***
Под ногами спекшаяся до каменной твердости земля, от джунглей остались одни воспоминания, как и от здания академии с ее тренировочными площадками, полосой препятствий, ангаром и ненавистной Рей площадкой для медитаций. С треском оживает встроенный в одолженный ей мандалорский шлем передатчик. - Здесь не пройти, сенатор. Даже если нижние этажи уцелели, к ним не подобраться. - В жизни не поверю, что отсюда не было запасных выходов, - откликается сенатор, чья долговязая фигура ковыряет в отдалении сапогом кучу какого-то сплавленного металлолома. – Паранойя – это семейное и тщательно лелеемое. Правда, Рей? Дальний ход действительно сохранился, хоть его начало и завалило скалой, с которой справляется импульсная взрывчатка. Они молча продвигаются среди искореженных металлических листов обшивки, вывороченных из земли камней и прочего мусора, изредка обмениваясь жестами. Рей, сбив дыхание в непривычном шлеме, с трудом поспевает за тройкой охранников во главе с неизменным Кэлом, сенатор так и вовсе унесся куда-то вперед, как будто это не его они должны защищать всеми силами! Хотя мандалорские доспехи перед высадкой он надел, в случае чего до подхода подкрепления продержится. Девушка устало мотает головой, и продолжает размеренно шагать вперед, выбирая относительно чистые участки пола, и бдительно прислушиваясь к своим ощущениям – не всколыхнется ли Сила, не подаст ли знак? К тому моменту, когда они доходят до первых ворот, она так вымотана этим ожиданием, что у нее даже нет сил порадоваться тому, что, похоже, подземный этаж большей частью уцелел, как и комната с запасным передатчиком и резервными генераторами, на случай повреждения наземной системы. А судя по свежим отпечаткам в пыли - кто-то был здесь незадолго до них. - Куда?! – ловит радостно рванувшую к открывшейся двери Рей начальник охраны. И движением пальцев отправляет вперед остальных мандалорцев, которые медленно сканируют комнату очередными анализаторами. Бен спокойно стоит, привалившись к косяку на входе, и ожидает результатов проверки. - Все чисто! – докладывает кто-то из охраны. - Аварийный генератор должен быть в рабочем состоянии. Скирт почти за шиворот подводит Рей к пульту управления, бдительно следя, чтобы она не сворачивала с маршрута, проложенного охраной. - Развлекайся, деточка, - басит он по внутренней связи. – Я бы не отказался от нормального освещения и очистки воздуха, шлем уже уши натер! Остальные смеются, и, пока Рей пинками и уговорами приводит в себя технику, обсуждают что еще можно натереть, если запихать в шлем тогруту или, того хлеще, тви`лечку. Когда двери, наконец, с грохотом захлопываются, загорается тусклое аварийное освещение и начинают жужжать мигающие зеленым очистители воздуха, девушка рывком сдергивает с себя надоевший головной убор со встроенным респиратором – Рей никогда в этом не признается вслух, но она умудрилась позорнейшим образом натереть себе нос, и теперь тот распух и саднит. Впрочем, со вздохом утешает себя девушка, суровым рыцарем-джедаем она и без того не выглядела. Особенно на фоне остальных. Остальные тоже избавляются от надоевших шлемов, Кэл картинно потирает уши, сенатор пытается пальцами разодрать свалявшийся колтун на голове, но быстро оставляет заведомо безнадежную попытку и тянется к мигающей синим кнопке голопроектора. Люк Скайуокер взъерошенный, в драном плаще и с торчащими наружу проводами из металлической руки смотрит прямо на них. Запись воспроизводится с помехами и шуршанием, у Рей рябит в глазах от подергивающегося изображения. - Лея, - произносит учитель, - я оставляю это сообщение для тебя. Оно разблокируется паролем – планетой, где ты меня услышала. Лея, я оставляю это сообщение для тебя. Оно… Закольцованная запись продолжает проигрываться по кругу, с тем же потрескиванием и помехами. - Что? – удивленно спрашивает Рей, переводя недоуменный взгляд с продолжающей мигать голограммы на стоящих вокруг мандалорцев. – Будем теперь планеты перебирать или свяжемся с генералом Органой? - Беспин, - резко выплевывает неслышно подошедший Бен. – И мать мы в это втягивать не будем! - Пароль принят, - механическим голосом уверяет их система, изображение на подставке вздрагивает и пропадает на секунду, почти тут же сменяясь новым, точно таким же – Люк Скайуокер протягивает вперед руку. - Лея, в результате атаки на академию, первому Ордену удалось захватить часть моих учеников. Я отправляюсь за ними. Пожалуйста, дождись моего следующего сообщения, прежде чем действовать. И проследи - это очень важно – чтобы Рей не пыталась меня найти. Пусть остается с сенатором Наберрие, так безопаснее. Обещаю, когда я вернусь – мы с ней поговорим, прости, ты была права, что давно нужно было это сделать… - изображение с треском исчезает, запись проиграна до конца. В наступившей тишине девушка слышит только свое шумное, клокочущее дыхание…пока камнем не падает сенаторский приказ: - Ты отправляешься к Орме. Немедленно. Скирт! Девушка пятится от мужчин прочь, к стенке зала, мотая головой: - Учитель сказал оставаться с тобой! – голос срывается, но она не позволит ему снова пойти жертвовать собой в одиночку! Это ее…ее отец! Она должна сама его найти! - Скайуокер сказал тебе не высовываться. И не попадаться на глаза Ордену. А сам он туда и отправился. Хочешь снова пообщаться с нашим дорогим генералом Хаксом? – сенатор насмешливо приподнимает бровь, неторопливо двигаясь в ее сторону. - Не смей, - шипит девушка, глядя исподлобья. – Не смей бросать меня здесь, или я угоню первый попавшийся истребитель и отправлюсь вступать в ряды Сопротивления! - Думаешь, после того, как ты угробила половину эскадрильи, тебя там ждут с распростертыми объятиями? – Бен нависает над ней, скрестив руки и согнувшись почти вдвое. Она чувствует его раздражение сквозь Силу так ярко, что почти может попробовать на вкус. - Воспользуюсь родственными связями! – огрызается Рей, неосознанно копируя позу со скрещенными на груди руками. - Лорд Вейдер будет в восторге, нашлась, наконец, в семье родственная душа со сходными идеалами… - едко комментирует кузен, но лицо у него встревоженное. - Ты обещал! – у девушки от внезапной обиды на глаза наворачиваются слезы. – Обещал не бросать меня! Обещал, что я больше не буду одна! - Рей, еще я обещал матери, что ты будешь в безопасности, - тихо говорит Бен и берет ее за руку.- Вы же ладите и с тетушкой и с Орме, почему ты так упрямишься? - Потому что он – мой отец, к которому у меня куча вопросов! Ты – мой брат, которого я только что нашла и не хочу потерять! И я буду в полной безопасности за вашими со Скиртом спинами, хотя вообще-то это я – вроде как будущий джедай и должна вас защищать! – Рей перехватывает широченную ладонь и стискивает ее, с надеждой глядя в лицо упрямого родственника.***
Он стоит на пороге старого дома своей матери и чувствует себя непривычно легким и свободным – без стягивающей формы, без тяжести долга. По правде сказать, он чувствует себя ребенком, каким был почти тридцать лет назад – нескладным, исцарапанным, немного диким, в коротких штанах, карманы которых вечно рвались из-за всякого собираемого хлама. Хакс опускает глаза вниз и удивлено моргает, глядя на свои неожиданно тонкие, бледные ноги в детских ботиночках, на левом колене гордо красуется бакта-пластырь. Наверное, это сон, отрешенно думает мужчина, рассеяно разглядывая непривычно маленькие ладони с молочной, просвечивающей кожей, сквозь которую видны вены, яркие пятна веснушек, рассыпанные от предплечий и до запястий. В ногу ему утыкается что-то прохладное и влажное – Рудольф опускает взгляд, чтобы увидеть слегка толстоватую рыжую кошку, тычущуюся носом в его мальчишечью лодыжку. Выражение на ее мордочке кажется одновременно хитроватым и добрым. - Ми… - шепчет он, чувствуя, как перехватывает горло. – Это ты, Ми! Пальцы будто сами собой погружаются в короткую шерстку на загривке, он почесывает изрядно подзабытыми движениями кошачью шейку, наслаждаясь басовитым мурчанием подруги своих детских игр. - Ру, Ми, пора обедать, идите в дом! – слышит он звонкий, молодой голос, и на крыльцо выходит стройная, невысокая женщина, почти девочка на самом-то деле, особенно если смотреть на нее глазами повзрослевшего сына. - Идем, мам, - слышит он детский голосок, и с удивлением понимает, что сам это и сказал. Женщина со смехом протягивает к ним руки, но внезапно вздрагивает и вглядывается вдаль, в сторону ворот. - У нас гости, Ру. Я скоро, - она очень пытается сохранить легкий смешливый тон, но ее выдают подрагивающие губы и взбухшая жилка у виска. Обратно она возвращается с высоким человеком с военой выправкой, волосы его знакомо отливают медью на солнце, недовольный голос резко раскатывается над поместьем, нарушая сонное благополучие тихого летнего дня. - Я пришел за своим сыном! – слышит Хакс знакомый низкий голос, и маленький Рудольф по инерции втягивает голову в плечи. Он знает этот тон – папа недоволен, и значит, кто-нибудь будет наказан. - Иди в дом, Ми, - шепчет он, воровато оглядываясь и подпихивая кошку под толстый задок в направлении кошачьей дверцы. – Иди, а то он увидит тебя и вспомнит, что хотел выкинуть! Кошка смотрит на него с укоризной – оторвал ради каких-то мелочей от важного дела приведения шубки в порядок! Но послушно бежит к своему лазу. Рудольф же с неохотой идет навстречу родителям. - Добро пожаловать домой, сэр, - чеканит он привычное приветствие отцу, который неожиданно треплет его по волосам. - Я приехал забрать тебя в академию, Рудольф. Пора! - Но Брендол, - тихо вмешивается очень бледная мать, - наверное, нужно собрать вещи… - Не нужно вещей. Империя даст ему все! – глаза отца горят тем особым блеском, с которым он всегда говорит про службу Императору. – Попрощайся с ним и иди в дом, Марта. Ты ему больше не понадобишься. Мать, все время оборачиваясь, медленно идет к их дому, то и дело порываясь вернуться за ним, но Брендол крепко держит сына за руку и хмурится – он не потерпит неповиновения. - Мамочка… - шепчет маленький Рудольф, когда женщина, наконец, скрывается за дверью, и вытягивает в ее сторону свободную руку. - Пришло время послужить Империи, сын! – торжественно произносит отец. И декорации сна меняются. Хакс чувствует, как привычной тяжестью сжимают ступни армейские форменые сапоги, как неудобно пережимает шею воротничок казенной кадетской формы, как нескладно-длинно все его тело, словно он снова прыщавый юнец, которому нужно доказать, что его держат в академии не только за звание отца… Отца, который все еще держит его за руку, но теперь вокруг них разверзлись бездны тренировочного полигона – воют сирены, гремят канонады выстрелов, где-то вдали отрывисто лаются команды для взводов штурмовиков. Тело само рывком бросает его к ближайшему укрытию, откуда Хакс пытается оценить обстановку. И замирает от ужаса. Этот полигон в саду его матери, вот он – дом, где скрылись она и рыжая кошка… Его лихорадочные мысли прерывает очередной свист падающего снаряда, который попадает точно в усадьбу, вспыхивающую в момент. - Мама! Ми! – он бросается вперед, в тщетной надежде спасти их, самых близких… И отлетает назад, остановленный твердой рукой. Отец почему-то в свете взрывов пламенно-рыжий, без своей извечной седины жестко держит за плечо, не давая броситься обратно. Брендол Хакс хмурит брови и размеренным, монотонным голосом, как будто они находятся в учебном классе, повторяет, не обращая внимание на завывания тревожной сирены и долетающий запах гари: - Приказ должен быть выполнен любой ценой, сын! Когда речь идет о благополучии Империи, следует пренебречь допустимыми потерями. Ты должен слушаться приказов, Ру… Хакс почти подскакивает на жесткой койке, держась за занемевшее плечо, на которое неудачно пришелся вес тела во сне. Он с трудом выдирается из липких остатков сна-воспоминания, задыхаясь от застарелой ненависти, смешанной с восхищением. Ему душно, одеяло падает на пол, стакан воды, оставленный в изголовье с вечера, Хакс выплескивает себе в лицо. Становится легче. Знакомые очертания предметов в полумраке каюты на Старкиллере помогают прийти в себя. Вот только сирена из его сна и не думает утихать, разнося по коридорам весть о вторжении…