***
Они лежали, держа друг друга за руки. Рассвет медленно поднимал над ними своё розовое покрывало. Было тихо и хорошо, как никогда. — Знаешь, — сказал Кирк Споку, — если бы сейчас меня эта дурочка, ну, Вежбовски, действительно убила, я бы не жалел. — Очаровательно. — А что? Я получил все, что хотел. Тебя. Твою любовь. А остальное… — Это у тебя просто переизбыток эндорфинов от многократного секса, — сказал, переворачиваясь на бок, вулканец. — Да? Возможно, — Кирк удобно пристроил свою голову у него на животе, посмотрел на часы, — опять День триббла. Звёздная дата та же. Что мы будем делать сегодня? В этом очередном дурдоме? Сейчас песенка заиграет. Я её уже ненавижу! — «И повторится все как встарь…» — Что? …Какой поэт?! Блок? Не помню… — вылетел из мыслей вулканца капитан, — и пойдёт по новой: праздник, трибблы, сумасшедшая Вежбовски, ты спасешь меня или я тебя, банкет, люди… Мне уже тошно от всего этого. Спок поднял его, посадил в кровати, взял ладонями за лицо, нежно поцеловал: — Подожди. Время потихоньку меняется. Мы будем создавать свой временной прецедент. — Ты можешь говорить понятно, по-человечески?! Спок почти усмехнулся. Он вообще был сейчас мягче, проще, чем обычно. — Сложно, но… Попробую. Оглянись. — И что? — Ничего не удивляет?.. Ты. Я. В одной кровати. А должны быть в разных. — Точно! — Кирк от восторга подпрыгнул. — Значит, что-то изменилось. Мы больше не прокляты временем. — Знаешь, у нас, вулканцев, есть такая поговорка… — мечтательно сказал Спок, — «Боги наказывают нас с помощью времени.» Раньше я не понимал, что она означает. — Я не хочу думать о Богах! — от восторга Кирка подушки летали по комнате, — я хочу есть и… Что мы сейчас будем делать? Спок словил капитана за руку: — Во-первых, мы сейчас позавтракаем. Затем пойдем на поиски безумной Вежбовски в этой версии дня. Как всегда, её арестуем. Отдадим властям Йорктауна. А затем я отправлюсь в лабораторию в ускоренной форме совершать эксперимент над цветком времени. Потому что учёные не так заинтересованы в разгадке его феномена, как мы с тобой. — Да уж! — А вечером мы во всеуслышание объявим на празднике о помолвке. О нашей помолвке, — Спок по одному целовал пальцы Джима, — Мне надоело делить тебя с кем-то, Джим. Я хочу защищать тебя. Заботиться о тебе. Любить тебя. Ты согласен? — голос Спока перешёл на шепот, а его тёплые пальцы осторожно провели по спине Джима. — Конечно! Но… тебя не пугает реакция командования?! — Кирк решил расставить все точки над «i». — После того, как я чуть не потерял тебя, — нет. — Спок крошечными поцелуями следовал от груди и живота капитана к его вставшему члену, — сейчас я очень хочу другого… — Чего? — хитро прищурился Джим. — Чтобы ты снова стонал подо мной.***
С цветком времени были проблемы. Это Спок понял сразу же, как вошёл в лабораторию. Во-первых, вместо шести помощников было всего два и те умом не блистали. Никто не хотел работать в праздники. Во-вторых, жидкости для экспериментов было крайне мало, приходилось беречь её как зеницу ока. В-третьих, жидкость вела себя более чем непредсказуемо: обработанные ею образцы растений и животных в тридцати процентах случаев умирали, в тридцати начинали усиленно размножаться или расти, ещё в тридцати неузнаваемо изменялись. И десять процентов оставались без существенных сдвигов в структуре клеток и поведении. — Мда, тут понадобится только месяц Дней трибблов для разгадки, — сказал забежавший за новостями Кирк, — не кори ты себя. Да, я видел отчеты. Потерпим, что уж! Каждый день будем тра… Идите, девушки, — отпустил он бесполезных помощниц, — заниматься любовью, объявлять о помолвке, арестовывать йомена. Спок не ответил, занятый размышлениями. — А я тебе сюрприз принёс, — робко сказал Кирк, — вот. Он расстегнул форменку и вынул из пазухи тёплый комок, — Я назвал его Сподж. Ну… как Спок и Джим вместе. И он водрузил на стол нежно-голубого пушистого триббла. — Это тот, помнишь… Что тебе подарили. В этой реальности он есть. — Угум. Он милый. Гм. Сподж. Спок рассеянно потрепал животное по пушистой шкурке. Триббл счастливо запуркал. — Если данные опытов так противоречивы, значит, на них ещё что-то влияет… Но что? Не личность же проводящего опыт! Джим… Наверное, я себе введу сыворотку ускорителя, — ну помнишь, наши экспериментальные образцы. Для ускорения реакции и умственных процессов. Иначе мне быстро загадку не решить. — Ты что, Спок! Это тебя вымотает… И вряд ли есть в этом смысл. — Смысл есть. Ну сколько мы ещё будем с тобой болтаться в кольце времени. — Ты думаешь, поможет? — Не вижу другого выхода. Помоги мне. — Я не уверен. — Это безопасно. На восемьдесят процентов. Кирк, которому проклятые оставшиеся двадцать процентов жгли мозг, вздохнув, с помощью гипошприца сделал инъекцию любимому. — А это точно не опасно?.. — Доктор Маккой информировал всех нас. Часто использовать нельзя, но единичные случаи… Есть идея…- и Спок кинулся куда-то вглубь лаборатории. — Иди сюда. Будешь заносить данные в падд. Мужчины отвлеклись. В это время мирно путешествующий по столу триббл наткнулся на экспериментальный образец капусты, политый жидкостью времени… — Фу! Нельзя! Фу! Спок, смотри, что он делает! — Перестань. — Чтоб ты пропал! В этом момент триббл задрожал и… исчез. Парни кинулись к лабораторному столу. — Где он, Джим? — Я его не вижу. — Постой — постой. Что ты сказал перед тем, как он испарился? — Не помню. Чтоб ты сдох?! — Нет. «Чтоб ты пропал». Они посмотрели друг на друга. — И что? — А то, — поднял тонкий палец Спок, что ты пожелал и… желание исполнилось. Они неотрывно смотрели на то место, где был триббл. — Значит, стоит нам пожелать? — Да. — И полить себя жидкостью? Это смешно. — Ну…есть и ещё более нелепые технологии. Обычная вода меняет структуру под воздействием мысли, помнишь? Аборигены на планете Штейна наверняка пользовались цветком, а у них лабораторий мы не видели. Все гениальное просто! — А где остатки жидкости? — Вот. Капитан держал в руках запечатанную пробирку. — Она. — Вода времени… Они благоговейно, с суеверным трепетом смотрели на искрящуюся жидкость, что изменила их жизнь и меняла время. Затем они взялись за руки и пошли на праздник. Пробирка отдыхала у Спока в кармане.***
— Когда мы только захотим… — Когда мы только захотим, это все закончится… — Закончится, — как эхом подхватил Спок, — мы можем остаться здесь. На Йорктауне. Встречать рассветы и закаты. Любить друг друга. Просыпаться и не думать о холоде Космоса. — Держаться за руки. — Да. А сейчас я хочу танцевать с тобой! — Спок поднялся одним гибким движением, одну руку элегантно протянул к Джиму, приглашая его на танец. Другой он двумя пальцами вытащил из вазочки на столе самую большую клубничину, что щедро произрастала здесь при свете искусственного солнца. … Они танцевали танго, чувственно прижимаясь друг к другу и медленно смакуя одну клубничину на двоих, золотые в своих белых рубашках в свете заходящего солнца. Не отрывали сияющих взглядов друг от друга. Мир был полон нежности и музыки. Мир был прекрасен. Они сжимали и разжимали руки, сходились и расходились… Они не замечали, что почти весь экипаж «Энтерпрайз» из душного клуба перебазировался на берег и исподтишка наблюдает за ними. — Эх, какие мужчины пропадают! — вздохнула Лидия из научного отдела. — Почему пропадают? — раздраженно спросил её доктор Маккой, — по-моему как раз наоборот. — Эх, вы! — полуобнаженная дева умчалась, праведно сопя от гнева. Маккой вздохнул: ну, не везёт ему с бабами! Вечно они его воспитывают… Как жена когда-то. Не в силах оторвать взгляд от счастливой парочки, он медленно и понуро побрел к вип-ложе. Скоро должно было начаться водное представление. Сел. Покрутил в руках бокал с виски. И услышал лёгкое покашливание рядом. В области сердца ненавязчиво материлизовался юный Чехов, красный, как маков цвет. — Прекрасный вечер! — Точно. — Скучаете? — Теперь нет. — Что пьете? — Виски. Хочешь попробовать? Маккой протянул парню свой бокал. Тот отпил и закашлялся. — Хороший… напиток. Я, правда, красное вино больше люблю. — Как же водка? Мда, — Маккой внимательно посмотрел на его лицо цвета буряка, — какой-то ты нетипичный русский. Доктор вдруг понял, ЧТО ему стоило подойти первому, заговорить. Не убежать в смущении. Он медленно, как будто опасаясь спугнуть бабочку, положил руку на макушку парня. Тот опустил глаза. — Хороший ты парень…- и без всякой связи добавил, — Ты знаешь, сколько мне лет? Там, где были цифры, энсину Чехову не было равных. Он успокоился, прикинул плюс-минус… — Да. Но какое это имеет значение? Я хочу, как они! — он кивнул на капитана и помощника, — и… Вы тоже хотите. — Да? — хмыкнул доктор, — ну допустим ты прав… Но… И, залпом допив виски, он одним плавным движением наклонился и впечатался в дрожащий рот юного гения. — Так, народ, внимание. Все сюда! У нас новость! Почти все были здесь, на берегу и Джим не мог больше ждать. — Сегодня, в этот День Триббла я… мы хотим Вам сказать… Мы со Споком теперь пара и официально объявляем о помолвке. Как будто дождавшись этого момента, чёрное небо расцвело тысячами объёмных алых роз фейерверка. Золотым звездным дождём! Затем на них медленно спустился огненный аналог их «Энтерпрайз», окутал всех сияющими огнями и дымом. — Ура капитану! Ура коммандеру! Да здравствует любовь! — Я знал! — закричал в верхней тёмной ложе Маккой, — Так вам и надо, бабы. — и потом снова продолжил целовать своего русского гения. После того, как все накричались, появилось шампанское. — Тост, тост! — кричали все. Кирк взяв из множества рук два бокала — себе и любимому, покрутил его в пальцах. — Давай ты, Скотти, — обратились все, как к старшему, инженеру. — Ну, что ж. Я не буду говорить долго, — не умею. — Да, это тебе не двигатель чинить! — пошутил кто-то. — Цыц! Парни… Мы все давно уже в курсе… хм… спасение друзей и все такое… Вы оба просто классные и…э… за любовь, — неловко закончил он. — За любовь! — подхватили все. Спок и Кирк выпили и поцеловались. И сразу свет ракет стал меркнуть в глазах капитана. Какая-то женщина вышла в освещённый круг, вперёд, и капитан, чья голова кружилась с бешеной скоростью, не сразу узнал её. Зато её узнал Спок. — Вежбовски… — выдохнул он. Девушка была в бархатной полумаске, которую сейчас сбросила с торжеством. — Да что ж ты никак не уймешься! — прошептал Джим, падая на колени. — Я, голубки! — она подбоченилась. — Пройдемте со мной, — вперёд выступил начальник безопасности Джотто и взял её за локоть. Она хрипло засмеялась: — Ещё ничего не понимаете? И умник Спок не понимает?.. Спок, как и Джим, упавший на колени, тряс головой. — Они отравлены, оба! Я переиграла их! Её торжествующий безумный смех пролетел над толпой. Мужчин подхватили под руки: — Маккой! Где доктор? Доктора сюда. — Не надо… — Спок пытался объяснить, что это бесполезно. Его кровь уже чувствовала яд, как огонь, пожирающий внутренности. Зная, что умирает, он, благодаря скорости и ясности осознания, успел сделать два дела. Вынул из кармана брюк запечатанную пробирку, зубами сорвал пломбу на ней и капнул голубой сияющей жидкости сначала на капитана, потом на себя. Тень мысли — жажда жизни и счастья — промчалась газелью и исчезла. Он упал на любимого, раскинув руки, охватывая тело, бьющееся в судорогах, защитным жестом, пока последнее дыхание жизни не испарилось с его губ.