Summer love

      Первым, что почувствовал Фил, когда проснулся, была неловкость. Неловко ему было потому, что он слишком нагло воспользовался местом на диване и рукой Дэна в качестве подушки. Вторым было ощущение затекшей шеи, отчего пару минут он просто не был в состоянии двинуться. И уже последним на него свалилось тепло от осознания происходящего и от воспоминаний о предыдущем дне. Он действительно был вместе с Дэном, он действительно был нужным и он действительно чувствовал себя дома тогда, сидя вместе с Хауэллом под одеялом и мечтая о будущем. Было так уютно и комфортно, что объятия Дэна совершенно не хотелось покидать, но Филу казалось, что, если он не встанет сию же минуту, у него просто-напросто атрофируются конечности.       Лестер не понял, каким образом ему удалось встать, не разбудив при этом Дэна. Потому что он чуть не потерял равновесие и почти свалился на диван обратно, с ужасом представляя себе, как он просто падает на диван и будит Дэна. Фил потянулся, вытягивая руки вверх, отчего позвонки несколько раз хрустнули (и Фил готов был поклясться, что это было достаточно громко, чтобы разбудить Хауэлла). Первым делом он выпил воды, облокотившись на кухонную тумбу и посмотрев куда-то в окно. Заметил кактус, стоящий на подоконнике. Улыбнулся.       Фил просто ходил по дому, рассматривая стены, непонятно чего ожидая. Просто ходил, подмечая для себя какие-либо детали о жизни Дэна, как вдруг ему попался на глаза черный маркер, лежащий на столике возле дивана. Лестер с минуту сверлил маркер взглядом, пока на его лице не появилась улыбка, предвещающая что-то не очень хорошее (как могло показаться Хауэллу).       Лестер тихо открыл маркер, подходя к Дэну, который уже лежал на спине, и нагнулся над его лицом. Самое главное — не разбудить. Лестер начал аккуратно закрашивать на носу треугольничек с вершиной, направленной вниз, а потом так же аккуратно вывел по три полосочки на щеках. Довольный своей работой и тем, что шатен все же не проснулся, Фил убрал маркер на место и полез в холодильник, чтобы найти что-нибудь, из чего можно было приготовить завтрак. Увидев молоко, яйца и кое-как отыскав в одном из шкафчиков муку, Фил подумал, что блинчики будут отличной благодарностью за заботу и гостеприимство.       — Доброе утро!       Лестер повернул голову в сторону дивана и увидел Дэна, протягивающегося и зевающего, медленно шагающего на кухню.       С нарисованной кошачьей мордочкой на лице.       Фил прыснул, возвращаясь к сковородке, на которой готовился блинчик.       — Ага, доброе, — изо всех сил старался сдержать смех Лестер, глупо улыбаясь и лихорадочно соображая, что будет с Дэном, когда тот заметит. — Выспался?       — Конечно. Мне было мягко и тепло. — Хауэлл подошел к брюнету сзади, кладя голову на его плечо и приобнимая за талию. — Вкусно пахнет.       — Спасибо, — тихо ответил Лестер, поворачивая голову к лицу Дэна, и, все же не сдержавшись, засмеялся. Дэн непонимающе уставился на него, слегка нахмурившись и надув губы. Почему он проснулся и теперь вынужден был наблюдать такую странную реакцию парня? Нет, он вовсе не был против того, чтобы Фил смеялся, даже напротив, он обожал смех Фила, но незнание причины этого самого смеха немного настораживало.       — Все в порядке? — с нотками подозрения в голосе спросил Хауэлл, но Лестер просто не смог ответить адекватно. Он все еще смеялся, и тогда Дэн быстро побежал в ванную. И буквально через пару секунд он вернулся на кухню. Глаза были сощурены, а губы — сжаты, и Фил, до этого практически безудержно смеясь, сейчас даже слегка с опаской посмотрел на парня с нарисованными кошачьими усами на лице.       — Что ты задумал? — спросил Лестер, но Дэн уже схватил того за лицо, слегка надавив на щеки, отчего выражение его лица уже начало смешить самого Хауэлла. Дэн нарисовал немного вытянутый в стороны кружочек на носу, а потом, поворачивая голову Фила то в одну, то в другую сторону, вывел по три уса на каждой щеке.       — Теперь мы квиты, — победным голосом сообщил Хауэлл, громко чпокая маркером, закрывая его, и кидая его куда-то в сторону дивана через спину, даже не оборачиваясь. Ему это не было нужно, ведь крутые парни не оборачиваются на взрывы, и уж тем более не оборачиваются, чтобы кинуть на место маркер.       — А я и не против, — хихикнул Фил и вернулся к приготовлению блинчиков, один из которых чуть не сгорел во время всей этой возни и рисования носика и усов на лице Лестера.       Горячий завтрак, пара светящихся счастьем глаз напротив и целый день вместе впереди, что еще им было нужно? Художества на лице они, конечно же, не стали стирать, а смазанные носы даже слегка подкрасили друг другу. Что-то такое важное и по-детски необходимое было в этих носах и усах, что от них совершенно не хотелось избавляться.       Дэн без остановки хвалил блинчики, а Фил так же без остановки смущался и отводил взгляд в сторону, потому что это все для него было слишком непривычным и с какой-то стороны немного неловким. Он понимал, что мог доверить Хауэллу все, что у него есть, и даже больше, но думал ли так же о нем Дэн? Конечно, думал, но Фил об этом, конечно, даже не догадывался.       — А ты смотришь аниме? — внезапно спросил Дэн, запивая чаем уже Бог знает какой по счету блинчик. В ответ Фил лишь отрицательно помотал головой и слегка изогнул бровь, как бы спрашивая: «Смотрел что?». — Черт, ты очень много упускаешь. После завтрака мы это исправим!       Дэн мыл посуду, пока Фил ошивался вокруг него, не зная, чем помочь, ведь даже сначала не согласился на то, чтобы Хауэлл мыл посуду. В конце концов, кто готовит, тот и моет! Лестер придумал эту фразу за считанные секунды, стараясь убедить Хауэлла в том, что он сам должен был мыть посуду, на что Дэн лишь легонько толкнул его бедром и пробурчал что-то в духе: «Ты дурак или да?».       Первые впечатления от «Атаки титанов», так горячо нахваливаемой Дэном, были весьма сомнительными. Вроде как Филу даже понравилось, да и опенинг довольно крутой, только вот каждый раз, когда в кадре появлялся титан или было понятно, что кого-то сейчас точно съедят, Лестер закрывал лицо руками и лишь через маленькую щелку между пальцами продолжал смотреть. Ну не для него подобные вещи, не для него.       — Ладно, — подытожил Дэн после двух серий и как минимум тридцати вскрикиваний Фила. — Тогда пойдем гулять.       О том, чтобы смывать с лица усы и носы не шло и речи, и они вышли их дома Дэна, держась за руки, улыбаясь миру и готовые ко всему, что свалится на их ношу. Они шли по улице, громко смеясь и пихая периодически друг друга в стороны, потому что некоторые шутки были определенно выходящими за рамки приличия. Было солнечно, немного жарко, но в тени деревьев в парке было самое то. Они носились друг за другом, чуть ли не снося других людей с ног, не видя совершенно ничего на своем пути. Кто-то даже кричал им вслед, мол, какие сейчас невоспитанные подростки пошли, но им было все равно. Филу было все равно, потому что у него почти никогда не бывало таких простых прогулок и таких простых отношений хоть с кем-либо, а Дэну было все равно, потому что он успел соскучиться по таким простым прогулкам и таким простым отношениям с людьми.       Они снова лежали в траве под тем деревом, под которым однажды уже были вместе. Рассматривали облака и спорили друг с другом, на кого или на что похоже то или иное облако. Это было действительно потрясающе, им будто было по пять или по шесть лет. Никаких забот и обязанностей, никакой ответственности. Просто громкий и искренний смех, яркие улыбки, мягкие и уютные объятия, неловкие касания и несмелые, нежные поцелуи.       Был уже вечер, они шли по знакомым улицам уставшие, но абсолютно счастливые, со смазанным маркером на лице. Держались за руки и просто дышали любовью, что витала вокруг них. Ну надо же было так сильно влюбиться? Они просто не представляли, как так получилось. Случайная встреча, случайно дом Дэна оказался тогда совсем недалеко и совершенно случайно они потом встретились вновь. Жизнь состояла из череды случайностей, складывающихся в полноценную картинку, словно пазл, дополняющих друг друга. Да, все шло слишком быстро, но их это совершенно не волновало. Да, у Фила с семьей все обстояло не самым лучшим образом, а Дэн слишком боялся сделать что-то не так, но вместе они спасали друг друга, помогали справиться с тяжелыми обстоятельствами и ситуациями. Они боялись сказать, что действительно любят друг друга, потому что знакомы еще слишком мало, да и бросаться такими громкими словами, как «любовь» и «люблю», откровенно не хотелось. Но они просто не могли найти другого описания тем чувствам, переполняющим их изнутри и буквально разрывающим грудную клетку.       Они проходили мимо кафе, из которого буквально неделю или чуть больше назад сбегали, лишь бы не попасться на глаза родителям Фила. Оба почти одновременно об этом вспомнили, засмеялись. Из колонок на улице доносилась тихая музыка, людей за столиками совсем не было, и Дэн остановился, вытягивая руку вперед в сторону Фила и приглашая его на танец. Фил, конечно же, не смог отказаться.       Переплетенные пальцы, свет фонарей, немного неопытные движения, тихое дыхание, и все казалось настолько идеальным, что даже не верилось, что все происходило на самом деле. Постоянно улыбающиеся, отчего скулы уже начинало сводить, они смотрели друг на друга и правда не могли поверить в реальность происходящего.       — Знаешь, Дэн, я… Хочу сказать тебе спасибо за все, что ты делаешь для меня. Я никогда не чувствовал себя более нужным, чем сейчас. Я безумно счастлив и… Кажется, я влюблен в тебя.       От голоса Фила, от его дрожащих пальцев и губ и от бегающего в стороны взгляда у Дэна перехватило дыхание. Он остановился, завороженно смотря на ожидающего ответа парня перед ним, улыбнулся и буквально прошептал в ответ:       — Я, кажется, тоже. Влюблен в тебя.       Они шли, крепко держась за руки, потому что теперь были уверены в чувствах друг друга. Молчали, каждый думал о своем, но от родного тепла рядом было неимоверно приятно.       — Знаешь, я думаю, тебе стоит вернуться домой. Все-таки, родители будут переживать, тебя и так дома не было сутки, — слегка задумчиво произнес Дэн, когда они дошли до его дома. — Я хочу проводить тебя, но не думаю, что это хорошая идея, потому что если меня увидят…       — Я понимаю, — перебил Хауэлла Фил, крепче сжимая его руку. — Я сам об этом думал, если честно. Но мне страшно возвращаться домой.       — Все будет в порядке. Напиши, когда будет возможность, хорошо? — и Дэн, не дожидаясь ответа, затянул Лестера в свои объятья. Как же не хотелось его отпускать.       — Обязательно, — промямлил Фил куда-то в плечо Хауэлла, крепче обнимая его и подступая на шаг ближе.       Дэн следил за Филом до самого конца, пока его спина совсем не слилась с ночной панорамой города. Он зашел в дом, облегченно вздыхая и облокачиваясь на входную дверь изнутри. Пожалуй, это был один из лучших дней в его жизни.       Ни звонка, ни сообщения в последующий час, и Дэн снова не находил себе места от волнения. Он понимал, что, скорее всего, Фила снова ругают, что у него снова могли забрать телефон, но он, черт возьми, волновался и ничего не мог с этим поделать. Просто было отвратительное предчувствие, в груди неприятно тянуло, сна не было ни в одном глазу. Даже воспоминания о прошедшем дне, воспоминания о танце в темноте и тех искренних и нежных словах, сказанных друг другу, не помогали прогнать тревогу. Он кое-как смог уснуть (в третьем часу ночи, но все же смог), но утром у него снова не было желания вставать и жить.       Сообщения и звонки без ответа, пить уже хотелось совсем не кофе, и Дэн нервно кусал губы в ожидании хоть какой-то весточки от Фила.       Стук в дверь, и Дэн почти со скоростью света бежал открывать, потому что он знал, чувствовал, был уверен, что это Фил. И, конечно, он оказался прав.       Только вот Лестер не выглядел радостным, как это всегда было каждый раз, когда они виделись. Он стоял на пороге с опущенным вниз взглядом, перебирал пальцами и молчал, не решаясь зайти внутрь. Через минуту все же вошел, быстро прошел к дивану и сел на него. Хауэлл, пораженный таким поведением до глубины души, сел рядом, не решаясь заговорить первым. Он заглянул в лицо Фила. Губы того были сжаты, брови сведены к переносице, и можно было заметить, как тот кусал щеки изнутри. Он тяжело вздохнул, все так же смотря в одну точку прямо перед собой, а потом тихо, практически неслышно, проговорил, сжимая ладони в кулак:       — Дэн, прости, я… Мы уезжаем. Ну, как бы насовсем.       В комнате воцарилась гробовая тишина.