Жребий

— Мерлин всемогущий, куда же меня занесло… — причитаю я, схватившись за голову. Подвал, подземелье… Длинный тёмный коридор, уходящий в неизвестность. Кожа в один момент покрывается мурашками. Но не от холода, мне очень страшно. Что-то с этим местом не так. Мне не по себе на уровне ощущений. Откуда-то справа доносятся шаги, среди мрака виден свет керосиновой лампы. Не слишком яркий, но такой обнадёживающий. Вселяющий уверенность, что я здесь не одна и не сгнию в этом подземелье. Случайный прохожий обязательно выведет меня отсюда. Шаги слышатся отчётливее, что не может не радовать. Спаситель, или тот, кто должен им стать, спускается по лестнице и направляется в мою сторону. Я стою, прижавшись спиной к стене, и не могу унять дрожь во всём теле. Практически несуществующего источника света достаточно, чтобы отметить бедность его кожи и ледяной, колющий взгляд. Я щурюсь, дабы убедиться, что увиденное мне не показалось. Не спутала ли я с кем-то того, кто сейчас смотрит на меня как на живую картину, прибитую к стене подземелья? Открываю глаза, и шаткая надежда сходит на «нет». А столь нелепая, даже с какой-то стороны комичная ситуация окатывает ледяной водой реальности с головы до пят. Серые глаза встречаются с карими, и в них читается одна и та же эмоция. Кричащая. Удивление, но с примесью чего-то… Чего-то неизвестного. — Малфой… — шепчу практически беззвучно. Слизеринец делает ещё пару шагов навстречу. Он будто не верит… Мы оба не верим. Что-то заставляет его резко обернуться и вооружиться палочкой. — Петрификус Тоталус! Высокая тёмная фигура, стоящая вдалеке, в самом конце коридора, тут же застывает на месте. И это Лестрейндж. Малфой, вернув всё внимание ко мне, продолжает движение в мою сторону. Теперь его взгляд не выражает ничего, кроме злости и гнева. — Грейнджер!!! Какого хрена ты здесь забыла?! — налетает он, и я вздрагиваю. — Малфой, я… — напугано опускаю подбородок и отвожу взгляд. — Что, Малфой я??? Вот что же, дементор тебя подери, влезаешь в дерьмо и потом втягиваешь меня туда же! Да сам он постоянно лезет туда за мной! Малфой кидает быстрый взгляд на обездвиженную заклинанием Беллатрису. И резко хватает меня за предплечье. В темноте не видно, что оно поражено заклятием, да если бы он и видел — был бы только рад сделать мне больнее. Моё лицо искажается от боли. — Пусти! Пусти, Малфой! — кричу ему из-за всех. И он отпускает. Неужели не хочет причинять мне боль? — Малфой, я правда оказалась здесь случайно… Это чушь какая-то… Я представляла коридоры Хогвартса, готовясь к трансгрессии. Времени было недостаточно, чтобы сконцентрироваться как следует. Поверь, я далеко не в восторге от произошедшего. — А ты настолько глупая и не подумала о том, что в Хогвартс невозможно трансгрессировать? — Посмотрела бы я на тебя, Малфой, окажись ты поздним вечером среди вспышек смертельных заклинаний и истошных криков паникующих гостей свадьбы! — Свадьбы? Вашей, что ли, с Уизли? Малфой кривит рот, а его взгляд опускается с моего лица на декольте, выгодно подчёркнутое вечерним платьем алого цвета. Мне кажется, он сейчас подожжёт его взглядом. — Малфой, не смешно совершенно! Не до подколов сейчас, не находишь?! Дураку понятно, что на свадьбе я присутствовала в качестве приглашённой! — Подруга семьи… В глазах слизеринца загораются огоньки веселья, и он смеётся в голос. Его улыбка… Искренняя, как сейчас, удивительно, необычайно красива. Я уже давно думаю о том, что не встречала парня, красивее Малфоя. Даже Крам не на одной ступени с ним. Такие мысли заставляют щёки налиться краской. Дурацкая привычка краснеть… Ловлю на себе характерный взгляд Малфоя, надеюсь, он не догадался, о чём я только что подумала. — Ты так мило краснеешь, Грейнджер. Но как же бесит твоя привычка вечно переворачивать мои слова. Я не всегда говорю то, что должно задеть или обидеть тебя. Он, еле касаясь, проводит большим пальцем по моей скуле, наклоняет голову, и я чувствую тёплое дыхание возле шеи. Не знаю, так ли на самом деле, но, кажется, он коснулся её губами. Моё тело достигает ледяной температуры его рук. Не снаружи, внутри. Проходит мгновение, и наступает полная дезориентация. Я в полёте. Не чувствую ни рук, ни ног. Я забываю, где я, кто я, и кто этот человек, разгоняющий огонь по всему моему телу и заставляющий сердце бешено колотиться. Тело Малфоя плотно прижато к моему, я чувствую его силу. Как запросто он мог бы убить меня… Он уже меня убивает. Тем, что отстраняется, и я снова чувствую себя беззащитной. — Лестрейндж, Малфой, — цепляюсь за ближайшую «безобидную» тему. — Она ничего не вспомнит. Направив волшебную палочку на пожирательницу, слизеринец уверенно произносит: — Обливиейт. — Как же… Лорд же… — Не паникуй, она забудет события последнего часа. Что мне теперь делать, как выбраться отсюда? — Беги, Грейнджер, беги, — отвечает на мои немые вопросы Малфой. — Вверх по лестнице. Первый этаж. Вторая дверь направо. Беллатриса постепенно начинает приходить в сознание, а я всё ещё стою на месте, не в состоянии сделать шаг. — Ну же, скорее! — кричит Драко и подталкивает меня к лестнице. Чётко следую заданному слизеринцем маршруту. Мои быстрые мелкие шажочки отдаются неровным цокотом каблуков по каменному полу. Робко опускаю серебряную дверную ручку, о которой говорил Малфой. Прежде чем сделать шаг вперёд, зажмуриваюсь, боясь, что Малфой мог отправить меня вовсе не в безопасное место, а к смерти. В душе трепещет лишь крохотная надежда на то, что в этот раз он не обманул меня, не попытался проучить. Перед глазами мелькают разноцветные пятна от сильного прищура. Я нахожусь в просторной комнате, от её красоты и роскоши захватывает дух. Такое я видела только в магловских учебниках истории, где рассказывалось о богатейших семьях запада, занимающих высокие чины в правительстве. Изысканность интерьера напоминает рассказы о королях, лордах и графах, утопающих в своём величии и богатстве. Именно такая одна из комнат Малфой-мэнора, принадлежащая единственному прямому наследнику — Драко. Я боюсь к чему-нибудь притронуться, разбить, сломать, даже сделать шаг по лакированному дубовому паркету. Будто всё, что меня окружает - музейные экспонаты, и если я сдвинусь на сантиметр, тут же завизжит сигнализация, и пожиратели прибегут сюда. Не хочу рисковать и продолжаю изучать комнату визуально. Изумрудное цветовое решение основных элементов, дополняемое серебристым оттенком декора, с головой выдаёт своего хозяина. Только Малфой может к такому привыкнуть, лишь он может себе такое позволить. Я уверена, именно он живёт здесь много лет, ни в чём себе не отказывая и не задумываясь над тем, заслуживает ли всего этого, окажись без богатства, власти и фамилии своих предков. Малфой. Чёртов избалованный слизеринский принц. Теперь я понимаю его колкие замечания в сторону семейства Уизли по поводу их материального положения, упрёки на счет моей нечистокровности. Ни в коем случае не оправдываю, просто понимаю. Он таким родился, он не знает, как это, жить по-другому, ему не оставили выбора. Из коридора доносятся многочисленные шаги, и я прячусь за штору на случай, если кому-то вздумается сюда зайти. Не дышать, только не дышать… Спустя полминуты всё стихает. Пронесло, ушли. Драко — Что значит не взяли Поттера? Как вы могли его упустить?! — сокрушается Тёмный Лорд. — У вас был такой шанс! Пожиратели молчат, склонив головы. Их провал нельзя оправдать. — А я говорила вам, мой Лорд, они не справятся. Я предлагала свою помощь в этой важной миссии, — встревает Беллатриса и кидает взгляд, полный презрения и злости на своих «коллег». — Не я оступился, а вы! Вы виноваты в том, что Поттеру вновь удалось бежать! Зачем мне эта рыжая девчонка-сквиб?! Впредь я буду осмотрительнее и не стану поручать вам столь важные задания. Я больше не намерен посвящать вас в свои дела! Всё провалено, время снова упущено. Я даже не пытаюсь изобразить сожаление по поводу этого провала. За своей ухмылкой я старательно сдерживаю саркастическую улыбку. Черти спасли Грейнджер. Я вовремя отправил их к ней. Смехотворная ситуация: хотел насолить Грейнджер, заодно нагадить её излюбленным дружкам, сдал информацию Лорду, фактически сбежал в Мэнор, мучаясь угрызениями совести, ждал новостей, искренне жалел и волновался. В итоге миссия провалена озлобленными, помешанными на змее-Лорде преступниками, а в это время внезапно снизошедшую с небес, василиск её подери, Грейнджер приходится прятать в собственной комнате и вновь спасать её шкуру. Как и раньше, ненавидеть, но вытаскивать из дерьма, уже вполне осознанно уберегая от таких, каким являюсь сам. Се ля ви. Гермиона В комнату заходит Малфой. Как обычно, словно здесь никого нет, он садится на шикарное кресло, обитое зелёным бархатом, и покручивает в руках волшебную палочку. Точно так же Драко сидел вечерами в гостиной старост, когда был чем-то обеспокоен. Я всё ещё прячусь за плотной тканью штор, смотрю на него одним глазом и отмечаю, насколько точно он вписывается в атмосферу этой комнаты. Он не дополнение, он её неотъемлемая часть. Он перелистывает несколько страниц книги и смотрит в мою сторону. Книга со стуком валится на стол, когда её хозяин начинает открыто смеяться. — Грейнджер, ты там ещё долго собираешься стоять? — сквозь смех произносит он. Неужели Малфой заметил меня сразу, просто не спешил заострять на мне внимание? Я сжимаю в кулак ткань шторы, за которой прячусь. Не знаю, что ответить. Робко выхожу из «зоны недоступности» и кидаю на слизеринца быстрый взгляд. — Где твоя смелость, Грейнджер? Мэнор подавил в тебе львицу, не так ли? Здесь ты словно в клетке, я твой дрессировщик. В отрицание этих слов, я гордо вздёргиваю носик и делаю пару уверенных шагов ему навстречу. — Раз так, то в Хогвартсе ты всего лишь трусливый хорёк, Малфой, если пара моих колких фраз способны разгневать тебя так, что ты готов продать всех и всея Волдеморту. Ты подлец, Драко Малфой. Твой эгоизм неизлечим. Моё выражение лица кардинально меняется, на нём отражается нечто дьявольское. Это было опасное заявление. Малфой кривится, жилка на его шее угрожающе шевелится. — Правда больно режет, не так ли? — в моих глазах пляшут чёртики. Хочу его задеть. — Грейнджер, не забывай, что это уже 2:1, а я никогда не проигрываю. Не боишься, что я могу так достойно ответить, что ты улетишь на Марс? — Раньше боялась, и мы оба это знаем. Но теперь… Больше тебе меня не испугать. — Смелая, гордая, дерзкая — гриффиндорская натура. Но как глупа… Насколько же ты наивна, чтобы спрятаться за тряпкой плотностью в три миллиметра, вместо того, чтобы закрыть дверь. Ты называешь себя равной чистокровным, так догадалась бы наложить защитное заклинание. Малфой подходит ко мне и шутливо бьёт палочкой по голове, при этом цыкает языком о нёбо. Вспомнив свойственную ему ухмылку, я натягиваю такую же. Самодовольно выпрямляюсь и глубоко вздыхаю, оттягивая приятный для меня момент ответа. — Счёт прежний, Малфой. Не была бы я собой, не попытавшись наложить защитное заклинание на дверь. Сам прекрасно знаешь, что магия здесь доступна только Малфоям и их приближённым. Изгибаю бровь, фальшиво изображая огорчение, а затем смотрю на него прямо, но хитро. Малфой удивлённо хмыкнул. — Неплохо, Грейнджер. Теперь я понимаю, почему ты не потеряла способности к магии, как Уизли, из-за запаха в моей комнате. — О чём ты? И откуда ты знаешь про Джинни? — Я о том, что не надо совать свой длинный носик, куда не просят, — ухмыляется слизеринец. — Он вовсе не длинный! Да она ведь, мы же… — первого сентября я говорила ему тоже самое. Опять беспомощность. — Малфой, объясни, почему с ней так вышло? — То и вышло, Грейнджер, что только слизеринцы или те, у кого неплохие предпосылки для обучения на этом факультете, могут терпеть запах мяты… — Лимона и ментола — добавляю я, глубоко вздохнув, словно пытаясь поймать тот самый, сносящий крышу аромат. — Жаль, что ты, лёжа в больничном крыле, не заметила, что время от времени туда приходили девчонки с Равенкло и Пуффендуя с симптомами аллергии или чего-то похожего на диагноз Уизли. Теперь знай, что это из-за их визита в мою спальню. Блондин самодовольно ухмыляется, а мне хочется плюнуть ему в лицо. — Да ты, чёртов эгоист, знал, что им от этого плохо, но приводил! — Не строй из меня мучителя всея Хогвартса, Грейнджер. Я не приводил гриффиндорок, предполагая, что им может стать совсем хреново. Как видишь, я оказался прав. Знаешь, как благородно с моей стороны не поддаться соблазну. Вы, гриффиндорки, чертовки ещё те… Глаза слизеринца сверкают хищным огоньком, и он подмигивает мне, а я решаюсь утихомирить его пыл. — Не напрягайся, Малфой. Ни одна из красно-золотых тебе не светит. Никогда. — горделиво вскидываю голову и слегка толкаю его за плечо кончиками пальцев. — Никогда не говори никогда, Грейнджер, — находит Малфой достойный ответ и отворачивается. Спустя несколько минут молчания, я продолжаю разговор: — Я не смогу долго находиться в Мэноре, скрываться здесь практически невозможно. Пожиратели, домовики… — Пожиратели ушли после собрания, а молчание домовиков можно купить. Проблемы две. Первая — родители, а вторая — мне совсем не хочется держать тут грязнокровку. — Самому не надоело попрекать меня кровью? Хватит, Малфой! Я мешаю тебе — нет проблем, пожалуйста, я уберусь отсюда сейчас же. — Прекрати ныть. Истеришь, как чёртов провинившийся домовик. Стой на месте, а лучше сядь, пока я не найду выход из ситуации. Только не мельтеши перед глазами. Сажусь на серебряную софу, обитую тёмно-зелёным атласом, и устремляю взгляд к окну. Зимний, тоскливый, поистине-январский пейзаж. Такой же холодный, как хозяин этой комнаты. — Малфой, ты сказал, что Джинни потеряла магию из-за того, что зашла в твою комнату, будучи гриффиндоркой. У меня два вопроса по этому поводу: Первое — откуда ты знаешь, что Джинни не может колдовать? Следующее — почему я в полном порядке, хотя тоже была в твоей спальне? — Грейнджер, ты меня прервала, поэтому я имею полное право послать тебя куда подальше. Однако отвечу. Почему с тобой ничего не случилось — это потому что грязнокровки неуязвимы, — Малфой усмехается, — а если серьёзно, думаю, ты совсем скоро сама это поймёшь. А Уизли сейчас в плену как источник ценной информации. Я предлагал её отпустить, но ко мне не прислушались. — Неплохая попытка пошатнуть мои нервы, но я не поверю в эту чушь. — Грейнджер, когда ты уже поймешь, что я тоже умею говорить серьёзно. — Нет, ты лжёшь. Джинни в безопасности. Они не могли её поймать! — рьяно продолжаю спорить. — Уизли в Мэноре, Грейнджер, — напористо повторяет слизеринец. — Даже Лорд спросил, зачем держать здесь «рыжего сквиба». Всё сходится, как в страшной шахматной партии. Спорить без толку. Этим не поможешь Джинни. Рывком поднимаюсь с места и бегу к выходу, но реакция Малфоя вне конкуренции. Он преграждает мне путь и хватает за запястья. Толкаю его вперёд к двери, но всё бессмысленно. Он не собирается отпускать меня, вместо этого крепко прижимает к себе. — Пусти меня! Я должна увидеть Джинни! Вдруг её уже убили! — произношу я сквозь слёзы и пытаюсь вырваться. Малфой ослабевает хватку, но не отходит от двери ни на сантиметр. — Пропусти, пусть меня тоже поймают! За что её, она же сейчас совсем беззащитная! — отчаянно воплю я, молотя Малфоя по груди крепко сжатыми кулаками. — Малфой, прошу! Я должна её спасти! Сдай меня им, только её пусть оставят в покое, она ведь ничего не знает! Но ему совершенно безразличны мои мольбы, крики, смелые удары. Он не спасёт меня. Драко Дурочка… Пытается вырваться, пинается, кричит. Я восхищаюсь её воле, самоотверженности, смелости. Но невыносимо больно смотреть, как Грейнджер плачет: горько и безудержно. Каждая слеза ножом по сердцу. Перевожу взгляд на стену — куда-то выше неё. — Скажи, почему ты меня бережёшь? Им я нужна, а не Джинни, понимаешь? — Грейнджер не может смириться с такой несправедливостью, её голос окончательно срывается. — Именно поэтому я тебя никуда отсюда не выпущу, и хватит верещать, Грейнджер, не то они придут сами. — Зачем ты делаешь это? Ты мне не друг, ты меня ненавидишь. Ради чего? Ненавижу такие вопросы. Я постоянно вынужден врать. — Не обольщайся, ничего личного. Снейп доверил мне тебя, — придумываю ответ на ходу. Надеюсь, это прозвучало убедительно. Но на этот раз недостаточно, чтобы поверила она. Несколько секунд Грейнджер сверлит меня взглядом, затем говорит: — Врёшь, Малфой. Я вижу тебя насквозь, — её тон настолько холоден и жёсток, что даже мне не по себе. — Хоть раз будь мужчиной и взгляни правде в глаза. Ты настолько привык врать, что начинаешь принимать ложь за истину. Не пытайся меня обмануть. — В таком случае, скажи мне, глядя в глаза, что ты ни разу за эти дни не вспомнила обо мне, — плачу той же монетой. — Не знаю, почему тебя это интересует, но я не буду говорить, так как это не является правдой. Надо же. Грейнджер признаёт свою слабость. Для меня это важная деталь. — Значит, я не один… Нас мучает одно и то же. Ты скучала, и тебя это гложет, правда? Её глаза темнеют. Я вижу в них испуг. — Малфой… Нет, — голос Грейнджер дрожит и она отводит взгляд. Хочу говорить откровенно и заставлю её. — Не ты ли мне минуту назад говорила о силе правды? Не ври себе, бла-бла-бла. Вот и не ври. Вижу, что Грейнджер хочет отступить, поэтому резко хватаю её за руки и притягиваю к себе. Нервы. Нервы. Жуткая концентрация нервов между нами. И минимальное расстояние. Её локти упираются мне в грудь, наши взгляды сталкиваются в немой схватке. Мы оба так напряжены, что забываем дышать. — Не поднимай эту тему, Малфой. И так тошно. Нет. Я не замолчу. Потому что и так молчал слишком долго. — Мы разные, Грейнджер, но уязвимы в одном и том же. И никогда не сможем помочь друг другу, дальше будет только хуже. Грейнджер тяжело выдыхает и смотрит на меня как-то странно. Она понимает, что я прав, но как всегда отрицает: — Сможем. — Что ты?.. Я не успеваю договорить. Грейнджер подаётся вперед, ещё ближе, и целует меня. Её губы, как крылья бабочки: нежные, чувственные и необычайно мягкие. Они шепчут мне: «Мы сможем, сможем, сможем…» И я верю ей. Провожу ладонями по её спине и останавливаюсь на талии, она запускает пальцы в мои волосы. Потрясающее единение. Её отчаянный шаг стоит многого. Я цепляюсь за её поцелуи, как за глоток живого воздуха. Будто остальное пагубно для меня. А то, что происходит между нами – ещё более губительно. Волны... Море… Буря эмоций, которые дарит мне каждое её прикосновение. У меня опять едет крыша. Эта девушка взрывает меня изнутри и тут же спасает. — Малфой… — выдыхает Грейнджер и отстраняется, чтобы поймать глоток кислорода. Я панически боюсь потерять ощущение близости и целую её в шею. Схожу с ума от её восхитительной шёлковой кожи. Грейнджер настолько расслаблена, что мне кажется, она сейчас упадёт. Подхватываю её под локти и снова целую. — Драко, кто у тебя там кричал? — доносится голос отца из коридора. — Я слышал женский голос. Я в тупике. Тут Грейнджер, за дверью требующий объяснений отец. Не успеваю опомниться, как гриффиндорка срывается с места и бежит к окну. Она залезает на подоконник и прыгает вниз. Сумасшедшая… Игнорирую попытки отца ворваться в комнату и трансгрессирую на место падения Грейнджер. — Салазар всемогущий, ты точно ненормальная. Я, конечно, понимаю, что первый этаж, чрезвычайная ситуация, всё такое, но Грейнджер… — Всё в порядке, — отмахивается она, усердно пытаясь встать. Я с раздражением смотрю на беспомощные попытки Грейнджер перемещаться и понимаю, что ей нужна помощь. Раз уж тащить её бесшабашную сущность на себе, то во всех смыслах этого слова. Краем глаза вижу мать, увлечённую распитием нового сорта чая. Наши взгляды в один момент встречаются, и мне становится не по себе. Теперь она поймёт причину моего жуткого состояния на протяжении последних нескольких дней. Она поймёт меня, но это только создаёт дополнительную проблему. Никакое понимание не позволит ей скрыть наш побег от отца. Мама сдаст и Грейнджер, и меня. Я уверен в этом. Гермиона Хогсмид встречает нас холодным сухим днём. Снег сияет бриллиантовым светом и хрустит под ногами. Не смотря на отсутствие ветра, неимоверно холодно. Солнце не согревает, лишь создаёт иллюзию ясного денька. Мнимое тепло. Мёртвая красота… Запорошенный снегом Хогвартс пустует. Непривычно видеть его тихим, безлюдным. Вечное движение здесь, жажда жизни временно утихла. На каникулы остались только Невилл, в этом году он почему-то не поехал к бабушке, сёстры Патил и несколько студентов с других факультетов. Я читаю сутками, Малфой избегает меня, и я не могу понять почему. Однажды утром ему пришло письмо, и он весь день был на нервах, метался туда-сюда, не находя себе места. Я настойчиво пыталась выяснить, что произошло, но Малфой попросил не вмешиваться и сказал, что это не моего ума дело. Либо нам надоело уподобляться детям в обидах, либо пятидневное молчание служит паузой перед новым стартом нашей вражды… Но играем в спокойствие мы умело. Драко Остаётся два дня до окончания каникул. У меня нехорошее предчувствие, и я хочу, чтобы скорее началась учёба. Займу свои мысли другими вещами, кроме как паранойей по поводу Грейнджер. Этой ночью я спал очень крепко и проснулся лишь к полудню. Спускаюсь в гостиную и вижу упавшую на пол книгу, а рядом — волшебную палочку. Это вещи Грейнджер. Не понимаю, в чём дело. Где она? — Грейнджер! Тишина. — Грейнджер, ты где? Меня начинает злить ощущение, что я разговариваю со стенами. Возвращаюсь на верхний этаж и стучусь к ней в спальню — никто не отвечает, дёргаю ручку — дверь заперта. — Перестань играть со мной в прятки, Грейнджер. Уже не смешно. Убери свои вещи с пола, — с раздражением говорю я. За дверью подозрительно тихо. Будто там действительно никого нет, или же она умело притворяется. — Грейнджер, у тебя десять секунд. Или ты открываешь мне, или я ломаю дверь. Я настроен серьёзно. И вновь безрезультатно. Моему терпению конец. Я даже не вспомнил про волшебную палочку. Выламываю дверь простым магловским способом, почти без напряжения, словно она игрушечная. Пусто. Её действительно нет в комнате. Ни намеком, но я не сдаюсь. Осматриваю все шкафы, углы, даже заглянул за шторы. Нигде её, Салазар подери, нет. Как ошпаренный, выбегаю из башни старост и всеми известными мольбами уговариваю Полную даму пропустить меня в гриффиндорскую гостиную. Там, как оказалось, никто ничего не знает и не видел. Я едва не удушил Лонгботтома, пока тот пытался убедить меня в том, что правда не знает, где Грейнджер. Не знают ни Макгонагалл, ни Снейп, ни Флитвик, Помфри, Трюк. Все смотрят на меня, как на сумасшедшего, а я бегаю, как собачонка, и спрашиваю о ней. Но мне всё равно. Я готов обойти весь замок, окрестности, лишь бы найти её. Да мне даже пришлось зайти к безобразному, не-пойми-какой-крови великану по имени Хагрид в его убогое жилище. Её нет нигде, и я всю ночь рву на себе волосы, в прямом смысле этого слова. Ощущение, что с ней что-то произошло, крепчает с каждой секундой, не может быть другого объяснения её внезапному исчезновению.

***

Прошло двое суток, а Грейнджер всё не возвращается. Я точно бы свихнулся в этом грёбаном одиночестве, когда любой шорох воспринимаешь как «она-наконец-пришла», если бы не окончание каникул. Студенты с первого по седьмой курсы съезжаются на учёбу, и мне даже удаётся их игнорировать: всех, кроме Забини. — Дружище, ты когда спал в последний раз? Выглядишь хреново, — без стеснения говорит мулат. — Отвали, Блейз. Не лезь в мои дела. — Если хочешь сдохнуть — молчи дальше. А лучше скажи, в чём дело, я постараюсь помочь. — Не можешь, Блейз. Никто не может. — Так что стряслось, мистер вселенская печаль? Я глубоко вздыхаю и встряхиваю головой. — Грейнджер. Её нигде нет уже трое суток. Исчезла, понимаешь? Как сквозь землю провалилась, чёрт подери. Ненавижу…