Там где море бескрайнее и паруса белые

      Взвод из Логтауна квартировался в восточных казармах. Старый, полузаброшенный, но поддерживаемый в хорошем состоянии барак с момента вселения вояк из Восточного Моря, будто ожил. Уже на подходе к постройке я слышала громкий счастливый смех и какой-то подозрительно знакомый звон, напоминающий звук с которым встречаются друг с другом бока алюминиевых кружек. Похоже, кто-то в отсутствии начальства решил расслабиться на дорожку.       Оправив рюкзак, подняла руку, чтобы постучать, но меня опередили. Дверь распахнулась перед самым носом, из проёма с нечеловеческой скоростью высунулась рука, вцепилась мне в плечо и затащила в помещение. Я даже не успела задуматься над тем, что следует начать отбиваться. Меня обступили со всех сторон, замкнув в бело-синий полукруг, света не хватало – кто-то очень высокий своей косматой головой закрывал лампу, при этом почти дотягиваясь макушкой до потолка, а на ближайшем окне предусмотрительно опустили шторы – так что лиц присутствующих я разглядеть не могла. Зато отчётливо различила запахи браги и мясной закуски.       - И кто это к нам пожаловал? – прошептал кто-то на ухо, и я шарахнулась в сторону, натыкаясь на чью-то широченную грудь. Две здоровенные ладони опустились на плечи, припечатывая к месту. – Пугливая какая, – хохотнул тощий конопатый мальчишка. – А нам говорили, что злая и кусается.       Сейчас укушу – не проблема. Только подойди. Я и так последние дни вся на нервах.       Он подошёл. Дружелюбно улыбнулся и протянул алюминиевую кружку, содержимое которой не было секретом.       Тяжесть с плеч исчезла. Все молча ждали моей реакции.       Детский сад. И так бы подумала и предыдущая хозяйка тела.       Надев ставшую уже привычной маску равнодушной ко всему леди Винтер, приняла сосуд и, водрузив на локоть приподнятой руки, осушила залпом.       Гусары пьют с локтя.       - Даже не скривилась, – благоговейно прошептали справа.       Знали бы они, чего мне это стоило. Новое тело к подобному пойлу привычным не было.       А потом поднялся шум. Все стремились похлопать по плечу или спине, представлялись, а я старалась запомнить хотя бы часть имён и лиц и уложить это всё в голове до того, как всё смешается в кашу.       Новые лица и окружение. Второй шанс для Роксаны. И, как бы это ни было прискорбно, для меня тоже. Ариадна чётко дала понять, что дороги назад нет. Остаётся лишь прожить чужую жизнь. А как именно – решать уже мне.              Пьянка свернулась довольно быстро. Как пояснил рядовой Барбекю (я чуть не задохнулась, сражаясь со смехом) – тот самый конопатый мальчишка, что первым встретил меня и предложил выпить – это они так, согреться. А то у нас тут в Норд Блу уж больно холодно. Не то что в их родных краях.        Ист Блу, судя по россказням моих новых сослуживцев, обещало встретить солнцем, тёплым морем и фруктами, о которых на севере только слышать могли. Я же нутром предчувствовала, как меня накроет во время акклиматизации и тихо лелеяла надежды на то, что погрузка на корабль и отплытие пройдут без лишних приключений. Просто хотелось уплыть и начать всё с белого листа. И перестать бояться, что кто-то утащит тебя в тёмный переулок и завершит начатое.       Получив чёткие инструкции от командования через улитку – местный живой аналог рации, по-прежнему вводивший меня в ступор одним своим видом, мы организовано покинули казармы, двинув стопы в сторону порта. Чётко придерживаясь строя, окружённая парой десятков душ, немного расслабилась, отбросив переживания и страхи, за что тут же поплатилась.       Я размерено дышала, чётко придерживаясь ритма строевого шага, сосредоточившись на механической памяти нового тела, смотрела перед собой, следуя за широкой спиной впередиидущего, а затем передо мной выросла стена, в которую бы так и врезалась, не успей я вовремя среагировать.       Замерев на месте, судорожно выдохнула, беглым взглядом изучая местность, и тут же осела в сугроб. Я вновь была в злополучном переулке, где погибла Роксана. Сидела у нагромождения деревянных обломков, так и оставшихся неразобранной с момента нашего с Бошем столкновения, и старалась не задохнуться от сковавшего меня страха. В глазах начало стремительно темнеть.       Рядом захрустел снег, кто-то приблизился ко мне, дохнув на лицо теплом, по щеке скользнуло что-то мягкое, и я ударила. Наотмашь и вслепую, но попала. Рука отозвалась острой болью, тень, закрывавшая обзор, пропала. Появился шанс бежать, и я им воспользовалась. Рванула со всех ног, тут же чуть не споткнувшись об бьющие по бедру и ноге ножны, прижала их рукой, продолжая движение, пронеслась меж домов, вывернула на проспект, и вновь оказалась в том же переулке.       Затравленно озираясь, чертыхнулась, и опять бросилась бежать, решив, что от испуга, просто спутала дорогу. Но и второй и третий раз привели меня обратно. Новых попыток уйти от того, что ждало впереди, предпринимать уже просто не было сил. Тело хоть и оправилось, но нуждалось в закалке. Руки и без того тряслись, но левая по привычке опустилась на гарду шпаги и даже слегка высвободила клинок из ножен.       В затылок упёрлось что-то холодное и твёрдое, раздался щелчок, и мягкий женский голос приказал:       - Выбрось.       Я медленно потянула оружие вверх, правой рукой придерживая ножны. Тихий звон стали, шорох от трения клинка об дерево, отделанное дублёной кожей, и привычные движения ввели в лёгки транс. В сознании сплелись три года занятий фехтования в далёком детстве и ежедневные, выматывающие тренировки леди Винтер на заднем дворе поместья в компании со строгим мастером.       Картинка перед глазами размылась, в ушах гудела кровь.       Не отдавая себе отчёта, я резко отступила в сторону, одновременно с этим разворачивая корпус и окончательно вынимая шпагу, нанося рубящий удар снизу-вверх. Двигаясь по инерции, правой рукой с выставленной вперёд ладонью ткнула вперёд, отпихивая от себя вскрикнувшую от боли женщину.       Вдох-выдох. Багрянец на снегу, что-то горячее на коже лица и руки. И звон в ушах.       Я пошатнулась. Руки отяжелели, ноги стали ватными, прогнулись в коленях, и я опустилась на окропленный кровью снег прямо напротив раненной мною женщины. Та среагировала вмиг: бросилась вперёд, потянувшись за выроненным пистолетом, встала, ногой отбросив от меня шпагу, навела оружие, но резко содрогнулась всем телом и безвольной куклой упала в снег.       На её месте вырос крупный силуэт. Что-то отбросив от себя, он двинулся ко мне, склонился, придержав за плечо, осторожно встряхнул.       - Эй, леди дозорная, не надо мне тут обмороки разыгрывать.       Я глупо улыбнулась, вмиг распознав спасителя. Но, к сожалению, встать сама не смогла. Пришлось Сипухе помогать, сетуя на мою нерасторопность. Правда, это не помешало ему подобрать всё разбросанное оружие и стащить золотую цепочку с шеи оглушённой им женщины.       - Что ты здесь делаешь? – цепляясь за воротник мехового пальто, поинтересовалась у мужчины.       - Увидел, как вы туда-сюда по кварталу бегаете. Да ещё и рожа у вас такая была… короче, любопытно стало. Пошёл следом, а тут такое. И что вас вечно сюда тянет? Уже раз окочурились на этом месте. Мало?       Я нашла в себе силы улыбнуться.       - Много, Сипуха. Но оно как-то само получается.       Он многозначительно хмыкнул, покрепче обхватил за талию, дёрнул на себя, не дав запутаться ногами в снегу и мусоре, и потащил в темноту переулков. Петляя меж узких переходов, матерясь и распугивая бродяг и редкое бездомное зверьё, вывел меня к заброшенным пристаням.       Под ногами захрустели покрытые ледяной коркой прогнившие балки, носки сапог заскользили по покрытому тонким слоем снега льду. Держась ближе к искорёженным заиндевелым остовам причалов, мы двигались вдоль берега, столь рискованным способом явно сокращая путь к порту, избегая при этом беготни по городу.       Я вскинула голову, осматриваясь. Справа от нас возвышался покатый, неудобный для спуска берег. Меж тёмных валунов были вбиты деревянные перекладины, служившие подобием ступеней, что вели прямо к причалам. Похоже, по одной такой лестнице мы и спустились.       Сипуха вскинул руку, кого-то приветствуя, и я посмотрела вперёд. На вмёрзшей в лёд, перевёрнутой днищем вверх лодке сидела закутанная в шубу фигура. Закутанные в тряпки руки сжимали тонкую удочку, а на снегу около небольшой лунки трепыхалось две крупные рыбины. Рыбак лениво кивнул, ответив на приветствие, и вновь сосредоточился на добыче пропитания.       - Почти дошли, – выдохнули мне прямо в ухо и, чтобы видеть лицо Сипухи, пришлось обернуться.       - Зачем ты мне помогаешь?       - Вы, леди, ничего такого не подумайте. Я просто деньги очень люблю. А у вас их, как я понял, достаточно.       Глаза его прямо сияли от предвкушения. Вот она, искренняя алчность.       Слова благодарности утонули в грохоте выстрела. Сипуха вздрогнул всем телом, споткнулся, но не упал. Тогда в него выстрелили повторно, и он отпихнул меня от себя, мучительно захрипел, силясь сделать вдох.       Рыбак соскочил с насиженного места и, наведя дуло пистолета на раненого мужчину, не спеша двинулся к нам. Лёд под ногами потемнел, заходил ходуном. Каменный берег сменили деревянные перегородки, сети и нагромождения ящиков. Морской берег резко преобразился в корабельный трюм. Словно кто-то гобелен со стены содрал.       Корабль покачнулся, а с ним и Сипуха. Он упал на ящики, потянул их за собой, неловко вскинул руку, всё ещё не способный дышать. «Рыбак», сменив личину на встреченную мною в переулке женщину, вновь спустил курок. Я попыталась вмешаться, хотела оттолкнуть мужчину, но вместо этого сама поймала пулю.       Левую руку словно в кипяток окунуло. Меня бросило на Сипуху, и он закричал. Звук был тихий, булькающий и сиплый, но почему-то я была точно уверенна в том, что так он вопит от боли. А потом меня прошибло холодным потом, боль в левой руке добралась до ключицы, спазмом сковала рёбра.       Сипуху мучительно выгнуло, и он наконец-то сделал глубокий вдох – меня затрясло от страха и боли.       - Какие же вы жалкие.       Женщина-стрелок болезненно поморщилась, провела языком по распухшей, сочившейся кровью губе, и внезапно стала моложе на несколько лет. Лицо её приобрело юношескую округлость, рост уменьшился, взгляд помутнел.       - Дамьяна? – я не поверила своим глазам. Разве такое возможно? Как?       - Сюрприз, – она вяло повела плечом, но тут же вскинула руку с пистолетом, предупреждающе глядя на меня. – Не рыпайся. Ромео, тащи сюда свой ленивый зад!       Сверху что-то загрохотало, раздался звук удара, скрип и быстрый топот. Из тёмного проёма, частично прикрытого штопаной парусиной, выскочил высокий тёмнокожий мужчина в полосатом шерстяном свитере и дутых штанах. Он рассеянно улыбнулся, машинально оправил сбившуюся набок от быстрого бега вязаную шапочку, белесые глаза смотрели куда-то в пустоту поверх головы Дамьяны.       - Свяжи её и тащи к боссу. Я слишком потратилась.       Ромео двинулся ко мне, глядя бессмысленно и отрешённо. Вытащив из-под упавших ящиков пыльный мешок, лениво отбил выставленную мною в попытках защититься руку, опустился коленом на грудь, лишив возможности дышать, и натянул мешок мне на голову.       На меня обрушилась затхлая душная темнота. Я дёрнулась, стремясь освободиться, и края горловины врезались в шею над кадыком. В отчаянной попытке не задохнуться, жадно вдохнула, и жёсткая ткань забилась в рот. На языке осел вкус земли, страх липким холодом скользнул вдоль позвоночника, и меня вновь окунуло в чужие воспоминания.       Только не сейчас. Не надо.       Но тело помнило, терзало фантомными болями, вздрагивало, желая избежать чужих холодных рук, билось, извивалось. А я дышала всё чаще и слишком поверхностно, доводя себя до багровых пятен перед глазами и гула в ушах.       В какой-то момент я осознала себя здесь и сейчас – перекинутой, как куль, через плечо, головой вниз. Болтающейся туда-сюда безвольной, сипло дышащей куклой.       И, наконец, окончательно утонула во тьме с привкусом металла и земли.                     - Глупо на… фрукт у неё… конечно нет… обменяем…       Чужая речь, изначально воспринимаемая как неразборчивый гул где-то вдали, постепенно приобретала смысл, доходила до сознания, побуждала поднять голову и посмотреть на тех, кто ведёт разговор.       С трудом разлепив зудящие глаза, сморгнула, морщась от острой рези под веками – словно туда песка кто насыпал, сглотнула вязкую слюну и зашлась сухим кашлем, от которого прострелило в висках. Недавние собеседники замолчали, потревоженные моим пробуждением. Скрипнул стул, три раза по полу стукнули чужие каблуки, а затем меня окатило холодом с головы до ног.       Одежда облепила тело, его сковало, а затем отпустило, но лишь для того, чтобы опять скрутить мучительной и продолжительной судорогой. Зато в голове прояснилось.       Я сидела в полутёмном углу размерено покачивающейся и скрипящей досками комнаты, конечности были привязаны к стулу. Чуть поодаль, прямо по центру, стоял стол, за которым полукругом расположилось четверо людей, показавшихся смутно знакомыми. Я заставила себя отметить лишь основные черты их внешности, пол и приблизительный возраст, не сосредоточиваясь на них дольше необходимого. Если хоть кто-то из присутствующих здесь связан со смертью Роксаны, я могу опять впасть в паническое состояние, вызванное чужими воспоминаниями. И это меня сгубит.       Итак, четыре человека. Двое мужчин чуть старше среднего возраста и две молодые женщины. Одна из них – Дамьяна, вновь накинувшая себе с пяток лет. Или же это её истинный облик? И Боша среди них нет.       Стул, на котором сидела, резко дёрнулся вперёд, напомнив мне о том, что здесь есть ещё один присутствующий. Он толкал меня вперёд, медленно приближая к столу. Ножки уныло скрипели по полу, и сидящие за столом люди раздражённо поморщились. Но ничего не сказали.       - Та-да! – меня вплотную придвинули к столешнице так, что грудь соприкасалась с отполированным деревом, и места хватало лишь для того, чтобы глубоко вдохнуть. – Прошу к столу. Наша дружная компания рада приветствовать вас.       Судя по брошенным взглядам, рады мне были бы только в случае моей явки на данное собрание в деревянном макинтоше и белых тапочках.       - Они такие неприветливые. – Мужчина, всё это время говоривший и находившийся у меня за спиной, уселся на край стола, скользнул тыльной стороной ладони по моей щеке, а при попытке отстраниться, довольно жёстко ухватил за подбородок, заставив смотреть на себя. – Вы, я вижу, тоже.       Роксана знала его. Память её подкидывала картинки, на которые периодически накладывался звук, знакомя с этим человек гораздо ближе.       Крук Мортимер. Можно просто Морти. Слишком высок, загорел и белокур, чтобы отец видел в нём своё продолжение. Но почти идеальная копия матушкиных портретов. Всё это, естественно, с его же собственных слов. Третий сын самой богатой купеческой семьи острова Альбрас, что отдаляло его от основных семейных ресурсов, но не лишало денег и влияния.       Тёмный янтарь глаз, лёгкий прищур, задорно вздёрнутая тёмная бровь и полуулыбка – моё положение его явно забавляло.       - Ах, леди Винтер, загнали же вы меня в тупик своими поступками.       Когда он разжал пальцы, я отчётливо ощутила привкус крови во рту.       Сильная хватка. И я её помню… Роксана помнит. Значит, был не только Бош.       Даже облитую холодной водой, меня бросило в жар. Раненная рука, перетянутая верёвками, пульсировала болью, непроизвольно дёргалась; рукав форменной рубашки пропитался кровью.       - Мы потеряли фрукт, мы потеряли Боша, мы потеряли отличную базу на твоём острове, – мужчина, что сидел левее от меня, тяжело вздохнул, упёрся подбородком о кулак, провёл большим пальцем по тонкому шраму на чисто выбритом подбородке. – И всё это благодаря леди Винтер.       - Говорила же, её надо убить, а мы на шее пригрели, – веер, которым обмахивалась говорившая леди, звякнул металлом, когда его сложили, дав понять, что это не просто аксессуар. Возможно, им меня и убьют.       - Но леди всё ещё в нашем клубе. – Возразивший ей мужчина задорно улыбнулся мне. Глаза его скрывала тень, что отбрасывали поля чёрной шляпы, и в искренности эмоций этого человека убедиться было сложно. Я отметила для себя в памяти крупное родимое пятно, которое он пытался спрятать за высоким воротом рубахи. В конце концов, свою щегольскую бородку он всегда может сбрить.       - Кто-то ещё хочет высказаться? – Дамьяна бросила в мою сторону колкий взгляд, но тут же отвернулась. Это могло значить что угодно. В том, что она отличная актриса, я уже успела убедиться.       - Отлично, – Мортимер вновь оказался у меня за спиной, так, чтобы глядеть на собравшихся здесь, хлопнул в ладоши, от чего я дёрнулась на своём стуле, испуганная резким звуком, и хорошо поставленным голосом сообщил: – Тогда я, как официальный лидер нашего элитного клуба заявляю, что леди Роксана проживёт вплоть до того момента, как её отец выплатит нам ровно ту сумму, которую должен был выплатить нам клиент.       - В двойном размере, – уточнила женщина с веером.       - Разумно. Единороги своего не упустят.       Они согласно кивнули.        Единороги? И вдруг я его разглядела – узор на столе. Голова белого рогатого коня с развивающейся гривой. Точно такой же узор, только в миниатюре, присутствовал и на раскрытом веере желавшей моей смерти леди, и даже на одной из запонок бородатого мужчины.       Единороги.       Чтоб тебя.       Великие преступники… Элитный клуб…       Это было последней каплей. Послужило спусковым механизмом.       Я заливалась хохотом, запрокинув голову назад, и не могла остановиться. Даже когда меня больно дёрнули за хвост, от чего заломило в шее, даже когда угрожали насилием. Я продолжала смеяться. Просто не могла остановиться.       Лицо Мортимера, взиравшего на меня с гневом, внезапно удлинилось, покрылось тёмным мехом.       Чёрные бусинки глаз, занесённая для удара косматая лапа, что-то в его речи о том, что никто не смеет их осмеивать… А затем взрыв, тонкий писк в ушах и ворвавшиеся в помещения ветер, жар и горячие осколки.       В поднявшейся вокруг суматохе, меня бросили одну, оставив лежать в углу, по-прежнему привязанной к стулу. Когда мир перестал плясать и расплываться кляксами, а в ушах более не звенело, я начала неуверенно шевелиться. Осторожно, опасаясь новых травм. Правая рука оказалась почти свободной: подлокотник, когда стул ударился о стену, раскололся пополам, древесина впилась в тело, но зато узел разболтался.       Я дёргала рукой, пока не высвободилась, после этого развязала вторую руку, освободила ноги. Стоило попытаться встать, как судно накренилось, и меня швырнуло вперёд – прямо на стол с единорогом. Под моим весом мебель поехала вперёд, остановившись у самого края пробоины. Холодный ветер ударил в лицо, бледное северное солнце ослепило. Скатившись со столешницы, припала к полу и поползла, вздрагивая от каждого выстрела.       Тело было деревянным и непослушным, но выбора не было. Что бы ни происходило сейчас на палубе, это отвлекло моих похитителей и подарило слабый шанс выбраться, пока все отвлечены боем.       Чтобы лишний раз не спотыкаться из-за дефекта зрения, прижалась правой половиной тела к стене, и пошла, периодически хватаясь за всё подряд, дабы не упасть. Это и подвело. Так же, как и тот факт, что слишком долго мне не встречался ни один человек.       Внезапная преграда, пошатываясь и хрипло дыша, вывалилась из двери, на которую я только успела припасть, спасаясь от качки. В меня вцепились огромными руками, приподняли, пронесли, ведомые инерцией, по коридору, и со мной же ударились о противоположную стену, выбивая дух. Я попыталась вырваться, и мне это удалось – после удара держали не так уж и крепко.       Стоило отойти на шаг, стремясь спастись бегством, и я его узнала. И чуть не разревелась от радости.       - Ты жив… Сипуха, ты…       Он захрипел, едва не захлебнулся, перевернулся на спину, хватаясь за одежду на груди, скручивая и оттягивая, и задышал. Медленно, с подёргивающейся диафрагмой и тихим свистом.       До выхода на палубу было совсем ничего, но я понимала насколько он тяжёлый. Если попытаюсь ему помочь, он меня замедлит, сделает уязвимой окончательно. Возможно, погубит.       Но я не имела права его бросить. Более того – просто, не смогла бы.       Даже не знаю, как мне удалось взвалить его на себя. Мне казалось, за то время, что я на него потратила, бой уже завершился, и сейчас все спустятся вниз и обнаружат нас. Страх придал ускорения. Но всё то время, что я карабкалась по узкой крутой лестнице, меня не отпускало чувство опасности.       И всё же, нам непростительно везло.       Пошатываясь, мы выбрались на палубу, вливаясь в творившийся кругом хаос. Матросы сновали по палубе, лезли на ванты, разворачивали палубные орудия, и всё это под громкие команды Мортимера, прерываемого разрывами снарядов. Рядом с ним, поддерживаемая с двух сторон, бледным изваянием стояла Дамьяна. Выставив руки вперёд, она водила ими по воздуху, что-то пытаясь сделать с идущим в кильватерной струе линкором Дозора.       Меня заметили. Леди с веером лишь лениво взмахнула рукой, и одна из гибких фигур сорвалась с канатом, устремившись ко мне. Похоже, Ромео здесь излюбленный палач. Только и успела присесть, скидывая Сипуху в ближайшую лодку, как мне вцепились в волосы и потянули на себя.       Шлюпка полетела вниз, удерживающий её трос затрещал, разматываемый с бешеной скоростью, и лопнул. За гулом выстрелов и злым, тяжёлым дыханием Ромео над самым ухом, звука удара о воду я не услышала.       Надеюсь, лодка не разбилась. И пускай Сипуха, глупая корыстная душа, уцелел. Если он выпал за борт, его уже ничего не спасёт.       Очередной вынужденный манёвр судна протащил нас по палубе, вбил в борт, а затем подбросил вверх. Я не знала, как всё ещё находила в себе силы двигаться, и откуда взялся запал, чтобы ударить первой, но, когда я привстала на накренившейся палубе и обнаружила противника, неуверенно цеплявшегося за поручни, понеслась на него с не свойственным ни мне, ни леди Винтер злобным воплем.       Ромео казался мне каменной глыбой: огромный, литой, непробиваемый. Через борт, невзирая на скорость и вложенные мною в бросок силы, переваливаться он упорно не желал. Но его рост при такой сумасшедшей качке сыграл с ним злую шутку, и когда нас в очередной раз подбросило вверх, моего веса оказалось достаточно, чтобы смесить центр тяжести.       Короткое падение в неизвестность не успело напугать так сильно, как холод, сковавший тело в тот момент, когда море хлынуло через борта шлюпки, покачнувшейся и почти ушедшей под воду в тот момент, когда мы рухнули вниз.       Я не могла дышать. Была парализована болью и страхом. Ромео смотрел на меня своими пустыми глазами, широко раскрывал рот в тщетной попытке вдохнуть, вяло дёргал руками – зажатый между мной и днищем лодки, он тоже оказался не в лучшем положении.       Что-то щёлкнуло в голове: надо добивать.       Мысль была не моя. Слишком жестокая. Но такая верная.       Мужчина опять посмотрел на меня, и в этом взгляде я прочла те же выводы, что сделала сама. Мне нужно было быть быстрее.       Страх придал сил, и когда Ромео сбросил меня с себя, я успела вцепиться пальцами здоровой руки в его свитер. Ткань затрещала, растянулась, а я цеплялась за него, как кошка, спасая себя от падения в чёрнильную воду. Но тут подвели ноги: когда я поняла, что топчусь по раненному, умирающему Сипухе, они подогнулись, поддавшись испугу. Ромео выломал мне пальцы, вынудив припасть на колени, заскулив от боли, а затем движением лёгким и почти изящным выбил кисть из сустава.       Боль ослепила, лишила надежды и хоть какой-то веры в себя.       Как это тело вообще до сего момента двигалось, сопротивлялось?       Ромео оставалось меня только добить, но мироздание сжалилось и в этот раз, ниспослав пушечное ядро, вонзившееся в воду совсем рядом. Нас вновь окатило ледяной влагой, лодка зашаталась, и мой противник был вынужден хвататься за борта, дабы не выпасть. Я лежала на дне, скрючившись и втиснувшись между лодочной скамьёй и Сипухой. Рукоять даги – парного кинжала к шпаге Роксаны – торчала из-за отворота его сапога. Никто его не разоружал, никто, полагая, что он сдох, его даже не обыскали. Его просто должны были выкинуть за борт, но у Сипухи были явно большие планы на жизнь.       Имею ли я право сдаваться, когда даже будучи смертельно раненным, этот человек нашёл в себе силы двигаться вперёд и бороться за каждый вздох?       В прошлой жизни мне не приходилось биться насмерть. Выкручиваться, обманывать, обходить острые углы, чтобы заработать, да. Но не так. Я никогда не видела столько крови и насилия.       Я никогда не убивала.       Даже подумать не могла, что придётся.       Клинок я вогнала Ромео в правый глаз. Как выхватила раненной, пульсирующей и уже синюшной левой рукой оружие, я не поняла. Удар нанесла быстро и уверенно – не мой опыт. Тело Роксаны училось до моего появления в нём, и теперь навык пригодился.       Мужчина обмяк, завалился на бок, и повис на краю шлюпки, наполовину уйдя под воду, при этом накренив нас. Я пнула его раз, другой… Била, пока он окончательно не рухнул в море, едва удержалась, чтобы не полететь вслед за ним, а затем ещё какое-то время смотрела, как лопаются пузыри на антрацитовом полотне ледяной воды.       Ромео не всплывал.       Пусть идёт на дно. Пусть.       Звуки выстрелов и кислый запах пороха вновь ворвались в мой мир, пугая и напоминая, что не всё ещё закончилось. Что смерть всё ещё пирует.       Я нашла в себе смелость осмотреться по сторонам.       Трёхмачтовый парусник шустро несся вперёд, с немыслимой скоростью разрывая расстояние с преследовавшим его линкором Дозора. Судно флотских постоянно мазало. Вероятно, сила Дамьяны отводила им глаза. Или же в Дозоре сплошь имперские штурмовики. Но если Дамьяна действительно владела иллюзиями, или чем-то похожим, тогда всё, что сегодня со мной происходило, имеет хоть какое-то объяснение. Она умудрилась водить за нос и меня, и Сипуху, и даже взвод из Логтауна. И теперь уводила судно с выведенным на левом борту изящными буквами именем «Единорог», почти не получая урона.       Чёртовы фетишисты. Даже корабль прозвали в честь мифической скотины.       Нашу посудину тем временем отнесло достаточно далеко от очага битвы, чтобы шансы не попасть под обстрел, но при этом не исчезнуть из виду, были достаточно велики. Надеюсь, нас не снесёт в открытое море.       Я рухнула на дно лодки, прижала сломанную в кисти руку к груди, сотрясаясь в сухих рыданиях. Второй рукой я вцепилась липкими и непослушными пальцами в ладонь Сипухи. Ладонь была тёплой, под кожей билась жизнь, но я не была уверенна в том, что сейчас способна различить его пульс и свой.       Но мне нужна была хоть какая-то надежда и поддержка. И рука Сипухи отлично помогала не потеряться в водовороте ощущений и эмоций.       - Не умирай, идиот.       Сипуха молчал.

***

      Новости в мой уютный мирок – скрипучую койку у окна в корабельном лазарете – приносил в основном старшина Смокер. Так же он приносил с собой фрукты да смятые бутерброды, переданные сердобольными сослуживцами. Всё неизменно пахло сигаретным дымом – извечным спутником моего гостя.       Я благодарно принимала дары, внимательно слушала скупого на эмоции и красочные подробности дозорного и, если были вопросы, задавала их.       Майор Тиль оказался ещё тем хитрозадым засранцем. Когда Бош раскололся, выдав соучастников с потрохами, он, воспользовавшись тем, что судно его уже подготовлено к отплытию, быстро организовал погоню. Море уже не было юрисдикцией капитана Хойта, значит, был шанс проявить себя.       Но «Единорог» ушёл. Затем ещё и начальство, на которое надавили аристократы, наехало.       В результате, славы не заслужил никто, зато профилактических пиздюлин выписали всем поголовно.       Когда меня выловили, то решили на сушу не возвращать, оставив при корабельном враче. Травмы были не такими уж и страшными, да и мысль о том, что нужно опять на шлюпке возвращаться на сушу, смирила с тем, что и на судне вполне удобно.       В первую же ночь, после долгого и выматывающего допроса, я обошла весь лазарет, заглянула за каждую ширму, но Сипухи нигде не было. Настроенная искать местный морг, покинула помещение, но была перехвачена доктором Бозко, разъяснившим, что в шлюпке я была одна.       Врать ему смысла не было, как и Смокеру, подтвердившему информацию на следующий день. Но не мог же он раствориться в воздухе? Скорее всего, вновь сражаясь с приступом удушья, Сипуха вывалился за борт. Глупый. Такая страшная смерть. Я скорбела и винила во всём себя.       Потом был очередной, преисполненный официальности и чопорности, разговор с лордом Родериком. Отец Роксаны, проинформированный о произошедшем из личных источников, прямо поинтересовался, вспомнила ли я хоть что-то и связано ли предыдущее нападение с недавним. Конечно, я вспомнила. Но прекрасно понимала, к чему приведут склоки между знатными семьями, расскажи я всё. Меня и без того винили в том, что разворошила гнездо и вынесла сор из избы. Не удивлюсь, если лорд Винтер тоже в чём-то замешан. Знать чистой на руку не бывает.       Бош Орелин и Крук Мортимер.       Я их найду сама. И заставлю заплатить за всю ту боль, что пережили мы с Роксаной. За её смерть отомщу. И за Сипуху.       А затем, как по волшебству, ко мне явилась Ариадна.       Она пришла ночью, в час, когда все глубоко спят. Сон мой последнее время стал чутким, так что стоило лишнему человеку появиться в лазарете, я распахнула глаза. Среди теней её фигуру, укутанную в тёмные одежды, было почти не разглядеть. Стоило молодому месяцу высунуться из-за туч, скользнув бледным лучом в окно, темнота поползла, зашевелилась, контуры расплылись. Значит, она опять использует силу фрукта.       Но зачем?       - Привет, заблудшая душа.       - Что вам надо? – сев в постели, уложила руку в гипсе на согнутую в колене ногу, одновременно с этим разворачиваясь так, чтобы лучше её видеть – незваная гостья сидела гораздо правее, чем сильно нервировала меня.       Эти мои манипуляции не остались незамеченными, и очень повеселили женщину.       - Я тебе не враг, Вера.       - Рок… – я прикусила язык, осознав, что рефлекторно попыталась поправить её. Неужели я и к имени уже привыкла?       - Это было неизбежно, – в темноте блеснула белая полоска зубов и в голову полезли нелепые сравнения с Чеширским Котом. – У тебя даже новые ниточки появились.       Она повела рукой – белая кисть взбаламутила мрак, и от меня к её руке потянулась тонкая нить. Ещё парочка уходили вверх – в кубрик. Похоже, я обзавелась новыми связями в рекордные сроки.       Я улыбнулась, потянулась левой рукой вверх, едва касаясь плотного волокна, и темноту разбавило блеклое алое свечение.       Это всё было весьма мило, вот только как эта женщина оказалась на борту? Мы в открытом море уже не один день. И, главное, зачем?       Следопыт легко уловила смену моего настроения и довольно засмеялась.       - Ты мне нравишься, странница. И не только мне. – Это прозвучало почти зловеще. Я замерла, не смея её прерывать, в то же время опасаясь услышать нечто страшное. Нечто, что расшатает и без того неустойчивый фундамент новой жизни. – Мне позволили к тебе прийти, но время ограничено.       - Позволили?..       Она раздражённо взмахнула рукой, и я заставила себя внимать молча.       - В этом мире всегда были те, кто любил наблюдать. Следить и фиксировать. Иногда, в силу возможностей, помогать. Но мы не Вершители. Так, умело организованные счастливчики, получившие в руки определённую силу. Я рассказала им о тебе. Ты в этом мире чужая, так что следить за тобой будет весьма интересно. Не жди, правда, от нас помощи в любой ситуации.       - Я запуталась…       - Поверь, когда я впервые использовала этот маленький фокус, который ты уже второй раз наблюдаешь, и ко мне ворвался чужак, с ходу вываливая абсолютную чушь… Ах, я не только растерялась и запуталась. Но, мы не обо мне.       Встав с насиженного места, она прошла чуть вперёд, купаясь в бледно-молочных лучах, и волосы её заблестели серебром.       - Бош мёртв, – новость была внезапной, заставила на мгновение замереть, растерявшись. Вот так просто. Я строила планы мести, а мне приносят вести о гибели цели. Но разобраться в охвативших меня эмоциях не дали, продолжив делиться новостями: - Конечно, погиб он с огоньком. Ему помогли сбежать, и он предпринял попытку забрать фрукт. Как результат: у нас ни обвиняемого, ни фрукта.       - Что? Что у вас там случилось?       Женщина раздражённо поморщилась: воспоминания явно не приносили ей удовольствия. Явно чтобы отвлечь себя от плохих эмоций, она провела пальцами по воздуху, разделяя полосу лунного света на отдельные лучики, создавая свою сюрреалистическую картину.       - Мы с Хойтом старые друзья, так что я посоветовала ему, как и советую тебе, пока не лезть. – Свет под её воздействием менял направление, тени сгущались, контуры поплыли окончательно. – Кто бы ни прикрывал этих Единорогов, девочка, пока ещё рано открывать на них охоту.       - А потом будет слишком поздно, – зло выпалила я. – Они наберутся силы, наглости…       - Так ты хочешь мести или мир от зла спасать?       Раздражённо фыркнув, встала с постели и, отбрасывая на стену искажённую тень, подошла к Следопыту вплотную.       - Я жить хочу. Это включает и месть и попытки спасения… чего-то там. На мир мне плевать. Я в нём чужая, и не удивлюсь, если он, распознав инородный субъект, попытается от меня избавиться, как организм избавляется от вируса.       Чёрт, не факт, что случившиеся со мной невзгоды не были попытками этого мира прогнать меня прочь. Но пути назад, если я всё правильно поняла, нет.       - Какая ты злюка. – Настроение этой женщины вновь сменилось на слегка игривое. Зажмурившись на мгновение, она звонко хлопнула в ладоши, после чего строго приказала: – Следуй за нитью.        Мои запястья и шею обвила тонкая алая вязь. Я пошевелила левой рукой – нить натянулась, завибрировала, и даже слегка потянула за собой. Мне стало любопытно, что же ждёт меня на другом конце: выход из лабиринта или Минотавр?       Поддавшись желанию получить ответ как можно быстрее, покинула лазарет, быстро миновала узкий коридор и, обойдя постовых, добралась до кладовой камбуза. Нить тянулась к одному из ящиков с продуктами. Ариадна, всё это время следовавшая по пятам, заглянула мне через плечо и, раздражённая моей нерешительностью, подтолкнула в спину.       - Время, дорогая.       К моему счастью, ящик был открыт. Внутри лежало не более десятка плодов – жёлтых, продолговатых, чем-то напоминающих помидоры. Нить тянулась к одному из них – покрытому узором из завитков и уступающему собратьям в размере.       Взяв Дьявольский фрукт в руки, поднесла ближе к лампе-фонарю, скудно освещавшей помещение. Сомнений нет. Это тот самый фрукт, что стоил мне и Роксане столько сил и крови.       - Я искала его на острове, но… фрукт кокона не такой уж и популярный у северян. Повезло, что Тиль любит экзотику.       - Это странно.       - Не страннее круглых радуг в небе и Морских Королей, – хохотнула женщина, а увидев моё ошарашенное лицо, добавила: – Привыкай.       И, не дав мне даже возразить, растворилась в тенях.       Пару мгновений я не могла собраться с мыслями. Так и стояла посреди кладовой, бессмысленно взирая на фрукт. Нити, связывающие нас, исчезли с уходом Следопыта, но, клянусь, мне казалось, что плод едва уловимо вибрирует у меня на ладони.       Ни пояснений, ни предупреждений. На тебе фрукт, а мы посмотрим. Дружки Ариадны мне уже априори не нравились. Но, с другой стороны, мне дали возможность приобрести силу. Нити Ариадны привели меня к ней, а это значит, что мы связаны.       Я заслужила эту силу. Мы с Роксаной заслужили.       Плод на вкус был приторным и солёным. Мякоть, волокнистая как шерсть, застревала меж зубов и не хотела спускаться в пищевод, оседая в гортани. В конце концов, я выползла из каморки, добралась до бочонка с водой, и припала к нему, как к роднику.       Надеюсь, я козлёночком не стану. Или каким-то человеком-кетчупом.       Будет очень обидно.       Улыбаясь сама себе, привалилась к бочонку, наблюдая за тем, как тени отступают, уступая пост солнечному свету. Новый день – новая жизнь.       А через четыре дня у меня срослась рука, и майор Тиль, посчитав это слишком странным, обратил на меня своё внимание.