Ободранный мех

      Нацу ещё раз посмотрел в экран недавно купленного смартфона, пролистал текст, вдумчиво прочитал некоторые отрывки, чтобы понять, какого чёрта у него загорелась сковородка с едой синим пламенем. Кулинарная книга ответов не дала. Зато подал голос разум, логично предположив, что надо бы потушить несчастные отбивные.       Огнетушителя не нашлось, маслом тушить не стал, вином тем более. Пришлось осторожно, подкрадываясь маленькими шажками с вытянутой подальше рукой, чуть ли не с зажмуренными глазами закрыть крышкой пылающую посудину, перекрыв огню доступ к кислороду. Сработало, хотя полыхало знатно.       На кухне — свинарник. До примерного прихода двоих подростков — час. Нацу внезапно осознал, насколько это мало, когда стол у тебя в муке и панировке, где-то пятна крови, на полу молоток пробил деревянный паркет, а ещё куча чашек-мисок-склянок, запачканных хрен знает чем.       Гибрид ненавидел воду, но единственное, что оставалось — мыть пол, стол, раковину, вообще всю кухню, попутно стаскивая посуду в одну большую кучу, которую тоже затем придётся мыть. Парня передёрнуло от отвращения.       Нет, как бы Сантана не настаивала, а готовка — это не его дело (хотя чуть позже Нацу заметил, что отбивные даже не подгорели, скорее отлично прожарились). Однако такой свинарник убирать каждый раз он не был готов.       Китти позвонил бы через интернет Люси, Сантане или даже Гажилу, если бы у них недавно не вырубился роутер, и спросил бы, что приготовить, что делать, а затем почему он вообще этим занялся, ведь не хотел же читать эти чёртовы кулинарные книги, которые ему отправила подруга на почту. Ему определённо нужна была симка.       До прихода детей меньше пятнадцати минут, кухня прибрана, однако отвратительный запах стоял на всём первом этаже. До этой удачной-неудачной попытки было ещё несколько провальных. А также Нацу узнал, что чистить рыбу он не мог. Как и готовить. Как и ощущать её запах в сыром виде — где-то генетика дала сбой.       До прихода оставалось минимум полчаса, минус час, минус два, минус три.       И тут гибрид действительно начал проклинать себя, что не сумел оформить себе самостоятельно Sim-карту, потому что задержка на три с лишним часа в обычный день — ненормально даже для этих двух безбашенных. Они бы предупредили заранее. Конечно, их могли оставить после школы (но тогда они что-то натворили?), у них могла быть какая-то внеклассная деятельность (?) или они могли быть банально у друзей (чертяги, для этого есть стационарный телефон!), задержаться где-то ещё (где?). Они могли забыть, что дома кто-то есть, кто их ждёт, как идиот последний, и пытался им что-то готовить.       Первый самостоятельный ужин гибрид ел в одиночестве.       Подростки так и не вернулись.       Когда в скважине повернулся ключ, Нацу тут же встрепенулся, поднялся с дивана, а его кошачьи уши невольно встали торчком, прислушиваясь. Но нет, всего лишь Люси, которую он не видел уже несколько дней, потому что она возвращалась слишком поздно.       — Доброй ночи. Ты ещё не спишь? Дети наверху? — девушка скинула каблуки и устало выдохнула, отбросив небольшую, но весьма вместительную сумку в сторону.       "Рабочая" Люси пахла усталостью от жизни, одиночеством и слишком желанием спокойствия.       — Дети спят. Постарайся не будить их, — Нацу улыбнулся одними уголками губ, из-за чего выглянули клыки. Гибрид прижал хвост рукой поближе к себе, чтобы этот плешивый розовый отросток не выдал волнение хозяина с головой. Китти не знал, почему, но в последние дни его хозяйка стала более восприимчива к кошачьим повадкам, угадывая настроение за пару секунд.       — О, это хорошо. Я перекусила по пути сюда, так что не волнуйся. Ты тоже ложись спать. Спокойной ночи, — девушка начала раздеваться прямо на лестнице, по пути к своей комнате.       Нацу слишком переживал, чтобы заметить слегка бледноватую кожу на лице Хартфилии и её разочарованный взгляд, направленный в сторону холодильника. Спать хотелось больше.       Парень забыл, что хотел спросить Люси, когда починят роутер и когда у них появится в доме интернет. Также он был достаточно осторожен, чтобы напрямую не спрашивать адрес школы (который до сих пор не знал из-за своей кошачьей лени) или маршрут до учебного заведения.       Пришлось прогуляться с целью остудить горячую голову, ведь чужие он был готов отрывать от тел.       Ночью вдали от города, где небо ярче, а звёзды серебрятся, было гораздо лучше. Деревьев больше, больше места, воздух чище и пах по-другому, больше зелени и земли в запахе. Это помогало.       Вернувшись к утру, застав записку на холодильнике "Ты слишком заспался, деньги как всегда в положенном месте", Нацу хотел лишь спать, как в старые времена питомника.       В два часа дня гибрид внезапно узнал, что кто-то ещё умел пользоваться стационарным телефоном. На самом деле, пусть он и вспылил, что дети могли бы позвонить, но сам он домашнего номера не знал, да и телефон валялся где-то в пыльном углу, пусть и подключённый, поэтому звонок китти правда удивил. И разбудил.       — Нацу, это ты? — голос Лиссаны на том конце провода был встревоженным, но парень только и смог, что чихнуть из-за пыли. — Нацу, Нацу, прости, пожалуйста, что домой не пришли. Что не позвонили. Я полночи искала наш домашний телефон в телефонной книге, — судя по звукам, девчонка нервничала: трубка то приближалась, то удалялась ото рта, провод накручивался на палец.       Парень осознал, что ещё намучается с этими двумя, в полной мере.       — Где вы? — Нацу потёр переносицу и прикрыл глаза, затем почувствовал, как его кошачьи уши прижались к голове.       С ними не могло случиться что-то страшное.       Они подростки. Все подростки влипают в передряги.       Это нормально.       С ними не случилось ничего криминального.       — Мы в больнице, — Лисс испуганно сглотнула, когда по ту сторону то ли зарычали, то ли зашипели от гнева, но продолжить надо было: — У Грея перелом. Ноги, — она решила договорить, чтобы потом страшно стало перед ним не так сильно: — в двух местах, один из них открытый.       Нацу застонал в голос от отчаяния.       — Чёрт, это вообще как можно было умудриться?! Нет, стой, не отвечай, даже знать пока не хочу, — отвечающий за детей прислонился лбом к стене, пытаясь успокоиться. Кошачья ярость вместе с обычной человеческой брали верх над всеми остальными чувствами, требуя как минимум выпороть негодных детей. — Номер больницы скажи. И как пройти до вас пешочком.       Лисс с обречённостью в голосе пробормотала адрес и лучший пеший маршрут до них, вешая трубку в приёмной. Их мучения ещё долго не закончатся.       В больнице пахло противными лекарствами, стерильной резиной и чем-то таким, свойственным только такому типу мест. Лампы жужжали. Девочка закусила палец — в палату тоже возвращаться не хотелось. Здесь нельзя было кричать (сильно и долго), поэтому Леон в ярости, выговаривающий Грея уже больше часа, смотрелся до крайности пугающе. Не повышал голос, не метал вещи, просто спокойно и холодно говорил. Брат был готов расплакаться от такого. Сестра бы ему не помогла, только своим выражением лица сделала хуже.       — Ты подумал о своей тётке? Что она волнуется о вас?       — Думал, — самое страшное в таких выговорах была жажда Леона получить ответы на свои риторические вопросы. Его взгляд. Его спокойствие.       — И что она делала, пока вас не было дома?       Грей промолчал, прикусив нижнюю губу и сжав простынь, лежащую на нём, в кулак. Люси спала, даже не зная, где они сейчас. Может быть, за них переживал Нацу. Он обещал им домашний ужин. Они с сестрой отнекивались, говоря, что хотят ещё жить и отравиться не желают. Нацу смеялся.       — Что вы говорили мне? Что отправитесь домой, что это было просто маленькое соревнование, да? Что ничего такого не случится, что вы сами доберётесь до дома. Так какого хрена ты смог сломать ногу в двух местах, упав с огромной высоты! Где вы вообще такой трамплин нашли?! — Леон был в гневе страшен, но Грей больше бесновался из-за своей глупости и своего бессилия.       Мальчик посмотрел на перебинтованные руки. Всё могло бы быть и хуже — он мог сломать ещё и их, а не просто получить глубокие порезы. Слава Фейри, додумался не заикнуться об этом вслух.       — Возможно, я очень удачлив? — Фуллбастер пожал плечами и попытался легонько улыбнуться с целью приободрить парня, но только сделал хуже.       — Я разочарован, — как удар в солнечное сплетение, — не зол, а разочарован, — удар под дых, в челюсть, живот, разрыв печени, лёгких. Тело не функционировало, воздуха не хватало. Вдохнуть сил не было.       — Прости, — голос дрожал.       Леон устало выдохнул, каря себя. Не присмотрел, не доглядел, сам виноват, что оставил их одних.       — Поправляйся быстрее, пожалуйста. И подумай над всем, — Бастия сделал неопределённый жест рукой, как бы обводя воздух, — этим.       Его непутёвую сестрицу в коридоре так вообще задрать хотелось. Она-то куда пустила своего брата? Почему она за ним не доглядела? Она же несла ответственность за него!       Леон рыкнул, перекинул куртку через плечо и удалился подальше от этого места. В школе надо было сказать, чтобы не засчитали прогул этому идиоту.       Лисс несмело вошла в палату, предварительно постучавшись. На брата больно смотреть — весь в царапинах, ссадинах, на щеке гематома вспухла, скоро цветом нальётся; руки перебинтованы из-за глубоких порезов, нога в гипсе, одежда грязная, пыльная, даже в волосах листик застрял. Грей, когда ещё не было так больно, умудрился пошутить, что хорошо, нет порезов на голове. А то оттуда хлестало бы кровью, как из резанной свиньи. Смотреть на него было больно не только поэтому, порезы заживут, нога срастётся, дома отмоется, одежда улетит в помойку. Взгляд, как у побитой собаки — вот это страшно.       — Я настолько сильно р-р-разочаровыва-аю людей, да?.. — брат повернулся к сестре. — Мало того, что свои территории упустили, так ещё весь искалечился.       Мальчик всхлипнул. Так сразу навалилось: физическая боль, от которой не спасали никакие медикаменты, боль душевная, от которой не спасали объятья сестры. Сплошное разочарование. В учёбе — ноль. Друзей — ноль. Действительно любимых увлечений — ноль. В школе пытались гнобить, на местных соревнованиях смотрели свысока, дома никакого тепла и заботы. Да, всё могло бы быть хуже. Но ради вот такого он оставался в живых? Почему он не умер вместе с родителями?       Худшее, что можно услышать от близких — ты их разочаровываешь.       Лиссана могла только охнуть и обнять ещё крепче брата, у которого сил не хватало даже сопротивляться из-за боли.       Худшее для близких знать о родном человеке — что он хотел самоубиться.       Когда в палату ворвался вспотевший Нацу, это словно разрушило хрупкую картину равновесия, спокойствия — Лисс бросилась на шею гибриду, Грей сделал бы то же самое, если бы смог.       — Боже-боже, и как нам такое от вашей тётки скрыть, а? — Нацу, пытаясь не выдавать свои злость и обиду, улыбнулся, потрепал хныкающего по голове Фуллбастера и осмотрел размеры повреждений. Насколько он знал, при открытом переломе вшивается металлическая пластина, нога зашивается и в гипс. В принципе, не считая злополучной ноги, Грей был относительно цел физически.       — Ты нас не сдашь? — Лисс разомкнула сильные объятья и пыталась разглядеть сквозь размытое восприятие эмоции на лице китти.       — Не сдам, — а то сам на улицу вылечу. — Хотя, да, придётся постараться, — Нацу неловко похлопал по белёсой голове девочку, и та, не выдержав окончательно, запричитала:       — Они были такие большие, страшные, один с татуировкой, мышцы, мышцы, мышцы на плечах, улыбались так, страшно, очень страшно, хотели забрать нашу основную площадку, запугивали, издевались, угрожали, говорили, что маленьким детям не место на полигоне, наши вызвались, а Грей, дебил, переоценил себя. Они трамплин ведь для стариков выбрали, что про, а мы же не про, так нечестно...       Девочка ощутила, как грудная клетка, в которую она вжалась, завибрировала, передавая приятное тепло всему замёрзшему телу. Нацу легонько урчал, массируя кожу головы обнимаемой, прикрыв глаза, и ничего не говорил. Он не очень хорошо умел успокаивать, но всегда на инстинктах понимал, что такое поведение успокаивало людей, а несчастной было это необходимо.       Грей, сбитый с толку происходящим, молча наблюдал, как здоровый двадцатилетний парень урчал, гладя его сестру по голове, а затем усмехнулся. Это настолько было непривычно, что привело в себя.       Нацу, глянув на него, улыбнулся и отстранил от себя Лиссану, которая уже удобно примостилась на тёплом гибриде.       — Нам надо решить, что делать. Я не ваш опекун и не могу подписать все те документы, которые наверняка появятся, так как вы несовершеннолетние. Подпись подделывать кто-нибудь умеет? — Грей кивнул и посмотрел на довольную Лисс, а гибрид довольно ухмыльнулся. — Отлично. У вас же есть друзья, можешь попроситься к кому-нибудь хотя бы на неделю? Люси думает, что вчера вы ночевали дома, она даже не проверяет ваши комнаты.       — Начался отчёт, — поддакнула Штраус, кивнув серьёзно головой.       — Вот именно. Не то чтобы ты, — Нацу пристально посмотрел на Фуллбастера, который тут же попытался хоть чем-нибудь прикрыть свою полностью загипсованную ногу, — вообще не можешь ночевать дома, но так будет безопаснее для всех. Можно иногда говорить Люси, что ты дома. Иногда, — расчётливый китти фыркнул, — можешь быть дома. Главным является не попасть ей на глаза со сломанной ногой. Я могу позвонить в школу, претворяясь старшим братом, на крайняк родителем, как хочешь, и сказать, что ты слишком уж сильно переломал ногу и в школу ходить пока не будешь, переходя на домашнее обучение. Посдаёшь некоторые экзамены, — гибрид легонько пожал плечами, выражая безразличие к ситуации, — позанимаешься дома.       — Полтора месяца? — столько язвительности, сарказма и неверия одновременно Нацу не слышал даже в голосе Гажила.       — Нам не удастся скрыть такое в течение настолько долгого времени... — подключилась Лиссана, отводя взгляд из-за усталости.       Слишком похоже было на обещания, безумные планы, про которые говорят, но не выполняют.       — Чёрт, где ваша инициатива? Тебе нужно просто пожить у друзей, вы же не настолько социофобы? — Нацу попеременно обращался то только к Грею, то сразу к брату и сестре, ведь у них, похоже, всё делилось на двоих поровну.       Затянувшееся молчание заставило нервничать.       — Нет, только не говорите мне, что вам даже негде переночевать.       — Ну не целый месяц же! — Грей не выдержал, захотел вскочить, но, чуть наклонившись вперёд и попытавшись поднять ногу, сильно сморщился и зашипел.       — Не целый месяц, ты ещё две недели будешь тут лежать, — Нацу фыркнул и передёрнул ушами, которые были еле-еле видны из-за его взлохмоченности.       — Вообще-то, — Лисс подала голос, дёргая за край футблоки гибрида, — единственный человек, который правда мог бы его приютить на столь долгий срок, только что сильно наорал на него за нерассудительность (я считаю, что Бастия прав), тупость, неблагодарность...       — Заткнись, а? — Грей снова сморщился, только в этот раз словно с большей болью.       Нацу закатил глаза — его не интересовали все драмы подросткового периода и насколько сильно этот мальчишка воспринял нужную выволочку концом света. Он сам орать не стал на этих "детёнышей", только потому что до этого наорал другой, довольно близкий друг (но дома он надерёт уши этой безмозглой младшей сестрёнке). Гибрида интересовала возможность скинуть лишний груз с нагруженной спины.       — В чём проблема? — Нацу решил присесть на стул, потому что разговор, судя по всему, затянется. — Извинись за свою тупость, скажи, что был дебилом, переоценил себя и учишься на своих ошибках, сделай глазки побольше — и вау-ля! Ты сейчас в целом так хреново выглядишь, что тебе все всё простят, — китти ухмыльнулся и подальше отодвинул стул, чтобы его не сцапали за самое драгоценное в попытках отомстить.       Проблема была, пожалуй, в том, что Леон не хотел ни видеть, ни слышать, ни ощущать даже в своих мыслях этого маленького засранца. Проблема была, пожалуй, в том, что Леон правда был разочарован. Проблема была, пожалуй, в том, что он сам был ещё ребёнком, который не хотел прощать ошибки других. Проблема была, пожалуй, в том, что он один боялся оставаться с Греем надолго, ведь родители могли приехать в любой день (проблема была точно в попытавшихся на глазах Грея избить однажды своего сына родителях, которые, пусть и долго отсутствовали дома, давали иногда денег, но наотмашь и чтобы не видеть это отвратительное лицо).       Зашуршал целлофановый пакет. Лисс открыла мармеладных мишек и стала жевать по одному — стресс сказывался.       — Не ешь сладкое на голодный желудок, растолсте-е-ешь, — протянул Нацу, отбирая пакет и начиная горстями есть сам.       — Так точно, усатая мамочка, — в тон ответила Лисс и открыла сникерс.       Усатая мамочка с обречением в голосе вздохнула.       Он хотел предложить самому поговорить с этим загадочным Леоном, попросить помощи, но вовремя вспомнил, как в своё время реагировал на подобные предложения по отношению к нему от Сантаны. Это его бесило и ставило в неловкое положение.       — Я попробую извиниться, у меня ещё есть две недели. Сомневаюсь, что за это время он ни разу не придёт навестить меня, — Грей сложил руки в замок и положил на них подбородок, отрешённо думая о чём-то своём.       Нацу от удивления приподнял бровь.       Эти дети не переставали его поражать.       Гибрид за руку поднял с кровати пациента свою подопечную и они вместе пошли в приёмную подписывать некие необходимые бумаги.       — Удачи на любовном фронте! — на самом пороге громко произнёс Нацу и в ответ получил подушкой по хвосту. Пришлось вернуться и вежливо кинуть подушку обратно, ведь больному нельзя было вставать.       — Не бей его в сильно больное место, пожалуйста, — Лисс выбросила обёртку от батончика и недовольно посмотрела на Нацу, насупившись.       — Больное место? — гибрид искренне недоумевал, в каком месте это начало отношений по взаимной влюблённости являлось больным местом, но промолчал. Не могли же быть люди настолько глупыми, чтобы не видеть очевидной симпатии друг к другу. — Ладно, мне на пару секунд надо отойти. Не одолжишь свой телефон?       — А твой? — девочка недоверчиво сощурилась, но полезла в бездонный карман джинс, где нашлись наушники, ключи от дома, открученный от чего-то болт и только затем мобильный телефон.       — Симки нет.       Нацу отошёл на пару метров, встав за автомат с водой, и по старой памяти стал набирать довольно забытый номер. Пальцы помнили (голова хотела бы забыть, если честно).       — Ашер, сколько лет, сколько зим! У тебя же ещё есть номер Френка или Нейта? Фу, не будь настолько грубым, просто надо пробить. Нет, боже, как ты мог такое подумать! — китти помахал ладонью перед носом, словно отгоняя запах дерьма. — Просто пробить, да. Ты же таким у нас не занимался? Рядом... Ладно, просто имя до чёртиков знакомое. Леон Бастия. Да, такой, с выкрашенными в белый волосами, высоковатый, глаза голубые. Да-да, да, да. Да "Да" я тебе говорю, чёрт. Оу, — Нацу задумался, прикусив клыком нижнюю губу. — Хорошо, давай на мою почту. Номер телефона удали, проклятье, да, это не мой. Удачно провести выходные вам там всем!       Позвонили во второй раз с этого же номера, и Нацу недовольно цыкнул. Ну каким местом люди слушали?       — Нацу, просто послушай: он был дискредитированным главным свидетелем со стороны обвинения против твоего отца. На него давил главный прокурор, причём тогда он был ещё подростком, так что, пожалуйста, не наделай глупостей. Удачи тебе там с детишками.       Оу.       Ох.       Это было...       ...довольно неожиданно.       — Мь-йя? — вырвалось против воли, и звонивший оторопело посмотрел на телефон в своей руке, наблюдая за бликами света на сенсорном стекле.       Его чуть-чуть обескуражил факт, но больше Нацу привык доверять своему чутью и шестому чувству. От этого большого ребёнка (пусть между ними была от силы разница в три года) не несло опасностью или чем-то подобным. Просто внутри разрасталось недоумение с толикой любопытства.       Единственное, в чём был уверен Нацу — Ашер так и остался стервозным богатеньким ублюдком.       — Га-а-ажил, ты просто не поверишь, что за херня здесь вокруг меня начинает твориться, — елейным голосом проговорил, как следует растянув слова, китти, в задумчивости царапая железный бок автомата. — Но не в этом дело. Собирай наших, абсолютно всех. У нас будет веселье на законных основаниях. Да, конечно можно. Можешь даже сов позвать. В этот раз, я думаю, даже ограничений нет никаких. Правда-правда, можешь уже трепаться со всеми об этом со скоростью света. От тех людей, кто ведёт себя по-блядски с детьми, всегда в радость избавиться, нэ?       Нацу довольно улыбнулся, предчувствуя веселье, и с чистой душой сбросил вызов, затем стёр историю звонков.       О, нет, гибриды в большинстве своём не были расистами или людоненавистниками, но когда каждый второй человек хочет кинуть в тебя камень и обозвать шлюхой независимо от пола, ты же рано или поздно захочешь сделать нечто такое в ответ или похуже, да? Поэтому гибриды всегда держались друг друга, независимо от животных, с которыми их скрещивали — да и в нынешнее время действительно разумных гибридов из всего количества было не больше тридцати процентов. Поэтому на хорошую заварушку собираются все, независимо от животного, наличия хозяина и прочего.       — Нацу-у-у, чёрт подери, возвращайся! — голос Лиссаны был крайне недовольным с нотками паники.       В регистратуре прошло всё отлично. Нацу широко улыбнулся, блеснув клыками, рассказал слезливую историю о том, что опекун Грея сейчас свалилась с крайне тяжёлой простудой и доверила своих детей своему бойфренду, который сейчас может подписать все нужные бумаги как лицо, которое ответственно на данный момент за детей. Милая, немного некрасивенькая медсестра с радостью протянула планшет с бумагами, а Нацу протянул его Лисс, которая тут же поставила в нужных местах подписи Люси Хартфилии, пока милейший молодой человек развлекал медсестру разговорами.       — Ох, подождите, вы ведь, наверное, будете навещать своего будущего сына, да? Как вас вписать в пропускной лист? — медсестра схватила ручку и блокнот, в слепом ожидании уставившись на Нацу.       — Нацу, — просто кивнул тот и взял Штраус за руку в качестве спасительного круга.       — А фамилия? У нас без неё не принято, иначе вас не пропустят, — с сочувствием в голосе и на лице проговорила девушка, всё так же держа ручку над бумагой.       Огрызнуться, что он не собирался сюда приходить вообще, не получилось бы, потому что да, он бы пришёл ещё раз. Взять фамилию кого-то из детишек сейчас уже странно, а хозяйки — опасно.       — Драгнил. Нацу Драгнил. Ой, да, запишите ещё его сестру, — он в ожидании посмотрел на Лисс, ощущая, как в капкане (прямее не скажешь!) джинс начинал дёргаться хвост из-за нервов.       — Лиссана Штраус. До свидания, всего вам хорошего. Позаботьтесь о моём братике, пожалуйста! — девочка улыбнулась и помахала рукой на прощанье очарованной медсестре.       До дома они шли пешком в явно напряжённой атмосфере.       — Почему мы не взяли такси или не поехали на автобусе? — нейтральный вопрос для разряда обстановки заставил гибрида только поморщиться от лёгкого отвращения. Лисс напряглась ещё больше, но отойти от Нацу дальше боялась, ведь уже вечерело, а она точно знала, что шла, пусть по спальному району, но по чужим территориям.       — Потому что у тебя нет на меня документов, а на мне ошейника с кличкой и местом обитания, — Нацу нахмурился, ероша волосы и незаметно поглаживая свои собственные кошачьи уши. — Да и денег нет с собой.       — Оу, — коротко промычала Лисс, чуть ускорив шаг. Она немного боялась трёпки, потому что за всё то короткое время, когда с ними жил нянька-гибрид, ему было плевать, что творили дети в неурочное время; он их прикрывал перед Люси, вешая лапшу на уши и при этом не вешая. Удивительная способность, на самом деле. Единственное, чего требовал Нацу, так это возвращения до того момента, когда приходила Люси с работы, и предупреждать, если они задерживались позже восьми.       А тут перелом. У-у-у, это молчание и яростный взгляд только ещё больше заставляли Лисс чувствовать себя виноватой перед всеми в этом чёртовом мире.       — Ты отлично врёшь прямо в глаза, — Лисс немного перевела тему, пытаясь рассмотреть лицо опекуна. Нацу только передёрнул плечами.       Если бы он не отлично врал, то не выжил бы.       — Хватит на меня так уже смотреть, — шикнул Нацу, тоже ускоряя шаг и пытаясь сдержать себя от того, чтобы вздёрнуть горделиво нос от ощущения власти ситуации в своих руках. — Ты виновата. Ты не уследила. Ты не сдержала своего глупого брата от поступка, который, вообще-то, мог стоить ему не перелома на два месяца, а, допустим, способности ходить или просто подняться с постели. Ты это отлично знаешь. Знаешь, как могло бы вам влететь от нервной Люси. Из-за тебя он мог даже умереть, но Грей достаточно удачлив, чтобы всего лишь сломать ногу, упав с самой высокой рампы во всём городе. Везёт же ему, да? — Нацу натянуто улыбнулся и зашагал дальше, но потом приостановился, сделал два шага назад спиной, развернулся и дал щелбан настырной девчонке.       Похоже, книги по психологии пригодились.

***

      Люси вздохнула поглубже и выдохнула, пытаясь не заорать от бешенства. Потому что чёртов отчёт о прибыли и убытках абсолютно не совпадал с декларацией (Господи, она была уверена, что главбух перепутала тупо столбики в экселе, чёрт, как это вообще можно!), которую они уже сдали в налоговую и которую теперь придётся забирать и переделывать.       В итоге девушка зарылась носом в бумаги, переворачивая непрошитые документы вверх дном. Пошли все нахер. У неё тоже обед. Почему стерва, которая зарабатывает в два раза больше неё, делает в два раза меньше? Почему все вокруг такие тупые? Почему за всеми надо переделывать, доделывать, сразу делать?       Нацу в главном офисе не был ни разу, и, вот честно, даже не хотел бывать, но его загрызла совесть (жадность), ведь именно он готовил этот перекус, именно он складывал его в контейнер, именно эту еду должна была съесть его хозяйка во время обеда — хотя он сомневался, что она на работе вообще успевала есть, но не в этом суть, — а тут она его просто взяла и оставила.       Нечестно.       Да и заняться было, на самом деле, нечем.       Грей отдыхал от своего тленного бытия в больнице, выхаживаемый милыми медсёстрами — не то чтобы он развел скуку своего няня, будь дома, — Лисс укатила на мотоцикле Леона в школу, несмотря на ссору с мелким со стороны старшего.       Гибрид спрятал хвост в джинсах, прижал уши к голове, потом вовсе перевязал банданой, дабы скрыть кошачьи атрибуты, напялил одну из купленных для него футболок, прихватил контейнер в пакете и отправился в опасное путешествие. Проще говоря, хотел заказать такси. Обычно работники транспортной сферы за версту ощущали нелегалов (определяли по клыкам, зрачкам, чертам лица, походке; в общем, глаз намётан), но тут его прокатило, попался разговорчивый парень, который всю дорогу не замолкал. Вяли сразу две пары ушей.       Офис был... большой. В стеклянной многоэтажке, с огромной надписью на входе, с солидными людьми в костюмах в фойе и никудышной охраной абсолютно везде. Спросив милую секретаршу на ресепшне, где находится бухгалтерия, она ответила, что незнакомцам запрещено, лучше бы ему уходить, пока она не вызвала охрану, ведь сегодня у них заседание сверху. Нацу улыбнулся и сразу же узнал, что ему надо на двадцатый этаж, и, кстати, заседать начальство будет ещё долго, а ему ведь всего на чуть-чуть, так что можно.       В гибриде играло детство, когда он катался в лифтах (а ведь так редко это делал), так что позволил себе понажимать много разных кнопочек, наслаждаясь словно невесомостью и, о проклятье, стеклянным полом.       — Ух ты, да ты у нас местная спящая красавица! Не боишься простудиться? — Нацу присел на краешек стола, отлепляя лист бумаги от щеки Люси. Та с запоздалой реакцией (явно сонной) оглядела своего гибрида, который, вроде бы, должен смотреть за домом. Ощутив свободу, парень высвободил хвост из штанов, довольно им помахивая, а затем снял бандану. Всё равно все адекватные люди на обеде (начальство никогда адекватным не было в его понятии).       — Нацу... — Хартфилия протёрла глаза рукой и с ненавистью к себе заметила, что на одном из листов пассива остался след от помады. Пора перестать краситься. — Что-то случилось с Греем или Лисс?       — Ты всего лишь забыла еду, которую я так старательно готовил для тебя. Уважай чужой труд, пожалуйста, — китти протянул контейнер с салатом и кусочками мяса, пристально наблюдая, как Люси взялась за самый край, чуть не уронив, лишь бы не прикоснуться к нему.       От Люси пахло убойным одиночеством.       От Люси несло обидой.       От Люси мороз по коже.       В кабинете, который она делила с кем-то ещё, воняло дешёвыми духами, компьютерной пылью, даже потом, химией и принтерной краской.       — Это место заставляет меня ощутить себя на самом дне бездонной ямы, — проныл Нацу, болтая ногами и стуча таким образом по столу.       — Это место работы. Так и должно быть, — чуть повеселев, но резко ответила бухгалтер, вдыхая вкусный аромат еды. Ох, определённо, она думала о том, что не зря тогда купила этого несносного парня.       — Тут светло, большое окно, стеклянные стены, красивые полочки. Это место могло бы быть таким крутым, но нынешнее его состояние никак не подходит под это слово.       Люси закатила глаза, чуть ли не цокая, и достала кружку из тумбочки. Она не собиралась жаловаться на жизнь и рассказывать, что бухгалтерия, в общем-то, совершенно неблагодарная, отвратная, нервотрёпная отрасль, потому что они вечно переходят на новые формы, а те, кто старше, но могли приспособиться к новым методам (дай волю, так старухи за пять десятков вообще бы всё вручную рассчитывали вместо компьютерных программ). Ох, это было действительно хлопотно.       — Принеси чаю. Кулер прямо по коридору, — на неё выжидающе посмотрели, — пожалуйста.       Нацу весело улыбнулся, хмыкнув про себя, увидев розовую кружку, и пошёл прямо к выходу. Удачно добрался до кипятка, залил гранулы сухого чая и двинулся обратно, уловив шум дальше по коридору.       Правда никто не догадывался, что попытка войти через стекло бывает только в тупых кинокомедиях? Какого чёрта вообще, а? На кой им это идеально чистое прозрачное стекло?       От кипятка он успел отскочить, зато чуть желтоватое пятно теперь украшало белый ковролин. А на кой чёрт им ковёр на полу, кто-нибудь скажет?       Люси смеялась, чуть ли не впадая в истерику. Ну, не каждый же день увидишь воплощение хреновой шутки в своей реальности? Хоть бы пожалела или помогла собрать осколки (о, вот ещё: откуда от этой маленькой чашки настолько много осколков? китти правда не мог понять).       И голос рядом его не напугал — Нацу ждал его, ещё когда услышал мягкие шаги в пятнадцати метрах от себя, — скорее он всё же был удивлён.       — Тебе помочь? — гибрид поднял взгляд и натолкнулся на точно такие же серо-зелёные глаза. Нервная дрожь прошлась по хвосту. Сразу захотелось потеребить золотую серёжку в ухе; мужчина, будто прочитав мысли, покрутил свою золотую серьгу.       Наверное, в этой встрече, на самом-то деле, не было ничего удивительного.       — Обойдусь без вашей помощи, пожалуй, — прошипел Нацу и тут же порезался осколком. Шерсть на загривке встала дыбом.       Мужчина доброжелательно улыбнулся, поправил свои идеально лежащие в творческом беспорядке рыжие волосы, кинул взгляд на девушку в кабинете и пошёл дальше, напоследок бросив:       — Я предлагал.       Вся напряжённая Люси высунулась из кабинета, хотя в этом жесте осторожности даже смысла не было из-за прозрачного стекла, и заломила пальцы, закусила губу, сощурилась.       — О чём с тобой разговаривал Игнил Драгнил? Нацу, ты уверен, что он не гибридофоб? Ты же не нашипел на него, да? Он один из важнейших партнёров фирмы, в которой я работаю! Или работала... — девушка посмотрела вслед важному человеку и на автомате из-за нервов поправила воротник идеально отглаженной блузы. Пальцы слегка тряслись из-за холода; слишком много просидела за клавиатурой.       — Не волнуйся, Люси, — китти потрепал по голове свою хозяйку. Та слегка отшатнулась от тёплой руки, видимо, не желая портить уложенную в локоны причёску. — Он просто предложил свою помощь, от которой я отказался.       Каждый начинал делать свой бизнес так, как умел и позволяли возможности, поэтому повода ненавидеть или принимать помощь Игнила смысла Нацу не видел. И не увидит — не хочет.       — Нет, ладно, проехали. Просто я боюсь прийти на работу и в один прекрасный день увидеть уведомление об увольнении на столе, — тяжёлым шёпотом, прикрыв рот ладошкой, проговорила девушка, разворачиваясь и идя обратно в кабинет. — С тебя кружка.       — Хамка, кружка будет с твоих денег.       — Ну что ты, главное — это ведь от всего сердца! — сладеньким голосом пролепетала Люси, уже вновь зарываясь в бумаги.       Нацу улыбнулся и довольно вильнул хвостом. Ему действительно не нужна была ничья помощь.