Рогозинские хроники

      Десять лет… Путём частичного сложения наказаний… Женская зона. Общий режим. У Круглова она хотя бы «красная». А тут — без вариантов, без шансов.       Десять лет… Скорее, уж — десять дней и то — в лучшем случае… И она это отлично осознаёт. Десять… Наверное решили, что это нервное, когда засмеялась на оглашении приговора. Коля тогда ещё взял её за руку - сухую и холодную, сжал до боли, чтобы привести в чувства…       А ведь надеялась. До последнего. Вот разберутся, докажут, что их подставили, опорочили… Не разобрались… Или не захотели… Вдвойне больнее…       Этап. Какой-то город с названием, начинающимся словом «нижний». Холодно… Страшно… Скачет давление — возраст берёт своё… Десять лет…       Смотрят косо, враждебно. А начальство — сальным взглядом, до тошноты…       Решила — сопротивляться… До последнего, пусть даже это «последнее» наступит очень скоро…       Десять лет… Нет. Всего лишь вторые сутки… Порез от заточки на скуле и сломанные пальцы. Мат начальника колонии… Штрафной изолятор… Десять лет…       На столе начальника «Дело №…». Мелькают строки: «…используя служебное положение…, …вместе с подельником — майором Кругловым Н.П…, организовали ОПГ…, …вымогательство…, …тяжкие телесные повреждения…, …незаконный оборот оружия…, …вину свою не признали…» И ещё сильнее хочется сломать, поставить на место. Слишком гордая, ещё достаточно красивая. И слюни текут — пока свежая…       Десять лет… А пока — восемь дней. Серые глаза стали чёрными от адреналина с красноватым оттенком — от недосыпа… Страшно… А жить, как оказалось, хочется. И тают принципы, уступая место древнему инстинкту выживания. Что не гнётся, то ломается. Так-то, бывший товарищ полковник, а теперь просто — осуждённая Рогозина…       Десять лет… Хорошо, что отец не дожил… Так легче… Сам судил… А теперь его дочь — заключённая.       Две недели… Приходит понимание, что не тронут без разрешения начальника колонии. Для себя бережет или по другим причинам? Противно…       Тридцать дней… из трёх тысяч шестисот пятидесяти… Ощущение, что была здесь всегда, а другая жизнь — приснилась… Начальник вызывает… Уже всё равно…       Суёт в руки папку с документами. Под чёрной обложкой — билет на свободу… Непонимание… Вдруг- сон или бред? Нет — реальность…       Лязг железных ворот. Ветер в лицо. Мелкий дождь, но это — не важно. Теперь она знает, что у свободы действительно есть запах, который трудно забыть или перепутать. И это - не блатная романтика…       Внедорожник с до боли знакомой надписью. Довольный Серёга Майский сгребает её в охапку. И вот Галина уже в тёплом салоне, одетая в его куртку, от которой пахнет… ФЭС…       — Серёж, а Коля?       — Завтра выпускают. Пересмотр будет уже под подпиской. Генерал договорился. А ты думала, что мы тебя бросили здесь…?       Они едут по пустой грунтовой дороге. Майский бойко рассказывает о событиях последних месяцев, которые ею безнадёжно упущены, и только через двадцать минут монолога замечает в зеркало заднего вида, что полковник Рогозина мирно спит на заднем сидении, слабо улыбаясь во сне…