***
Дэвид устраивал кастинги: в то время он был просто одержим стремлением найти талант. Богатые родители предлагали ему огромные деньги, пытаясь протолкнуть своих бездарных детишек на большую сцену, и Дэвид в какой-то момент безумно устал пытаться сделать из дерьма конфетку, да еще и в красивой, заманчивой упаковке. Хотелось найти что-то настоящее, редкое и стоящее. Так и появились кастинги, на которые Йост поставил строгое ограничение от восемнадцати лет, справедливо полагая, что совершеннолетние юноши и девушки уже в состоянии определиться с тем, чему хотят посветить свою жизнь, а кроме того, Дэвид всегда безжалостно гонял своих протеже и далеко не каждый выдерживал подобное. Но те, кто выдерживал становились поистине настоящими звездами. «Знаешь ли ты, как создается алмаз?» — любил он говорить очередному недовольному кандидату в звезды — «Это всего лишь чертов уголь, который при высокой температуре и сильном давлении превращается в драгоценный камень! И я намерен сделать алмаз даже из такого бездарного дерьма, как ты! И ты либо делаешь, как я говорю, либо валишь отсюда нахрен и больше не попадаешься мне на глаза!» Как правило, на тех, кто обладал нужным упорством, это действовало безотказно. И вот, в один из таких кастингов, в далеком 2002 году порог студии Дэвида Йоста перешагнул двенадцатилетний подросток. Дэвид изумленно воззрился на неожиданного гостя. Черные волосы, хаотично уложенные лаком и гелем, обрамляли юное, но бесспорно красивое личико, огромные, медово-карие глаза, неровно подведенные карандашом, смотрели на мужчину с испугом и некой решительностью. Взгляд Йоста скользнул по угловатой подростковой фигурке, по тонким, слишком изящным для мальчика рукам, по ногтям, накрашенным черным лаком, по колечку пирсинга в брови и упрямо поджатым губам. — Ты мальчик или девочка? — брякнул он первое, что пришло в голову, глядя на странное существо. Подросток вздрогнул, а затем гордо вздернул подбородок. — Меня зовут Билл Каулитц! — тоненьким, слегка дрожащим голосом сказал он, глядя Йосту прямо в глаза. Тот усмехнулся. — И что же ты хочешь, Билл Каулитц? — спросил он, вопросительно выгнув бровь. — Я хочу петь! — решительно заявил мальчик. — Я это слышу каждый день. — усмехнулся Дэвид. Мальчик слегка стушевался, но потом собрался и снова вздернул свой маленький, упрямый подбородок. — Я знаю, что у вас кастинг от восемнадцати лет! — твердо сказал Билл — Но раз уж я пришел, вы не могли бы меня просто послушать? Я сам пишу песни и сочиняю музыку, и очень хочу заниматься этим профессионально! Йост одобрительно хмыкнул. Пацан нравился ему все больше и больше. — Хорошо, я могу тебя послушать, — Дэвид кивнул — Но ты же понимаешь, что это ничего не гарантирует тебе? Что ты хочешь спеть? — Я хочу спеть свою песню, она называется «Живи секундой», но… — он слегка замялся, закусив губу и поглядывая на Дэвида блестящими от волнения глазами. — Но? — продолжил Йост, вопросительно глядя на мальчика. — Ты забыл текст? — Нет-нет! — Билл затряс головой. — Просто… можно… можно мне пригласить своего друга? Он мне подыграет на гитаре и я… и мы… и я спою! Дэвид откинулся на спинку кресла и засмеялся. Ей-богу, это становиться забавно! — Ну приглашай своего друга! — великодушно согласился он. Билл пролепетал благодарность и пулей вылетел за дверь. Буквально через пару минут он вернулся с еще одним, хмурым, немного полноватым подростком, который немного испуганно посмотрел на Йоста из-под кустистых бровей. В руках подросток сжимал простенькую акустическую гитару. Дэвид развеселился окончательно. Его, похоже, атаковала детская музыкальная мафия. — Это Грег Томпсон! — представил неловко переминающегося товарища Билл. — Мы выступаем с ним вместе. Йост, все еще улыбаясь кивнул пацанам, чтобы те приступали. Потоптавшись немного и слегка выдохнув, Грег перехватил гитару и принялся наигрывать быструю мелодию. Йост одобрительно смотрел на ловко бегающие по струнам пальцы, упершись подбородком в сложенные домиком ладони. А затем Билл запел. И Йост замер, внимательно вслушиваясь в звучание чистого мальчишеского голоса с легкой хрипотцой. Закрыв глаза, мальчик пел, отдаваясь мелодии и немного нелепо, по-детски подтанцовывал в такт музыке. Дэвид почувствовал, как внутри просыпается тот самый внутренний радар, который всегда реагировал на очередной талант. Несомненные вокальные данные и потрясающая харизма мальчика покорили его, он слушал песню, неосознанно постукивая ногой в такт музыке. Это было очень хорошим знаком. Без сомнений, очень хорошим. Билл закончил петь и выжидающе уставился на продюсера. Прямой и пристальный взгляд Йоста слегка нервировал его, но он молчал, смиренно ожидая, когда мужчина вынесет свой вердикт. — У тебя есть еще песни? — жестко спросил Дэвид, не отводя своего тяжелого взгляда от мальчика. — Да, есть. — нервно облизал пересохшие губы Билл и кивнул. — Пой! — приказал Йост, и мальчик, перекинувшись парой слов со своим другом, снова запел. Дэвид прикрыл глаза и внимательно вслушивался в слова песни. Это просто невероятно. Его долгожданный самородок пришел к нему сам. Он открыл глаза и резко взмахнул рукой, прерывая песню. Мелодия оборвалась на какой-то жалостливой ноте и Билл, слегка побледнев, уставился на Йоста широко открытыми, потемневшими глазами. — Ты имеешь понятие о том, что такое шоу-бизнес? — делая акцент на каждом слове спросил Дэвид, глядя в раскосые медовые глаза. — Это не сказка. Это тяжелая пахота, бесконечные репетиции и недосыпы. Это жизнь в автобусе во время гастрольного тура. Ты понимаешь, что про тебя с вероятностью в девяносто девять процентов будут писать в журналах неприятные вещи? Это пронырливые журналюги, которые преследуют тебя повсюду, пытаясь выведать про тебя малейшую подробность и раздуть из этого скандал. И самое главное. Ты понимаешь, что сцена — это не хобби? Это — твоя работа, твой стиль жизни, эпицентр твоего существования и смысл всей твоей жизни. Мне нужна от тебя полная отдача, целиком, на все сто и не меньше. Другого я просто не потерплю! — Я… я все понимаю, герр Йост! — пролепетал мальчишка. — Но ведь это значит… значит, что… — карие глазки расширились еще больше, в них загорелась ярким огоньком безумная надежда. — Ты все правильно понял. — кивнул Дэвид. — Я готов предложить тебе контракт! Билл пару минут ошеломленно смотрел на мужчину, а затем, издав победный клич, радостно запрыгал на месте. Дэвид, считавший себя закоренелым циником, почувствовал, как губы невольно расползлись в улыбке при виде неподдельной мальчишеской радости. Йост улыбнулся своим воспоминаниям, глядя, как Билл тщательно репетирует свое предстоящее выступление. Их уже тринадцать лет связывает контракт, но за все это долгое время Каулитц стал для него чуть ли не сыном, ведь мальчик рос у него на глазах, превращаясь в потрясающе красивого юношу. Дэвид искренне гордился своим подопечным, он знал о нем абсолютно все. Знал, что мальчик из детдома и что его усыновили в 9 лет. Его приемная мать, Симона Каулитц, полюбила мальчишку всей душой, постаравшись отдать ему всю свою заботу и ласку. И ей это возвращалось во сто крат больше. Йост знал, что Билл, не смотря на постоянное присутствие на людях, был довольно замкнут, он имел узкий круг друзей и близких, крайне неохотно впуская туда кого-то извне. И он знал о самой главной странности Билла, той самой, о которой никто бы и подумать не мог. Билл Каулитц был асексуален. В нем напрочь отсутствовал сексуальный интерес к кому-либо. Первые тревожные колокольчики зазвучали у него в голове, когда юноше стукнуло шестнадцать. Тот самый возраст, когда бушуют гормоны, у Билла проходил, казалось, без каких-либо проблем. Он абсолютно не стремился завести отношения или, на крайний случай, просто заняться банальным сексом. Каулитц уже тогда был популярен, девочки вешались на него гроздьями, а толку было ноль. Не заинтересовали Билла и пресловутые группиз, которыми не пренебрегали участники музыкальной группы, колесившей вместе с Каулитцем. Заинтересовавшись этой странностью, Дэвид пытался вывести юношу на откровенный разговор, но тот, смущаясь и краснея, начал лепетать что-то про любовь, и про то, что он не может спать с человеком, которого не любит. По мнению Йоста, большего бреда он в жизни не слышал. Поразмышляв над всем этим, Дэвид решил взять все в свои руки. На протяжении полугода он исправно подкидывал Биллу откровенные порнографические журналы на самом видном месте, его полуголые любовницы «случайно» попадались Биллу на глаза, время от времени он включал порно в присутствии Билла и ребят из музыкальной группы. И если вторые реагировали вполне предсказуемо и адекватно, обсуждая прелести актрис и возбужденно блестя глазами, то Билл лишь краснел, растерянно глядя на друзей и продюсера. И ни капли возбуждения, лишь смущение и неловкость. Кульминацией стало восемнадцатилетие Каулитца. Опьяневший от шампанского и счастливый от поздравлений Билл скрылся в своем номере, намереваясь отдохнуть, но у Йоста были совсем другие планы. Он приготовил ему свой подарок — двух шикарных длинноногих красоток: брюнетку и блондинку, разъяснив им, что дело придется иметь с юным девственником, который к тому же еще и жутко застенчив, но весьма симпатичен. Взяв с воодушевленных девушек честное пионерское, что они лишат Билла девственности этой ночью, даже привязав к кровати, если потребуется, Йост втолкнул их в номер к Каулитцу и, гаденько посмеиваясь, запер дверь на ключ. Он крутился в своей кровати, как юла, представляя возмущенное лицо Билла и предвкушая, как будет утром подкалывать юношу. А то — любооовь, любимый человеееек! Тьфу! Мечтам Йоста сбыться не удалось. Когда он утром, открыв ключом дверь, зашел в номер Билла, картина, представшая его глазам, возмутила его до глубины души. На широкой кровати, обнявшись, спали две роскошных девушки в одном нижнем белье, а Билл, уютно накрывшись пледом, спал рядом на небольшом диванчике. Одетый в пижаму. И, судя по всему, все еще девственный. Недовольно бурча, он растолкал девиц и выволок их из номера за объяснениями. Билл, проснувшись от шума, весело рассмеялся над вытянувшимся лицом Дэвида. Девушки, глядя на раздраженного Йоста, наперебой лепетали о том, какой Билл классный и милый, но тем не менее подтвердили его догадки. Юноша абсолютно не возбудился, он жутко смущался, но остался полностью равнодушным физически. На возмущенные вопли Йоста о том, что он им заплатил не за болтовню, девицы демонстративно протянули ему его же деньги и, с гордо поднятой головой, удалились из отеля. Дэвид удивленно посмотрел на купюры в своих руках, озадаченно почесав затылок. На его памяти это было впервые, чтобы элитные жрицы любви возвращали свои кровные вот так вот легко. Билл веселился весь день, глядя на раздраженного Йоста, и Дэвид, кипя от злости, зарекся экспериментировать. Вместо этого он потащил юношу к врачам и психологам. Врачи подтвердили, что Билл абсолютно здоров, никаких отклонений найдено не было. Психолог же, пообщавшись с юношей заявил, что тут скорее всего, дело в какой-то застарелой травме из детства, к тому же Билл крайне неохотно говорил о своем детстве в детдоме. Он говорил, что почти ничего не помнит, но все же каждый раз после бесед замыкался в себе. И Йост сдался, махнув рукой. Черт с ним, пусть ищет свою любовь, если ему так надо. В конце концов, не так уж это и плохо. Вместо того, чтобы плавать в розовой луже из соплей от неудачной первой любви, юноша отдавался музыке, посвящая этому все свое время. И чтению. Читать Билл очень любил, и мог просиживать с книгой все свободное от гастролей и выступлений время. Но все же, Йост иногда поражался тому, насколько насмешлива бывает судьба, ведь Билл был действительно очень красив. Он и сам не представлял, сколько людей обоих полов пускали на него слюни. Не раз и не два к Дэвиду подходили с непристойными предложениями, и, несмотря на то, что в жизни Йоста случалось всякое, ему просто претила сама мысль о том, чтобы подложить Билла под какого-нибудь очередного толстосума. И неважно, какие деньги ему за это предлагали. Майкл — личный телохранитель Каулитца, был полностью солидарен с Йостом, ревностно отгоняя от юноши чрезмерно ретивых почитателей.***
— Дэйв! — Билл окликнул задумавшегося продюсера и весело засмеялся, глядя, как Йост слегка вздрогнул, выплывая из своих мыслей. Юноша знал, что Дэвид всегда присутствует на его репетициях, так как постоянно нервничающему Биллу нужна была моральная поддержка. Йост, сидящий в абсолютно пустом зале с бутылкой пива и большой упаковкой попкорна смотрелся крайне забавно, и Биллу за сегодняшнюю репетицию не раз пришлось сдерживаться от того, чтобы не засмеяться в голос, а затем, спустившись со сцены, сунуть Дэвиду в руку пульт от телевизора. — Ты закончил? — спросил Дэвид, поднимаясь со стула и направляясь к сцене. — Да, все просто отлично. — ответил Билл. — Но я все равно так нервничаю! — Это всего лишь очередной фестиваль. — усмехнулся Йост, ероша каштановые волосы, с легкой сединой. Его карие глаза с теплотой смотрели на Билла. — Я знаю, и все же. — Билл пожал плечами. — Вдруг что-то пойдет не так! — Да всем твоим поклонницам будет абсолютно начхать на то, если у тебя вдруг пропадет звук или ты забудешь текст! — засмеялся Йост. — Если ты выйдешь и просто постоишь две минуты на сцене, они все равно будут счастливы! Так что не дрейфь! Билл, засмеявшись, покачал головой. — Поезжай и отдохни. — приказал Дэвид. — Вечером ты должен быть свеж и полон сил. Билл слегка поморщился. Вечером должна быть выставка картин какого-то мегапопулярного художника, где соберется приличное количество звезд и знаменитостей. Билл искренне любил музыку и все, что с ней связано, но вот различные мероприятия и светские вечеринки были для него не самым приятным развлечением. Но это было неотъемлемой частью его жизни и Каулитц уже привык.***
Но все же, с недавних пор во всех светских мероприятиях появилось кое-что, что заставляло Билла ждать их с некоторым нетерпением. Вернее, кое-кто. Томас Трюмпер. Странный мужчина, который так неожиданно появился в его жизни, теперь еще и непонятным образом оказывался абсолютно на всех мероприятиях, которые посещал Билл. Сначала юношу это забавляло, но потом, в очередной раз поймав на себе внимательный взгляд Тома, он решительно направился прямо к нему, первым завязывая беседу. После встречи на том ток-шоу они больше не общались, хотя и попадали загадочным образом на одни и те же мероприятия. Билл подозревал, что Том думал, будто бы обидел юношу своим предложением дружбы. Но это было не совсем так. Конечно, Каулитца покоробило неожиданное предложение Трюмпера, ведь подобные вещи он слышал очень часто и от мужчин, и от женщин, но приехав домой и прокручивая раз за разом эту сцену у себя в голове, Билл понял, что Томас имел ввиду именно то, что и сказал. В его глазах не было того похотливого блеска, того липкого взгляда, от которого жутко хотелось вымыться, и чем быстрее, тем лучше. В глазах Трюмпера было что-то другое, какой-то особый огонь, и это одновременно пугало Билла, но в то же время притягивало, вызывая непонятные ему самому эмоции. Сердце начинало стучать быстрее, он неизменно краснел и терялся, чувствуя себя глупо и неуверенно. И вот сейчас, стоя с бокалом шампанского перед какой-то картиной на выставке, Билл спиной чувствовал пристальный взгляд Тома, ощущая, что тот идет к нему. — Как тебе современное искусство? — раздался за спиной приятный баритон Трюмпера. Сердце тут же заколотилось где-то в горле и Билл сделал глоток шампанского, пытаясь успокоиться. — Наверное, я ничего в нем не смыслю, поскольку то, на что я смотрю, назвать искусством очень сложно. — усмехнулся он, разворачиваясь к собеседнику. Том выглядел великолепно. Светло-серая рубашка с короткими рукавами подчеркивала загорелую кожу, белые брюки с черным ремнем и широкий золотой браслет-цепочка на крепком запястье дополняли образ. Темно-каштановые волосы были стянуты в тугой пучок на затылке, а теплые карие глаза смотрели на него с тем самым непонятным огнем в самой глубине. Билл почувствовал, как мужчина внимательно рассматривает его лицо и юношу словно обдало волной тепла, заставив кровь прилить к щекам. — А тебе? — спросил он, пытаясь справиться со смущением — Нравиться современное искусство? Том усмехнулся и перевел взгляд на картину, которую рассматривал Билл. Картина называлась «Пегая лошадь», но то, что там было нарисовано, к лошади имело весьма отдаленное отношение. Билл, наблюдая за тем, как Том, нахмурившись, сосредоточенно пытается найти какой-то смысл в непонятной мазне художника, хихикнул. — Я думаю, что начал понимать, как стать великим современным художником. — медленно протянул Трюмпер слегка прищурившись. — И как же? — спросил Билл. — Нужно купить холст, краски, очень хорошие и качественные кисти, — начал перечислять Том с видом знатока. — А потом опробовать весь этот хлам на холсте и то, что получилось назвать каким-нибудь идиотским именем. «Полосатая кошка», например, или «Черно-желтая пчела». И все, готово! — Том, да ты знаток! — засмеялся Билл. — А какие звучные названия придумал! Сразу видно, человек с богатым мышлением! Том с важным видом кивнул, сдерживая смех. Уголки его губ слегка дернулись. — Конечно. — степенно кивнул он. — Ты просто не разбираешься в искусстве, поэтому тебе не понять, как мыслят творческие люди. — Куда уж мне! — воскликнул Билл и они, глядя друг на друга, расхохотались. Билл искренне наслаждался беседой с Томом. Он не понимал сам себя, но рядом с Трюмпером ощущал какое-то непонятное спокойствие и легкость. Они долго рассматривали несчастную картину, пытаясь найти на ней пресловутую лошадь. Билл, закусив губу, предположил, что один из мазков на холсте похож на ногу, на что Том замахал на него руками и с умным видом заявил, что это хвост. — Да вы, юноша, совсем не знаете, как выглядит лошадь! — надменно произнес Том. — Как можно перепутать хвост и ногу? Билл засмеялся и слегка пихнул Тома кулачком в плечо. — Том! — воскликнул он. — Я понятия не имею, как выглядит именно пегая лошадь! Что это за цвет такой, пегий? — Это не цвет. — засмеялся Том. — Это своеобразный окрас, некое сочетание цветов. Например, рыжая с белыми пятнами — рыжая спина, а грива и живот белые. — он пожал плечами. — Я в этом тоже не силен, как-то не доводилось сталкиваться с этим! — Да ты и впрямь знаток. — сказал Билл, слегка смутившись, когда мужчина перевел взгляд на его губы. — Я и не знал об этом! Губы под внимательным взглядом начало покалывать и Билл, неосознанно облизнул их, отметив, как внезапно потемнели глаза Трюмпера. — Все знать невозможно, — слегка хрипловато ответил Том и скользнул взглядом по шее Билла. — Но есть вещи, которые я очень сильно хотел бы узнать. — Например? — почему-то шепотом, спросил Билл. Щеки снова загорелись, но он не отводил взгляда, как завороженный, глядя в карие глаза напротив, наблюдая, как в них все сильнее разгорается то самое, непонятное ему пламя. Том обладал каким-то особым, мужским магнетизмом, он притягивал его к себе и Билл неосознанно тянулся к этому огню в его глазах, как мотылек на яркое пламя свечи. — Это не важно. — тихо ответил Том, а затем протянул руку и убрал с его лица упавшую на глаза прядку волос. Это неожиданное прикосновение заставило сердце забиться чаще, и Билл, окончательно смутившись, сделал неосознанный шаг назад, замечая, как в карих глазах Тома вспыхнуло разочарование. Мужчина убрал руку и отвел взгляд, снова уставившись на картину. Пытаясь сгладить возникшую неловкость, Билл протянул руку и неуверенно коснулся плеча Трюмпера. Тот слегка напрягся и внимательно посмотрел на него. — Том, — улыбнулся Билл. — Может посмотрим другие картины? Том вернул улыбку, но все же юноша заметил, как-то самое притягательное пламя в его глазах уступило место легкой горечи. Они обошли всю выставку, забавляясь над картинами и периодически здороваясь со своими знакомыми. Время летело, как бешеное. Билл замечал, что с того момента, как они подружились с Томом, он каждый раз жалеет о том, что эти чертовы мероприятия заканчиваются. Хотя раньше все было наоборот. Потягивая уже третий бокал шампанского, Билл украдкой наблюдал, как Том общается с кем-то по телефону. Трюмпер был сосредоточен, он задавал краткие, лаконичные вопросы и Билл сделал вывод, что ему звонят по бизнесу. Закончив разговор, Том подошел к Биллу и извиняюще улыбнулся. — Мне нужно убежать, — мягко сказал он. — Появились неожиданные дела. — Уже? — разочарованно потянул Билл. Выпитый алкоголь давал о себе знать легким головокружением и скрывать эмоции было сложнее. Том неожиданно широко улыбнулся. — Я и сам не ожидал. — пожал он плечами, глядя на юношу с непонятным блеском в глазах. — Том, а ты придешь на фестиваль завтра? — спросил Билл, улыбаясь в ответ. — Завтра день рождения у Алексис, моей дочери, — ответил Том. — Не думаю, что успею. Билл сник. Почему-то это его неимоверно огорчило. — А ты хотел бы, чтобы я пришел? — лукаво глядя на юношу спросил Том. — Я… ну я бы да… то есть… — Билл смутился под веселым взглядом Трюмпера. Тот усмехнулся. — Ну, значит, я что-нибудь придумаю! — пообещал он. Широкая улыбка продолжала освещать его лицо и Билл недоумевал, что могло послужить тому причиной. Они попрощались, и Каулитц, наблюдая, как Том прощается с самим художником, ощутил какую-то непонятную пустоту. Словно Том унес что-то важное, и без этого стало пусто.***
Билл, забежал за кулисы, все еще разгоряченный после недавнего выступления. Даже здесь был слышен рев многотысячной толпы, которая громко скандировала его имя, требуя своего любимца на бис. Билл засмеялся, все еще подпрыгивая на месте от бешеного количества адреналина. — Ты отлично выступил! — похвалил его Дэвид. — Ты их просто всех порвал! — Я не ожидал, что там будет столько моих поклонников! — возбужденно затараторил Билл. — Но их там было больше всех, Дейв! У меня такое ощущение, что там только мои фанаты и собрались! Боже, это просто невероятно! — Это не удивительно! — ответил Йост, невольно заражаясь восторженным состоянием своего подопечного. — Ты номер один, Билл! Помни об этом всегда! Все эти однодневки тебе и в подметки не годятся! — Дейв! — засмеялся Билл. — Ты меня переоцениваешь! — Я говорю лишь то, что думаю! — заявил Йост, усмехнувшись. А затем, наблюдая как Билл жадно пьет воду из пластиковой бутылки, слегка прищурился. — Кстати, тебя в гримерке ждет подарок. — лукаво улыбаясь, сказал он. Билл удивленно посмотрел на него. — Подарок? — переспросил он. — Ага. От твоего хорошего знакомого! — загадочным тоном ответил Дэвид. Заинтригованный Билл направился в гримерную. Зайдя в комнату, он сразу заметил черную продолговатую коробочку. Он осторожно прикоснулся к ней пальцами, восхищенно разглядывая. Украшенная черным бархатом и с замысловатой серебряной гравировкой, она сама по себе была настоящим произведением искусства. Она напомнила Биллу сказочный ларец с сокровищами из каких-то неизведанных земель. Закусив губу от любопытства, он легонько нажал на маленький замочек и крышка резко откинулась, открывая его удивленному взору свое содержимое. На белоснежной шелковой подкладке лежала самая удивительная роза, которую он когда-либо видел. Билл восхищенно ахнул, бережно беря в руки цветок. Эден Роуз его любимый сорт роз, но вот ее окрас был более чем необычен. Широкий, крупный бутон был темно-лилового цвета и лишь кончики ее лепестков были белоснежными. Казалось, ее слегка посеребрил иней. Длинный стебель был перевит широкой серебристой лентой и к нему была прикреплена небольшая, сложенная вдвое, записка из плотной глянцевой бумаги. Дрожащими от волнения пальцами Билл поспешно развернул ее, впиваясь глазами в черные аккуратные буквы. «Один мой друг, селекционер, совсем недавно вывел этот сорт розы. Он назвал ее „Королевой ночи“. Я подумал, что именно ты должен первым оценить ее прелесть. Она очень тебе подходит. Такая же необыкновенная, как и ты. Я буду безмерно рад, если тебе понравится мой подарок. С уважением, Т. Трюмпер» Широкое зеркало гримерной отразило красивого юношу с раскрасневшимися щеками и блестящими от восхищения глазами. Широкая улыбка освещала тонкие черты, изящные пальцы с красивым маникюром бережно гладили тонкие, нежные лепестки цветка. В дверях гримерной, лукаво улыбаясь, стоял Дэвид Йост, внимательно разглядывая счастливое лицо Билла. Он усмехнулся и покачал головой. Кажется, кто-то нашел-таки свою любовь.