Поля Небесные

Аласдэйр сам поехал встречать легионы. Путь их проложен был с умом, вроде бы по прямой, но и подальше от столицы, по землям, почти не тронутым прошлой войной. Крепость Равенак, которую лотианцы выбрали местом встречи, стояла на пригорке, и знамя Лотиана развевалось над ее башней, а в долине, длинной черной змеей изгибались колонны лотианского войска. Слишком знакомой была эта картина, слишком болезненно билось сердце при виде ненавистной звезды на флагах легионеров, при виде черных кожаных доспехов. День выдался прохладным и ветреным. Аласдэйр зябко прятал лицо в меховой воротник плаща. Он молчал, и никто из его свиты не произнес ни слова. Волнение омеги передалось и его коню, тот вздрагивал, нервно перебирая тонкими ногами. Аласдэйр поглаживал ладонью теплую лошадиную шею, и заставлял себя глядеть, как, повторяя изгибы дороги, шагают ровные колонны чужой армии. Впереди ехал довольно молодой альфа, на вид чем-то неуловимо напоминающий Иллархана, и Аласдэйр вспомнил рассказ гелиатского посла о командире легионов, ненаследном принце Имране, сводном брате Иллархана. Его отцом тоже был император, а папой – наложник, и только родив господину сына, стал он называться младшим супругом. А когда подъехал он совсем близко, понял Аласдэйр, что ошибся, не так уж велико было сходство братьев. Имрану недоставало благородства строгих черт Иллархана, его невозмутимого спокойствия воина и господина. И глядел молодой альфа неприветливо и надменно. Аласдэйр вежливо склонил голову: – Приветствую брата моего супруга на Лотианской земле и благодарю за то, что в пути не задержались. Гостеприимство Равенака к вашим услугам. Прошу. Ответа не последовало. Аласдэйр повернул коня к распахнутыми воротам крепости. Копыта гулко стучали в темное дерево подъемного моста. Армию в тридцать тысяч не вместит ни одна крепость. Легионеры принялись разбивать лагерь в долине, где для них уже приготовили место, выкопали латрины и отгородили кораллы для лошадей, а вскоре повезут туда и ужин, хлеб и эль и молодых барашков, зажаренных целиком. Ужин для господ подали в большом холле крепости, и огромный стол, за который могло бы сесть две сотни гостей, остался наполовину пустым. Аласдэйр сел во главе стола, любезно указал принцу на почетное место по правую руку. Тот занял его, никак не ответив на оказанную честь. "Мне не нужно их расположения, – напомнил себе Ал, – только легионы". Ужин проходил в молчании, разговоры не клеились. Менестрель в центре зала напевал песни политически нейтрального содержания. Едва заметив, что гости насытились, Аласдэйр велел убирать со стола. – Есть ли у вас карта вашего пути, принц? – спросил он гелиатца. Карта нашлась. Следующий час прошел в обсуждении маршрута, ночевок и запасов продовольствия. – ...двадцать шесть тысяч пехоты, три тысячи конницы, сколько обслуги? ...вам нет нужды нести с собой запасы еды, кроме вот этого двухдневного перехода. Запас на этот марш вы получите в Фостере. Там же к вам в обоз добавятся две подводы со стрелами для войска... Да, так ближе, но местность там болотистая и в наши дожди коннице и обозу будет трудно... Форсировать реку вам не придется, мой супруг отвел войска на правый берег. Правый берег выше левого, это хорошая оборонительная позиция... Я дам вам два десятка моих людей в сопровождение, они будут вашими представителями при встрече с местными... – У меня уже есть сопровождение, – высказался принц Имран. – Мне дал его лорд Эстер, во владениях которого мы перешли границу. – Вы довольны их услугами? Отлично, тогда нет смысла менять то, что уже сложилось. Есть ли у вас какие-либо пожелания? Гелиатец выдержал долгую паузу и все же сказал неприятное: – Я надеялся на нашу встречу, крон-принц Аласдэйр, чтобы понять, что именно породило в моем брате такие странные желания, и, признаюсь, чем больше я смотрю на вас, тем меньше я его понимаю. – Единственное желание моего отважного супруга – это безопасность и процветание Солнцеликой империи. Давайте же поможем ему выполнить это желание. – И почему для этой цели нужно проливать гелиатскую кровь в чужой войне? Как это служит интересам империи? Не проще ли было бы завершить начатое четыре года назад? Аласдэйр поднял руку, останавливая возмущенные голоса. – В ходе Лотианской кампании мой супруг выучил некоторые уроки. Из них последовал вывод, что существование Лотиана как независимого государства служит интересам империи. – И что же это за уроки? Аласдэйр встал, заканчивая разговор. – Спросите об этом вашего брата, принц Имран. Добрых снов, увидимся утром. Аласдэйр не обиделся на грубость гелиатца. Имран не мог его оскорбить, его слова не имели нужной власти ни над его репутацией, ни над тем, что сам Аласдэйр думал о себе. Другая мысль пугала его: если Иллархан погибнет в бою, командование примет на себя Имран. И в какую сторону повернет он свои легионы, этого Ал не решался предсказать. Назавтра гелиатцы двинулись в путь. Аласдэйр со свитой выехали их проводить, и омега навязал свое общество неприветливому принцу, проехав с ним несколько миль. Люди должны были видеть, это и его легионы тоже. Больше всего на свете ему хотелось продолжить путь с войском на восток, как бы ни был груб и заносчив Имран, но ждал дома сын, и ждали заботы правления, а значит, снова был он невластен над своей судьбой. Расставаясь с гелиатским войском, Аласдэйр снял с пальца кольцо с рубином, единственное, которое он носил, и протянул его Имрану: – Вот, принц, отдайте вашему брату. Скажите ему, что... Нет, не нужно. Просто скажите, чтобы он вернулся живым. И вам тоже доброй дороги и удачи в бою. Пусть черная Бадб пролетит мимо. Всего несколько дней отсутствовал Аласдэйр, но показалось ему, что столица переменилась. Больше стало нищих на улице, разрослись лагеря беженцев и, казалось, в самом воздухе повисла нервная и душная усталость крепости в осаде. Тревожно становилось на сердце от такой перемены, от того, что отряд городской стражи в два десятка всадников встретил их небольшую группу за окраиной и проводил до дворца, что был этот отряд в полном вооружении, в доспехах и шлемах. А дома Кинэйд с визгом бросился ему на шею. Никогда в жизни не разлучался он с папой, и несколько дней врозь показались им обоим целой вечностью. А дома Майри выгнал всех слуг и помог Алу принять ванну и принес с кухни целый поднос вкусной еды. До поздней ночи сидели они в гостиной, Ал со спящим Кинэйдом на руках, Майри и Эйган, и Керр, и слушали рассказ о гелиатских легионах, о принце Имране и крепости Равенак. Там же услышал Аласдэйр и военные новости: Лотианские войска держат переправу, но Дарнийцы нашли мост ужасно далеко, почти на границе с Камбрией, и разделили армию на две части. И теперь половина их армии уже, наверное, на правом берегу и, может быть, идет сейчас на столицу, но если их командир не дурак, то захочет он взять в кольцо войско Иллархана и прижать его к реке... Это было страшно. Может быть, это уже случилось, и война уже проиграна. Каждый день приезжали в столицу королевские гонцы, но пять дней проводили они в пути, а за пять дней на войне многое могло случиться. В тот же день послал Аласдэйр и своих гонцов к супругу, с донесением об армии Гелиата, спешащем на помощь. Два дня прошло в неведении, а на третий узнал Аласдэйр новость невероятную: часть дарнийской армии, переправившаяся через Корду, идет на столицу. И только одна сила на всем белом свете могла бы встать между этой армией и практически беззащитным Лотгардом. Легионы принца Имрана. Аласдэйр послал к Имрану целый отряд, десять гелиатцев и десять горцев. Он поехал бы и сам, если бы не знал, что не угонится за быстрыми всадниками, а значит, замедлит их в пути. Он велел послу Ишмаэлу написать целое письмо и написал свое собственное. В письмах был приказ: вступить в бой с примерно равной по силам дарнийской армией и уничтожить ее, не дав ей подойти к столице. Приказ противоречил первому, полученному от Иллархана и подтвержденному императором: идти на соединение с силами наследного принца. У Имрана не было никаких причин нарушить этот приказ. Более того, победная армия Гелиата, разгромив врага на берегах Корды, вернулась бы в уничтоженный врагами Лотгард. Лотиан прекратил бы свое существование. Империи оставалось бы только подобрать осколки. Добавил соли Керр, заявивший однажды вечером: – Если враг подойдет к столице, у меня приказ переправить тебя и Кинэйда в Гелиат. – Тебе придется меня связать и понести на себе! – заявил разъяренный Аласдэйр. – Это усложнит мою задачу, но не намного, - ответил нахальный альфа. –А, значит, Майри останется здесь, и твой Довер, и Эйган, да? Или их ты тоже свяжешь? Ничего не ответил на это Керр, и Аласдэйр вдруг подумал: в семь лет он убил своего товарища в поединке. Не врага, не чужака, товарища. Потому что ему приказали. Да, он выполнит приказ, чего бы ему это ни стоило. Может быть, потом упадет на меч, но сначала - выполнит приказ... Тогда решил и Аласдэйр. Пусть Керр увозит одного Кинэйда. Он не будет больше бежать. Его путь закончится здесь. Городской и дворцовой страже объявили боевую готовность, горожанам раздали пики. Всем жителям предместий велели переселиться за городские стены. Послали отряды фуражеров с приказом: каждая ферма на два дня пути от города должна быть опустошена. Врагу не достанется ни колоска, ни яблока. Голодными придут они под стены и голодными умрут. В день ветреный и ясный Аласдэйр, измученный болезненным нетерпением, поднялся на стены. Холодный ветер развевал его одежды, трепал выбившиеся из кос пряди. Забрался омега на парапет, посмотрел вниз. Высоки стены Лотгарда, сорвешься – упадешь на землю уже мертвым. Захолодело сердце, будто и вправду увидел Ал свой скорый конец. А потом заметил на пыльной дороге, еще довольно далеко от города, группу всадников. Приглядевшись, различил черный гелиатский доспех на некоторых из них...