной и Малфоем… что-то есть. В смысле… Понимаешь, о чём я, — выпаливаю я на одном дыхании.
Джинни прокашливается.
— Эм… Гермиона… Честно? Расскажи мне кто-нибудь ту историю с Кэрроу, я бы тоже так подумала.
— Да вы что все, сговорились?! Как вы не понимаете, что он шёл на поводу у собственной выгоды! Зачем Малфою труп напарницы, когда профессор Макгонагалл доверила меня ему на время дежурств. Да случись со мной что-нибудь — она бы от него живого места не оставила!
— Это ты так думаешь. Более того, твои размышления не совсем логичны. Во-первых, когда он пришёл в подземелье, ты уже была без сознания. Во-вторых, ему бы никто не стал предъявлять претензий только потому, что он Малфой. В-третьих, у него не было мотивов убивать Алекто. Какие? Хоть один назови.
— Ну… Личная неприязнь.
— Гермиона, самой не смешно? Какая у Малфоя может быть личная неприязнь к кому-то? Скажу тебе по секрету, он тот человек, которому плевать на всех с высокой колокольни. В общем, девочка, хочешь ты этого или нет, Малфой спас твою жизнь, потому что сам захотел этого. И даже для меня до сих пор вопрос, почему он так поступил.
Для всех вопрос, почему он так поступил. Но обвинениями забрасывают только меня.
Никто мне не верит.
— Хорошо, допустим так. Но это же не значит, что мы с ним… — я замолкаю. От одной мысли об этом к горлу подступает тошнота. Омерзительно.
— Не обижайся на Рона. Он сказал это, учитывая грязную сущность слизеринского хорька. Да и из ревности, думаю… Ты знаешь, как он к тебе относится.
Настоящее отношение к человеку проявляется в сложных ситуациях. Он своё показал.
— Ладно, Джинни. Допустим так. Только хотя бы ты больше не возвращайся к этому вопросу, пожалуйста.
— Не буду.
Мы тепло обнимаемся и идём помогать миссис Уизли по дому.
Рыжее семейство потихоньку готовится к приёму гостей на свадьбу. Список приглашённых довольно обширный, а дел невпроворот. Лишь бы всё успеть.
К вечеру Джинни совсем измоталась и даже не могла передвигаться на ногах без посторонней помощи.
— Эта странная болезнь снова даёт о себе знать?
— Да, ощущения всё те же. Слабость в руках и ногах, и колет между ключиц.
— Между ключиц? Джинни, там же находится узел волшебника. Вдруг это что-то серьёзное?
— Всё нормально, — отвечает Джинни сквозь зубы. Мне кажется, она испытывает дикую боль, но не признаётся в этом. — До завтра, Гермиона. Пойду спать.
— Спокойной ночи.
Думаю, вряд ли её ночь будет спокойная. Как и моя.
Причиной тому сны.
Странные, реалистичные и чёткие. Тёмный ледяной Мэнор, безжалостные пожиратели смерти, измученные узники, Беллатриса Лестрейндж с её диким, маниакальным взглядом. Словно кадрами из фильма прокручивается один и тот же сюжет. Начинаются сны одинаково, но с каждым днем становятся отчетливее, насыщаются событиями.
***
Я измучена до полусмерти, надо мной нависают тёмные кудри Лестрейндж, волшебная палочка зафиксирована у горла. Кажется, это конец, но вдруг кто-то кричит:
— Остановись!
Уверенный, повелительный тон, слегка манерный. Как ни странно, это срывает зловещие планы пожирательницы, по крайней мере, привлекает её внимание. Очевидно, голос того человека хорошо знаком Беллатрисе, и, что самое удивительное, мне тоже.
Шаги тайного спасителя торопливо приближаются к моей камере заключения, слышу ритмичный стук каблуков.
В поле зрения показываются лакированные мужские туфли, полы чёрной как смоль мантии, крепкие руки, размашистые плечи. Платина неприбранных волос, необыкновенная бледность его чистой кожи, глаза — серые и глубокие, как утренний туман. Что-то в нём не так. Непривычное, странное.
Ах, да. Исчезла мерзкая извечная ухмылка, похабный цинизм. Сейчас он подобен ангелу или любому другому существу: космическому, неземному.
Идеальный, до невозможности правильный. Своим приходом он осветил мрак этого жуткого места, прервал мои страшные мучения. Контраст тёмной мантии и светлых волос приковывает к себе полуоткрытые глаза. Его кожа словно светится. Время для меня останавливается на миг.
Кто он?
Где он?
Реален ли он?
Это тот человек, о котором мне нельзя думать, который стал моей иллюзией, тот, кто сейчас далеко.
Слишком далеко от меня.
***
— Гермиона, Гермиона! — пытается докричаться до меня Рон.
Я нехотя возвращаюсь из мира снов в реальность. Хочется кинуть в него подушкой или просто зарыться в одеяло, чтобы уснуть опять. Но я этого не делаю.
— Просыпаюсь, не глухая, — огрызаюсь я. Не ожидала от себя такого резкого тона. Но свою роль сыграли утренняя злость и обида за вчерашнее.
Вчерашнее… Ссора с друзьями, разговор с Джинни, сегодняшний сон. У всего этого есть общая составляющая — Драко Малфой.
Захотела идти против собственных мыслей? Надеялась на жизнь без него даже мысленно?
Наивная. Малфой засел в голове как жук, разъедающий кору мозга. Лучше бы был рядом, проще вытерпеть его присутствие, только не думать, не мучиться, не… скучать.
Скучать?
Совсем крыша съехала, по крайней мере, очень близка к этому. Что у меня в голове? Всякая дурь, которую срочно нужно оттуда выбивать. Выбью, точно!
А получится ли?
Полагаю, выйдет не лучше, чем жалкая попытка выкинуть оттуда Малфоя. Он и есть эта проблема в моей черепной коробке под названием дурь.
Джинни никак не просыпается. Разбудить её смогла только миссис Уизли.
Все готовились к завтраку, и Джинни поручают налить воду в чайник.
— Акваменти, — произносит младшая Уизли.
Ничего не происходит.
— Акваменти! — повторяет Джинни настойчивее.
Снова никого эффекта.
— А-ква-мен-ти! — Джинни уже пылает от злости и встряхивает волшебную палочку. На её конце появляется крохотная капля воды.
Я вижу, что у подруги трудности, и прихожу на помощь.
— Джинни, что такое?
— Не действует заклинание.
— Хм… Странно. Может, что-то с палочкой. Ты точно правильно произносишь?
— С палочкой всё в полном порядке, работала ещё вчера. Взгляни сама.
Джинни готовится и повторяет заклинание, но эффект по-прежнему нулевой.
— Странно. Должно было подействовать.
Беру палочку у Джинни и делаю то же самое. Чайник наполняется чистой прохладной водой.
— Странно… Не переживай, Джинни. После завтрака разберёмся.
Младшая Уизли ничего не ест и беспрерывно елозит на стуле. Настолько её напугало произошедшее. Я не могу спокойно наблюдать за этим и выхожу из-за стола раньше. Захожу в свою спальню за волшебной палочкой и передаю её Джинни.
— Держи. Может, моя подействует. Слышала о таком, что палочки могут внезапно прекратить слушаться своих хозяев.
Джинни дрожащими руками берёт мою палочку и неуверенно произносит первое, что пришло ей на ум:
— Люмос!
Ноль эффекта.
— Люмос максима!
На конце палочки появляется тусклый огонек, но тут же гаснет.
Младшая Уизли, чуть ли не в слезах, повторяет простое заклинание снова и снова. Магия по-прежнему не действует.
— Хватит! — останавливаю я отчаявшуюся подругу. Скажи, что ты чувствуешь, когда пытаешься колдовать.
— Это трудно объяснить, но становится как-то холодно. Здесь… (Джинни указывает на участок между ключиц).
— Не хочу тебя пугать, но тебе лучше не использовать магию… Хотя бы несколько недель. Иначе ты можешь потерять способность к колдовству навсегда. Я не шучу.
Бедняжка Джинни совсем поникла после моих слов. Но она знает, что я всегда желаю ей только добра.
— Это что, выходит… Я потеряла магические способности, да?
— Нет, что-то их сильно ослабило, и видимо это сделала твоя неизвестная болезнь. Я умоляю тебя, не пытайся колдовать и тогда, возможно, всё будет, как раньше.
— Хорошо, хорошо. Только что теперь делать? Что я скажу маме, братьям, Гарри?
— Они не будут знать, не волнуйся.
— А как я узнаю, что магия вернулась ко мне? Проявится какой-то признак?
— Да. Не знаю, каково это, но я читала, что в таких случаях волшебник чувствует в грудине либо пустоту, либо холод. Когда вместо этого станет тепло — можно вновь использовать магию.
— Спасибо тебе, Гермиона. Я бы пропала без тебя, честное слово.
— Да не преувеличивай, я всегда рядом.
Общение с Роном и Гарри не улучшается со дня ссоры, я вообще сторонюсь всех. Одиночество успокаивает, позволяет трезво всё обдумывать. Если бы не одно но.
Мысли каждый раз, любыми путями и дорогами приводят к одному человеку, которого мне нужно забыть, но невольно вспоминаю каждый день, ежечасно. И выносить это становится сложнее с каждой минутой. Как тяжелы эти километры, разделяющие нас. Позволяющие спокойно жить и дышать, но приносящие боль. Дающие свободу тому, что сидит глубоко внутри, давит одновременно на мозг и душу. Ощущению, которое я называю «дурь».
Драко
Я специально уехал раньше, чтобы напоследок не смотреть Грейнджер в глаза, не слышать её голоса. Опасался и убегал от последствий своего решения доложить о письме Поттера. Я не мог позволить себе поменять что-то в последнее утро, попытаться предупредить Грейнджер о том, что может произойти.
Твёрдость, решительность и принципиальность победили вновь. Это в моём стиле. Так по-малфоевски.
Каникулы тянутся как никогда долго, невыносимо. Величественный и благородный мэнор превратился в настоящий концлагерь, подземелья родового поместья - в камеры пыток.
На душе у меня и без того было паршиво. Тревожат странные сны, гнетущая атмосфера буквально сдавливает всё сознание. И мысли, бесконечные мысли о возможных последствиях моих же действий, решения, принятого на эмоциях.
Что сделано, то сделано; что будет, то будет. Я не в силах что-либо изменить. В конце концов, каждый должен отвечать за свои слова, тем более Грейнджер. Она стала говорить слишком много. Но, чёрт подери, у меня постоянно чешутся руки предупредить её, плюнув на принципы.
То, что должно было стать отдыхом, превратилось в настоящий кошмар. День, два, три... Как же это вынести, когда достаточно одного мгновения, чтобы вновь вспомнить о ней, чтобы попытки собрать остатки своей воли в который раз полетели к чертям?
Грейнджер. Проклятье Грейнджер. Она заразна, словно чума.
Где найти лекарство от этой болезни? Я отдал бы всё что угодно, лишь бы излечиться от этого.
Ничего не получается. Я хочу, но не могу.
Ей всё же удалось разрушить во мне Малфоя, сломать то, что закладывалось временем и огромной суммой денег.
Я стал зависимым. От своих мыслей, переживаний, эмоций. Лишь проклятье способно утешить душу проклятого.
Лучше бы она была рядом… Скорее бы.
Только не исчезни, Грейнджер, не умри, не пропади. Просто вернись и мучай.
Вернись
и
Мучай.
Гермиона
Подготовка к свадьбе идёт по плану. Нора приняла готовность номер один. Сейчас это скромное, неприметное жилище обрело поистине праздничный, изысканный вид.
Что только мать не сделает для своего ребёнка… Это выражение абсолютно точно придумано для Молли Уизли.
А к Биллу, как к первенцу, у неё и вовсе особое отношение. Ради него миссис Уизли даже поборола свою неприязнь к Флёр и построила с ней отношения мать-дочь за довольно скромный промежуток времени.
Безусловно, в подготовках к такому важному событию участвовал каждый член семьи Уизли, Гарри и я. Все помогали в организации свадьбы по-своему.
Гости постепенно подтягиваются. Чарли и Перси отложили свои дела и пришли в родное гнёздышко поздравить молодожён, из Франции приехали мать Флёр и её младшая сестра Габриэль. На свадьбе присутствуют даже Хагрид и мадам Максим.
А вот чьё появление действительно поразило меня — это внезапно приехавший из Болгарии Виктор Крам. Он возмужал, по-прежнему хорош собой, привлекает внимание приглашённых на свадьбу девушек. Почти все задерживают на нём взгляды, и я не исключение.
Я хорошо запомнила на внешность своего давнего знакомого и не могу не заметить, как сильно он похорошел.
Прямо как Малфой.
Мне приятно его внимание на протяжении всего праздника. Мы многое обсудили, посмеялись от души. Виктор даже научился произносить без запинок моё непростое для иностранцев имя.
Крам пригласил меня на танец, и это вызвало явное недовольство Рона. Он даже начал разбирательство, из-за чего моё поднявшееся настроение скатилось до уровня ниже плинтуса. Я выхожу на улицу подальше от скандала.
Значит, Рон реагирует так не только на Малфоя.
А я только на него…
Где-то за спиной слышу крики:
— Горит! Горит палатка!
В вечерней, почти ночной темноте появляются фигуры на мётлах и в чёрных плащах. Этому можно дать только одно объяснение: пожиратели.
Люди бегут прочь, сбивая друг друга с ног. Молнии от заклинаний летят во все стороны. Друг за другом доносятся несколько хлопков. После тщетных попыток докричаться до Гарри, я не нахожу иного выхода, кроме трансгрессии.
Собираюсь с мыслями. Концентрируюсь на объекте, куда хочу попасть.
Первое, что приходит на ум: Хогвартс. Большой зал.
Глубокий вдох и хлопок. Странное, далеко не самое приятное ощущение длилось лишь одну секунду. Откашливаюсь, поднимаюсь на ноги.
Не расщепило — уже хорошо. В таких экстремальных ситуациях нередки несчастные случаи.
Обращаю внимание на порез на правой руке от задевшего меня заклинания. Оглядываюсь вокруг.
Тёмные каменные стены, холодный пол, запах сырости. Ощущение, что я была здесь раньше. Но это не Хогвартс. Это совсем не Хогвартс…
