Рогозинские хроники

      - Простите, а где мы можем найти мать-настоя..., - майор Майский замолчал на полуслове, когда женщина, к которой он обращался, обернулась.       Шокированный Сергей всматривался в её лицо и не мог поверить, что перед ним — Галина Николаевна Рогозина, в недавнем времени полковник полиции и его непосредственный руководитель. Пазл в его голове никак не хотел складываться...       Выглядела Галина сейчас непривычно и даже странно для тех, кто был с ней знаком — без макияжа, в длинной свободной юбке, рабочей куртке, а из-под платка, повязанного на голову и концами закреплённого вокруг шеи, выбивалась абсолютно седая прядь волос... Глаза только — прежние, но в них отражалась болезненная грусть.       - Наконец-то, Галь, - обрёл дар речи Майский, - а то мы с Петровичем тебя уже третью неделю по всем монастырям области ищем...       Мужчина кивнул в сторону автомобиля ФЭС, стоявшего на обочине, рядом с небольшим полем капусты, на котором они сейчас находились, на что Рогозина лишь молча повела бровью и криво усмехнулась уголками губ.       - Галь, пойдём в машину, поговорим. Что мы зря в такую даль тащились?       - Мне работать нужно, - глухо отозвалась Галина Николаевна.       - Да не убежит твоя капуста никуда — у неё вон ног нет... Пойдём.       - Нет, Серёж, уезжайте — не травите мне душу, - женщина не собиралась сдаваться.       В следующее мгновение майор Майский сделал резкий шаг к Рогозиной и, одновременно с извинениями, надел ей на запястье руки блестящий браслет наручников, молниеносно пристегнув второе кольцо к себе. Галина Николаевна даже отреагировать не успела. Это был последний аргумент Майского, предусмотрительно припасённый им на случай, когда слова закончатся...       - Га-а-ль, - протянул жалобно басом Серёга и заглянул ей в глаза.       Рогозина осознала, что проще будет согласиться, чем препираться, и пара медленно двинулась к машине, в которой сидел Николай Петрович Круглов.       В салоне внедорожника было тепло — работал обогреватель, что было приятно после осенней сырой прохлады. Женщина сняла свободной от оков рукой грязные рабочие перчатки и стянула с головы платок. В душе теплилась надежда, что после разговора эти гости из прошлого оставят её в покое, который она только-только начинала обретать в монастырских стенах. Но тут она увидела в зеркало заднего вида взгляд своего бывшего заместителя...       - Галь, объясни нам, что ты тут делаешь? Только не говори, что уверовала настолько сильно. Ты же - закоренелая материалистка. Я понимаю — попала в беду, пришлось уйти с должности, был суд, который, кстати, тебя оправдал — твоей вины в смерти того ребёнка не было, он сам выбежал тебе под колёса, а виноваты — недосмотревшие за ним родители. Но ты же ушла в отставку, потом — в запой, помнишь, Галя? А когда вышла из него — продала квартиру и исчезла в неизвестном направлении... Это десятый по счёту монастырь, который мы с Сергеем посетили...       - Суд. Я - сама себе суд, Коля. Спать не могла от чувства вины, дышать, думать. Что вы, вообще, знаете о том, во что я верю. Я же отпустила тебя, когда ты к Ромашину отправился тогда... Из уважения к твоему решению, а могла запретить. Почему же теперь никто не уважает мои желания? Оставьте меня и уезжайте... Мне хорошо здесь.       Майоры слушали Рогозину молча. Она не вызывала подозрений в сумасшествии или нахождении под чужим влиянием, но изменения мировоззрения были заметны, хотя характер остался прежним.       - Нет, Галя, не хорошо тебе. Если бы тебя посадили, ты бы с радостью приняла наказание, но этого не случилось, поэтому ты сбежала и сама себя заживо похоронила — в монастыре. Дала себе пожизненный срок... Тебе не к священнику, а к психологу надо — грехи отпускать, - Круглов смотрел на женщину в зеркало, не оборачиваясь.       Теперь молчала Рогозина. Тут в разговор вступил Майский:       - Галь, поехали домой. Не хочешь в полиции работать — найди себе другое полезное дело. Искупи свою вину, если она тебя так мучает. Зверюшек, например спасай или волонтёром в хоспис иди, блин. Что толку от сбора твоей капусты? А хочешь верить — верь, никто тебе не запретит. Поехали, а?       Галина Николаевна не отзывалась. Она только-только обрела подобие душевного равновесия, а тут явились эти... И возразить их аргументам было нечего... Правы ведь.       - Обещай подумать, Галя, а мы тебе поможем, не волнуйся, - Николай Петрович протянул женщине телефон. - Позвони — приеду...       Сергей молча отстегнул наручники и открыл дверь автомобиля. Уже выйдя Рогозина обернулась:       - Я.... подумаю...       Галина Николаевна стояла на пыльной дороге и смотрела вслед удаляющемуся автомобилю, пока тот не скрылся за поворотом. От слов Круглова стало тоскливо — внутри зародились сомнения. Она перевела взгляд на здание женского монастыря, белевшее за полем, вздохнула, нащупала, проверяя, в кармане телефон, а потом зашагала обратно — капуста её явно уже заждалась...