Хвостом не дергать

- Меня задолбало снюхиваться, как крольчата, - говорит Роджерс, едва Джеймс объявляется на пороге их квартиры, и чувствует, как волоски на собственных ушах встают дыбом, но совсем не от страха. Хвост Баки, обычно неуправляемый и вездесущий, прижимается к его ногам покорным дитенышем, и Стив с удивлением замечает его подрагивающий белый кончик, распаляясь еще сильнее. - Мало того, что каждый лис в районе считает своим долгом ткнуть меня носом в факт того, что мы не подходящая друг другу пара, так еще и ты, оказывается, делаешь что угодно, кроме того, что тебе самому нужно. Что тебе самому хочется. Глаза Роджерса недобро горят, и Джеймс впервые осознает, почему этого малыша когда-то все-таки приняли на обучение в Академию, а после взяли на службу. Не то чтобы Стив сейчас вызывает у него чудовищный страх, но сам факт того, что от интонации его голоса хвост поджимается, как у молодой лисы, заставляет Баки нервно перетаптываться на месте. - Не понимаю, о чем ты, - берет он себя наконец в руки, нагло вскидывая подбородок: еще его кролик не отчитывал. - Чем тебя не устраивает наш секс? Надоело быть снизу? И едва не расплывается в улыбке, видя, как краснеют щеки Роджерса, не привыкшего к откровенным разговорам об этой стороне их отношений. - Надоело, что ты ведешь себя, как кролик, и бережешь меня, словно я фарфоровый, - Стив думает, что зашел не с той стороны, что хотел донести не то, что сказал, только по лицу Джеймса понимает: попал в точку - и злится еще сильнее. - Господи, Барнс, ты позволяешь мне делать то, что нормальные лисы презирают! Только вот Джеймс не выглядит оскорбленным, когда сообщает: - Что, если мне это и правда нравится? - и Роджерс теряется в словах, не зная, как донести всю скопившуюся обиду. Но Баки снова приходит ему на выручку: - Давай по порядку, но прежде всего, - он проходит и садится рядом со Стивом на диван, - скажи мне, откуда ты вообще понахватался подобных выражений. "Снюхиваться, как крольчата", - цокает он языком, и глаза у него весело мерцают, - это слэнг лисов, хорошие кролики его не используют. - Встретил сегодня одного придурковатого лиса на рейде в баре, - поясняет Роджерс, чувствуя, как раздражение отступает: разговаривать с Баки, не ссорясь, куда лучше, чем ругаться и повышать голос, - Тони. Вцепился в меня, как клещ, такого понарассказал, пока я его в участок волок. Стив осекается, видя, как темнеют глаза Джеймса, как дергаются крылья носа, а после Барнс стремительно наклоняется в его сторону, втягивая воздух в районе его виска, и губы его поджимаются. - Тони, сучий выблядок, - шипит он, а потом хватает Стива за загривок, как котенка, и тянет на себя. Обнюхивает тщательно, и Роджерс попеременно то бледнеет, то краснеет, чувствуя ладони Барнса на теле, ощупывающие его, словно он на приеме у врача. Когда Джеймс натыкается на тонкие свежие царапины на его запястье, Роджерс и вовсе замирает, забывая дышать. - Ты знаешь Тони? - наконец решается он подать голос, понимая, что Джеймс его не слышит. Барнс медленно наклоняется, прихватывая его запястье губами, и лижет долго, прикусывая кожу, а после Стив чувствует острые края клыков и моментально сжимается в ожидании боли, только боль не приходит, потому что Баки отстраняется, а после говорит: - Раздевайся, - и голос у него такой, каким Роджерс его не помнит. Каким никогда не слышал. Он подчиняется, чувствуя, как пальцы путаются в узле галстука, как дрожит собственный хвост. Джеймс помогает ему выпутаться из форменных брюк и рубашки, а после раздевается сам. - Танцевать я тебе не буду, - сообщает он, и лицо у него такое серьезное - Стив не сразу понимает, о чем речь. - Танцевать? - переспрашивает он, а после вспоминает, что брачные игры у лисов, в отличие от остальных, не предваряются, а заканчиваются танцем, и краснеет от кончиков ушей до самого хвоста, понимая, что это значит. Хотели полноценных лисьих отношений? Получите-распишитесь, мистер Роджерс.