Cook Me Breakfast (And Love Me Forever?)

      Квартира у Ричарда небольшая, и по цвету ковра в прихожей Тони может предположить, что ремонт не делался последние лет тридцать. Но кухня хорошо оборудована, воздух наполнен ароматом свежеиспеченного хлеба, и Тони предчувствует хорошо проведённую ночь. И пускай он наслаждается высокой кухней почти каждый день, это первый раз за несколько лет, когда кто-то готовит специально для него.       — Добро пожаловать в мою скромную обитель, — Ричард расцеловал Тони в обе щеки, прежде чем помочь снять пальто и сложить его на спинке стула. — Только что отправил чесночный хлеб в духовку, скоро будет готово. Могу я предложить бокал вина?       — Да, было бы неплохо, — Тони оглядывается по сторонам, рассматривая обстановку, пока слышно, как Ричард открывает холодильник и снимает упаковку с горлышка бутылки. Комната вполне милая. Она на несколько футов больше, чем в квартире Тони, с объединённой обеденной и гостиной зоной, с хорошо просматриваемой отсюда кухней и общим коридором, в котором он замечает три двери. Он отдалённо размышляет о том, за какой из этих дверей спальня, через порог которой он, возможно, переступит чуть позже, разомлев от хорошей еды, вина и компании.       — Мы пришли, — улыбается Ричард и ставит два бокала вина на стол, один бокал красного и один — белого, на обоих уже виден матовый рисунок от холода содержимого.       Он чувствует укол вины за то, что мыслит как сноб. Возможно, время проведённое с Адамом, проведённое в кухонном королевстве имени Адама, не прошло бесследно, как он считал раньше. Он выбирает бокал красного, покачивает его в руке, ловя свет на светло-рубиновую жидкость. Он поднимает бокал и делает вдох, определяя ноты вишни и гвоздики, перед тем как сделать маленький глоток. Вкус раскрывается на языке, теперь чувствуются нотки ванили и солодкового корня. Он бы никогда не выбрал «Pinot Noir» в пару к пряному блюду с томатами, но он может оценить прекрасное вино, явно не с дисконтной полки.       — Нравится? Тони понимает, что Ричард оперся на стол, почти нависая над ним, и наблюдает за процессом оценки вина, а бокал белого в его руке уже наполовину пуст. Тони чувствует как краснеет. Он действительно слишком много времени провел в «the Langham».       — Вкусно, — выносит вердикт он, чувствуя себя тем типом людей, которые объявляют решения.       Ричард приносит две щедрые порции спагетти болоньезе и кладёт чесночные тосты в корзинку. Он забывает спросить, хочет ли Тони тёртый пармезан сверху блюда, прежде, чем делает это. И несмотря на то, что он всё равно ответил бы утвердительно, Тони борется с желанием заявить: «нет, я предпочитаю пасту без сыра». Вместо этого он накручивает немного пасты на вилку и, коротко улыбнувшись Ричарду, пробует блюдо на вкус. Он пережевывает медленно, ни столько потому, что смакует вкусы и ароматы, сколько потому, что не уверен, что сможет заставить себя проглотить. Если бы это была дегустация вслепую, то он охарактеризовал бы вкусы как сырой чеснок, варёный лук, каменную соль и целую банку «Итальянских приправ», что обычно находятся на стеллажах в любом супермаркете. Он всё же проглатывает и мысленно извиняется перед своим желудком.       Ричард вновь смотрит на него с этим выражением, ожидая нового вердикта.       — Хм, тебе действительно удалось наполнить это вкусом, не так ли?       Ричард сияет, и следующие десять минут Тони активно опустошает содержимое дорогого «Pinot Noir», чья тонкая сложность полностью потеряна из-за слишком приправленного соуса, и делает вид, будто бы наслаждается едой.       — Это оригинальный рецепт моей бабушки. Они буквально жили на болоньезе во время войны…       Тони кивнул заинтересовано и запил очередной кусок специй, притворяющихся едой, большим глотком вина.       — … наиболее сложным я считаю подобрать правильные специи и правильные пропорции. Я использовал обжаренный чеснок вначале, но что-то теряется при этом, не правда ли?       Тони сделал вид, что жуёт, и понадеялся, что Ричард воспримет произнесённое им «о, боже» как своеобразный комплимент.       К тому времени, как с основным блюдом и двумя бутылками «Pinot Noir» было покончено, Тони был уверен, что теперь может написать хронологическую статью о спагетти с 1939 года по настоящее время. Он узнал, как тётушка Этель пыталась заменить рубленную копчёную ветчину на измельчённую индейку по оригинальному рецепту в 70-х, и о том, как дядя Боб использовал знаменитый фамильный рецепт спагетти болоньезе, чтобы успешно заключать каждую сделку своей компании по изготовлению ковров на протяжении сорока лет.       Тони успешно продолжал напиваться. Прошло несколько лет с тех пор, когда он действительно пьянствовал, и, возможно, сейчас он вёл себя несколько легкомысленно. Поэтому, когда Ричард ставит перед ним тарелку с бледным куском имбирного пирога и предлагает:       — Немного скотча, чтобы закончить вечер?       Тони отвечает с широкой усмешкой:       — Нет ничего, чего я хотел бы больше.       Они взяли десерт в гостиную и, сидя на диване после одного куска на удивление пресного пирога, Тони откидывается на подушки и покачивает в руке полный бокал скотча. Бокал настолько полон и настолько прямой, что Тони не может полностью оценить сложный аромат напитка. Но он ощущает резкий привкус йода и древесного дыма, чтобы предположить, что кто-то воспользовался отсутствием знаний Ричарда и продал ему то, что было под рукой.       Ричард присел всё с тем же бокалом вина, к которому почти не притронулся за вечер. Другую руку он кладёт на спинку дивана, таким образом как бы обнимая Тони, но при этом не касаясь его.       Тони одолевает одна почти истеричная мысль с того момента, как он принял ужин, и он одним глотком осушает половину бокала. Скотч обжигает вкусовые рецепторы, и на глазах выступают слёзы. Он ставит бокал на столик и поворачивается к лицу Ричарда.       Несмотря на манию величия на кухне, Ричард мил и привлекателен. Больше, чем кто-либо из тех, с кем встречался Тони до этого, он подходит под определение доктора Рошильд. Он кто-то «с потенциалом».       Медленно, предвкушая, или наоборот спонтанно (так как Тони на самом деле даже не предполагал этого), он наклоняется ближе и прижимается к уголку рта Ричарда в мягком поцелуе.       — Что ты делаешь? — возмутился Ричард, почти вскрикнув и отшатнувшись.       — Ммм?       — Это не свидание, — поясняет Ричард раздражённо, будто бы Тони должен знать об этом. — Я не пидор. Я — шеф-повар.       Тони нащупал бокал скотча и допил залпом остатки.       — Но познакомились мы на грёбанном сайте знакомств, — напоминает он.       Он почти готов извиниться за свой поцелуй, но потом вспоминает, что Ричард сам обманул его, и теперь вместо того, чтобы извиниться, он неуверенно поднимается на ноги и указывает пальцем на Ричарда:       — Ты ужасный повар. Твои спагетти самая ужасная вещь, что побывала у меня во рту.       Он развернулся и направился к двери, остановившись только для того, чтобы нанести последний удар по самолюбию Ричарда:       — И единственное в этой комнате, что более безвкусно, чем твой имбирный пирог, это твоя личность.       Чувствуя лёгкое торжество, Тони вышел из лифта и запихнул себя в первый попавшийся кэб. «Чёртов Адам Джонс. Это всё его вина».       Поездка казалась бесконечной. Боже, как много поворотов. Но вот водитель остановился у «the Langham». Тони готов был поцеловать тротуар. По крайне мере, тот бы не отшатнулся. Он не знал, сколько заплатил водителю. Это не имело значения. Он дома.       Правда кто-то, кажется, переместил кухню, потому что он готов был поклясться, она была именно здесь, но почему-то оказался в мужском туалете.       Тогда он направился в сторону мужских уборных и наконец-то нашёл Адама.       — Я вернулся! — объявил он весело.       Адам поднимает взгляд и внезапно выглядит замученным, Тони думает, что это вид вызывает беспокойство, но в то же время он чувствует себя слишком легко и беззаботно, чтобы переживать о чём-то.       — Ты пьян?       Всё немного плывет перед глазами, но Тони думает, что Адам смеётся над ним.       — Я не пьян, — отвечает он, хмурясь.       Ужасающая идея всплывает в мыслях — «Ты ведь не мог опьянеть от чеснока, не так ли? Так много чеснока. Только… только чеснок». Он широко расставил руки, пытаясь донести до Адама, как много чеснока было в соусе, масле, хлебе.       Раздаётся громкий грохот от подноса, который Тони случайно уронил со стойки, взмахнув руками; блюдо и Тони подскакивают и кружатся в том, что, вероятно, должно было быть изящным движением, но вместо этого терпят фиаско.       — Ты угроза, — безусловно, Адам теперь смеётся и протягивает руку, чтобы остановить Тони и помочь ему встать ровно.       Руки Адама прекрасны.       — Спагетти болоньезе Ричарда чудовищно ужасны, — произнёс он, ища поддержки, присаживаясь осторожно на кухонный табурет, который неоднократно пытался увернуться из-под него.       — Как насчёт того, чтобы я приготовил для тебя что-то, что впитает этот алкоголь?       Адам такой внимательный к другим. Тони думает, что может быть влюблён в него вечно, даже если доктор Рошильд считает, что это действует разрушающе.       — Ты можешь приготовить спагетти болоньезе?       — Я делаю потрясающие спагетти. Три звезды Мишлен не могут лгать.       Тони подозрительно смотрит на Адама поверх огромного стакана воды, который Адам вкладывает в его руки.       — Ричард сказал, что он готовит лучшие спагетти болоньезе в Англии.       — Да, конечно, очевидно Ричард озабоченный мудак и просто пытался забраться к тебе в штаны.       Тони улыбается сочувствующе. О, милый наивный Адам.       — Это твоя вина, ты знаешь.       — В смысле?       — Ты мог бы.       — Нет, я о том, почему это моя вина?       Тони замолкает на секунду. Его голова такая тяжёлая, но в тоже время будто плавающая в воздухе. Он истерично смеётся, прежде чем вспоминает, что зол на Адама:       — Ты сделал меня Кем-то.       Лицо Адама все еще изображает растерянность и смущение, и Тони пытается объяснить:       — Ты получил третью звезду и теперь псевдо-гурманы изображают заинтересованность в твоем метродотеле.       Адам всё ещё выглядит сбитым с толку, и Тони приходится уточнить:       — Ричард оказался натуралом.       Адам выглядит потрясённым. Точно так же, как когда менеджеры по продажам, которых они приняли за людей Мишлен, отправили обратно испорченное блюдо, и Тони поднимается с табурета прежде, чем вспоминает, что это не он должен обнимать Адама, чтобы унять его боль.       — Но ты познакомился с ним на сайте для свиданий.       Тони пожимает плечами, проливая воду на пол. Подождите, почему он держит этот стакан? Он глядит на стакан, опустевший на четверть, укоризненно.       — Пей, — приказным тоном произносит Адам. — А я приготовлю тебе что-нибудь поесть.       — Болоньезе! — весело кричит Тони. — Только, — добавляет он тише, — убедись, что ты обжарил чеснок и лук. Это действительно не хорошо, когда этого не делают.       Адам улыбается снисходительно:       — Как скажешь, босс.