Там где море бескрайнее и паруса белые

      У Роксаны тонкие и изящные запястья, длинные и ловкие пальцы, светлая, почти молочно-белая, кожа; сети бледно-синих сосудов отчётливо видны на сгибах локтей, на груди и на лодыжках. Она высокая и тонкая, словно тростинка, вот только мускулатура крепкая – Роксана дни напролёт в кресле не просиживала.       Не моё. Не я это.       Я – Вероника – всегда была низкой и крепко сбитой. Мышцы у меня натружены от работы в цеху. У меня волосы словно медь, вихрастые и непослушные, веснушки везде, даже на ягодицах, а Роксана золотая, словно пшено, локоны у неё ровные и коротко острижены – до плеч.       У меня нос курносый, у Роксаны – с изящной горбинкой. Вот только, теперь ещё и сломанный и тонкой полосой шрама наискось. Сросся, вроде, хорошо, но что-то мне подсказывало, что раньше он был чуть ровнее.       Лицо, что я теперь каждый день видела в зеркале, – круглое, с острым подбородком, мягкими, бледно-розовыми, тонкими губами и большими серыми глазами. И есть ли смысл говорить, что это совсем не то, что я до этого на протяжении двадцати семи лет наблюдала в отражающих меня поверхностях?       - Леди Роксана, поднимите руку.       Я послушно выполнила просьбу Сильвии – служанки Роксаны, выполнявшей функции сестры-сиделки – и тут же, стоило той начать тереть тело мочалкой, поморщилась от боли.       Левая рука слушалась ещё плохо. Гипс сняли, но стоило приложить ещё немало усилий, чтобы она была такой же подвижной, как правая конечность. А тот факт, что девушка была левшой, заставлял работать над проблемой усерднее.       А я правша. Я не Роксана. Просто… я теперь внутри неё. Тело это теперь меня слушается, вот только действует порой совсем не так, как мне хотелось бы: некоторые жесты не мои, спина ровная – не моя, поступь быстрая и чёткая – не моя.       Что же со мной случилось?       - Леди, – вновь обратилась ко мне Сильвия, – вам стоит выбираться из воды. Отец ваш скоро прибудет на место встречи.       Отец мой давно отошёл в мир иной. А лорд Винтер мне отцом не был. Вот Роксане он приходился родным, а мне…       Тяжело вздохнув, закуталась в полотенце, попыталась обуть мягкие тапочки, но правой ногой промахнулась. Ещё одним последствием полученных Роксаной травм оказалась слепота на правый глаз. С этим тоже как-то уживаться придётся. Развернувшись, нашла взглядом злополучный тапок, надела его и поплелась за служанкой из ванной прочь.       Вообще, если бы не приезд лорда Винтера, меня ещё не скоро пустили бы купаться. Обтереться влажным полотенцем – да, но до полного выздоровления горячие ванны этому телу были запрещены. Но Сильвия выкрутилась, и мыли меня в слегка тёплой воде. Так что если простыну, вина вся на батюшке Роксаны, к приезду которого дочь обязана была сиять, как начищенный медяк.       В предбаннике, в котором Сильвия подготовила вещи для переодевания, было довольно тепло. Вообще, не знаю, как девушка умудрилась прогреть помещение, ведь буквально вчера здесь стоял такой дубак, что желание не то что вымыться, просто ступить на порог, отпадало само собой.       Зима на город рухнула внезапно. За одну ночь листва на деревьях пожухла и опала, ало-рыжим ковром укрыв первый снег. Для острова Альбрас это, оказывается, нормально. Норд Блу же.       Ага. Нормально.       Что за страна такая? Люди вокруг, вроде, европеоидной расы. Но это всё, что я могу о них сказать.       И почему тут технологии от всего мира отстали? Всё словно в веке семнадцатом - восемнадцатом застряло. Оставалось только делать вид, что для меня это в порядке вещей. Ведь юная леди Винтер не отличалась эмоциональностью и излишним любопытством.       Леди Винтер. Ха! Где тут подвески, чтобы их украсть?       Сильвия просушила мне волосы полотенцем, а затем принялась помогать одеваться. Я кривилась и вздрагивала – тело ещё болело и не желало активно действовать. И неудивительно.       Роксане едва исполнилось восемнадцать, но она уже успела умереть. Её избили, изнасиловали и задушили. Тело нашли случайно, но весьма вовремя – откачать успели. Вот только Роксана, всё же, погибла. Теперь была только я. И что произошло со мной в злополучном М-ском треугольнике я понятия не имею. Но причинно-следственная связь вполне очевидна. Вот только от этого не легче.       Лорд Родерик Винтер впечатлял. Высок, статен, опрятен и хмур. Он грозно взирал на дочь большими серыми глазами, сжав тонкие губы так, что под аккуратно подстриженной щёткой усов они казались выведенной мелом полоской. Круглолицый, золотоволосый. Роксана в батюшку пошла, вот только Родерик был кудряв, и даже короткая стрижка не спасала мужчину – шевелюра сопротивлялась хозяину, воинственно топорщась маленькими завитками у висков.       Я замерла у порога, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. О чём мне говорить с этим человеком? Мне он чужой.       - Вижу, ты в своих казармах совсем одичала, – голос у Родерика был тих и весьма приятен, но интонация звенела сталью, заставив сжать зубы крепче. – Здороваться отучилась?       Так и хотелось вытянуться по струнке, козырнуть и пролаять приветствие так, чтобы этот человек до конца дней своих заикался. Но память Роксаны услужливо подкинула правильный алгоритм дальнейших действий.       Поскольку платья на мне не было, реверанс отпадал сам собой. Я лишь покорно склонила голову, опуская взгляд к полу, и чётко, но мягко, сказала:       - Здравствуйте, отец. Простите меня за столь грубое поведение. Болезнь истощила меня.       - Подыми голову. – И я послушалась. Родерик поприветствовал меня коротким поклоном головы. – Присаживайся, – мне жестом указали место, и я уселась на самый край большого деревянного стула с мягкой бардовой обивкой.       Мужчина продолжал внимательно изучать меня взглядом. Я продолжала пялиться на тёмно-синие форменные брюки.       Помимо брюк, перед встречей с отцом Роксаны, Сильвия заставила меня надеть белую рубашку с короткими подвёрнутыми рукавами, эмблемой чайки на спине и надписью «marine», синий платок, который следовало вязать на манеру пионерского галстука, и армейские берцы. На меня пытались натянуть ещё и белую кепку всё с тем же словом «marine», но от этого уродства я отбилась. Пока что. Ведь носить придётся – часть военной формы.       В помещении царила тишина. На фоне её, тиканье напольных часов звучало особо зловеще. Но лорд Винтер не стремился продолжать беседу, и мне пришлось посмотреть на него, в надежде на то, что это послужит толчком.       Мужчина сидел за столом напротив, спина его была ровной, взгляд задумчив и устремлён куда-то в окно. Ну да, снег и лысые деревья куда интереснее ребёнка, с которым случилась беда.       Я разозлилась. И, как назло, память Роксаны подкинула ещё с десяток подобных «бесед». Но отца она любила. Безмерно. Стремилась стать такой как он и, как результат, так и не научилась достойно вливаться в общество. Роксану не принимали.       Помотав головой, попыталась отогнать ненужные образы. Не моё это всё. Но последнее время от воспоминаний этой девочки я никуда не могла деться. Люди, места, события… Слишком много всего. Достаточно было слова, образа или запаха, и срабатывали ассоциации. Моё пришибленное состояние врач списывал на лекарства и пережитый шок, ну а мне оставалось радоваться тому, что того, что случилось с Роксаной, я пока не вспомнила. Сослуживцы, проводившие расследование, толковых показаний от меня получить не смогли. Мне же пока с головой хватало состояния этого тела.       - Так и будешь молчать? – лорд Винтер всё же нарушил молчание. – Нечего сказать?       А что сказать? Простите, папаня, но вашу дочь убили? Причём довольно жестоко. Да что он от ребёнка хочет? Какой нормальный родитель так наезжал бы на своё чадо после всего случившегося?       И тут в голове что-то щёлкнуло.       Роксана сбежала в армию от нежелательного брака. Старшая её сестра – покорнейшее, безвольное существо – уже три года как «счастлива» в союзе с неким лордом Хираги. А Роксана так не хотела, но воспитание и уважение к отцу не позволяли ей перечить главе семейства. В глубине души она надеялась заняться семейным делом и стать достойным наследником, но лорду Винтеру ещё хватало сил и здоровья всё тянуть самому, при этом, не теряя надежды на рождение сына. Мысли о службе в рядах Морского Дозора посещали девушку уже давно. А портрет будущего супруга – сорокалетнего лысеющего аристократа в толстенных очках – придал ускорения. В конце концов, её блестящая военная карьера могла бы принести семье такую же славу и связи, как и удачное замужество.       Скандала тогда, вопреки ожиданиям Роксаны, не было. Родерик отпустил её с одним лишь условием: не позорить имя семьи.       Выходит то, что случилось с этой девочкой, позор?       Всё, что было вбито в Роксану годами воспитания, говорило «да». Семью она опозорила.       - Значит, нечего, – сделал вывод из моего молчания лорд Винтер.       Я скривилась. Мужчина изумился такому поведению. Леди в их семье не кривляются.       - Простите, отец, – постаралась быть паинькой, чтобы не портить и без того натянутые отношения с этим человеком. – К сожалению, я не помню нападавших и, если быть честной, само нападение и несколько дней до него. Врач…       - Твой врач сказал мне уже всё, что необходимо.       - Тогда что вы желаете от меня услышать?       Ещё один бросок мимо. Роксана всегда знала, что следует сказать этому человеку. Я же любила людей доводить до белого каления.       - Извинений будет достаточно.       Пошёл в жопу.       Жаль, только, этого я вслух не скажу. Пока что.       - Простите, отец, – я встала, склонилась, вновь опуская голову, словно рабыня какая-то, да так и замерла, ожидая вердикта.       Мужчина продержал меня так с добрых полторы минуты, после чего великодушно позволили выпрямиться и сесть на место.       - Прощение, Роксана, тебе придётся заработать. Вряд ли кто-нибудь захочет в жёны тебя… такой. – У меня щёки зарделись от гнева; вмиг стало душно. Лорда Винтера такое поведение дочери заставило хмуриться ещё больше. – Достойной службы здесь, когда все вокруг знают, тебе не видать. Вопрос о твоём переводе с руководством я уже уладил. Завтра заполнишь нужные бумаги и получишь направление на новую базу. Подальше отсюда. До этого твоя обязанность – выздоравливать. Всё ясно?       И вновь я киваю. Словно болванчик какой-то.       - Вот. – Передо мной с хлопком на стол был положен конверт, запечатанный сургучом. – Письмо от твоей матери. Можешь идти.       И всё. Никаких соболезнований, никаких тёплых слов. Лорд Винтер имя своё оправдывает – столь же холоден, сколь и зима за окном.       Взяв конверт, вежливо распрощалась и покинула кабинет. Уши и щёки пылали от гнева, в голове шумела кровь. Меня вело и шатало, а я упёрто шла по коридору, не обращая внимания на окрики Сильвии, что едва за мной поспевала.       Прихрамывая, пронеслась мимо взволнованного портье, приглашавшего вновь посетить эту гостиницу. Родерик даже не удосужился притащить свой зад к дочери в больницу, заставив ту, ещё толком не окрепшую, идти по холоду на эту бессмысленную встречу. А лечащий врач не осмелился возразить. Идиоты. Выходит, я тоже идиотка. Пришла же.       Тяжёлые резные двери распахнулись от удара плечом, и тело тут же сковал холод. Но меня это не остановило. Глядя себе под ноги, продолжала идти вперёд, пока не налетела на кого-то, едва не сбив с ног. Отшатнувшись от внезапной живой преграды, утратила равновесие, да так бы и полетела в ближайший сугроб, если бы меня не поймали за руку.       - Полегче, солдат.       От молодого мужчины несло табаком. Он словно весь пропитался куревом. От этого запаха, и окутавшего нас сигаретного дыма, меня затошнило.       Я попыталась отстраниться, стремясь избежать конфуза, но меня не отпускали.       - Отвали. – Огрызнулась на незнакомца, но вышло невнятно: от холода стучали зубы, и сводило челюсть. Я мелко подрагивала, только сейчас осознав, насколько глупа оказалась, поддавшись эмоциям.       - Ты из какого взвода? – на плечи упала тяжёлая светло-серая куртка, вся пропахшая табаком; из нагрудного кармана выпала пачка сигарет, которую тут же подняли.       Укутавшись в верхнюю одежду и переборов тошноту, наконец-то подняла голову, чтобы рассмотреть прохожего. Дозорный. В такой же форме, как и я. Чуть старше двадцати, высокий, широкий в груди и плечах, с грубым квадратным лицом, но довольно приятными чертами. И седой, словно пепел от тех сигарет, что из зубов не вынимает.       - Никакого, – ответила на поставленный ранее вопрос. – Отстранена по состоянию здоровья и до выяснения обстоятельств с дальнейшим распределением.       - Так чего по холоду голая бегаешь?       - Это я ещё не голая, мечтатель.       На меня посмотрели с лёгким раздражением, которое тут же сменилось гаденькой ухмылкой. Что-то он явно нелестное собирался сказать, но был прерван нагнавшей меня Сильвией.       - Леди Роксана, – отдышавшись, девушка с явным неодобрением посмотрела на куртку, с которой я, несмотря на запах, постепенно срасталась в единое целое, – ваша верхняя одежда.       Пришлось выползать из тепла и запихивать себя в остывший на холоде белый бушлат с меховым воротником. Не забыв поблагодарить, вернула курку хозяину, честно признавшись самой себе, что хочу такую же. Тёплую и удобную.       На том со странным курякой и расстались. Даже не попрощавшись, разошлись каждый в свою сторону.       Тело Роксаны болело, ноги задубели. Левую руку крутило, голова кружилась.       Жалко мне девочку. Хоть и не моя это жизнь, но я начинаю проникаться. И то, что я вижу и осознаю, мне не нравится.       На следующий день пришлось встать пораньше. Во-первых, от городской больницы до базы Дозора дорога занимала в среднем час; во-вторых, ещё надо было успеть застать капитана Хойта до того, как его поглотят с головой повседневные дела.       Письмо от матери Роксаны я отложила в ящик, не желая пока лезть ещё глубже в дебри чужой жизни.       И без того было над чем подумать.       С каждым часом знаний из жизни Роксаны становилось всё больше. Во всём этом я очень боялась потерять себя. Мозг этой девочки был заполнен информацией, которую нужно было использовать с умом, чтобы не сглупить так, как это вышло вчера с лордом Винтером. А ещё следовало держать себя в руках, потому что накопившихся знаний, которых за одну только прошедшую ночь прибавилось втройне, было достаточно для осознания одной страшной вещи: я не просто в другой стране, я в иной реальности.       Страшно и смешно одновременно.       Как так вышло? Почему мёртвое тело, брошенное в переулке, стало моим пристанищем? И что случилось со мной? Не помню, чтобы я умирала. Помню шар света, помню, что было больно, но чтобы я…       Даже думать об этом не хочу. Тем более, в переселение душ я не верила, ведь, если отталкиваться от религии, дух тело покидает через три дня после смерти. За три дня труп, если его не содержать при необходимой температуре и не обработать, превратится в сгнивший кусок мяса. А Роксана была мертва лишь пару минут. Тогда что получается? Что в этом теле две души? Глупости. Или здесь действуют совсем иные законы мироздания?       Уйдя в себя, налетела плечом на Сильвию. Проклятье. Пока привыкну к дефекту зрения, не один столб снесу.       Ладно, что бы я себе не думала, логического объяснения произошедшему найти пока не могу.       И что тогда остаётся?       - Мы пришли, – оповестила меня Сильвия, и я притормозила.       Местная база Дозора располагалась на второй по высоте точке города – вид на порт открывался просто прекрасный. Территория её была отгорожена высоким забором из белого кирпича. Штаб возвышался над землёй на добрых шесть - семь этажей, походил на помесь крепости и советской пятиэтажки, но при этом сиял белизной побелки и блестел начищенными окнами. Как подсказывала мне память Роксаны, на территории базы, помимо штаб-квартиры, располагались казармы, два склада, две тренировочные площадки, столовая, баня и дом культуры. Санитарный полк был закреплён за городской больницей, но дежурные врачи постоянно были при штабе, неся службу посменно. Полигоны для отработки стрельбы и проведения наземных учений были разбиты за городом, подальше от жилых построек.       И везде знамя: белое полотнище с синей чайкой и словом «marine».       Роксана хотела связать свою жизнь со службой. Мне же невольно приходится идти по её стопам, потому что я просто не знаю, что ещё делать. В конце концов, сбежать можно всегда. Вот только бы понять, куда и зачем.       Мир-то не мой.       Я зажмурилась, с трудом подавляя истерический смех, что так и рвался из глотки.       В другом мире, в чужом теле, вынужденная прожить чужую жизнь. Хорошо я в отпуск съездила.       - Зашибись, – с этими, совсем не свойственными предыдущей хозяйке тела, словами я и двинулась к контрольно-пропускному пункту, на ходу извлекая из нагрудного кармана пропуск.       Капитан Хойт был громаден. Такой высокий, что едва головой потолок не задевал. Широкий, словно бочонок вина, но весьма подвижный и ловкий. Нос картошкой, брови кудлатые и растрёпанные, губы обветренные и искусанные, щёки язвами от оспы изъеденные. Безобразен он был, но таких добрых глаз я не видела уже давно.       Беседа наша прошла быстро. Капитан выразил свои соболезнования, поделился новостями о проведённом расследовании, которое ни к чему не привело, а затем вручил мне кучу бумаг, которые стоило заполнить рукой Роксаны для перевода на новую базу. Усадив меня в приёмной за стол, капитан умчался по своим делам, приказав занести документацию в кадровый отдел.       Проводив мужчину печальным взглядом, неуверенно взяла в правую руку перьевую ручку, и тут же поняла, что неудобно мне так. Пришлось руку сменить.       Пробежавшись глазами по бланку автобиографии, в очередной раз убедилась, что читать дикую смесь из английского и какого-то из азиатских языков могу легко и быстро. А что с письменно речью?       В надежде на чудо, принялась выводить первые строки. Чудо свершилось. Хоть рука и дрожала, но выходило вполне читабельно. Единственное осложнение теперь – зрение. Ладно, справимся.       Пока была сосредоточенна на бумагах, в приёмную кто-то вошёл. Стоявший на посту рядовой, что лениво прислонился к стене и успел задремать, тут же вытянулся по струнке, отдавая честь. Бросив письменные принадлежности, последовала его примеру.       - Вольно.       Команду я выполнила, только тело расслабляться не желало.       Белокурый стройный офицер смотрел на меня с едва уловимым беспокойством во взгляде, улыбался мягко, даже нежно. Но тело Роксаны от одного его присутствия бросало в дрожь.       Память, вопреки реакции, подкидывала вполне невинные образы: проведённые учения под командованием этого человека, несколько лекций, прочитанных им, беглые восхищённые взгляды девушек дозорных, брошенных мужчине вслед, несколько коротких встреч в штабе. Ничего такого, чтобы могло так напугать Роксану.       - Рядовой Винтер.       Я вздрогнула от неожиданности. Лейтенант Бош Орелин стоял так близко, что можно было легко разглядеть мелкие детали цветочного орнамента, украшавшего его белую рубашку. Слегка отодвинувшись, подняла голову вверх, вглядываясь в тонкие черты лица. Красив, ничего не скажешь. Да ещё и голубоглаз и с длинными, собранными в тонкий хвост, волосами. Всё, как нравилось Роксане.       Тогда отчего же такая на него реакция?       - Да, сэр? – осознав, что пауза затянулась, я обратилась к офицеру.       - Мы их найдём, – шёпотом пообещали мне.       У лейтенанта были длинные, натруженные, но очень красивые и ухоженные пальцы. Он сжал мне плечо, и в горле застрял ком. Шея в тех местах, с которых лишь совсем недавно сошли синяки, заболела так, будто на неё надавил кто. Колени готовы были подогнуться, но в тот момент, когда накатила слабость, на меня смотрели так пристально, что пришлось срочно взять это испуганное тело под контроль.       Благодарно кивнув, ненавязчиво попыталась высвободиться из чужой хватки, и меня тут же отпустили.       - Не подскажите, рядовой, куда подевался капитан Хойт? – резко сменил тему лейтенант.       - К сожалению, нет, сэр.       - Разрешите обратиться, сэр? – подал голос, молчавший до этого безымянный рядовой.       - Слушаю.       - Капитан Хойт до десяти утра должен быть в порту, сэр, – вытянувшись по стойке смирно, отрапортовал молодой дозорный.       - Благодарю, рядовой. Тогда, вынужден вас покинуть. – И я, на пару со вторым солдатом, отдала честь покидавшему помещение офицеру.       Стоило лейтенанту уйти, устало рухнула на стул, из последних сил сражаясь с телом, которое била мелкая дрожь.       - Сколько тебе почестей, Винтер, – криво ухмыльнулся позабытый мною юноша. – Этого твой папочка тоже успел купить? Или ты их другим берёшь? Говорят, ты ещё та умелица.       Оскорбления я пропустила мимо себя, отдав предпочтение заполнению бумаг.       Юнец, чьё имя так и не пожелало всплыть из глубин памяти, говорил ещё что-то, но я его уже не слышала. И без того знала, что Роксану сослуживцы не любят. И дело не только в знатном происхождении. Девушка была далеко не подарком.       Однако больше, чем чья-либо неприязнь к юной леди Винтер и причины её возникновения, меня беспокоил лейтенант Бош. Не зря же это тело так в его присутствии трусится. Ой, не зря.