Шрам в твоей душе

Лулу сидел на берегу реки и смотрел на воду. Здесь ему было спокойно, здесь он чувствовал себя уверенно. Отец всегда относился к нему с прохладой, как бы ни пытался мальчик привлечь к себе родительское внимание. Он родился омегой, иного не дано, уже фактом своего появления на свет он разочаровал родителя. Нет, Лулу никогда не хотел быть альфой, он хотел, чтобы его просто полюбили таким, какой он есть. Но нет! Даже если он много читает и хорошо учится, даже если у него потрясающие успехи в верховой езде, он прекрасно обучен этикету и может поддержать практически любую беседу, он все равно остается бесполезным омегой, вынужденным, но бестолковым наследником. Что еще он должен делать, чтобы его заметил отец? Чтобы похвалил, чтобы сказал, что гордится им? Да, здесь ему было спокойно. Можно было просто побыть самим собой — четырнадцатилетним мальчишкой, а не благородным, но дико одиноким омегой. В замке все слуги относятся к нему с холодным почтением. У него никогда не было друзей, и отец не спешил знакомить его с благородными сверстниками. Может, просто прятал от чужих глаз неугодного омегу. Скоро придет Зак, закинет свои удочки в реку, и они снова будут болтать о всякой ерунде. Забудутся все горести, и Лулу вновь почувствует себя уютно и спокойно. Это место, эти минуты так важны ему, чтобы набираться сил и вновь смотреть в равнодушные глаза отца, и любить его, несмотря ни на что. Лулу услышал шорох сзади и оглянулся. — Привет, — улыбнувшись, произнес он. — Ты сегодня поздно, я заждался. Не сразу Лулу понял, что у альфы какой-то странный взгляд, что он не спешит разматывать свои удочки, которые, кажется, даже не взял с собой. — Что-то плохое случилось? — взволнованно спросил Лулу. От пронзительного взгляда по коже его пробежали мурашки, и омега обнял себя руками в защитном жесте. Зак никогда не пугал. Как может пугать тот, кто спас его, вывел из леса, когда омега заблудился? А потом, как весело и спокойно ему было рядом с этим альфой. Он чувствовал себя не просто защищенным рядом с ним, он чувствовал, будто наконец оказался на своем месте. Но сегодня что-то изменилось. Пронзительный злой взгляд, напряженная поза. Некоторое время они просто смотрели друг другу в глаза, а потом альфа двинулся к нему. Лулу никогда до этого не боялся Зака, но в тот самый момент инстинкт самосохранения подсказал, что нужно бежать. Но поздно — Лулу лишь успел дернуться в сторону, когда к земле его прижало хорошо развитое для своего возраста тело альфы. Испугавшись, омега начал вырываться, драться и кусаться. Хватило его ненадолго. Зак легко смог схватить его руки и завести их за голову, колено же он с силой втиснул, раздвигая бедра омеги. Альфа опустил голову, впиваясь губами в шею омеги. — Отпусти! Зак! Отпусти! — отчаянно просил Лулу. — Что ты делаешь? Не нужно! Перехватив тонкие запястья одной рукой, второй альфа полез под рубашку, грубо отрывая мешающие пуговицы и оголяя такое желанное, хрупкое тело. Лулу еще несколько раз дернулся всем телом, в надежде освободиться, но ничего не вышло. Омега почувствовал себя дико беззащитным и уязвимым, от грубых прикосновений ему было больно. Как бы ни просил он альфу остановиться, тот его не слушал. Тело сильно дрожало, к горлу подступила тошнота, а из глаз лились слезы. Точно кролик, пойманный удавом, Лулу готовился к своей ужасной участи. Зак оторвался от его соска, который в тот момент терзал, и взглянул в глаза. Как же много в них было: страх, разочарование, боль и некоторая толика смирения перед тем, кто сильнее. В глазах, которые обычно лучились теплом и светом. Лулу не был обозленным или избалованным. Наоборот, несмотря на высокое происхождение, он был открытым, чистым, нежным и очень добрым. Все переживания, вся злость и даже страстное желание разбились об этот затравленный взгляд. Но отпустить было сложно, потому что Зак понимал — больше никогда Лулу не подпустит к себе, больше никогда не улыбнется, никогда не скажет доброго слова. Он уже все это потерял, и не имеет большого значения, закончит ли он начатое, либо отступит. Но закончить начатое — означало сломать. Был бы Лулу кем-то чужим, Зак бы пошел на это, не задумываясь о последствиях. Но сейчас, когда он чуть опомнился, злость рассеялась, и вновь появилось желание защищать, а не ранить. Вначале Зак отпустил руки, отмечая красные следы оставшиеся на запястьях. Потом слегка отстранился и убрал колено, позволяя Лулу свести ноги. — Прости, — произнес Зак чуть охрипшим голосом. — Прости, Лулу. Омега отполз от него, отчаянно кутаясь в порванную рубашку и тихо всхлипывая. Он полз до тех пор, пока не уперся в ствол дерева. Тогда весь сжался, обнял руками ноги и горько заплакал, как не плакал наверное никогда в детстве.

***

Зак вздрогнул и открыл глаза. Разбудили его всхлипы. Он не помнил, как уснул: всего лишь прилег на краю постели рядом с Лулу, и глаза сами закрылись. Омега же надрывно плакал во сне, как тогда, несколько лет назад. Сердце вновь разрывалось от боли и сожаления. Тогда он был уверен, что больше никогда не увидит Лулу, а теперь этот омега стал его мужем. Все же как тесно связала их судьба. В этот раз Зак не видел препятствий, а потому подполз поближе и обнял своего омегу, крепко, но аккуратно, прижимая к себе. Тот вначале слегка затрепыхался, но скоро уткнулся носом ему в ключицу и затих. Заку хотелось надеяться, что его запах успокоил омегу, что тот больше не боится его. — Выздоравливай, родной, — тихо произнес альфа. — Я ведь только осознал, что должен тебе. В какой-то степени я решил твою судьбу. Я не стану ни в чем упрекать тебя, лишь бы ты забыл старые обиды. В ответ на его слова, Лулу сильнее прижался к нему, и Зак в который раз порадовался, что тогда смог остановиться. Иначе сейчас у него не было бы и шанса стать ближе с тем, кого он любил все эти годы.