Рогозинские хроники

      Давишь на педаль тормоза, останавливая автомобиль. Салон временами освещается лишь всполохами проблесковых маячков стоящего впереди полицейского патруля. От бордового шарфа, прикрывающего тротиловый ошейник, надетый на тебя, пахнет мужским одеколоном. Запах преступника. Кажется, что он уже въелся в ворот плаща. До тошноты. Или это от напряжения...       Сзади слышится возня и сдавленный шепот:       - Ничего, не одна на тот свет пойдёшь...       Зажмуриваешься. Сейчас... Вот сейчас. С каждой секундой учащается пульсация крови, стучит уже в висках... Сейчас... Адреналин сбивает дыхание - сдавливает за грудиной. Пальцы впиваются до бесчувствия в руль. Сейчас... Секунда, вторая, тридцатая... Ничего... Медленно открываешь глаза, которые не сразу привыкают к тусклой подсветке.       Слышишь клацанье замков в дверях и знакомый голос:       - Не дёргайся, мразь!       «Коля... Слава Богу!», - проносится в твоей голове. Облегчённо выдыхаешь... Задержанного уводят, а ты всё ещё сидишь, вцепившись в руль, чувствуя подкатывающую волну опьяняющей слабости... Как в замедленной съёмке одурело смотришь на Круглова, уже открывшего тебе дверь. Он не сразу понимает твоё состояние, а догадавшись, наклоняется и берёт за запястья, пытаясь снять руки с руля. Не получается. Нажимает сильнее на самые чувствительные места. Только тогда разжимаешь побелевшие пальцы, абсолютно не чувствуя их кончики.       - Галя, давай уже снимем эту гадость с тебя, - произносит он спокойно, но твёрдо.       Помогает встать с сиденья на негнущиеся ноги. Руки ложатся на талию, крепко, не упасть. Нет сил контролировать тело и поэтому просто прислоняешься к своему заместителю и кладёшь голову ему на плечо. Можешь теперь позволить минутную слабость, здесь никто не увидит, не осудит, тем более он — и так уже много о тебе знает. Ещё чуть-чуть, секундочку вот так... Николай не торопит, даёт прийти в себя, придерживая сильными ладонями. Стресс начинает медленно отступать и Круглов медленно ведёт тебя к передвижной лаборатории — снимать тротил с шеи... Лишнего не говорит, не спрашивает, как молчала ты, остановив, когда его шантажом заставляли застрелиться, понимает, как поняла ты, отпустив его однажды, не смотря на угрозы киллера...       По-прежнему не чувствуешь свои пальцы, хотя уже почти окончательно пришла в норму.       - Галь, поедем, домой отвезу, а допрос проведёшь утром, никуда он уже не денется, - настаивает майор, на что устало вскидываешь бровь и соглашаешься — на препирательства не осталось сил.       Машина майора тихо шелестит по ровному асфальтовому покрытию новой дороги. Рассвет встречает вас розовыми облаками, предвещающими весенний ветер. Неконтролируемо погружаешься в состоянии дремоты, такое приятное и расслабляющее. И уже всё равно, что едет Николай к своему дому, а не к твоему. Только бы скорее добраться до кровати, завернуться в одеяло и погрузиться в глубокий сон...       Ты мирно спишь в уютной постели своего заместителя, предварительно отогретая горячим душем и марочным коньяком, в доме тихо, лишь монотонно тикают настенные часы. А Николай Петрович уже час смотрит на тебя из глубины старого зелёного кресла и думает о чём-то своём...