Жребий

— Святой Салазар, Грейнджер. Нам чертовски повезло! — Малфой бодро подскакивает ко мне и начинает вертеть закрытой книгой прямо перед моим носом. Его воодушевила строка с указанием авторов книги: Аннабель Ламбер и Марцио Капеллони. Это наши преподаватели по танцам, и, разумеется, Малфой решил, что теперь все карты раскрыты. «Элементарно, Ватсон», — сказал он мне, не успев начать добросовестное расследование. Но я в этом сильно сомневаюсь. Прочла эту книгу до конца, но это не вызывает у меня никакого облегчения. Я не вижу в ней конкретных подсказок, даже намёков. Анализируя события второго дня пребывания здесь, чувствую себя полным лузером: я не досмотрела сон, затем стала свидетелем скандала Виктора и Николь, круассан мне подали не тот, кофе и вовсе не донесли, я опоздала на занятие и оделась не пойми как. Не могу понять, как нам может помочь книга, её развязка оказалась совершенно неожиданной. До кучи, мы в очередной раз забыли решить вопрос с кроватью. Всё складывается хуже некуда. — Грейнджер, ты же не тупая. Проведи хоть какие-то параллели, кроме ерунды о том, что у твоей излюбленной Мишель была ножка Золушки тридцать-пятого размера, а у её Волтера… — Вальтера, — поправляю невежу. — Красивые глаза цвета неба и ослепительная улыбка, — закатывает глаза Малфой, — ты можешь рассказать что-нибудь более-менее связанное с танцами? — Конечно же, могу, — нервозно отвечаю я, перебирая в голове все события книги. Попытаюсь сформулировать связный рассказ. — У Мишель была подруга - Леонора Гонсалес, которая пригласила её на открытие Школы танцев. Жених Леоноры являлся владельцем этой школы, он - представитель семьи Конорс, одной из богатейших во всей Великобритании. Особых чувств Конорс к девушке не испытывал, невесту ему подобрали родители, учитывая её благородное происхождение… —замолкаю, многозначительно взглянув на Драко. Кажется, его совсем не увлекает сюжет, — В отличие от Леоноры, по уши влюблённой в своего избранника. Её горячий испанский нрав не давал покоя сдержанному англичанину своей постоянной ревностью, чувством собственничества. Конорс и впрямь давал повод для ревности, из-за своей увлечённости танцами он постоянно находился в обществе женщин, среди которых всегда пользовался популярностью, благодаря своему материальному положению и привлекательной внешности. — Попахивает магловской мелодрамкой о бесконечных страданиях безответно влюблённой дамочки, которая впоследствии превратится в гордую Фурию, изничтожающую всех недоброжелательниц на своём пути. — Господи, Малфой, нет, чтобы просто послушать… — тяжело вздыхаю я, чувствуя, что начинаю краснеть, — Что тебе вообще может быть известно о «магловских мелодрамках»?? Вспоминаю, как мама обожала смотреть мелодрамы по вечерам. Мама. Мама. Мама… Но её больше нет. — Спокойно, Грейнджер. Сейчас, если честно, вообще не вижу повода для волнения. Ты слишком напряжена, даже слушать твой рассказ невозможно. Как смотришь на то, чтобы немного развеяться и прогуляться по торговому ряду. Я узнал о его существовании от милашки-Габби. Милашки-Габби… Всё ясно. Чувствую приближение второй Паркинсон. Неожиданно для самой себя, я принимаю предложение слизеринца. Хочется скорее покинуть эту комнату, иначе её жуткая атмосфера отравит меня. Небольшой торговый ряд находится левее замка, всюду слышится французская речь. Здесь вообще противопоказано говорить по-английски, но выбора у меня нет, увы, не владею девятью языками. По вечерам здесь особенно людно. Довольные гуляки возвращаются в замок с мешками покупок, и нам приходится идти, не останавливаясь. Либо следуешь за всеми, либо непременно получишь пинок под зад от какой-нибудь ворчливой старушонки. Малфой ведёт меня мимо прилавков, крепко держа за руку, но опомнившись, что я уже не на гигантских шпильках, отдёргивается. Я больше не дорогущий сувенир, и мне можно падать. — Хочу тебе кое-что показать, — интригует слизеринец, уверенно направляясь к одному из маленьких магазинчиков. Кажется, он заранее планировал привести меня туда. — Что это ты задумал? — я волнуюсь, стараясь не отставать от Малфоя. — Я хотел тебе кое-что показать. Мы оказываемся в обувном прилавке. Это не просто прилавок, это фирменный магазин обуви «Кутюрье», известный не только во Франции, но и во многих других странах. — Стесняюсь спросить, что мы здесь делаем? — скромно обращаюсь к Малфою, но тот меня будто не слышит. Он с интересом изучает товар. Ко мне тут же подплывает продавец-консультант. На её груди висит бейдж с именем Луиза. Окончательно теряюсь. Она начинает говорить со мной по-французски, а я по-младенчески хлопаю ресницами, не произнося ни слова. На помощь приходит Малфой. У него явно созрел какой-то план, потому как в следующий момент у них с молоденькой продавщицей завязывается любопытный разговор. — О, прекраснейшая. Мне бы очень не хотелось отнимать Ваше драгоценное время, но не могли бы Вы уделить нам пару минут и показать моей замечательной спутнице вон ту великолепную пару туфель, — Малфой включает всё своё обаяние, и меня начинает тошнить от этой наигранной лести. Что он задумал? Слизеринец галантно берёт меня под руку и ведёт к одной из сотни полок, где одиноко стоят туфли, приглянувшиеся ему. — Конечно, конечно, monsieur* (франц. Уважаемый господин), я немедленно найду пару для Вашей прекрасной девушки, кажется, как раз осталась последняя. Никакая я ему не девушка! Пока Луиза роется в коробках, накидываюсь на Малфоя: — К чему весь этот цирк? — процеживаю сквозь зубы, грубо откинув его руку от своей, — Решил устроить себе вечер юмора? — Что ты, милая… — невинно мурлычет блондин, — Я всего лишь хотел снять твоё напряжение и попросить тебя хотя бы разок померить самые красивые и самые дорогие туфли, из тех, что я выискал в этом магазине. Разве я прошу что-то сверхъестественное? Малфой ведёт себя как минимум странно. Я не верю в его благородный замысел. — Очень хочется посмеяться над моей супер-способностью ходить на каблуках, да, Малфой? Он не успевает ответить. Перед нами вновь стоит девушка-консультант, держа в руках туфли и обворожительно улыбаясь слизеринцу. Не понимаю, зачем сейчас улыбаться? Раздражает. Туфли абсолютно прозрачные и удивительно блестят на солнце. Предполагаю, что они хрустальные, однако консультант отмечает, что они изготовлены из французского стекла высшего качества. Не обошлось и без волшебства. На моей миниатюрной ножке они смотрятся как влитые и, не смотря на весьма высокий каблук, не доставляют никакого дискомфорта. Наоборот, появляется приятное расслабляющее ощущение, будто стоишь в прохладной воде. Ещё немного, и я влюблюсь в эти потрясающие туфли. Лучше поскорее их cнять во избежание напрасных мечтаний. Подлец Малфой… Знал, что так будет. Срываю с себя туфли и выбегаю на улицу, а Малфой ещё на несколько минут задерживается в бутике. Явно насмехается надо мной вместе с этой Луизой.

***

Просыпаюсь в жутком осознании того, что на подготовку ко второму испытанию остаётся пять, всего пять чёртовых дней. Некогда приходить в себя после вчерашних приключений. Всё, что остаётся — это быстро реабилитироваться и приниматься за дело. На завтрак мы с Малфоем отправляемся вместе. Уже начал следить за моей утраченной пунктуальностью. Краем глаза вижу, как Виктор с Николь сидят за дальним столиком, в обнимку, и мило беседуют. Я рада, что у них всё хорошо, когда-нибудь и на моей улице будет праздник. Малфой смакует фраппе, устремив взгляд вдаль. Человек, который потрясающе смотрится с кофе… Который создан для утра и весенних лучей, оттеняющих его бледное лицо. Безупречность, одетая в иссиня-чёрный пиджак. Невозможно быть таким идеальным. Волнение не позволяет мне притронуться к еде. Выжидающе смотрю на Драко, потирая руки. Он чересчур спокоен, и меня это раздражает. — Ладно, пойдём, — снисходительно произносит слизеринец, поднявшись, и задвигает табурет, — да не переживай ты так, не опоздаем. Кажется, он не понял, что меня беспокоит другое. Да и неважно, никто не обязан меня понимать. — Грейнджер, прошу, без сюрпризов. — Могу сказать тебе тоже самое, — нервно отвечаю, поворачивая дверную ручку. — А вот и мы, — с дерзкой усмешкой оповещает преподавателей Малфой. Аннабель и Марцио явно не ожидали, что хогвартская парочка явится заранее. — Прекрасно, — отвечает наставница, хитро сверкнув своими светло-голубыми глазами. — Что ж, приступим к нашему уроку, — Марцио загадочно улыбается и подходит к Аннабель, — мы покажем вам пару основных элементов, а затем вы попробуете их повторить. Не пойму, я что, копировальная машина? Напрягаюсь, Малфой сохраняет скептическое выражение лица. Начало танца вызывает массу вопросов. Марцио и Аннабель, разойдясь в противоположные стороны зала, обмениваются пронзительными взглядами. Танцор направляется к партнёрше лишь в тот момент, когда она улыбается ему. Выполнив несколько шагов, называющихся циклом танго, они снова обращаются к нам с Малфоем. Мы не совсем понимаем, что происходит, и не торопимся переходить к действиям. — Можете начинать, — командует Аннабель. Её слова окатили меня с ног до головы ледяной водой. Теперь отправьте меня на мороз для полного счастья. Поняв, что протестовать бесполезно, беру инициативу на себя. Кое-как занимаю позицию, при этом зловеще бурча на Малфоя. Он утратил своё ледяное спокойствие, и это усложняет задачу. Мы производим несколько непонятных движений, которые не имеют ничего общего с тем, что только что продемонстрировали наставники. Посмеявшись от души, Марцио и Аннабель поясняют нам, что нужно делать. — Начнём с основного. Как вы видели минутой ранее, танец не может начаться без приглашения. Вы танцуете Аргентинское танго, здесь не обойтись без кабесео — приглашения на танец взглядом. Мужчина зазывает девушку на танец улыбкой, заинтересованным взглядом или определённым движением головы — не имеет значения, главное, чтобы между партнёрами произошёл зрительный контакт. Запомните, любое его прерывание свидетельствует об отказе от танца. Давайте посмотрим, как это у вас получится. Разойдитесь, пожалуйста. Слишком далеко не надо, мистер Малфой. Собрав силы в кулак, устремляем взгляды друг на друга, но через секунду оба начинаем безудержно хохотать. — Если вы находите что-то юморное в элементарной основе танцевального этикета, господа, прошу вас покинуть зал! — критикует наше нахальное поведение Марцио. Из горла вылетает новый нервный смешок. Здесь никто не будет сюсюкаться с нами, как Боллингтон и Бартли. Натянув жалкое подобие улыбки, ожидаю, когда слизеринец подойдёт ко мне. Ещё несколько мучительных секунд он смотрит на меня, заставляя включить хоть каплю искренности. — Мы ещё вернёмся к этому, а пока прошу вас встать в пару. Мы приближаемся друг к другу, как сделали это в начале своего танца Марцио и Аннабель. — Нет, нет, дорогие. Не так. Вы не должны находиться строго напротив друг друга. Необходимо, чтобы правая часть туловища партнёрши была соединена с левой частью туловища партнёра. Без особого энтузиазма отхожу чуть левее, ожидая положительной реакции наставников. Но не тут-то было. — Это ещё не всё. Для того, чтобы вы не наступали друг другу на ноги, вам, мисс Грейнджер, требуется немного расставить ноги, позволяя партнёру свободно передвигаться. Прикатились. Я мешаю Малфою спокойно двигаться, поэтому должна раздвинуть ноги. Это само по себе звучит странно, а на практике… Слишком много испытаний для одного урока. — Также в танго очень важен плотный контакт бёдер. — Что? — синхронно переспрашиваем мы с Малфоем, надеясь, что поняли это требование не правильно. Это уже слишком… Слишком-слишком. Вместо ответа Аннабель подходит к Марцио и, кивнув партнёру, занимает правильное относительно него положение. Между ними вообще нет свободного пространства! Я на это не подписывалась. Мы с Малфоем не спешим повторять это действие, для нас обоих это как минимум нарушение личного пространства, а на деле – настоящая каторга. Нам противопоказано приближаться. — Да в чём же дело? — вскипает Аннабель, — Вы же взрослые люди. Представьте, в конце концов, что обнимаете друг друга. Противопоказано. Нам. Приближаться. Драко Пытаюсь абстрагироваться от происходящего, но вынужденный физический контакт с Грейнджер не даёт на это ни малейшего шанса. Она тоже опасается этой непозволительной близости и пытается отстраниться от меня, но тут же получает за это строгое замечание от Марцио. Он сказал, что, отклоняясь назад, Грейнджер теряет баланс. Это я теряю баланс, когда чувствую её тело и слышу, как быстро бьётся её сердце. Теряется не только баланс, но и рассудок. К тому же я вынужден не отводить от Грейнджер глаз. Этот «рабочий» купальник… Да она в нём практически голая. Эти двое не понимают, что я здоровый молодой парень и не могу этого не замечать? Не выдерживаю натиска и отворачиваюсь в сторону, но тут же получаю за это упрёк. «Партнёр всегда должен смотреть перед собой». Делайте что хотите, снимайте меня с конкурса, меняйте партнёшу. Но смотреть перед собой и видеть Грейнджер в таком виде – грань ненормальности. Я слишком впечатлительный, чтобы терпеть это после бесчисленного множества бесформенных бабушкиных одеяний. Знаю это потрясающее тело, мои руки проходили каждый его изгиб буквально несколько дней назад. Теперь эта тяга идёт во вред. Убедите меня, что Грейнджер бесполый овощ. Чёрт возьми, каждую попытку уйти от нежелательных последствий наставники комментируют словом «неправильно» и «нельзя». Не запомнив ничего из названной педагогами терминологии, мы с Грейнджер слабенько запоминаем основные шаги танца. Причём двигаемся мы неплохо. Главную нашу проблему Марцио и Аннабель видят в скованности и, как они выразились, «сухости». «Какой ещё нахрен сухости?! — негодую про себя, — Может, им принести водички или же…» — мысли явно завернули не туда. Опять. Опять смотрю на влекущее тело Грейнджер и думаю не о том. Скорее бы закончился этот урок. Невыносимая пытка. Грейнджер наступает мне на ногу, давая понять, что забываться не следует. Она давно спалила моё почти неадекватное состояние. Я сам не заметил, что опустил руки ниже её талии. Что я творю? Вообще не могу себя контролировать. Как безмозглый подросток. Преподаватели тоже не упускают это из внимания и начинают проводить лекцию о том, что танго, безусловно, является очень эротичным танцем, но доходить до крайностей лучше не стоит. Бред… Сущий бред и море провокаций. Они даже не представляют, что творится со мной, когда Грейнджер оказывается рядом. Это какая-то термоядерная реакция. Называйте, как хотите, но клянусь – стерпеть это способен далеко не каждый. Гермиона Окончание урока – одно из самых счастливых событий в моей жизни. Благодарю всех богов за то, что помогли мне это пережить. Хотя в глубине души понимаю, что радоваться рано, и всё, чему нас научили сегодня — ещё цветочки, элементарная основа того, чему предстоит научиться в ближайшие дни. Вот тогда действительно придётся выживать. Продолжаю искать ответы меж строк книги. Малфой отправился на разведку по поводу дополнительной кровати, заодно обещал узнать у других финалистов, как продвигается их подготовка ко второму туру. Пришло время расставить все точки над «i», закрыть ряд нерешённых вопросов, которые сильно давят на психику. Вновь всё идёт не так, как хотелось бы. Я не вижу в тексте и намёка на разгадку, бездарно просиживаю время. Разведка Драко тоже не принесла положительных результатов: на вопрос с жильём ему ответили, что переселять нас никто не будет, к тому же свободных номеров с двумя кроватями в Шармбатоне нет, а жить по отдельности финалистам запрещают правила проведения фестиваля. — Железная у них логика! В раздельных номерах ночевать строго запрещено правилами, а спать в одной кровати, простите, задница к заднице — это пожалуйста! Да всем тут плевать на Хогвартс и его отпрысков. Только если ты Дамблдор. Великолепная организация, браво французам! — Малфой машет руками, по-своему трактуя происходящее. Интересное у него видение. — Почему-то я не удивлена, — отвечаю тоном недовольной учительницы. Я предчувствовала, что жилищный вопрос нам решить не удастся, — ладно. А как поживают Ян, Петар? Ты с ними разговаривал? Малфой начинает смеяться, и я не понимаю, в чём дело. — Только не говори, Грейнджер, что кто-то из них тебе приглянулся, — слизеринец продолжает веселиться, понимая, что несёт сущий бред, — если так, то я очень надеюсь, что это Ивайлов! У них один мозг на двоих, и его носитель именно он. Дичов в разговоре молчит вообще и вряд ли понимает, о чём говорят окружающие. Нервные смешки Малфоя напоминают какую-то истерику. Я смотрю на него с опаской и не тороплюсь комментировать сказанное им. — Ладно, Грейнджер. Я пошутил. Ха-ха. Просто они действительно очень забавно, ха-ха, выглядели, — слизеринец беспомощно оправдывает своё глупое поведение, пытаясь включить серьёзность. — Я заметила… Малфой вскоре окончательно успокаивается и продолжает рассказ: — Если серьёзно, то я выяснил, что их номер начинается с чечётки, а потом каким-то волшебным образом переходит в танец с саблями. Но из-за их «гениального» владения английским я так и не понял, могут они уже что-то станцевать или нет. Почему-то меня интересует не степень подготовки дурмстрангцев к заданию, а сама его суть. Мне становится страшно от того, каким я представляю их номер… Вместо привычных восклицаний: «хоп», «эх» и прочих, дурмстрангцы выкрикивают патриотические: «Крам чемпион!» или «Каркаров всемогущ», безжалостно выбивая ритм. Из-под их ног вылетают искры, а на паркете образовываются трещины. Под конец своего выступления Ян и Петар «наказывают» недовольных зрителей различными опасными трюками с саблями. Вздрагиваю, пребывая в шоке от полёта собственной фантазии, и теперь Малфой смотрит на меня с беспокойством. — Боюсь представить, что сейчас было у тебя в башке, Грейнджер, — произносит он холодно. Тороплюсь сменить тему. — Ладно, с ними всё понятно. А Габриэль и Жаклин? — Белоснежка какая-то прибитая, — поясняет слизеринец, выгнув бровь, — Но Золушка обалденно хороша, — добавляет он всё тем же тоном, не выражающим ничего, кроме равнодушия. Несмотря на лёд в его голосе, ощущаю укол ревности. Я уже не в первый раз замечаю за собой подобное. Ревную. Мне должно быть всё равно, но я злюсь и ревную его. Драко Грейнджер ревнует и не может это контролировать. Меня это определённо забавляет . Очень мило. С неподдельным интересом и лёгкой улыбкой наблюдаю за тем, как борются на неё лице бушующая сторона истинных чувств и лживое равнодушие разума. Правда побеждает в этой неравной схватке, причём исход был очевиден, так как Грейнджер по природе не умеет врать, в отличие от меня. В некоторых случаях мне удаётся обвести вокруг пальца даже самого себя. — Да ладно тебе, Грейнджер. Твои эмоции как открытая книга, — я полностью доволен собой и жду её реакции. — Что ладно? — она огрызается, будто я совершил что-то поистине ужасное, и метает в меня молнии взглядом. А я вхожу в раж и уже не могу остановиться. — Неужели ты и вправду думала, что мы подготовлены лучше, чем шармбатонские лапочки? — хитро улыбаюсь. Грейнджер вот-вот распадётся на мелкие кусочки под моим превосходным умением издеваться над людьми, сохраняя вид невинной пташки. — Ты прекрасно знаешь, о чём я думала, Малфой, — мне становится не по себе от её мрачного взгляда и каменного тона. — Наверное, о том, чтобы продолжить рассказывать мне сюжет книги? — нахожу удачный повод сменить тему. Гермиона Малфой гениальный манипулятор. Ловко переводит тему, когда ему нужно. Ни за что не пошла бы на уступку, но, пожалуй, воспользуюсь случаем напрячь его мозг. Попробуем вместе решить эту головоломку и выбраться из тупика. — Что ж… Раз тебе действительно интересно - я продолжу, — пытаюсь вспомнить момент, на котором остановилась вчера. — Леонора ревновала своего мужа, или кто он там ей, к симпатичным танцовщицам, которые крутились вокруг него, — напоминает слизеринец. Надо же, как в тему. «Девушка в синем» - сплошная параллель с реальностью. Тяжело вздыхаю и продолжаю пересказывать дальше: — Мишель с удовольствием приняла приглашение подруги на открытие школы танцев, так как знала, что для Леоноры и её жениха это дело всей жизни. Долгожданный вечер наступил, явились гости; музыка звучала со всех сторон, алкоголь лился рекой… — Ммм… — Малфой мечтательно откидывается на спинку кресла, —Великолепно рассказываешь, Грейнджер. Я даже не прочь выпить бокальчик хорошего французского вина… Возникает напряжённая пауза, слизеринец открывает один глаз, затем второй. Я поджимаю губы. — Ну что опять, Грейнджер? Ты и в тридцать лет будешь переваривать только тыквенный сок? Игнорирую его колкое замечание. — Владелец школы — Вальтер Конорс… — Вальтер? Погоди, так он же… — Не перебивай! — вскипаю я. Ненавижу, когда лезут поперёк моих слов. — На вечере аргентинского танго мистер Конорс познакомился с Мишель и пригласил её на танец. Девушка очень приглянулась Вальтеру, он рассмотрел в ней хорошую перспективу танцовщицы. В тот же вечер Мишель Лурье была приглашена в школу танцев, где её партнёром и наставником стал сам владелец школы. Леонора была удивлена такому решению жениха, но не придала ему особого значения. А напрасно. — Как я и предполагал… — ухмыляется Драко, — Любовный треугольник, измены и предательства, слёзы и скандалы, любовь и ненависть, порезанные вены, стёкла в туфли… — слизеринец перечисляет всевозможные вариации примитивных романтических историй. — Сначала мне тоже так показалось, — признаюсь, с осторожностью глядя на Малфоя. Кое-что прояснилось: нужно копать глубже. На поверхности примитив, он ничем нам не поможет. — Не ищи смысл, ищи суть. Смыслов много — суть одна, — выдаёт слизеринец что-то чересчур философское. Мы оба даже не предполагаем, насколько близки к разгадке…