Время — это пламя, в котором мы сгораем (Time is the Fire)

Единственная причина для существования времени — чтобы все не случилось одновременно. (Альберт Эйнштейн)

Мальчик выбрался наружу и осторожно пошел в обход хижины, склонив голову набок и весь обратившись в слух. Издалека доносились громкие крики. Но чем дольше он прислушивался, тем тише они становились. На секунду мальчик замер, всматриваясь в гладь озера. Он никак не мог решиться, как ему поступить: последовать ли голосу разума или сделать так, как подсказывает ему сердце. В ночи возникли тени, и лесной воздух внезапно наполнился холодом. Дементоры появлялись из тьмы со всех направлений и скользили по кромке озера. Они двигались на его другой берег, прочь от того места, где сейчас стоял мальчик. Он кинулся бежать, и ОНА, незамеченная, бросилась за ним. Парнишка был так сосредоточен на своей цели, что ничего не замечал вокруг. Даже сними ОНА сейчас мантию-невидимку, навряд ли бы он увидел ЕЕ. За их спинами в хижине лесника остались девочка и гиппогриф. Через пару секунд она поняла, что задумал мальчик, и помчалась за ним. Но зверь, не желая идти по собственной воле, задерживал ее. Мальчик уже достиг кромки воды, но явно не увидел там ничего из того, что искал. Берег озера густо порос кустарником, и он яростно продирался сквозь него, всматриваясь в просветы меж листьями. Стало неестественно холодно, и по ЕЕ телу прошла легкая дрожь. Под мантией ее дыхание превращалось в пар, и, казалось, сама душа ее сейчас рыдает от боли. На том берегу серебром замерцали слабые всполохи. Мальчик смотрел на них с болезненным восхищением, а дементоры все ближе и ближе подбирались к своим жертвам. Новые вспышки заклинания «Патронуса» лишь замедляли их приближение, но остановить полностью не могли. Вот они уже подобрались совсем близко. Девочка находилась еще далеко от того месте, где стоял мальчик, но создавала достаточно шума, чтобы можно было услышать ее приближение. Однако, одержимый своей идеей, он ничего не замечал вокруг. ОНА кинула взгляд на девочку, которая, как и мальчик, неотрывно смотрела на разыгравшую на озере сцену. Серебряное мерцание внезапно погасло, и девочка задрожала, чувствуя как леденящий душу холод вызывает в памяти ее худшие воспоминания, которыми питались дементоры… Мальчик никогда так и не узнает, что она пережила в те минуты. Ее охватил жуткий страх, как и тогда на стадионе для квиддича, когда она могла лишь беспомощно наблюдать за тем, как тот, кого она любит, неожиданно зашатался на метле, а затем его безвольное тело медленно соскользнуло с нее и понеслось прямо к земле… Как потом она сидела в больничном крыле рядом его постелью, где он лежал без сознания. Как ее душили неконтролируемые рыдания от мысли, что она его потеряла. Как она умоляла его очнуться… — Ну, давай! — шептал мальчик, озираясь кругом. ОНА оторвала свой взгляд от девочки и встала ближе к нему, чтобы расслышать его слова. — Где же ты? Отец… Но вокруг не было ни души. Мальчик задрал голову вверх и вгляделся в дементоров, кружащих на другой стороне озера. Один из них откинул капюшон, чтобы подарить человеку внизу смертельный Поцелуй… И тут мальчика озарило. Он выскочил из кустов и достал волшебную палочку. — Экспекто Патронум! — крикнул он. И тогда из палочки вырвалось не бесформенное туманное облако, но сверкающий серебром зверь. ОНА восхищенно рассматривала его вместе с мальчиком. Зверь галопом понесся прямо по озерной глади, нагнул голову и бросился в атаку… С трудом ОНА смогла отвести от него взгляд и обернулась на стоявшую за ЕЕ плечом девочку. Та стояла приоткрыв рот и зачарованно глядела на зверя. Много позже мальчик расскажет ей, о чем думал в том момент, когда творил заклинание: о счастливом воспоминании, которое помогло ему вызвать Сохатого в самый первый раз… О воспоминании, где она бежит к нему через Большой зал после снятия оцепенения, крича ему что-то, и обнимает его под бурный гром аплодисментов всех присутствующих… ЕЕ посетила мысль, что если бы только мальчик рассказал девочке об этом сразу же, то эта ночь могла закончиться совсем по-другому. Дементоры бросились в рассыпную, и Патронус повернул назад. Он помчался по недвижной поверхности воды прямо к мальчику, который теперь четко видел его истинную форму. Голову зверя венчали ветвистые рога, а сам он сиял так ярко, подобно луне на небе… У самого берега Патронус остановился. Его копыта не оставляли следов на мягкой земле. Он глядел на паренька своими большими серебряными глазами, а потом медленно наклонил голову. И мальчик догадался… — Сохатый… — прошептал он и протянул к нему дрожащие пальцы. Но зверь в мгновение ока исчез, а мальчик так и остался стоять с вытянутой рукой. Тем временем девочка пришла в чувства, и ее лицо залил яркий румянец. Скрытая мантией, ОНА улыбнулась. ОНА-то знала, что в данный момент единственной мыслью в голове девочки было подбежать к мальчику и зацеловать его до потери памяти. — Что ты сделал? — яростно прошептала его подруга, таща за собой на поводу крылатого зверя в направлении мальчика. Страсть к нему грозила в любой момент перелиться через край, и она направила это чувство в привычное и удобное для нее русло — ярость. — Ты же сказал, что только покараулишь! — Я только что спас наши жизни, — ответил мальчик. — Иди сюда за этот куст… Я все тебе объясню. ОНА и девушка слушали его объяснения того, что произошло, как он описывал человека, который оказался не его отцом, как он думал вначале, а им самим. — Кто-нибудь тебя видел? — спросила девушка. — Ну конечно, ты что, не поняла? Тогда я видел себя, но подумал, что это отец! Значит, все в порядке! — Гарри, не могу поверить. Ты создал Патронуса, который прогнал всех дементоров! Это очень, очень мощная магия… — его подруга залилась ярким румянцем, но мальчик этого, похоже, даже не заметил. ОНА почувствовала к девочке чувство симпатии. Ведь ОНА знала, что в течение многих месяцев и даже лет она будет лежать в кровати без сна в глазу, вновь и вновь ругая себя за упущенную возможность поцеловать мальчика, когда у нее был шанс. — Я знал, что у меня получится, — ответил ее друг. — Потому что и тогда получилось. Теперь все ясно? — Не знаю… Гарри, ты только посмотри на Снейпа! Они оба выглянули из кустарника и увидели, что профессор зельеварения на противоположном берегу пришел в себя. Он соорудил волшебные носилки и уложил на них три безвольных тела. Четвертые носилки, на которых лежал рыжеволосый волшебник, уже парили неподалеку. Подняв перед собой волшебную палочку, Снейп двинул свою импровизированную поклажу к замку. Было вполне очевидно, для НЕЕ по крайне мере, что девочке не хотелось нарушать внезапно возникшую близость между ними. Особенно сейчас, когда им больше ничего не угрожало. Но мальчик смотрел на подругу, ожидая ее совета, и девочка взглянула на часы. — Ладно, пусть. Время на исходе, — напряженно проговорила она. — У нас всего сорок минут до того, как Дамблдор запрет дверь в больничное крыло. А нам надо спасти Сириуса и вернуться в палату, пока не заметили наше отсутствие… Они стали обсуждать дальнейший план действий, затем оседлали гиппогрифа и взмыли в небеса по направлению к Западной башне замка. И шанс девочки был упущен навсегда. Когда ОНА бегом прибыла на вершину башни, побег пленника уже заметили. Волшебники сновали повсюду, пытаясь выяснись, что же произошло. След мальчика и девочки уже давно простыл. Легкий поворот маховика времени, и спустя всего несколько секунд перед ЕЕ глазами за окном возникла пара друзей. Девочка твердым голосом произнесла «Алохомора!», и окно открылось. — Но как?.. Как? — пленник от изумления потерял голос, уставившись на гиппогрифа. — Скорее сюда, у нас совсем мало времени, — мальчик мертвой хваткой вцепился в изящную шею зверя, удерживая его на месте. — Тебе надо немедленно бежать отсюда. Дементоры уже на подходе, за ними пошел Макнейр. Взявшись за края рамы, пленник высунул наружу голову и плечи — к счастью, он был очень худ — и через несколько секунд он уже сидел на спине гиппогрифа позади девочки. — Отлично… Клювокрыл, а теперь скорее на верх башни! — скомандовал мальчик, дернув веревку. И снова они улетали от НЕЕ. Используя маховик времени при необходимости, ОНА следовала за ними, пока ребята не добрались до больничного крыла. ОНА неотрывно следила за ними, дабы убедиться, что никто не нападет на них после того, как ребята распрощались с крестным отцом мальчика и гиппогрифом. Но никто так и не появился. Очевидно, что данный момент тоже был не тем, что нужен ЕЙ. ОНА понимала, что этот вечер имел мало шансов стать ключевым, несмотря на то, что именно сегодня с мыслями о девочке он создал своего первого настоящего Патронуса. Сказать по правде, на уме у НЕЕ были и другие моменты, где ОН мог бы появиться с большей вероятностью. ОНА пыталась придумать себе оправдание, убеждала себя, что всего лишь движется вперед сквозь их самые важные отрезки жизни в хронологическом порядке. Но если говорить за чистоту… ОНА выбрала этот вечер именно из-за дементоров, потому что вновь хотела испытать чувство одиночества и беспомощности. Она жаждала ощутить леденящий душу холод, когда дементоры питались ее худшими воспоминаниями, вытаскивая их наружу и заставляя ЕЕ корчиться от стыда и чувства вины… — Это… была ты… Но так… не должно было случиться! Почему там была ты? ОНА моргнула, прогоняя из памяти образ женщины, чьи карие глаза были полны слез, и потянулась к маховику времени. ОНА уже убедилась, что в этот вечер ребята будут в безопасности, что ОН не придет к ним, пока они спят. Теперь ОНА должна двигаться к следующему моменту в ЕЕ списке. И когда ОНА встретит ЕГО… ОН заплатит за всю боль, что причинил ЕЙ. То, что ОН сделал с мальчиком — непростительно, и благодаря ЕГО действиям ОНА уже никогда не сможет забыть ужас и тоску, с которой смотрели на НЕЕ те глаза… И хотя все ЕЕ нутро было охвачено сильнейшей яростью, встреча с дементорами напомнила ЕЙ о том, что настоящей целью этого путешествия было отнюдь не желание мести и даже не спасение мальчика как таковое. Простыми словами, ОНА оказалась здесь потому, что ЕЙ больше некуда и не к кому было идти, когда ЕЕ собственный мир, построенный на лжи, развалился на куски. Остановить ЕГО — единственная причина, по которой ОНА все еще жива. *** Гермиона спешила по коридору первого этажа. Перед глазами проносилось множество дверей, она же искала номер той, что ей сообщила золовка. Каждый шаг отдавался громким стуком по полу больницы. Долго искать не пришлось. Впереди она заметила свою рыжеволосую подругу, которая сидела рядом с одной из дверей. Она казалась такой маленькой и сломленной. — Ох, Гермиона! — вскрикнула Джинни, вскочив на ноги и бросившись к ней. Женщины сомкнули объятия, и Гермиона почувствовала, как дрожит подруга в ее руках. — Как он? — мягко спросила она у золовки. — Они ничего мне не говорят, —едва слышно проговорила та. Сегодняшний день пошел совсем не так, как планировалось. После вчерашнего ночного разговора с Роном, они оба решили больше не откладывать и разузнать причину странного поведения Гарри. Вместе они разработали стратегию, которая обязательно бы сработала. План был прост — чтобы она проскользнула в офис Гарри после окончания рабочего дня. Рональд должен будет оставаться вместе с Гарри и вместе с ним же уйти, отвлекая его внимания, пока она будет заниматься поиском. Конечно же, чтобы не вызвать лишних подозрений, ей следовало полностью следовать обычной рутине — отвести Хьюго в детсад при Министерстве и идти прямо на второй уровень. Никаких необычных визитов в Аврорат, никаких звонков или посланий между ней и Роном, дабы не привлекать внимание Гарри и не тревожить его паранойю. Эта ситуация сводила ее с ума. Хуже всего было то, что они трое работали на одном этаже. Конечно же, Аврорат находился в другом конце Министерства от ее отдела, и где-то там, среди переплетений коридоров, Рон присматривался к Гарри, пытаясь незаметно выяснить о том, что так повлияло на него. И все это время он знал, что его жена готовится к тому, чтобы вечером вломиться в их треклятый офис, и пытался не вызвать каких-либо подозрений. Гермиона любила своего мужа, но он никогда не отличался хитростью. Поэтому-то она и не связывалась с ним весь день и не знала ничего о случившемся, пока ей не позвонила Джинни. Второй раз за неделю ее золовка была на грани истерики, когда разговаривала с Гермионой по телефону. — Гарри отправили в больницу Святого Мунго, — сказала она. — На него напали. И больше никаких деталей. Просто от того, что Джинни больше ничего не знала сама. Целители были слишком заняты, пытаясь спасти жизнь ее мужу, а авроры — узнать, что же все-таки произошло. И никто из них ничего не хотел объяснять девушке. Гермиона связалась с Молли и Артуром и попросила из забрать Хьюго домой. Лишь на полпути в больницу она осознала, что понятия не имеет, где сейчас находился Рон. Джинни не упомянула о том, что он был с ней. Гермионе почудилось, будто кровь остановилась в ее жилах, и она попыталась найти в Аврорате того, кто знал бы, был ли ее муж ранен или — и того хуже — убит. Как оказалось, из ирландского Министерства Магии поступил запрос о помощи для подавления восстания фоморов. Очевидно Гарри, уставший от «явно чересчур заметных» попыток Рона шпионить за ним, отправил того возглавить рейд. Знание того, что ее муж находится за пределами страны, сражаясь с гигантами в Ирландии, успокоило ее так, как никогда бы при обычных обстоятельствах. Он сталкивался и с более ужасными вещами и всегда возвращался к ней живым. Гермиона, конечно же, волновалась о муже, но сейчас Джинни и Гарри нуждались в ней куда больше. Все еще обнимая свою золовку, Гермиона гадала о том, когда же вернется Рон. Она знала, что как только он узнает, что с Гарри случилась беда, то примчится к ним. Он всегда готов был прийти на выручку друзьям, когда они в нем нуждались. «За исключением одного единственного раза» — возникла в ее голове предательская мысль, но она тут же устыдила себя. Вдвоем женщины прождали около часа под дверью, за которой находился Гарри. Они почти не разговаривали — не было сил вести светскую беседу или гадать, что же с ним произошло. Каждая думала о самом худшем и боялась, что другая подтвердит ее страхи. Гермиона крепко сжала руку Джинни, пытаясь в этом простом жесте передать ей всю свою любовь и поддержку. Так вместе они и продолжали ждать. И вот, наконец, дверь палаты открылась, и к ним на встречу вышел целитель. Обе подняли на него глаза, полные страха. — Что с моим мужем? — спросила Джинни напряженным голосом. — Со слов свидетелей, которые доставили вашего мужа к нам, — мягко ответил ей целитель: — Он был атакован по меньшей мере тремя дементорами. — Дементорами? — удивилась Джинни. Министерство уже не один год охотилось за ними, это Гермиона точно знала. И во многом это была заслуга Гарри. Как же такое могло произойти? — Да, они одолели его и пытались применить Поцелуй. Ему повезло, что рядом оказались нерастерявшиеся волшебники, которые его и спасли. — Бессмыслица какая-то, — сказала Гермиона, встряхнув головой. — У Гарри сильнейший телесный Патронус, которого я когда-либо видела. Он запросто мог отпугнуть дюжины дементоров за раз. Как с ним могли справиться только трое? — В последнее время он странно вел себя, — сказала Джинни целителю. Ее явно не прельщало рассказывать постороннему свои семейные проблемы, но желание помочь Гарри было сильнее. — Вечно в плохом настроении, раздражительный, работал больше обычного. Он стал много… выпивать. Может ли это являться причиной? — Психологическое состояние жертвы играет огромную роль для дементоров, — медленно кивнул целитель. — Если ваш муж был эмоционально уязвим, то магия вполне могла подвести его, и тогда ему бы не удалось создать Патронуса. На секунду Гермиона подумала о более мрачной теории, но ради Джинни не стала озвучивать вслух свои мысли: «Возможно, у него не осталось никаких счастливых воспоминаний, чтобы вызвать Патронуса, из-за…» Из-за того, что недавно с ним произошло? — Сейчас он отдыхает, — сказал им целитель. — Физические раны были минимальными и уже исцелены. Если желаете, можете увидеться с ним. Он пропустил их в палату, и женщины поспешили к кровати Гарри, где тот лежал, погруженных в сон. И он явно не был приятным: на лбу мужчины выступил пот, на лице — гримаса, будто бы он хмурился на то, что ему снилось. Джинни тут же села на край кровати и инстинктивно сжала ладонь мужа в своих руках. Нежно поцеловав костяшки его пальцев, она взглянула на целителя. — Когда он очнется? Тот ничего не ответил. Его молчание заставило Гермиону оторвать свой взгляд от Гарри и взглянуть на целителя, который смущенно потупил свой взор. Когда же он заговорил, голос его звучал печально, с извиняющимися нотками: — Как я уже говорил, физически с ним все в порядке… — Но? — резко спросила Гермиона. — Но он не реагирует на любые попытки разбудить его, и мы не можем полностью оценить его состояние, — ответил целитель. — Мы даже боялись, что дементоры все же успели применить Поцелуй… Джинни испустила жалобный звук, нечто среднее между всхлипом и стоном. — Но его душа по прежнему с ним, это точно, — быстро продолжил свой рассказ целитель. — Мы пока не знаем, почему он отказывается просыпаться. Единственное, что мы точно можем сказать, что он сам этого не желает. Гермиона посмотрела на целителя, потом на Гарри. Она чувствовала, как в ней растет волна страха, отчаяния и тревоги. Ей сделалось дурно, но внезапно все эмоции затмила чистейшая ярость. Ей хотелось накричать на Гарри, встряхнуть его, заставить проснуться и зарядить ему оплеуху за все, что она и Джинни пережили из-за него. Но Гермиона тут же осадила себя, понимая, что ее злость направлена не на того. Не иметь желания проснуться, потерять всю радость в жизни и неспособность создать Патронуса… В этом не было вины Гарри… В этом виновата та вещь, тот артефакт в его офисе. Она была в этом уверена. Это он так повлиял на него, лишил его счастья, ранил таким образом, что она даже не могла понять, что с ним. И это знание разбивало ей сердце. Но сейчас Гарри был здесь, а та штука в его офисе, никем не охраняемая. Она могла в любую минуту пойти туда и уничтожить ее навсегда, спасти его, вернуть обратно себе. «Вернуть его Джинни и себе», — мысленно поправила она себя. — Есть еще кое-что, — сказал целитель, и Гермиона заставила себя сосредоточиться и слушать его. — Он говорил кое-что… в бреду. Это вызвало некоторые подозрения, что мы столкнулись с классическими симптомами человека, находящегося под действием чар забвения. Все, что нам удалось выяснить, что чары были наложены довольно давно, много лет назад, и кем-то очень могущественным. — Чары забвения? — глупо переспросила она. — Гарри тысячу раз до этого был в больнице, — резко сказала Джинни. — Так почему же никто ничего не заметил раньше? — Скорее всего, потому что только недавно он стал им сопротивляться, — ответил целитель. — Этим вполне можно объяснить причину… странного поведения вашего мужа в последнее время. Гермиона смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. — Вы можете снять чары? — спросила Джинни. — Пока что ни одно из наших зелий не возымело эффект, — ответил тот. — Если быть откровенным… Я не уверен. Чары были наложены очень давно, и они очень сильные. И к тому же… Я никогда в своей практике не видел столь искусно наложенных чар забвения, мэм. Гермиона присела на другой край кровати, где лежал Гарри. У нее не осталось сил стоять на ногах после всех новостей. Она смотрела на лицо спящего друга, его взлохмаченные черные волосы, спадавшие на шрам. Сейчас он до боли напомнил ей того мальчика, которого она впервые встретила много лет назад в «Хогвартс -Экспрессе». — Завтра мы переведем его в Отделение недугов от заклятий, — тем временем говорил целитель Джинни. — Я связался со своим коллегой. Он в некотором роде эксперт по данной части. Он прибудет позже вечером для консультации… Гермиона больше ничего не слышала. Ее вновь поглотила ярость. Кто посмел совершить с ним такое? Кто смог наложить столь сильные чары забвения, что даже целители никогда такого не видели? В ее мозгу проплывали неясные картины того, как Злотопуст Локонс нападает на Гарри где-нибудь в переулке. Как-то они с Роном рассказывали ей, что чары забвения — его специальность… Гермиона моргнула, прогоняя ненужные мысли из своей головы. Сейчас главной задачей было определить причину. Почему кто-то наложил чары забвения на Гарри? Кто хотел столь отчаянно скрыть какие-то воспоминания, что был готов пожертвовать его рассудком? Она знала, что если найдет ответ на этот вопрос, то найдет и преступника. Целитель вышел, оставив женщин наедине с пациентом. Ни одна из них не произнесла ни слова. Они просто сидели в тишине, держа его за руки, молясь, чтобы Гарри очнулся от кошмара, который ему снился. Его губы шевелились, и, прислушавшись, Гермиона поняла, о чем он бредит. — Джинни… Джинни… Вернись ко мне… Отчего-то от этих слов ей стало лишь хуже. Она частично верила… Нет, обманывала себя, конечно же, что это ее он зовет по имени в минуты, когда он наиболее уязвим… «Хватит вести себя как шестнадцатилетняя дуреха, Грейнджер», — мысленно сказала она себе, но тут же поправилась: — «Теперь ты Уизли. Вот и веди себя соответственно».