***
— Хей, подожди, остановись, — хватая за руку брюнетку, говорила Лекс. Она развернула её лицом к себе, у девушки, запыхавшейся от бега и ярости после ссоры с матерью, взгляд был диким, она сама на себя не была похожа. — Она ненавидит меня. Не хочет принять такой, какая я есть. Самое забавное, что она и парня-то моего принимать не хотела, потому что он был темнокожим. Почему она не может принять нас с Ником? К чему это осуждение? Разве это изменит что-то? — Алисия говорила, смотря прямо в глаза блондинке, а Лекс и не спешила перебивать девушку. На смену ярости пришли обида и не понимание. По щекам девушки покатились слезы. Элайза притянула Алисию ближе к себе, а Алисия в свою очередь уткнулась носом в плечо девушки. Девушки стояли на берегу Тихого океана не шевелясь. Океан успокаивающе шумел, что помогло хоть чуть-чуть успокоиться Алисии. Она подняла глаза на Лекс, которая удивлено смотрела в сторону океана, к которому брюнетка стояла спиной. Кларк было уже хотела посмотреть, что же так удивило девушку, но Элайза, заметив это, лишь сильнее прижала девушку к себе, прикрывая голову Алисии руками. Вечернее небо озарили вспышки яркого света. Это летела ракета, прямо на остров, который мог бы стать домом девушкам. Разорвавшись, ракета не оставила и следа после себя.***
Лекса открыла глаза. Посмотрев в сторону окна, девушка поняла, что на улице все ещё ночь. Свечи, всегда горевшие в комнате Лексы, создавали приятный полумрак. Девушка села на кровать, потирая глаза. «Это всего лишь глупый сон», — подумала она. Глупый он потому, что девушка отказывалась верить в то, что люди до ядерной войны были настолько несправедливы по отношению к своим собственным детям, что уж говорить об их отношении к людям, не состоявших с ними в родстве. Лексе всегда нравилось думать, что люди, которые были до них, были умны и справедливы. И погибли они лишь из-за каких-то ужасных стечений обстоятельств, а вовсе не из-за жестокости, эгоизма и полного безразличия ко всему происходящему. Поэтому Лекса и никогда не спрашивала у Беки истиной истории становления мира таким, каким его знает сама Хеда. Он просто не хотела верить, что люди сами уничтожили свой мир.***
А пока Лекса сидела в Полисе в ожидании новых докладов от Ани о сотне, с детьми произошло многое. Они все же выбрали Беллами лидером, а Беллами, не будь дураком, все же начал прислушиваться к Кларк, так как понимал, что, как бы он ни боялся наказания за покушения на Канцлера, а без умной Кларк им не выжить. Хотя он и накосячил с рацией, когда на Землю прилетела очередная капсула с Арки, к слову, это произошло буквально вчера. Также дети успели познакомиться с жестокостью землян в лице охотника, который в качестве приманки выбрал хулигана Джаспера, который после этого чуть было не умер. Еще несколько человек из сотни погибло из-за халатности Беллами, и был изгнан Мерфи. Все менялось, все строилось. Дети потихоньку обустраивались в лесах древесного клана. А после встречи с одним из землян и осознанием, что они вовсе не одни здесь, и им пришлось создавать укрепления от непрошеных гостей. Сотне пришлось научится охотиться и добывать провиант. А между тем зима близилась, и ночи становились всё холодней. Время шло, и приказ Лексы о неприкосновенности сотни все еще действовал. Ну, почти, Аня и ее отряд поймали одного из детей, но он уже принадлежал к сотне. Его изгнали, а Аня в свою очередь не могла не воспользоваться таким шансом и не выведать у него все, что он знает.***
Мерфи находился в помещении, больше похожем на пещеру. В пещере царил полумрак. Пахло сыростью. Парень только пришел в себя и ничего не понимал, где он находится, он попытался пошевелиться, но, как оказалось, он был привязан к стулу, на котором, собственно, и сидел, он не понимал, как оказался здесь. Последнее, что он помнил, так это как его изгнали свои же и он все ночь скитался по лесу, пока в глазах не потемнело и он не оказался здесь — в этой пещере. Джон потер затылок, который неприятно ныл. Парень понял, что его кто-то ударил сзади и он потерял сознание. — Ты точно уверен, что он хоть что-то знает? — Да, он был с их лидером, пока его не изгнали (говорят на неизвестном Мерфи языке), — голоса приближались, Мерфи не понимал, что они говорят, но вряд ли это было что-то хорошее, поэтому парень решил, что будет разумным притвориться, что он все ещё без сознания. Но это ему не помогло, потому что кто-то вылил на него ведро ледяной воды. Открыв глаза, парень увидел двух людей пред собой — мужчину и женщину, вооруженных до зубов, с раскрашенными лицами, видимо, чтобы казаться устрашающими, но это последнее, что сейчас волновало Джона. — Цель вашего прибытия? — спросила женщина на ломаном английском, вытаскивая нож из-за пазухи, приставляя его к горлу парня. Мерфи был удивлен языковым познаниям местных аборигенов, но нож, приставленный к горлу, мешал осознать это в полной мере. — Мы подопытные крысы, не больше, — ответил парень. — Что это значит? — убирая нож от горла парня, спросила женщина. — А то и значит, что нет у нас никакого плана. Мне нечего вам рассказывать, — Мерфи понимал, что его убьют в любом случае и теперь лишь оттого, как долго он будет молчать, зависит его жизнь. — В клетку его! Завтра придем, может, посговорчивее будет, — вновь говоря на непонятном для Джона языке, приказала женщина. Мерфи накинули на голову какой-то вонючий мешок, через который парень ничего не видел, через некоторое время парня бросили в какую-то старую ржавую клетку. Здесь пахло ужасно — чем-то мертвым. — Наслаждайся новым домом, — сказал мужчина, кинувший его в клетку. Джон услышал какой-то шорох по углам и писк: крысы. Так вот чем воняло. Они окружили его клетку, но внутрь не заходили. «Видимо, сыты. Вот так мне повезло!» — подумал Мерфи. На третий день нахождения в плену он так уже не думал. Каждый день его примерно в одно и то же время забирали из клетки и пытали. Его не кормили и не поили, единственной водой, которую он получал, так это та, в которую его окунали головой во время пыток. На четвертый день, когда крысы совсем изголодались, сил уже не осталось даже для того, чтобы кричать, от боли, причиненной укусами крыс, что уж говорить о способности хоть как-то от них отбиваться. Его вновь забрали, но не было ни пыток, ни воды. Вместо этого ему принесли тарелку горячей еды и стакан воды, руки не были связаны, да он, собственно, и не смог бы сбежать. Вот тут он и рассказал, что дети — это всего лишь пробная порция людей, что там, в космосе, еще остались их родители и охрана. Рассказал и о защите лагеря. Также он рассказал, что если дети умрут, то взрослые не прибудут. Когда последняя ложка еды была съедена, парень потерял сознание, в этот момент он лишь успел подумать, что это всё, вот его конец. Но не все так просто. Через какое-то время — точно Мерфи не знал, может, прошел час, а может целые сутки — он пришел в себя. На удивление, крыс по близости не было, и клетка была открыта. «Может, я умер, и вот он — мой ад?» — предположил он. — « А если это он и есть, то почему бы мне не сбежать?» Мерфи почувствовал, что силы потихоньку возвращаются к нему, еда и сон не остались бесследными для него. Он аккуратно вышел из клетки и без каких-либо препятствий выбежал из пещеры, в которой его пытали. Это настораживало, но при этом мало волновало парня. Он бежал, со всех ног бежал, бежал единственной знакомой дорогой — дорогой, ведущей к лагерю сотни.