Набуанский принц

      Который день Рей кажется, что она попала в сказку, неделя пролетает совершенно незаметно. Генерал Органа часто лично устраивает ей экскурсии по городу, даже один раз проводит в здание сената. Когда там нет заседания, конечно, но ведь и без того есть на что посмотреть. Белый с золотистыми прожилками мрамор колонн, алые ленты ковров и портьер, развешанные по стенам портреты сенаторов Старой республики, огромные, написанные по старинным канонам на настоящем холсте, в массивных рамах — кого-то девушка даже узнает в лицо, как, например, ярко-рыжую утонченную и печальную красавицу в белом — Мон Мотму, еще не Мать Восстания. Рядом с ней темноволосая, улыбающаяся девушка в платье с высоким воротником и прической чем-то похожей на ту, что носит сама Рей. Чуть дальше — Бейл Органа, приемный отец ее спутницы, которая на минуту замирает перед портретом, посылая ему грустную улыбку. Девушка смущенно отводит глаза. Она совсем не помнит свою семью, и даже не знает наверняка, какие чувства нужно испытывать к потерянным родственникам. Но генерал быстро встряхивается, в пару шагов нагоняет ее и начинает рассказывать какой-то курьезный случай из своей сенаторской практики, над которым они вдвоем радостно смеются — сказка продолжается.       Рей крутит головой, пытаясь увидеть и запомнить как можно больше. Чего стоит одно величественное здание оперы, где она не знает куда смотреть — на сцену с представлением на неизвестном языке, или в зал, где двигаются представители сотен различных миров. Их наряды настолько чудны и непривычны, что будущий джедай просто не в силах представить себе, как бы она смогла хоть как-то двигаться в чем-то подобном, даже при помощи Великой Силы! А ведь еще есть торговые ряды в городе, и маленькие прилавки со сладостями со всех концов галактики, и ночные поездки на спидере, когда охрана генерала учит ее ориентироваться в многослойных воздушных потоках, висеть у кого-нибудь на хвосте или наоборот — уходить от преследования, пытаясь укрыться среди городского хаоса. Где-то на задворках сознания скребется мысль, что учитель Люк не одобрил бы ее восторга от такого времяпрепровождения, настоящий джедай должен в самый разгар погони оставаться спокоен и сосредоточен…но учитель далеко, а охрана его сестры только хохочет над горящими глазами Рей и ее торжествующими криками при очередном удачном маневре. Им нравятся ее любовь к скорости и опасным трюкам в воздухе, что не мешает подкалывать девушку за порой излишнюю эмоциональность при неудачах и критических замечаниях. Темноволосый кудрявый весельчак По Дэмерон постоянно изводит ее, советуя запоминать маршруты до ближайших свалок, чтобы знать куда прятать тело будущего нанимателя, когда он начнет неуважительно комментировать ее действия. Кажется, у него не очень хорошая репутация среди людей генерала Органы, но рассказывать подробнее все отказываются, только морщатся. Наконец Рей не выдерживает и напрямую спрашивает у По, подловив того в пустой приемной комнате: — Что ты знаешь о сенаторе Наберрие такого, что тебя каждый раз перекашивает от его имени? — Что в детстве он был редким засранцем, к тому же психованным, — хмуро отвечает мужчина, внезапно растеряв всю свою веселость. — А став взрослым, стал опасным политическим моральным уродом. Правда, более сдержанным. Прости, подруга, но я вообще не понимаю, как ты на это подписалась. Это от него нужно окружающих охранять, чтобы ядом не заплевал. — Меня не спрашивали, — огрызается Рей, задетая его осуждающим тоном. — Мне даже информации на него не дали. Сказали «прилетишь, познакомишься, будешь выполнять распоряжения, пока тебя не заберут». Ах да, еще «Рей, не наделай глупостей» и «помни о медитациях»! Исчерпывающие указания! — То есть, — недоверчиво щурится По, — ты вообще про него ничего не знаешь? Рей закатывает глаза: — То, что по голонету показывают. Сенатор. Перед этим был вторым советником королевы на Родине. Принадлежит клану Наберрие. Набуанец. Кстати, ты был на Набу, раз видел его в детстве? Говорят, там очень краси… — То есть, — голос По острый и в то же время какой-то ломкий, — ты правда ни ситха не знаешь. Он не набуанец. В клан Наберрие его приняли в четырнадцать лет. А до этого его звали Бен Органо-Соло. Рей кажется, что ее ударили чем-то тяжелым по голове. — Он родственник генерала Органы?! — Он ее сын. Был. Пока не отказался от семьи в пользу клана, благополучия Набу и «справедливого мира равных возможностей для всех», — ядовито цитирует политический проспект По. — Попутно заявив протест об укрывательстве детей и внуков Падме Амидалы Наберрие от ее семьи. — Как — отказался? — пытается выцепить главное из его взволнованной, убыстряющейся речи Рей. — Так же нельзя? — Можно. Можно все, если есть деньги, политическая власть, и белая тряпка для размахивания с ликом невинно убиенной героини старой Республики! Внук великой Амидалы мечтает о государстве, достойном идеалов его великой прародительницы! Клан Наберрие готов всячески способствовать чудесным образом обретенному потомку! Сокращенный курс обучения! Стажировка при дворе! Реформа набуанской армии, в память о дедушке-джедае! Все кидают цветы и рыдают! Самый молодой советник королевы! Кстати говоря, его сколько-то-юродной племянницы. А теперь, сенатор сектора Чоммел, в продолжение традиций! Просто странно, что они его королем не сделали! — рявкает окончательно сорвавшийся По, — Целовали бы ему руки на Набу, а не запускали в Сенат, чтобы окончательно добить генерала! Ее теперь после каждого заседания с этим…ситховым сыном трясет! Он же сторонник мирных реформ, Сопротивление для него — террористическая организация, а Первый Орден со штурмовиками — хаттовы стражи порядка! Чтоб их всех… — мужчина с силой впечатывает кулаком в ближайшую стенку, Рей в шоке смотрит, как по ссаженным костяшкам струится тонкий кровавый ручеек.       Ночью она долго не может уснуть, меряя шагами выделенную ей спальню. Медитации не помогают, холодный душ тоже. Очень хочется вызвать на связь учителя и устроить громкий безобразный скандал, суть которого будет сводиться к фразе: «Как вы могли мне не сказать?!», но в глубине души Рей понимает, что узнай она заранее о том, что придется работать на человека, который хладнокровно отказался от своих родственников… ее бы не заставили прилететь на Хосиан-прайм даже силой. Как он мог?! Да о такой матери как генерал Органа можно только мечтать! Мерзкий предатель! Но теперь, если она сбежит, то доставит неприятности как раз Лее, которой и без взбалмошной девчонки горестей хватает. А генерал ее еще развлекает, по театрам водит! Рей напряженно сжимает кулачки — решено, пока она находится под опекой генерала Органы, будет вести себя идеально. А вот когда перейдет под юрисдикцию нанимателя… Вот тогда-то она что-нибудь придумает. Такое, чтобы все самые неприятные подозрения при ее побеге падали как раз на этого недостойного своей матери поганца! И пусть потом объясняется с учителем Люком как хочет, может меньше времени гадить Сопротивлению останется!       Дни продолжают неспешно течь, наполненные новыми впечатлениями, развлечениями, и иногда тренировками с охраной. Дэмерон балагурит и шутит, как будто не было того разговора и все рвется показать ей «еще парочку нестрашных приемчиков» на спидере, пока коварная Рей не устраивает ему полную демонстрацию своих полетных навыков, предварительно усадив на соседнее сидение. После приземления, По вываливается на посадочную площадку у апартаментов Органы на подкашивающихся ногах и с блаженным выражением лица. — Генерал! — радостно кричит он, наблюдающей за ними женщине. — Заберите малышку к нам, мне наконец будет с кем гонять наперегонки! Рей тихонько вздыхает. На самом деле, она сознает, что состязаться с По было бы нечестно — она использует Силу для своих акробатических трюков в воздухе, в то время как пилот Сопротивления полагается только на азарт и умение. Но сама мысль о том, чтобы вступить в ряды Сопротивления и заняться, наконец, настоящим делом, кажется ей неимоверно привлекательной. Похоже, ее план побега от сенатора Наберрие наконец начинает принимать реальные очертания, осталось только найти способ связи с тем же По, чтобы потом отыскать сопротивленческую базу…       Все заканчивается в тот день, когда в апартаменты доставляют странные яркие одеяния цвета крови, расшитые понизу странными узорами. Генерал Органа долго сидит и молча смотрит на них, как будто не решаясь дотронуться рукой до скользкой на вид ткани. А затем поднимает на Рей совершенно измученный взгляд, пытаясь при этом улыбнуться: — Завтра нас ждет малый прием по набуанскому протоколу. Я сейчас пошлю запрос сенатору Наберрие. Не волнуйся, думаю, вы с ним поладите, он чем-то похож на По. Девушка мрачно смотрит вслед идущей очень прямо Лее. У нее на этот счет совершенно противоположное мнение.

***

      Замаскированные под светскую беседу переговоры зашли в тупик сразу же, и они с Беном не могут из него выбраться второй час. Рей, наверное, уже не может даже смотреть на каф со сладостями, наедине с которыми ее оставили, удалившись для «коротенького обсуждения незначительных проблем». Лея силой воли подавляет желание потереть ноющие виски. — Вы просите очень много, генерал Органа, особенно для того, кому нечего предложить взамен. — Лицо сына остается внешне невозмутимым, но судя по тому, что он перестал жестикулировать и крепко сцепил ладони в замок, ее ребенок в ярости от столь наглого нарушения негласного сенаторского протокола о взаимных услугах. Ты мне, я — тебе — древнейший закон во вселенной, кому это знать лучше, как не бывшей принцессе. — Позаботиться? Взять под охрану? Девчонку из ордена, готовящего идеальных убийц? А потом на улицах внезапно начнут находить трупы с ожогами, и мне нужно будет доказывать, что это не моя новая протеже развлекалась? — Она не доставит никаких проблем. — Само ее появление уже будет проблемой. Приблизить к себе джедая сейчас — значит либо выставить себя чванливым идиотом, коллекционирующим все блестящее, что, несомненно, огорчит мою семью, — он демонстративно не замечает, как Лея непроизвольно морщится от упоминания клана Наберрие в таком контексте, — либо же это будет означать очень, я подчеркну, очень громкое заявление о смене политической позиции. Так вот, в сотый раз — я не поддерживаю идеалы старой республики. И никогда не поддерживал. — Даже странно для продолжателя дела жизни Амидалы, — не выдерживает Лея. Она ненавидит эту женщину, ни разу не виденную вживую мать, которая даже из могилы продолжает сводить мужчин с ума. Как ее сына, который решил положить жизнь на алтарь идеи великой бабки о справедливом государстве. Порой ей кажется, что лучше бы он мечтал о силе Вейдера. — Совсем не странно, если вспомнить чем для нее закончилась вера в республику и дорогих соратников, — совершенно спокойно отвечает матери Бен. Подростком он бы швырнул в нее чем-нибудь за такую крамолу, а сейчас… Так равнодушно игнорируют слова только тех, чье мнение не имеет значения. — Падме стоило поверить в деда, она была бы великой императрицей. И нам бы сейчас не пришлось разгребать все это банта пуду двоевластия, потерянной информации, хаттского наркотрафика и радикальных группировок для молодых идиотов, которые потом либо повисают калеками на балансе государства, либо на волне поствоенного синдрома пополняют армию отморозков с нижних уровней, способных за деньги на что угодно. — Бен на минуту замолкает, а потом, глядя ей прямо в глаза, чеканит, — Ну и мне бы не пришлось четырнадцать лет носить фамилию трусливого вора Органы. Лея вздрагивает, как от пощечины. Лучше бы он в самом деле швырнул в нее датападом. Или расколотил какую-нибудь вазу. Лишь бы не бил так прицельно по самому больному, почти не меняя равнодушного выражения лица — только глаза удовлетворенно вспыхивают золотистыми искрами, словно перед ней ситх. Шутка освещения. Нужно собраться, взять себя в руки и вернуть разговор в прежнее русло — Бен нарочно провоцирует ее, уводя беседу во взрывоопасное русло: если она сейчас вспылит, повысит голос, или просто оскорбит его…сенатор Наберрие развернется и уйдет, соблюдя все правила вежливости, а ее выведет из помещения охрана. Сын не нарушит набуанский протокол напрямую, но он знаком с правилами этой игры гораздо лучше и дольше нее. Значит, затягивать больше нельзя, нужно доставать козырь. Вдох… — Но ты носил эту фамилию. Ты мой сын по крови. Ты не можешь отказаться выполнить мое последнее желание. Возьми девочку в охрану и позаботься о ней, пока Люк не прилетит за ней. По слову давшей тебе жизнь. — Она выдыхает и чувствует внутри одну беспроглядную пустоту. Это последняя ставка. Бен изображает аплодисменты ее пламенной речи — кончики пальцев едва касаются друг друга. — Браво, мама, — кажется, что это слово выплюнуто — вот теперь он взбешен по-настоящему, тем холодным бешенством, которым славился его дед, — вы правы, по законам Набу я не могу отказать… при одном условии. Последнее желание произносит человек на смертном одре. Самоубиться в моих апартаментах я вам не дам, меня потом СИБ живьем сожрет вместе с вашими безутешными бандитами из Сопротивления, так что как только вы покинете нас…естественным путем, я вспомню об этом разговоре, даю слово. С сыновьей почтительностью уповаю на ваше долголетие. Это все? В таком случае благодарю за визит, этот набуанский шелк вам удивительно к лицу. — Я проведу отречение. — Бен замирает на середине пути к двери и медленно поворачивает голову, будто не веря услышанному. Его мать продолжает: — Я откажусь от всех прав на тебя и твой род, поклянусь никогда не требовать встреч, разорву все связи. Я стану для тебя мертва. Пожалуйста, Бен. Ты же этого хотел. Сын молча смотрит на нее с нечитаемым выражением лица, хочется провалиться сквозь землю, хочется, чтобы здесь оказался отец, родной отец, которому можно было бы уткнуться в бронированное плечо и рыдать, размазывая слезы и сопли, зная, что он понимает как никто другой в этой галактике, какого это — потерять то, что любишь больше жизни, зная, что для него, как и для тебя, кровные узы — не пустой звук. Прости, Вейдер. Мы так и не смогли стать семьей. А сейчас я окончательно уничтожу все своими руками. Совсем как Энакин Скайуокер когда-то. Я все-таки безнадежно твоя дочь. — Позови ее. — Бен наконец принимает решение. — Если она не совсем клиническая идиотка и подпишет контракт, я согласен. Но если она попытается шпионить или вредить клану — пристрелю собственноручно. И пришлю вам с дорогим дядей голову. — Он встряхивает головой, морщится как от головной боли и отворачивается. Потом вызывает по комму охрану и секретаря со стандартным договором о найме. С вошедшей Рей разговаривает начальник охраны, так и не снявший шлем. Спрашивает о навыках выживания, ведущем стиле боя, технических умениях. Потом кивает и отходит в сторону. Невысокий, полненький секретарь вручает ей датапад с договором. Бен все это время неподвижно стоит у окна, спиной к собравшимся. Рей шевелит губами, читая длинный перечень пунктов, вопросительно смотрит иногда на генерала Органу, та дает краткие комментарии и пытается ободряюще улыбаться.       Наконец договор подписан. Лея сжимает на секунду пальцы в кулаки и встает. — У меня больше нет прав на тебя и потомков твоих, больше нет слов судить деяния твои, больше нет крови, общей с твоей. Мой сын мертв. Я сказала. Вы свидетели. — Мы свидетели. — Хором откликаются мандалорцы и секретарь. Мандалорцы склоняются в поклонах, прижав ладонь к сердцу — выражение скорби тому, кто потерял члена семьи. Бен даже не поворачивается от окна. — Благодарю вас, — это обращение по прежнему жжет язык, даже спустя столько лет, но сегодня все еще хуже чем всегда, — Сенатор Наберрие. — Поклон. Разворот. Дойти до двери с прямой спиной — вот главная задача. Он не будет отвечать. Ему больше незачем. — Ну что вы, генерал Органа, — с секундной задержкой, но почти небрежно откликается тот, кто был ее сыном, — есть просьбы, на которые просто невозможно ответить отказом. Благодарю вас за визит. Прощайте.