***
— Расслабьтесь, Билл, — Георг Листинг приветливо улыбнулся юноше, сидящему напротив него в мягком кожаном кресле. — Я хочу, чтобы вы себя чувствовали максимально комфортно. Билл слегка нервно улыбнулся сидящему за широким деревянным столом мужчине и облизал губы. Том устроил для него встречу со своим личным психологом, Георгом Листингом, порекомендовав его, как лучшего специалиста. Дэвид, который был уже в курсе всех событий, безоговорочно согласился с Трюмпером. Листинг считался одним из лучших в области психологии и психиатрии, на его счету было множество случаев с тяжелыми формами фобий, психологических травм, в том числе связанных с частичной или полной амнезией. И девяносто пять процентов из них были успешно вылечены. Его услуги стоили немалых денег, но несмотря на это, расписание у Георга было забито под самую завязку. — Мне просто непривычно делиться всем этим с кем-либо, — признался Билл. — Хотя и понимаю, что это необходимо. — Для того, чтобы добраться до самой проблемы, требуется не один сеанс, — мягко сказал Георг. — Я не буду вас принуждать рассказать мне то, что вы не хотите, или к чему не готовы. Для начала, я бы хотел просто с вами познакомиться. — Хорошо, — выдохнул Билл. — Тогда… я просто не знаю, с чего начать! — Давайте начнем с самого начала, — кивнул Георг и принялся крутить в руках ручку фирмы «Паркер». — Начнем с вашего детства, расскажите мне о тех моментах, которые вы помните. — Ну. Я немного помню детский дом, в котором жил до усыновления, — начал Билл, слегка нахмурившись. — Помню, что там были серые стены, и плинтуса были покрашены в синий цвет. Я не помню, как я там оказался, — пожал плечами Билл. — Полагаю, я там был с самого рождения, поскольку воспоминаний о родителях у меня нет. — Хорошо, — кивнул Георг. — У вас были друзья? Помните кого-либо из людей, с которыми контактировали? Воспитанники? Воспитатели? — Насколько я помню, друзей у меня не было, — задумчиво сказал юноша. — Я помню одного мальчика, мы с ним частенько дрались и он задирал меня, но имени его не помню. Воспитатели… Возможно и помню, но очень расплывчато, такой некий абстрактный образ. Билл слегка покусал губу и покосился на Георга, который внимательно слушал его, слегка прищурив светло-зеленые глаза за квадратными стеклами очков. — В моем последнем…ээ…приступе мелькнуло воспоминание о какой-то девушке, которая защищала меня, — продолжал Билл. — У меня странное чувство, когда я о ней думаю. Словно она была для меня кем-то близким, даже родным. Но я ее не помню совершенно. — Хорошо, — Георг быстро сделал несколько пометок в блокноте. — Давайте пока оставим эти воспоминания. Вы помните, как вас усыновила Симона? — Да, — кивнул Билл. — Но тоже как-то смазано. Я не помню, как она приходила ко мне, как мы общались. Словно отсчет моего детства пошел с того момента, как я переехал к ней домой. — У вас возникало чувство отторжения? Чужой человек, новая обстановка и все такое? — Насколько помню, нет, — покачал головой Билл. — Мама ко мне относилась хорошо, и я ее очень люблю. Каких-то негативных воспоминаний у меня нет. — У Симоны был мужчина на тот момент, когда вы стали ее приемным сыном? — спросил Георг. — Нет, мама всегда жила одна, — ответил Билл. — У нее не было мужчин все эти годы. Это ее личное, я никогда не задавал вопросов о личных отношениях. — Хорошо, — Георг слегка прищурился, слегка кивая. — Что было дальше? — Школа, новые друзья, новая жизнь. — Билл слегка улыбнулся. — Потом я заинтересовался музыкой и познакомился с Дэвидом. Ну, а дальше карьера, записи альбомов, гастроли. — Вы многого добились, — улыбнулся Георг. — Ваш успех феноменален! — Спасибо, — широко улыбнулся Билл. — На самом деле это итог упорной работы. — И таланта, — Георг слегка прищурился и внимательно посмотрел на юношу. — Билл, мне нужно будет задать вам ряд личных вопросов. Вы готовы на них ответить? Билл вздохнул и на мгновение прикрыл глаза. Он знал, что до этого дойдет рано или поздно, а потому, сглотнув, кивнул. — Не стоит переживать! — ободряюще улыбнулся Георг. — Если вам будет сложно ответить на мой вопрос, вы можете мне об этом сказать. Я не буду настаивать, хорошо? — Хорошо. — кивнул юноша. — Билл, в каком возрасте у вас были первые романтические отношения? — мягко спросил Георг. — Видите ли, первые отношения у меня начались примерно полгода назад. — Билл слегка поерзал и с легким вызовом посмотрел в глаза Георгу. — С Томом. — Правильно ли я понимаю, — Георг потер подбородок. — Что до этого у вас не было отношений вообще? — Все верно, — кивнул Билл. — Меня не интересовали ни романтические, ни интимные отношения. Я даже сам не могу объяснить почему, но полагаю, что все дело в прошлом. — В чем проявлялось ваше нежелание отношений? Отвращение? Страх? Или что-то другое? — Нет, ничего подобного не было, — Билл покачал головой. — Меня они словно и не интересовали. Не вызывали никаких эмоций, хотя иногда встречались очень приятные и интересные люди. Я не знаю, почему именно с Томом все хорошо, возможно он первый, кого я по-настоящему полюбил. — Если это так, тогда возможность асексуальности отпадает, — задумчиво сказал Георг. — Возможно, что вы из тех людей, кто действительно может открыться только в серьезных отношениях. Скажите, Билл, у вас случались раньше подобные приступы? — Нет, таких не было, — Билл слегка нахмурился. — В свое время Дэвид, мой продюсер, водил меня к психологу и у меня был сеанс гипноза. После него у меня всплыли какие-то смутные воспоминания и несколько дней болела голова. Но такого не было. — Билл, мне нужно, чтобы вы максимально подробно рассказали мне о том, с чего именно начались ваши приступы. Это поможет мне понять, что именно явилось катализатором и что их провоцирует. — Наверное… с моей первой близости с Томом… — неуверенно начал Билл и слегка покраснел. Делиться подобным было непросто, но Георг смотрел на него ободряюще и с искренним участием. — Ну… это была не совсем близость… в общем, так получилось, что я… эм… испытал первый в жизни оргазм. — слегка запинаясь, пробормотал Билл. — До этого было что-то во сне, но это… это другое! Юноша слегка покраснел и покосился на Георга, но тот лишь кивнул, показывая, что Билл может продолжать. Билл вздохнул и продолжил. — Потом у нас была встреча с Томом и что-то произошло. Какая-то паника, я просто оттолкнул его, совершенно не соображая, что делаю! После этого меня начали мучить кошмары, навязчивые и очень неприятные. Я убегал от кого-то и испытывал сильное чувство страха, никогда в жизни подобного не приходилось переживать! Я не видел, кто именно это был, мужчина или женщина, да и говорил он со мной каким-то шепотом больше, не голосом. Сначала я принял его за обычный кошмар, но потом стал понимать, что это что-то другое. — Получается, у вас все-таки был страх перед близостью? — уточнил Георг. — Если вас спровоцировало какое-то действие Тома, вызвало панику? — Мне всегда говорили, что со мной что-то не так, — грустно улыбнулся Билл. — Я считал себя не совсем нормальным, асексуалом, но я не припомню, чтобы у меня был страх близости. Но тогда, после всех этих кошмаров и моей паники, я подумал, что в прошлом могло быть что-то плохое! Что я… что меня… — Билл замялся. — Изнасиловали? — мягко подсказал Георг. — Да, — выдохнул Билл. — Мне не хотелось это вспоминать, ведь все стало хорошо после того, как мы с Томом стали окончательно близки. Страх ушел, кошмары тоже. — Что спровоцировало их в очередной раз? — спросил Георг, слегка облокотившись о стол. — Мне прислали весьма неприятные фотографии, — Билл слегка поморщился. — На них было изображено убийство. В подробностях, очень жуткое зрелище! И вот тогда и пришли эти воспоминания, более четкие и ясные. — У вас в воспоминаниях было что-то связанное с кровью? — спросил Листинг, делая новые пометки в блокноте. На сей раз он писал несколько дольше. — Да, у меня были в крови все руки, — Билл слегка поморщился и нахмурился. — Меня это очень пугает, ведь это значит, что в моем прошлом все гораздо хуже, чем я думал! Георг помолчал, продолжая делать пометки, а затем отложил ручку и поднял глаза на напряженного Билла. Он снял очки и слегка потер глаза, а затем отложил их на блокнот с записями. — Билл, не стоит делать поспешных выводов, — сказал он. — Мы не знаем, что именно случилось в вашем прошлом, но не стоит перекладывать всю вину на себя и заранее думать о самом плохом. Подсознание — штука капризная, иногда оно показывает картину намного ужаснее, чем она есть на самом деле. Психологическая травма имеет место быть, но пока мы не поймем ее природу, не стоит тратить здоровье на пустые переживания! — Георг слегка улыбнулся. — Что же, я думаю на сегодня достаточно. Ввиду вашей проблемы, я настойчиво рекомендую гипноз, тем более что процесс воспоминаний уже запущен. Но все только с вашего согласия! — Я согласен! — твердо сказал Билл. После беседы с Георгом стало намного легче, словно отпустила скрученная тугая пружина внутри. Он понимал, что Том скорее всего рассказал Георгу о фотографиях, именно поэтому психолог не задавал ему лишних вопросов, только о том, что напрямую касалось его проблемы. — Тогда давайте назначим следующий сеанс, а потом я выпишу вам антидепрессанты, чтобы снять тревожность и улучшить сон. Билл кивнул, чувствуя неожиданное спокойствие. Он справится, иначе и быть не может. Он разберется с этой проблемой, и посмотрит в лицо своим демонам. А кроме того, он не один. И это радовало больше всего.***
Саймон Шпиц внимательно рассматривал фотографии трех обезображенных жертв, которые были прицеплены кнопками на белоснежную стену. В голове детектива бродило множество мыслей, но все равно не получалось понять мотивы, которые двигают убийцей. С одной стороны, присутствовал типичный почерк, характерный для серийных убийц — определенный тип ран, последовательность их нанесения, неизменное изуверство в данном случае, записка и вскрытое, выпотрошенное тело. А с другой стороны, между жертвами отсутствовала какая-либо связь. Поскольку две жертвы девушки, можно было бы предположить, что убийца выбирает именно женщин, но тогда сюда не вписывался Кантор Фрессон. Да и сексуальный подтекст отсутствовал напрочь. Несмотря на то, что причинение страданий жертве имеют под собой сексуальную подоплеку, сюда это не вписывалось определенно. Даже наоборот, казалось убийцу это не интересует абсолютно, поскольку гениталии и интимные места у всех жертв абсолютно не тронуты. Это, пожалуй, единственное нетронутое место у всех трех. — Кофе? — подошедший Адам протянул Саймону бумажный стаканчик с ароматным напитком и вопросительно поднял брови. Саймон кивнул и принял из рук напарника предложенное кофе. — А еще у меня есть чудные пончики! — жизнерадостно усмехнулся Адам и, вытащив из подмышки бумажный пакет, потряс им перед Саймоном. Тот невольно усмехнулся. — Ну давай свои пончики. — сказал он, запуская руку в пакет и доставая пышную выпечку, щедро посыпанную сахарной пудрой. Они помолчали, наслаждаясь кофе с пончиками и думая каждый о своем. — Я прочесал весь список местных психов с признаками немотивированной агрессии, состоящих на учете в Берлине и ближайших окрестностях, — сказал наконец Адам. — Хороших новостей нет. — Давай подробнее! — слегка прищурился Шпиц, отправляя в рот последний кусочек пончика. Он сел за стол, поставив стаканчик с кофе, и потянулся за пачкой сигарет. Вытащив одну, он прикурил, выпуская сизый дым, и вопросительно посмотрел на Адама. Тот плюхнулся на соседнее кресло и достал очередной пончик. — Да особых подробностей нет, — пожал он плечами, примеряясь к аппетитной выпечке. — Особо буйные находятся на лечении в клиниках для душевнобольных, социально неопасные под строгим контролем врачей и близких родственников. Тут чисто физически невозможно провернуть такое, убийца должен жить один! За последние десять лет выписалось только трое человек. Адам повертел в руках пончик, а затем впился в румяный бок, откусывая внушительный кусок. Саймон, усмехнувшись, ловко выхватил бумажный пакет из рук напарника, который возмущенно замычал на такую бестактность. — Прожуй сначала! — проворчал Саймон, заинтересованно заглядывая в пакет. — Так что там с этими тремя? — Не вариант! — покачал головой Адам и отпил глоток кофе. — Один уехал из Германии, другая женщина с инвалидностью, передвигающаяся на коляске и находящаяся под постоянным контролем родственников. Он сделал еще глоток кофе и закурил сигарету. — Так что там с третьим? — нетерпеливо спросил Саймон, тоже отпивая кофе. — А вот третий — мужчина, без семьи, одинокий и очень агрессивный! — начал Адам со скучающим видом. — Но я думаю, что он не убийца? — Это почему же? — недоуменно нахмурился Саймон. — Его нужно проверить в первую очередь! — Да потому что это восьмидесятилетний дедуля! — заржал Адам. — Как-то не тянет он на серийного убийцу! — Тьфу ты! — скривился Саймон. — Вот с этого и нужно было начинать! Адам засмеялся еще громче и затушил сигарету в пепельнице. Саймон невольно усмехнулся. — Однако хорошего в этом ничего нет, — вздохнул он и покачал головой. — Этот парень не оставляет ни одной улики. Ни отпечатка, ни следа, ни капли крови, спермы, слюны или еще чего-либо. Ни волоска, ни одной зацепки. Характер ран говорит о том, что тут явно использовались хирургические инструменты — слишком ровные и аккуратные надрезы, но вот кромсает он жертв безжалостно, тут явно никакого медицинского опыта. Саймон потер глаза ладонями и вздохнул. — Я до сих пор не могу понять, что им движет, по какому принципу он выбирает жертву, есть ли у него фетиш и особо привлекательные люди, которые автоматически попадают в зону риска. — В крови Салли Каллер был обнаружен фенамин, — сказал Адам, задумчиво глядя на стол, заваленный бумагами. — Возможно этот парень наркозависим. У Бренды Кляйнер, первой жертвы, были друзья наркоманы, возможно оттуда и тянется цепочка. — Может и так, может и нет. — Саймон пожал плечами. — Фенамин — это психостимулятор, вполне возможно он колол его жертве для того, чтобы продлить выносливость. Я склонюсь больше к этому варианту, ведь он стремиться причинить жертвам как можно больше боли. — Тоже верно, — кивнул Адам и нахмурился. — Чертовщина какая-то! Не может же быть так, что совсем нет зацепок? — К сожалению, нет, — усмехнулся Шпиц. — Жертвы все разные, убийства в разных районах города, последнюю он вообще привез на место, где ее обнаружили, но на ней ни пылинки из его чертового жилища! Да и вокруг все стерильно, даже следов ботинок нет! Летает он что ли? Они замолчали, погрузившись в тяжелые раздумья. Саймон, слегка сощурившись, потягивал кофе, слегка откинувшись на стул. Было стойкое и неприятное ощущение того, что они зашли в тупик. Составить характеристику убийцы не получалось, поскольку были неясны его мотивы. Излюбленных мест убийства у него нет — Бренду он убил в ближайшем парке, к Фрессону пришел домой, а место убийства Салли вообще неизвестно. Чутье подсказывало, что изуверы, подобные этому, присмотрят для себя уютное гнездо, которое обустроят по своему вкусу. Но как найти логово зверя? Как найти те самые тропы, которые ведут к нему? Несмотря на то, что информация об убийце была направлена в СМИ, Саймон слабо верил в ее действие, ведь опасаться приходится буквально любому. От ребенка до пенсионера. И, как ни печально это было, но Саймон понимал, что нужно ждать. Ждать того, чтобы окончательно обнаглевший убийца, наконец, сделал ошибку, допустил промах, который станет для него роковым. И как бы не претило это Саймону, но это означало ждать новую жертву. И Саймону было заведомо ее жаль.