***
Лекс резко распахнула глаз и, вскрикнув, резко вскочила с кровати, разбудив тем самым Алисию. — Тш… Это всего лишь кошмар. Ты в безопасности, ничто тебе не угрожает, — тихо говорила брюнетка, легонько поглаживая запястье девушки. — Нет, это не кошмар, это предупреждение. Подожди, мы что, уснули? — встревоженно говорила девушка. — Похоже на то, — улыбнувшись, ответила Алисия. — Можешь подробнее рассказать обо всём, что знаешь, возможно, мы сможем понять, что делать, а я — как-то смириться, что моя жизнь предопределена. — Ну, как я поняла, встретившись со мной, ты так или иначе умираешь, однажды я лишь пересеклась с тобой взглядом в толпе, а у меня уже появилось жгучее ощущение того, что я уже тебя где-то видела, но, не придав этому значения, прошла мимо, в ту жизнь мы больше не встречались никогда, а примерно через неделю после того, как я увидела тебя в толпе, я узнала, что тебя убили, закололи ножом в каком-то переулке, к этому моменту я уже всё вспомнила. — Получается, при жизни мы не можем быть в месте, как ни крути. — Именно, я на протяжении многих лет искала хоть какую-нибудь информацию о том, как снять это проклятие, естественно, это происходило, когда я начала вспоминать всё произошедшее. Толком ничего того я не узнала, но знаю лишь, что любое проклятие, каким бы оно ни было сильным, можно снять. От его силы зависит лишь время его действия. А так как наше проклятие было мощным, возможно, даже самым мощным, то, по моим скромным подсчетам, понадобится около шестисот лет или чуть больше, чтобы его действие прошло. Тогда цикл будет полностью закончен, ты вновь будешь принцессой, а я — художницей. И то, что ты видела, как я поняла, наше, не знаю насколько далекое, но все же будущее, а это говорит лишь об одном: жизнь, которую ты видела, станет нашей с тобой крайней реинкарнацией. — То есть ты хочешь сказать, что мы все-таки будем счастливы в этой новой жизни? — Нет, технически мы мертвы уже около четырёхсот пятидесяти лет, так что нет, мы не будем счастливы при жизни, а скорее всего наоборот, но после этой жизни мы сможем, как говорится, упокоиться с миром. — Стоп, стоп, ты сейчас говоришь мне о том, что я, возможно, никогда не буду счастлива, не в этой и не в какой-либо другой жизни, так? — В жизни нет, но не зря же люди верят в жизни после смерти, кто знает, может, мы попадем в рай или Вальхаллу, кто знает, может, викинги были правы, ну, или куда-то совсем в новое место, в «Город света», например. — Подожди, я совсем теперь запуталась, Город Света? — Ага, это забавная история, я когда была маленькая в этой жизни, моя мама только недавно закончила институт, а папа работал на правительство, и в связи с этим его подолгу не было дома, поэтому мама брала работу на дом, так вот, она тогда писала программу для какой-то компании, а точнее что-то типа игры, так вот, в этой игре после смерти люди попадали в этот самый Город Света. Я к чему всё это, совершенно неважно, как мы назовем то место, куда попадем после смерти, главное, что там мы наконец будем собой, и, что ещё важнее, так это то, что мы наконец сможем быть вместе, теперь уже навсегда. — Если честно, это похоже на бред сумасшедшего, и на самом деле я и в правду так думаю, но если учесть то, в каких условиях мы находимся, то это даже имеет какой-то смыл. — Ты вправду в это веришь? А то просто я однажды уже тебе всё рассказала, а потом меня сожгли на костре, не очень-то приятно было. — Оу, нехорошо получилось. — Да уж. Девушки посмотрели друг на друга и через мгновение уже весело смеялись.***
Мы всю жизнь ищем любовь. Но зачем? Мы что, не можем быть счастливы просто так? Хотя бы просто потому, что живы или потому, что мы заняты любимым делом, или у нас есть прекрасные и верные друзья. Зачем нам любовь? Ведь многие так её и не находят, теряясь по пути к ней, забывая о цели, а те «счастливчики», что нашли её, вдруг понимают, что она не очень-то и нужна им, может, просто перестать и искать, остановиться и оглядеться вокруг. Многие смотрят слишком далеко и ищут не там, думая, что найдут любовь где-то далеко от себя, не замечая, что рядом уже кто-то есть, кто-то, кто их уже любит, а есть и те, кто наоборот зацикливаются на том, кто рядом, кого знали всю жизнь, путая любовь с дружбой и привязанностью, и при этом боятся просто поднять глаза и приглядеться к другим. И вообще, как мы можем понять, что вот это тот или та самый или самая. Как? Любовь с первого взгляда? Нет, её нет, как вообще можно полюбить — именно полюбить — кого-то с первого взгляда, это же просто влюбленность в тело, а не в человека. Так что да, я не знаю, что такое любовь. Возможно, когда мы встречаем нужного человека, в груди должно что-то ёкнуть, а после тридцатисекундного общения мы должны понять, что да, это тот самый, с кем можно прожить всю жизнь и, если понадобится, то и умереть, защищая его. И ради этого человека мы и в принципе были рождены, чтобы любить его каждый божий день, чтобы защищать его, а он рожден для нас. Об этом думала Алисия, пока в её объятиях спала Элайза. Она решила не будить девушку, когда та уснула, в то время как Алисия её укачивала в своих объятиях и говорила какие-то ободряющие слова.***
В то время как девушка думала о смысле любви, для неё время даже немного приостановилось, а вся остальная честная компания занималась своими делами: Ник пытался подкатить к Офелии; Крис, Тревис и отец Офелии ловили рыбу; Лиза и Медисон что-то готовили на кухне, они все даже и не подозревали, что на их маленький островок спокойствия посреди океана безумия направлялась очередная опасность. Они и не знали, что в этот самый момент на Землю летят сотни ядерных бомб. Да, возможно, это их не заденет, и они достаточно далеко от эпицентров, но это изменит все: климат, приливы и отливы. И если в случае с зомби команда могла бы лет этак через пятнадцать вернуться на материк, если бы захотели, ведь человеческое тело полностью разлагается примерно в этом промежутке времени и скорее всего уже не было бы никаких зомби, то в случае с ядерными бомбами всё куда плачевнее. Возможно даже, что этот маленький островок и будет их последнем пристанищем. Да, наверное, после такого Земля сможет восcтановиться. Но сколько на это уйдет лет, сто, а может, двести? А может, и того больше. И самое главное, останутся ли люди живы, а если и останутся, то будут ли они людьми в этом новом «мире»?