Забытая жизнь

Январь 1995 года. — Пойду прогуляюсь, — шепнула я. — Подальше отсюда. Пройдя по краю зала, обошла танцующих и вышла в холл. Парадные двери были распахнуты настежь, в розовом саду мерцали, порхая с куста на куст, крохотные феи. Я спустилась по лестнице и очутилась в гроте, полном цветущих розовых кустов, между ними бежали извилистые дорожки, мощенные цветной плиткой, над кустами высились каменные статуи. Где-то плескалась вода, должно быть, фонтан. Здесь и там на резных скамьях сидели ученики, отдыхая от танцев. Я прошлась вглубь сада и скоро услыхала знакомый ненавистный голос. — Не вижу, Игорь, никаких причин для беспокойства. — Как ты можешь, Северус, закрывать глаза на происходящее? — с явной тревогой возразил Каркаров, понизив голос: вдруг кто подслушает. — Тучи сгущаются все последние месяцы, и меня, не стану скрывать, это очень тревожит… Это снова происходит, также как и раньше! Не ты, никто-либо другой не может это не отрицать! — Я уже сказал, что не вижу никаких причин для обсуждения! — Это знак, Северус, и ты это знаешь! — Я не понимаю, о чем это ты Игорь? — Неужели, а может, ты закатаешь свой рукав, а? Северус мгновенно убрал свои руки за спину. — Тебе меня не обмануть, Северус, — предупредил Каркаров. — Ты боишься, и я это вижу! — Мне нечего бояться, Игорь, -холодно ответил Северус. — Чего про тебя не скажешь. Если тебе угодно, беги, — посоветовал Северус. — Беги, я уж как-нибудь объясню твое бегство. Что до меня, я остаюсь в Хогвартсе. Голоса слышались все ближе, и скоро из-за поворота появились их обладатели. Я, накинув на себя капюшон, скрылась за тенью колонны. Снейп с каким-то особым озлоблением раздвигал кусты волшебной палочкой, оттуда с испуганными возгласами то и дело выскакивали темные фигурки, а Снейп так и сыпал наказания. Мимо него прошмыгнула девочка. — Минус десять очков Пуффендую, Фосетт, — проскрипел он. — Минус десять и Когтеврану, Стеббинс, — следом за девочкой из кустов выскочил мальчик. — А вы что тут делаете? — заметил Снейп впереди Гарри с Роном. Каркаров, явно недовольный такой встречей, нервно схватил кончик козлиной бородки и стал накручивать ее на палец. — Просто гуляем, — кратко ответил Рон. — Правилами не запрещено. — Ну и продолжайте гулять, — рыкнул Снейп и вихрем пронесся мимо, только мелькнула за спиной, как надутая ветром, черная мантия. Каркаров не отставал, а Рон с Гарри пошли дальше. «Что так могло встревожить Каркарова?» — подумала я. Весь остаток бала я просидела в кабинете Альбуса, попивая приготовленный Добби глинтвейн. Мыслей было много. Все накопилось: появление черной метки на квиддиче, Пожиратели смерти, участие Поттера в турнире, еще и внезапная болезнь Барти — все навалилось. Попивая горячий напиток, я все пыталась сложить, но чего-то не доставало. — Значит, черная метка ожила, — наконец до меня дошли слова Каркарова. — И Игорь намекал Северусу именно на это. Скоро произойдет то, чего я и боялась. Нужно было все расставить на места. За свое сознания я не боялась, даже Альбусу не удавалось туда проникнуть, так что в этом я была спокойна. В полночь «Ведуньи» доиграли последний танец. Бал кончился, и все разошлись. Теперь, так как я была заместителем Барти, все обязанности взвалили на меня. Мне пришлось помотаться то в Министерство, то в школу, даже пришлось открыть камин в кабинете Альбуса, чтобы попадать через него в Министерство и обратно. Разбирая накопившиеся дела в кабинете, я так заработалась, что не заметила Перси. — Прекрасно! — воскликнул он, потирая руки. — Это и была наша цель — создать международное содружество волшебников. Я, повернувшись к нему, открыла было рот, но Перси опередил меня: — Как, по-вашему, проходит Турнир, мисс Монфор-лʼАмори? У нас в отделе все довольны, правда небольшая оплошность с Кубком огня… — Он поглядел на меня. — Но затем все пошло как по маслу. — Да, конечно, — подтвердила я. — Все получили огромное удовольствие. Жаль, Крауч не приехал. Как он поживает? — Боюсь, мистер Крауч болен и болен серьезно. Ему нездоровится с самого Чемпионата мира. Ничего удивительного, сильное переутомление! Да и годы не те, хотя голова все еще светлая. Великий человек! Но Министерство на Чемпионате мира потерпело фиаско, вдобавок его очень расстроила домовуха Винки, так, кажется, ее зовут. Мистер Крауч, конечно, ее выгнал, но остался без прислуги, а это… э-э… ему трудно, сами понимаете, возраст. Хозяйство с ее уходом разладилось. А тут на нас свалился этот Турнир, тяжелые последствия Чемпионата мира, да еще эта Скитер со своим Прытко Пишущим Пером… Он, бедняга, заслужил тихое Рождество дома. Я рад, что у него есть человек, на кого можно положиться и оставить вместо себя. — Я не сомневаюсь, мистер Крауч поправится в самое ближайшее время, — заверила я. — Я так счастлив, что смог взять на себя его ношу. Ведь мы не только посещаем балы… — Перси рассмеялся с нарочитой деланностью. — Столько всяких дел накопилось в его отсутствие. Вы ведь слышали, Али Башира поймали на контрабандном ввозе ковров-самолетов. Сейчас ведем трудные переговоры с трансильванцами, настаиваем, чтобы они подписали Международный запрет дуэлей. У меня в начале года была встреча с главой их отдела по международному сотрудничеству. — Перси у меня много работы, — перебила я его. — Займись своими прямыми обязанностями! Утром на моем столе лежал очередной выпуск «Пророка». Газетная статья начиналась с фотографии Хагрида, выглядел он на ней как настоящий головорез. «КОЛОССАЛЬНАЯ ОШИБКА ДАМБЛДОРА Альбус Дамблдор, директор школы волшебства „Хогвартс“, всем известен своими чудачествами. Он, не колеблясь, назначает на должности преподавателей людей, которых иные не пустили бы на порог. В сентябре нынешнего года он удивил многих в Министерстве магии тем, что сделал учителем защиты от темных искусств свихнувшегося экс-мракоборца, печально известного Аластора Грюма по прозвищу Грозный Глаз. Грюм славится тем, что нападает на любого, кто сделает рядом с ним резкое движение. Но Грозный Глаз Грюм просто сама доброта и надежность по сравнению с учителем-получеловеком, преподающим уход за волшебными животными. Зовут его Рубеус Хагрид. Он когда-то и сам учился в школе „Хогвартс“, но, как он сам признается, был отчислен на третьем курсе. Директор Дамблдор дал ему тогда должность лесничего. В прошлом году, однако, Хагрид, пользуясь влиянием на директора, получил должность учителя ухода за волшебными животными. Более достойным кандидатам на это место было отказано. На Хагрида страшно смотреть — так он свиреп и огромен. Обретенная власть позволяет ему проводить над учениками бесчеловечные эксперименты — натравливать на них чудовищ. Уже есть жертвы. Дамблдор на все закрывает глаза, студенты говорят, ходить на его уроки опасно. „На меня бросился гиппогриф и поранил, а моего друга Винсента Крэбба укусил флоббер-червь, — сообщил нам студент четвертого курса Драко Малфой. — Мы все терпеть не можем этого Хагрида, но дрожим от страха и потому молчим“. Хагрид и дальше намерен запугивать учеников. Месяц назад в беседе с репортером „Пророка“ он рассказал, что вывел новый вид монстров, помесь мантикор с огненными крабами, и назвал их огненными соплохвостами. Эти соплохвосты очень опасны. Эксперименты по выведению волшебных животных, как известно, проводятся только с разрешения Департамента по надзору за волшебными существами. Но Хагрид, очевидно, считает себя выше таких мелочей. „Я занимаюсь этим забавы ради“, — пояснил Хагрид во время интервью и тут же сменил тему. С недавних пор „Пророк“ обладает неопровержимыми доказательствами, что Хагрид не чистокровный волшебник, каким он всегда притворялся. Он даже не человек. Его мать не кто иная, как великанша Фридвульфа, чье нынешнее местонахождение неизвестно. Великаны жестоки и кровожадны, весь прошлый век они воевали между собой и едва не истребили себя полностью. Горстка оставшихся в живых примкнула к Тому-Кого-Нельзя-Называть, и именно они виновны в самых чудовищных массовых убийствах маглов. Большинство великанов — слуг Того-Кого-Нелъзя-Называть — было истреблено мракоборцами Министерства магии, но Фридвульфа каким-то образом уцелела. Возможно, бежала за границу и была принята в одну из горных общин великанов. Судя по урокам ухода за волшебными существами, сын Фридвульфы унаследовал свирепость матери. Говорят, что Хагрид, как ни удивительно, дружит с мальчиком, благодаря которому Сами-Знаете-Кто лишился силы и могущества, после чего матери Хагрида, как и прочим соратникам Сами-Знаете-Кого, пришлось бежать. Гарри Поттер, возможно, не знает горькой правды о своем огромном друге. Долг Альбуса Дамблдора — известить Гарри Поттера и других студентов о том, что иметь дело с полувеликанами чрезвычайно опасно. Специальный корреспондент „Ежедневного Пророка“ Рита Скитер». — Вот же, — чертыхнулась я и бросила газету в камин. — Когда ты уже угомонишься! В Хогсмиде было слякотно, особенно развезло Главную улицу. Я заглянула в «Три метлы». В пабе было как всегда людно. У меня была встреча с гоблином, но я заранее предупредила Альбуса, мало ли чего еще случится. Толком по-нашему они не говорят, прямо как болгары на Чемпионате мира. Но болгарский я хоть знаю, а эти тараторят на своем языке, гобблдигуке, а я из их языка знаю только одно слово: «бладвак», что значит «кирка». У меня, разумеется, это слово с языка не сорвется, а то, чего доброго, подумают, что я угрожаю. — Что им от тебя нужно? — спросил Альбус. — Как бы тебе объяснить… — задумалась я. — Они ищут Барти Крауча. — А он им зачем? Здесь его нет, он в Лондоне, в Министерстве. — В общем-то я… не знаю, где он сейчас. Он, видишь ли… на работу не ходит. Уже недели две. Перси говорит, наверное, он заболел. Приказы присылает с совами. А тут еще эта репортерша, Рита Скитер, везде крутится, всюду свой нос сует. Пронюхай она о болезни Барти, глазом не успеешь моргнуть, настрочит новую гадость. Будет всех убеждать, что он пропал, как недавно Берта Джоркинс. — А Берта Джоркинс нашлась? — Нет еще. — На моем лице снова появилось беспокойство. — Бэгман послал на розыски. Куда она запропастилась? До Албании-то доехала, это я точно знаю: там она виделась с двоюродным братом. Потом поехала на юг к тетке, и на пути как в воду канула… Что с ней стряслось — ума не приложу. Сбежала? На нее вроде не похоже. Хотя, кто ее знает? — Но тебя беспокоит что-то другое? — спросил Альбус. — Проблемы в Министерстве? — Нет, Альбус! — возразила я ему. — Я справляюсь, меня мучает другое. — И что же, девочка моя? — Ты в курсе о том, что у твоего зельевара ожила метка? — поинтересовалась я. — Да, Северус предупредил меня об этом! — ответил Альбус. — Главное, откуда ты узнала об этом? Или…. — Нет, Альбус! Я не сплю с Северусом, — успокоила я его. — Я подслушала случайно разговор Каркарова и Снейпа. — Дорогая, ты должна быть осторожнее, — предупредил Альбус. — Ваши отношения с Северусом слишком напряженные. Вам нужно поговорить, пока есть время. — Какой смысл в любви, если она несёт разрушение? — посмотрела я на Альбуса. — Я могла быть ему лучшей женой, если бы он до сих пор ни любил Лили Эванс. — А ты уверена, что это так и есть? — поинетересовался Альбус. — Он сам в этом признался! — заявила я. — Как только спустишься вниз до конца, дорога может вести только вверх, дорогая. — Спасибо за совет, Альбус, — поблагодарила я. — Но может, я сама разберусь? Мой отец как всегда был прав, нам нужно было поговорить с Северусом и обсудить сложившуюся ситуацию. Но это было просто невозможно, ведь в последнее время мы просто не переваривали друг друга. Я вышла из кабинета Альбуса уже за полночь, решив прогуляться. Мне не спалось тогда очень часто, вечные кошмары мучили меня, от них я просыпалась вся в поту. Я обошла хижину Хагрида и направилась к озеру. Нацепив на себя капюшон, я побрела по берегу черного озера. Холодный ветер обжигал лицо, озеро было неспокойным, волны то и дело выходили из берегов и обрызгивали мои ботинки. Я промерзла до костей, может, в тот самый момент мне этого и хотелось: отпустить свои мысли куда-то далеко и не думать о том, что происходит вокруг. Я думаю, что уже тогда подозревала, что скоро случиться то, что все так тщательно скрывают, чего боятся и о чем запрещают даже думать. Если бы я только знала, что ждет меня впереди. Я бы исчезла, скрылась, чтобы не переживать то, что я тогда пережила. Хотя и не знаю, лучше бы я сделала или нет. Но знаю одно точно, что во всем виновата только сама я и никто другой. Кинув последний камушек в озеро, я решила вернуться и выпить чего-нибудь, чтобы согреться. Я поднялась по парадной лестнице, ведущей к двойным дубовым дверям в вестибюль, свернула направо к кухне замка. Для того, чтобы попасть в кухню, нужно пощекотать зелёную грушу на картине с фруктами. Груша превращалась в дверную ручку. Кухня Хогвартса по размеру равнялась Большому залу. Вдоль каменных стен стояли друг на друге кастрюли и сковородки, начищенные до блеска. В конце кухни — кирпичный, огромных размеров очаг. В глубине кухни стояли четыре стола. Разнообразные блюда готовились в кухне прямо под Большим Залом и в нужное время магически транспортировались наверх, так они и появлялись перед студентами. Поскольку цокольный этаж, где располагалась кухня, находилась наполовину под землей, помещение освещали маленькие окошки, находящиеся под потолком. Я, пошарив по кухне, нашла бутылочку огневиски, что было в самый раз для согревания. Присев за стол, я налила себе прямо в чайную чашку содержимое бутылки и залпом осушила ее. Жидкость была чертовски обжигающей и горькой, по горлу побежал пожар. Вмиг стало так тепло, что идти никуда больше не хотелось. Я еще налила себе порцию и так же, как и первую, выпила на одном дыхании. Уж сколько я тогда выпила, не помню, но мне так стало хорошо, что я решила навестить своего любимого зельевара. «Вот же дура, — подумала я уже утром, когда проснулась с головной болью. — И чего я пьяная к нему поперлась? Я и трезвая с ним общий язык-то найти не могу». Выйдя из кухни, я спустилась в подземелье. Кабинет Северуса никогда мне не нравился, там было мерзко. В нём было очень холодно, сыро и мрачно, а камин никогда не приходил в использование. Повсюду были банки с неприятными на вид веществами, в некоторых мариновались остатки животных. — Бррррр… — отпив уже с горла обжигающую жидкость, я постучала в дверь Северуса. Мне долго не открывали, и я уже хотела еще раз постучать, как дверь распахнулась, и передо мной стоял Северус. Видать, он только что встал с постели, так как его наспех надетый сюртук свидетельствовал об этом, а судя по выражению лица Северуса можно было понять, что он был зол как собака. — Анри! — удивился он. — Что ты делаешь здесь? Ты смотрела на время? — Да, Северус, это я, — протянула я. — А что, уже и зайти к тебе нельзя? Северус посмотрел по сторонам и пропустил меня в кабинет. Я, войдя, сразу же уселась в его кресло и сделала еще глоток из своей бутылки. Северус внимательно наблюдал за мной и, подойдя ко мне ближе и забрав бутылку, поставил ее на стол. — Как у тебя здесь холодно и мрачно, — сообщила я ему. — Хоть бы камин зажег. — Ну, думаю, что тебе и так жарко, — посмотрел он на уже допитую бутылку.и- Завтра будет болеть голова. — Беспокоишься? — ехидно поинересовалась я. — Нет, сообщаю факт! — отрезал он. — Зачем я понадобился тебе в такой поздний час? — Хотела спросить тебя, — ответила я. — О чем? — приподнял он свою бровь. Я посмотрела на него и подумала: «Может, не стоит? Ведь опять разругаемся в пух и прах». — Уже не о чем! — заявила я и, встав с кресла, прошла мимо него, забрав бутылку со стола. Северус в этом момент схватил меня за запястье, а другой рукой хотел забрать у меня бутылку, но из-за того, что я стала сопротивляться, бутылка соскользнула, упала на пол и разбилась вдребезги. — Твою же мать! — заорала я. — Ты разбил мои виски! — Мне повторить свой вопрос еще раз? — как ни в чем не бывало сказал он. — А что ты хочешь от меня услышать? — уставилась я на него. — Я тебе внимательно слушаю. — Я его тоже уже задела своим хамством. — Это же ты заявилась пьяная ночью ко мне. — Давно чешется рука, чтобы дать тебе по твоей физиономии! — И за что я заслужил такую честь? — ехидно произнес он. — Потому что ты ублюдок, Северус! -воскликнула я. — И с каких это побуждений вы, мисс Монфор-лʼАмори, сделали такой вывод? — полюбопытствовал Северус. — Я ненавижу тебя! — сказала я ему прямо в глаза. — Ходишь, крутишься, следишь! Может, еще и контролировать меня будешь? — Ты слишком много на себя берешь, — отрезал он. — Ты не центр вселенной, чтобы вокруг тебя все вертелось. — Ну ты и скотина, Северус! -рявкнула я. — И на что я надеялась, спускаясь к тебе? — Я тебе нравлюсь, Анри, признайся? — внезапно заявил Северус. — Ну, иногда, немножко, — осторожно сказала я. — Когда ты не ведёшь себя, как подонок. — А ведь я, сдается мне, нравлюсь тебе именно потому, что я подонок. — О, мне очень интересно, — стала раздражаться я от его слов, — что ты этим хочешь мне сказать. У меня еще осталось капля гордости и самоуважения. Ты не единственный мужчина! — И ты не одна такая! — Да как ты смеешь меня сравнивать с кем-то! — заорала я. — Ты ничтожество! Северус грубо схватил мой подбородок рукой, сжал его до боли. — Не смей со мной так разговаривать, женщина! — гневно процедил он. — Ты думаешь, что я по первому зову твоему буду стоять на коленях! Что ты возомнила о себе, Адрианна? — Отпусти меня! Мне больно! «Ведь знала, что до добра дело не дойдет, — крутилось в голове. — Нужно было идти спать. Нет же, пошла пьяная дура к этому высокомерному собственнику». — Нет уж, дорогая, ты выслушаешь меня до конца, — продолжил Северус. — Ты делаешь куда больнее мне. И я все это время терпел и молчал. Я не так представлял себе твое возвращение, новую жизнь. Ты изменилась, и от той девочки, которая была рядом со мной, ничего не осталось, лишь только эти глаза. Возможно, ты в этом и не виновата, ведь это мои ожидания и мои разочарования. Но мне тогда казалось, что ты все та Анри, которую я любил. — О, я вас разочаровала! — язвительно заметила я. — Ну уж простите меня, мистер Снейп, что не соответствую вашему идеалу. Ты меня никогда не любил! — О Святые… Как же меня тогда это задело, — вспоминала я его слова. — Он любил меня! Любил? — Сейчас это не имеет уже никакого значения, — сообщил Северус. — Тогда хоть сейчас не ври! — отрезала я. — Ты любил и любишь только одну женщину, и это точно не я! — Значит, мы квиты, — уточнил он. — Я влюблён в тебя не больше, чем ты в меня, и не дай Мерлин полюбить тебя, дорогая. Как же становилось с каждым его словом все больнее и больнее. Он бил в самое больное мое место. Ведь мне было не все равно, в глубине души я желала этого мужчину, я бредила им. Но у меня была гордость, я никогда не буду бегать за тем, кому я не нужна, кому я безразлична. Хотя сейчас я понимаю, что он сделал это специально, чтобы мы окончательно отстранились друг от друга, забыли, стерли из памяти все ночи и дни, проведенные в объятиях друг друга. — Да неужели, Северус? — удивилась я. — А как же твои стоны? Твоя страсть? Что это? — Я мужчина, мне это свойственно, — спокойно ответил он. — Сегодня одна, завтра другая. — Скажу тебе только одно, — посмотрев в его черные огненные глаза, сказала я, — убила бы тебя! Да из-за такого дерьма в Азкабане гнить не хочется. Северус на мои слова только усилил хватку и сильнее сжал меня. — Что, руки марать боишься, — уточнил он, — а под Темным Лордом лежать не боялась? — Что? — возмутилась я и стала вырываться. — Мерзавец! Скотина! Вот значит, как ты заговорил! Да как ты смеешь меня в чем-то обвинять, когда сам все эти годы любил мать Гарри! — Что за глупость ты несешь! — возмутился Северус. — Иди проспись! — Ха! Ударила по больному, Северус, — ухмыльнулась я. — О какой любви ты говоришь? — Ты невыносима, Анри! — Тогда хватит за мной следить, — предупредила я. — Хватить контролировать меня. Я не твоя жена! — И в этом только твоя вина! — Моя? — переспросила я. — Да я была ребенком! — Зато спать с взрослым мужчиной возраст тебе позволял! — Ты еще и упрекать меня будешь в том, что с силой взял меня тогда в выручай-комнате! — Если мне не изменяет память, ты была не против. — Все, хватит! — от злости выкрикнула я. — Я не на помойке себя нашла, чтобы выслушивать бред неудачника! Как вообще я могла спать с тобой? Северуса это окончательно взбесило, он сжал меня, и я вскрикнула от боли. — Только не говори, что тебе со мной было плохо, — уточнил он. — Я прекрасно знаю, когда ты врешь. Ты можешь обмануть кого угодно, но не меня. Только подо мной ты утопаешь в безумном оргазме и только я могу довести тебя до этого. Я чуть не заплакала от боли, меня всю колотило от злости к себе и к Северусу. Хотя он был прав, ведь только Северус знал, как сделать мне приятно, как заставить меня покориться и отдаться без остатка. — Ты прав, я никогда не любила тебя, — согласилась я. — Если на то пошло, я скорее поцелую дементора. — О вкусах не спорят, — фыркнул он. — Зато раздвигать свои ноги тебе удается куда лучше. Я одним взмахом руки влепила ему мощную пощечину и, оттолкнув его от себя, просто заорала: — Ну ты и мерзавец, Северус! Забудь, что я когда-то была с тобой! Не смей ко мне впредь приближаться! Я вылетела из его кабинета как ошпаренная. О Мерлин! Как я была на него зла! Убила бы!