Опостылевшее одиночество

Доводилось ли вам когда-нибудь бывать на дворцовых кухнях? Разглядывать бесчисленное число продуктовых запасов, рассчитанных на целую армию слуг? Скользить взглядом по закопченным печкам, припорошенных пылью, словно серым снегом, перебирать пальцами спутанные пучки сушеного чеснока и перца, а ботинками то и дело упираться в какой-нибудь котелок? Вот и Чимину никогда прежде не доводилось бывать в подобных места, поэтому он неловко ежился, чувствуя себя маленькой несмышлёной мышкой среди горами возвышающейся над ним посудой. Сколько же здесь работало человек? Он только диву давался, как же это все удавалось сохранять в абсолютном порядке. И если бы не многовековые слои пыли, да изъеденные крысами мешки, пожалуй, эта кухня даже сейчас могла бы сослужить не плохую службу. Из всех мест, в которых Пак успел побывать — это сохранилось лучше всего. — Чего бы ты желал отведать? — хриплый голос оторвал Чимина от мечтательных дум, возвращая к более насущным делам. А ведь он уже и позабыл что подле находится самый настоящий дракон, хоть и выглядел он бледным, щуплым юношей. — Чего-нибудь теплого, — улыбнулся Чимин, переплетая между собой пальцы, - Чая, например. Шуга скользнул взглядом по бесконечным стеклянным баночкам, пока не остановился на той, где хранились засушенные цветы. Кажется, именно это пили юные девы из фарфоровых чайничков, сидя у открытого окна. И он не ошибся. Даже пролежав сотню лет, они все еще не утратили тонкого сладкого аромата, дожидаясь того часа, пока вновь не оживут, в последний раз распуская свои хрупкие нежные бутоны в водовороте кипящей воды. — Нам нужен котелок и чистая питьевая вода, — будто прочитав его мысли, молвил Пак, — А еще не помешало бы растопить печь. — Единственный источник питьевой воды находится в подземелье, — молвил дракон, сгребая в руку увесистый закопченный котелок. Будь он обычным человеком, с трудом оторвал бы его от земли. А тут держит в одной руке, будто и не котел вовсе несет, а корзинку с полевыми цветами, — Жди меня здесь. А Чимину даже в радость было оставаться здесь. Он уже достаточно побродил по одиноким коридорам, и решил, что на сегодня он исчерпал свой лимит. Проведя взглядом белоснежную сорочку до самого выхода, он тихонечко вздохнул, гадая, как долго будет пропадать его незатейливый друг в хитросплетениях коридоров. Как бы не позабыл о нем на пол дороги, да и не уснул, свернувшись чешуйчатым калачиком на выцветшем ковре. Потерев озябшие руки, рыжеволосый юноша решил, что для начала надо бы разжечь огонь. Ожидание ожиданием, а время терять все равно не стоит. Печь оказалось упрямой, с кучей золы и мерзкими пушистыми пауками, с которыми пришлось немного повоевать, прогоняя их прочь ржавой кочергой. Очистив ее как следует, и водрузив внутрь немного дров, чудом не отсыревших за время, Чимин добавил немного мешковины, пропитанной маслом. Он и сам умел добывать огонь, не хуже любого дракона. Чиркнувшая спичка, окутываясь серным дымом, отправилась в топку, окрашивая мир яркими, огненными красками. А Пак только диву давался, каким же прекрасным может быть пламя, о котором люди как-то позабыли, окруженные вездесущим электричеством. В электричестве не было романтики, а в огне есть, думал Чимин и от этого на его душе становилось теплее. Вскоре и он весь сам пригрелся у огня, подкидывая все новые бревнышки. Время тянулось морской черепахой, а ожидание становилось утомительным. Пак даже успел расчистить от пыли и грязи небольшой столик и два грубо сколоченных стула, отыскать среди вороха тряпья более-менее чистые полотенца и протереть простенький керамический чайник и две металлические кружки. На них даже эмблема виднелась, поистертая правда, но тоже ничего. Будь Тэхен рядом, он бы наверняка сказал, что с таких надо пиво пить, а не чаи гонять. А и интересно, как там сейчас этот обормот? На телефоне вероятно должно уже быть десятки пропущенных звонков и сообщений. Выуженный из кармана сотовый показал незамысловатую перечеркнутую антенну. Чимин должен был и сам догадаться, что здесь нет связи, но все равно поверил, надеясь на чудо. Но чуда не произошло. — А ты, как я погляжу, времени зря не терял, — возникший из ниоткуда Шуга до смерти напугал Чимина, одними искорками в глазах потешаясь над несмышлёным человеком. — Тебя только за смертью посылать! — буркнул тот, поджимая губу. — Ее найти гораздо проще, чем ты думаешь, — котелок, до краев переполненный водой резво отправился в огненное жерло печи. Тихо зашипели капельки воды, тут же обращаясь в невесомый пар. — Ты весь промок! — воскликнул Чимин, протягивая юноше сухое полотенце. — Я упал в реку, — пожал плечами бледнолицый юноша. Даже сейчас, стоя у огня, он был белее чем обычно, с посиневшими от холода губами и слегка затуманенным, сонным взглядом, — Со мной такое бывает. — Ты же мог утонуть, — отчитывал его Чимин, обтирая прямо у потрескивающего огня. А тот и не сопротивлялся, послушливо склоняя голову к теплым, нежным рукам. В этот момент он и вправду напомнил рыжеволосому пареньку змея, млеющего под полуденным солнцем. — Мог, — покорно молвил он, — Но сколько бы не пытался, все одно возвращался к жизни. Чимину нечего было ответить на это. Кто знает, сколько раз он лично пытался бы покончить самоубийством, будучи навеки заточенным в мрачную дворцовую обитель, сохраняя ледяное хладнокровие. Впрочем, что на самом деле знает Чимин о драконах, чтобы делать такие поспешные выводы? — Согрелся? — заулыбался паренек, в последний раз обтирая тонкие пальцы, которыми в пору играть на пианино. Их кожа была словно белый шелк, мягкой, нежной. Их хотелось касаться еще, изучить каждый изгиб и понять, как же они все-таки превращаются в когтистые, мощные лапы? — Вода кипит, — промурчал дракон, все еще млея от теплых рук. Но едва Пак хотел достать раскрасневшийся котелок из печи, как Шуга грубо остановил его, перехватывая руки. — Ты можешь обжечься, — мягко пояснил он, наблюдая за ничего не понимающим человеком. Его бледная кисть плавно скользнуло сквозь пламя, будто перышко поднимая в воздух чугунный котел. И из него же черпнул воды в чайник, задумчиво засыпая в керамическую посудину сушеные цветы. Крышечка тихо захлопнулась, давая чаю время настояться. — И тебе не больно? — взволнованный взгляд карих глаз скользнул по раскрасневшейся руке, постепенно бледнеющей, возвращая свой первозданный вид. — Напротив, — стул тихонечко скрипнул под невесомым хрупким юношей, — Мне приятно ласкать бушующее пламя. От этих слов уши Чимина немного покраснели. В силу юного возраста, данные разговоры ночью вели к определенным мысленным фантазиям. Однако, одно дело делить их с Тэхеном, у которого причуды и похлеще бывали, а другое дело сидеть и краснеть перед тем, кого совершенно не знаешь. Игнорировать его налипшую на тело рубашку, сквозь которую четко проглядывались притягательные изгибы ключиц и тонкие, красивые плечи. Прожигать взглядом, абсолютно позабыв о том, что это неприлично. Но похоже собеседнику это даже нравилось. С чего бы тогда он так загадочно улыбался, пряча клыкастую улыбку в сплетении пальцев? Чимин поспешно отвел взгляд, с поддельным интересом разглядывая эмблему на кружке. — Это герб семьи, что проживала здесь, — бледные пальцы скользили по узору, вырисовывая поистертого когтистого ворона, — Некогда они правили этим местом и землями, что простирались до самого горизонта. Они любили звон монет, причудливую игру пианино и медово-яблочные пироги. Их запах все еще витает в воздухе, едва уловимый, но все же. — А я не слышу его, — попытался принюхаться Пак. — И не услышишь, — пожал плечами дракон, — Ты же ведь человек. Две кружки неспешно заполнились пахучим чаем, от которого исходил сладковатый, цветочный аромат. Чайная роза, подумалось Чимину, когда его губы соприкоснулись с этим чудесным напитком. По телу стало приятно разливаться тепло, отогревая изнутри. Шуга так же сделал осторожный глоток, пробуя сваренное им зелье на вкус. Терпко, сладко и горячо. И почему он не делал его раньше, когда был один? Наверное, он не был бы таким вкусным, распивай он его в одиночку. Да и юные леди никогда не пили его без общества. Задумавшись над былыми временами, Шуга очнулся от дум внезапно, настолько, что сперва и не понял, как какой-то круглый черный кусок хлеба в пухлых пальчиках настойчиво кружил у него перед глазами. Осторожно принюхавшись и удивленно вскинув бровь, он решил поинтересоваться, что это. — Это шоколадное печенье, — засмеялся Чимин, откусывая от своего кусочек, — Я прихватил его из дому. Ну же, попробуй! Сощурив и без того узкие глаза, Шуга все же решился попробовать, вкушая его прям из теплых рук, слизывая остатки подтаявшего шоколада с теплых пальчиков. А ошарашенный увиденным до глубины души Чимин не мог и пошевелиться, завороженно наблюдая как длинный горячий язык оставляет влажные дорожки на его руке, мучительно медленно слизывая капли шоколада. Так делали звери на улице, которых частенько подкармливал Чим на улице и в этом не было ничего удивительного или необычного если бы не одно большое но: его руки облизывал дракон в человеческом облике, посасывающий пальцы с громким причмокиванием. В штанах стало слишком тесно. — Что ты такое творишь? — вспыхнул Чимин, вырывая руку и заливаясь краской — Пробую твое угощение, — облизываясь, невозмутимо ответил Шуга, отпивая уже поостывший чай. — Никто не ест так! Особенно с рук! Дракон лишь улыбнулся одними глазами, в которых уже во всю бесновались черти. — Было вкусно. Я не удержался. Что это было? — Ты про шоколад? — решил перевести тему Чимин, пытаясь унять разразившееся в штанах возбуждение. — Я прежде никогда не пробовал подобного. Слишком сладко, приторно и липко. Но если есть его с чаем, то весьма недурно. Вы едите такое каждый день? — Лично я нет, а вот мой друг постоянно их уплетает за обе щеки. И не толстеет же, гад. — Занятно, — протянул юноша, смежая сонные веки. Вторая порция печенья бесследно исчезла во рту. — Скажи, Шуга, а ты…единственный дракон? — замялся Чимин, наблюдая за тем, как вздрогнул его собеседник. Видимо он затронул тему, которую не стоило затрагивать ни при каких обстоятельствах. — Если ты задаешь мне подобный вопрос, стало быть это теперь действительно так, — его голос был подобен шелесту осенней листвы, хриплый и немного печальный, — Были и другие. Я все еще помню их имена… — Мне очень жаль, — поник Чимин, обхватывая теплый кубок руками. — Твоя жалость не вернет их к жизни, — холодно молвил хозяин замка, прожигая Пака по истине звериным взглядом, — И если же они позволили себе сгинуть так легко, то не имеют права ни на слезливую жалость, ни на похвальные почести. Паренек отвел взгляд, все же оставаясь при своем мнении. — Пойдем, я покажу тебе твою комнату, — грубо обхватив его руку, прорычал дракон, с недюжинной силой срывая Пака с засиженного места. — Ай, я же еще не доел! — возмущенно пропищал Чимин, едва успевая подхватить на ходу свой рюкзак. — Потом доешь, — сказал, как отрезал Шуга. И Чимину вдруг подумалось, что перечить разъяренному дракону — себе дороже. Неизведанность таилась за каждым углом замка, таким же странным и не предсказуемым, как его хозяин. Однако, как уже говорилось ранее, Пак Чимин любил все странное и от этого нисколько не волновался за свою жизнь. Лишь немного за выпирающий бугорок собственных штанов.