Поля Небесные

Тело на постели слабо пошевелилось. Аласдэйр подошел ближе, вглядываясь в заостренные черты. В комнате умирающего короля пахло смертью, болью, тленом. Некогда высокий и статный альфа превратился в иссушенную мумию. Движением руки король подозвал Ала ближе, тот присел на край постели, склонился к лицу умирающего. Зашелестел чуть слышный голос, ломкий, как старый пергамент: - Прежде всего, отошли своих людей... пока не поздно... Аласдэйр кивнул, соглашаясь. Он и сам хотел это сделать, но все откладывал разлуку, понимая, что рано или поздно Майри или Фиэргас вступятся за него и поплатятся за это жизнью. Ему может помочь только один человек. И этот человек лежал сейчас перед ним, слишком слабый, чтобы говорить. - Ваше величество, поговорите с принцем. Он слишком жесток ко мне. Так не может продолжаться вечно. - Говорил... сто раз говорил... не слушает... Аласдэйр на мгновение закрыл глаза, превозмогая приступ слабости. Он, конечно, приспособился. Лекарь дал ему мази, почти волшебной, Майри раздобыл душистого масла и стыдную игрушку, растягивающую края омежьего входа. Аласдэйр готовил себя каждый вечер, и когда супруг наносил ему визиты, он почти не испытывал боли. Утратили свой яд и оскорбления. Жизнь продолжалась. - Обещай!.. - снова шелест мертвого пергамента, составляющий мертвые слова. - Для всех вы - любящие супруги... за дверью вашей спальни... Никто не должен знать... - Не знаю, смогу ли. - Сможешь... должен... Кровь Лота на троне... Роди от него ребенка... Избавься от отца... Правь его именем... Жаль, что я не успел... Страшно стало Аласдэйру, и обидно. Не такой мудрости ожидал он от короля. Он встал и коснулся губами холодного лба монарха. - Прощайте, ваше величество. Мы все делаем, что можем, и силы наши не безграничны. - Поклянись!.. - хрипело ему в спину, когда шагал он прочь от запаха смерти, от жестоких слов и собственного бессилия. Майри и Фиэргас отправились на север следующим утром. Аласдэйру пришлось пережить настоящий скандал, с криками и слезами, с обвинениями самого несправедливого рода. В конце концов он заявил, глядя в глаза своим друзьям: - Я - лорд Брегг и глава клана, не так ли? Оба вы - Брегги. Значит обязаны мне подчиняться. Тогда заплакал Майри, а Фиэргас плюнул ему под ноги. И сказал, как отрезал: - Смотри, Ал, совсем ты один останешься. Они уехали, и Аласдэйр, не желая привлекать внимания к их отъезду, даже не вышел их проводить. А еще через день умер король. Предсказание Фиэргаса сбылось. Аласдэйр и вправду остался один. Тело короля сожгли на площади перед храмом Гоффанонна. Серый пепел оседал на черных траурных одеждах и казалось, что весь мир внезапно поседел, состарившись и потеряв краски. Аласдэйр старался не думать плохого о человеке, который потребовал от него невозможной жертвы, и оставил его одного. Он вспоминал смелость короля, его чувство долга, но горьки были его мысли, и бесцветны, как пепел. В замке была тризна, совсем не такая, как бывает на севере. Играла музыка и менестрели пели грустные песни о погибших героях, но люди за столами вскоре забыли о причине, собравшей их в зале, занавешенном черными полотнами, заговорили о своем, где-то захихикал омега, ему ответил другой. По левую руку Диармада, некоронованного короля, сидел похожий на ворона надменный вельможа, глава делегации соседней и недружественной Дарнии. Аласдэйру казалось, что он глядит на Лотиан, как на подраненного зверя, и никак не может решить, что делать с ним: прикончить или войти с ним в союз и напасть на Гелиат, тоже ослабленный войной. Громче прежнего заиграла музыка, зазвучала неожиданно живая мелодия, и Диармад обернулся к Аласдэйру с ласковым: - Милый супруг, тебя утомили наши скучные разговоры. Пойди, потанцуй с молодым Тиамом. Сын Дарнийского посла с готовностью вскочил. - Возможно, я не знаком с южными обычаями, ваше величество, - ответил Аласдэйр осторожно. - Там, откуда я родом, на тризнах не пляшут. - У нас это позволено. Я позволяю тебе, - ответил ему Диармад, уже без улыбки. Аласдэйр встал. Взглянул в лицо молодому дарнийцу, милое и глуповато-приветливое. - Лорд Тиам, вы, вероятно, не знаете. Я был ранен в битве с гелиатцами, прошлой зимой. С тех пор мне трудно ходить. Мой супруг, конечно, шутит, я не могу танцевать. Не сочтите за невежливость. Дарнийский посол тоже поднялся с места, с учтивым поклоном сказал: - Конечно, мы знаем о подвигах вашего высочества. Слава омеги-воина, полководца северного войска, не знает границ. - Эта слава не заслужена, лорд Мелат. Настоящим героем той битвы был покойный король, чью душу мы сегодня провожаем в чертоги неумолимой Бадб. Когда враг разрушил стену Лотгарда король сам повел людей в бой. Мой отец и братья бились рука об руку с королем и тоже погибли. Погиб и лорд Тирлах, командовавший северным войском. Мы не герои, лорд Мелат. Нам лишь повезло остаться в живых. Он оглядел лица глядевших на него альф, увидел растерянность юного Тиама, сытое удовлетворение Мелата, холодную ярость драгоценного супруга. Ему предстоит расплатиться за это. Он поклонился Диармаду с нежным: - Господа, прошу меня простить. Я устал и вынужден вас покинуть. Дорогой супруг... Пол качался под ногами, когда проходил он по залу, провожаемый сотней глаз. Никогда еще не чувствовал он себя таким одиноким. Но в коридоре чьи-то руки подхватили его под локоть и Аласдэйр увидел Керра, маленького оруженосца Диармада. Не было сил отказаться от помощи. Оказавшись в своих покоях, он отпустил слуг, подготовился, растянув себя и смазав, и даже успел задремать. Проснулся лишь когда хлопнула дверь, а в следующее мгновение уже лежал на полу, вытирая кровь с разбитых губ. - Тварь! Подлая грязная чернь! Как ты смеешь унижать меня, мразь! Удары сыпались один за другим, на голову и плечи, в живот, в спину. Омега схватился за столбик кровати и сумел подняться на ноги. - Нет, - крикнул он в лицо Диармаду, - это ты не смеешь меня унижать! Не надо мной они смеются, над тобой, над королевским домом Лотиана! Супруг захлебнулся от неожиданности и Ал добавил поспешно: - Твой отец взял с меня слово: за дверью этой спальни мы - примерная пара. Для всего мира мы - любящие супруги. Не мне это надо, нашей стране. Это и твой долг тоже. Твой отец, твой трон. Твой долг. - Таак, - протянул дрожащий от бешенства Диармад, - значит в этой спальне я могу делать все, что мне в голову придет? - А что тебе еще может прийти в голову, супруг? Чего ты еще не сделал со мной? - О, ты даже себе не представляешь, какое у меня богатое воображение, тупая ты, грязная тварь. Теперь ты не выйдешь из этой комнаты. Обессилев, Аласдэйр опустился на кровать и услышал, как хлопнула дверь за спиной Диармада. И еще услышал громкий голос супруга, отдающего приказание слугам. - Мой драгоценный крон-принц Аласдэйр скорбит по отцу по северным обычаям, по ритуалам черной Бадб. Эти ритуалы требуют полного уединения. Никто не должен входить в эту комнату. Раздался чей-то голос и снова принц ответил ему: - Три дня. Ни один человек, под страхом смерти. Аласдэйр усмехнулся, вытягиваясь на постели. Три дня без пищи и воды, и это называется богатое воображение? Жаль, что он практически ничего не ел на тризне. Знал бы - нажрался на неделю вперед. В кувшине для умывания еще оставалось немного воды. Переживет. Утром он выпил эту воду. Открыл окно, поглядел вниз, на украшенные каменными рельефами стены замка. В прежние времена ему, облазившему все прибрежные скалы, ничего не стоило бы спуститься по этой стене, пробраться на кухню, стащить там еды, напиться хотя бы. Теперь об этом не могло быть и речи. Аласдэйр вернулся к постели. Три дня покоя, это тоже надо ценить. Вечером его полудрему прогнал странный звук, будто птица стучала в его окно маленьким клювом. Он выглянул в окно и в сгущающихся сумерках едва заметил невысокую фигуру в тени кустов боярышника. - Ваше высочество! - позвали его громким шепотом. - Чего тебе, Керр, - отозвался омега, узнав оруженосца Диармада. - Спустите мне веревку! Я принес вам кое-что!.. Аласдэйр вздохнул, его скучающий взгляд скользнул по пустынным дорожками сада, по верхушкам деревьев, к темно-синему небу с первыми бледными звездами. Риск для мальчика был слишком велик. - Иди себе, Керр. У меня ритуалы черной Бадб, не слышал?.. - Так у меня как раз все, что надо для ритуалов! - мальчик поднял над головой и потряс довольно большую корзинку. Омега тихо рассмеялся. Очень хотелось пить. - Ладно, сейчас поищу веревку... Веревки, конечно, не нашлось, пришлось связать разноцветные шелковые ленты. Этого добра в комнате омеги было предостаточно. Корзинка оказалась довольно тяжелой, Аласдэйру пришлось потрудиться, чтобы поднять ее в окно. Там нашлась большая фляга воды и чуть поменьше - вина, кольцо колбасы, круг сыра, пирожки с мясом. Как раз то, что надо для ритуалов. Перелил воду в кувшин и в две вазы, хлебнул вина прямо из фляги, спрятал еду, спустил вниз опустевшую корзинку. - Спасибо, Керр! Беги пока никто не увидел тебя. - Я завтра еще принесу! - Не надо, что ты! Мне на два дня за глаза хватит. - Благослови вас мать Мона, принц! - И тебя, дуй отсюда! Аласдэйр придвинул к двери столик, чтобы никто не нарушил уединения его ритуалов и устроил себе пир. Впервые с тех пор, когда уехали Майри и Фиэргас, он почувствовал себя живым. Быстро опьянев, тихонько затянул простую северную мелодию об омеге, спешащем на свидание к альфе. Может быть, он еще вернется домой... Через два дня слуги открыли дверь. Аласдэйр принял ванну, потом пришел лекарь, осмотрел омегу и нашел его здоровье удовлетворительным. Сам Ал давно заметил, что ходить ему все труднее и все сильнее дрожит рука. Если бы только его дорогой супруг оставил привычку бить его по голове...