Забвенья милое искусство Душой усвоено уже. Какое-то большое чувство Сегодня таяло в душе. М. Цветаева
Пьетро вошел в дом с букетом цветов и тут же вручил их милой полненькой женщине, которая встретила его с доброй материнской улыбкой, в фартуке и руках в муке. Она не сильно изменилась за те годы, что Пьетро ее не видел, но он все же не уверен был, что смог бы узнать ее, встретив на улице. — Пьетро, мальчик мой! — воскликнула женщина, крепко его обнимая. — Ты так возмужал! Пьетро смущенно улыбнулся, а Зофья тут же возмущенно отозвалась, попросив маму не заставлять его краснеть прямо на пороге. Она зашла в дом вслед за Пьетро и улыбнулась ему, спрашивая, все ли в порядке. — До сих пор не могу привыкнуть. Я знал, что вы с семьей жили здесь, но как-то не соотносил, что до сих пор здесь живете, — Зофья рассмеялась и отметила, что это нормально, у нее самой такое иногда случается: — Мама была счастлива, когда узнала, что мы придем. Миссис Циммерман была, пожалуй, единственным человеком в семье Зофьи, который не был против их отношений. Она всегда звала его «милый мальчик» и всецело доверяла, в отличие от Зофьиного отца, чувствовавшего приближение Пьетро к их дому за несколько гектаров. Зофья отошла позвать младшего брата, а Пьетро прошел в кухоньку, где мать девушки провела, кажется, целый день за приготовлениями. Пьетро предложил свою помощь, но миссис Циммерман лишь махнула рукой, попросив его расслабиться и передохнуть. — Я так рада, что с тобой все в порядке, Пьетро, — со счастливой улыбкой произнесла женщина, доставая какую-то выпечку из духовки. — Для нас большое счастье, что Зофье удалось тебя найти. — Думаю, это было не очень трудно, — усмехнулся Пьетро. — А почему большое счастье? У вас были какие-то проблемы? — Ну, как же. Ты ведь поможешь ей, да? — Мама! — громко закричала Зофья. Она сердито взглянула на мать, поджимая губы, и буркнула что-то, что Пьетро разобрать не смог, но миссис Циммерман все отлично поняла и что-то тихо зашептала Зофье, через минуту девушка тихо выдавила. — У меня небольшие проблемы со здоровьем. — Она стремительно умирает, если тебе интересно, — фыркнул младший брат Зофьи, появляясь на кухне. — И не смотри на меня так. Пьетро даже не понял, к кому было обращено последнее предложение — к нему или к Зофье. Йенс, который вытянулся за те несколько лет, что Пьетро его не видел, сердито на него взглянул, и Пьетро понял, что, может, отца Зофьи здесь формально и нет, но сын стал его точной копией. По крайней мере, о Пьетро они оба думали одинаково. — Почему ты мне не сказала? — спросил Пьетро, поднимая на нее глаза. Он не обижался, ни капли. Понимал, что это довольно-таки тяжело. Просто прошло уже несколько месяцев, а она даже не делала никаких попыток к тому, чтобы завести этот разговор. — Я хотела. Объясню позже, ладно? Прости, — понизила голос Зофья и присела с ним рядом. Пьетро взял ее за руку и, заставив ее взглянуть на себя, мило улыбнулся, вызывая улыбку и у Зофьи тоже. Йенс закашлялся, прямо как Ванда, когда приторно-милые сцены между Пьетро и Зофьей начинали раздражать. Они тут же престали смотреть друг на друга и через несколько минут начали вести самую обычную беседу. Они вспоминали все, что только могли вспомнить, даже нашли где-то выпускной альбом, и долго обсуждали, предаваясь воспоминаниям, вместе с мамой Зофьи. Йенс быстро ушел, но без него Пьетро даже вдохнул как-то свободнее. Не то чтобы он боялся пятнадцатилетнего мальчишку, скорее слишком сильно узнавал в этом сверлящем взгляде и сурово сведенных бровях отца девушки, с которым были связаны далеко не самые сладкие моменты его жизни. Когда он уходили, братец Зофьи все же появился, чтобы их проводить, и передал ей небольшой конверт. — Собирался отправить тебе в Нью-Йорк, не знал, что ты уже здесь, — отозвался Йенс. — Но не пропадать ведь теперь. Зофья умиленно вздохнула, но тут же заметила, что говорила ему несколько раз, о том что уже давно приехала, на что он лишь лениво махнул рукой и снова пропал где-то в своей комнате. Зофья спрятала конверт в сумочку и пообещала прочитать позже, обняла маму и пообещала еще раз поговорить обо всем с Пьетро. *** Ванда принесла тарелку с начос в библиотеку и поставила на стол между Ксавьером и Баки. Они поблагодарили ее и показали на экран, где красовался взломанный сайт местной полиции. — Дело передали федералам, — пояснили они хором. — Все материалы ушли к ним. — А их мы не взломаем? — уточнила Ванда, заранее расстраиваясь. У них была такая отличная возможность заняться делом, пока начальство в отъезде, а все полетело к чертям, как только они смогли продвинуться чуть дальше, чем просто «мы знаем, что где-то здесь кто-то кого-то убивает». — Ну, вообще-то у тебя есть один знакомый парень, который может это сделать, — хмыкнул Ксавьер. — Шутки про декольте и ботаников? — Я уже все поняла, сейчас позвоню, — ответила Ванда, отвесив легкий подзатыльник Ксавьеру с улыбкой и взяв телефон в руки. — Скоро нам придется ему платить, потому что Вижн работает в десять раз больше, чем мы. Ксавьер с Барнсом уничтожили все следы своего пребывания за компьютером и в базе данных, а также стерли оставшиеся крошки от начос, которые можно было заметить на столе. Они собирались провести с расследованием все то время, что Пьетро и Зофьи не было, но теперь придется искать новый план действий. Ванде нравилось наблюдать за Баки, который теперь постепенно открывался не только ей, но и Ксавьеру. У них были какие-то свои шуточки, кажется, связанные с армией, но Ванда не была уверена. Все они за несколько месяцев преобразились. Парни — в лучшую сторону. А она? — Ванда! В чем наша главная сила? — Я сейчас должна ответить, что в единстве, а потом мы все возьмемся за руки, споем гимн Америки и одержим победу над вселенским злом? — спросила она, прищурившись. Баки усмехнулся, толкнул Ксавьера в бок, видимо, это означало, что именно о таком ответе тот его и предупреждал. — Нет, наша главная сила в тебе, — крикнул Ксавьер, спускаясь вместе с Барнсом в подвал, так что Ванде пришлось идти за ними. — Мы тут подумали, что мы все лишь в начале пути. А поскольку мы — люди обычные, весьма скучные, то займемся тобой. — Слушай, а если ты сейчас два пальца к виску приложишь, то мои мысли, случаем, не услышишь? — спросила Ванда, на что Ксавьер одарил ее сердитым взглядом. Открыв потайную дверь, они перешли в тренировочный зал. Баки сразу присел на скамейку, а Ксавьер встал в нескольких шагах от Ванды, словно сейчас они собирались тренироваться на кулаках. — В чем суть? — Человеческий мозг — игрушка в твоих руках. Ты можешь делать гораздо больше, поэтому я добровольно передаю тебе свой мозг для испытаний, — сказал Ксавьер, выдыхая и расслабляясь. — Кажется, проделывать фокусы со мной будет немного… Безопаснее. Он взглянул на Барнса, и тот сдержанно кивнул. Ксавьер объявил, что Ванда должна создать перед ним иллюзию, чтобы он не смог отличить ее от реальности и пообещал сопротивляться. Баки же должен наблюдать за всем со стороны, потому что его иллюзия зацепить не должна, и он лишь наблюдатель. Вмешается, если что-то пойдет не так, но все надеялись, что до этого не дойдет. Первая попытка оказалась удачной, Баки даже сделал пару милых фото, где Ксавьер ест несуществующую еду. — Я и не подумал, что это будет так унизительно, — отозвался он, когда Ванда перестала колдовать. — Дай ей наушники и загадай что-нибудь, чтобы я не слышал. Через минуту новая иллюзия. Реальнее, чем прошлая, с первой же секунды. Он несколько минут пытался сопротивляться, но сдался, когда у него появились те тактильные ощущения, которых на самом деле не было. — Можно залезть в твою голову? — слишком громко из-за наушников крикнула Ванда, останавливаясь. Ксавьер быстро кивнул и махнул рукой около своей головы, показывая, что девушке нужно убрать наушники. — Только не лезь слишком далеко, ладно? — Ванда кивнула, пожав плечами. Он поднял ладонь вверх, выставив ее перед собой, и шепнул тихо. — Пару секунд, пожалуйста. Он настраивался, пряча от Ванды все, что можно было упрятать, в закоулки собственного сознания. Когда он пришел к мысли о том, что уверен и может позволить Ванде покопаться в его мозгах, то опустил руку и вздохнул. Закрыл глаза на секунду, а через мгновение открыв, не обнаружил никого вокруг. Стук в дверь. Мама. Он удивился, но она быстро объяснила, что хотела сделать сюрприз. Она, маленькая, хрупкая, худенькая, с тоненькими ручками в морщинках, протиснулась в зал, с трудом придерживая дверь. Ванда рассказала ей, как его найти. Она хорошо отзывалась о Ванде. Предложила ему его любимые печенье с предсказанием. — Подловил, — воскликнул Ксавьер, и Баки тут же махнул Ванде, чтобы она прекращала. — Моя мама не маленькая китайская женщина, Ванда. Печеньки с предсказаниями далеко не ее конек, из-за этого она теперь не говорит о тебе с улыбкой. Ванда захохотала, вспоминая, и призналась, что прокололась. Она порой слишком часто шутила об этом, пока они были вместе. — А ваша жизнь в старшей школе, похоже, была очень горячей, — тихо произнес Барнс, понимая, что постичь все то, что в этой компании происходило, он не в силах. Оба тут же какой-то непонятной кривоватой ухмылкой отозвались на его слова. Баки удивленно взглянул сначала на Ванду, потом на Ксавьера, оба как-то неуверенно пожали плечами, что оставило за собой еще больше вопросов, но они слишком быстро и хором предложили не вспоминать. Они тренировались еще несколько часов, постоянно возвращаясь к их воспоминаниям из старшей школы. Они плавно переходили к тому, как Ванда может использовать свои силы. Они хоть и говорили о идеальном мире с воцарившимся пацифизмом, все все равно понимали, что сейчас Ванда — оружие. Наиценнейшее. Ксавьер оглянулся. Секунда — звуки сирен. Видел самого себя в бронежилете и шлеме, с оружием в руках. На виске еще нет шрама из Судана, руки едва заметно дрожали, на вид ему лет семнадцать. Он вскрикнул. Невольно, словно это было не его тело, побежали слезы. Градом. Он чувствовал не свои эмоции и жил не своими переживаниями. Становилось тяжело дышать. Грудную клетку что-то сдавило, не давая ни кричать, ни убегать из места, что так пугало. Снова увидел себя самого. Он выбежал из давно заброшенного здания и с небывалым мужеством и упорством ловил убегающих мужчин намного старше себя. — Ванда! Остановись! — закричал Ксавьер, хватаясь за голову и царапая кожу. — Пожалуйста! Она не слышала. Не видела жестов Барнса, сама беззвучно плакала, удерживая все алыми руками, которые никогда не были настолько сильно окутаны магией. Барнс, поняв, что все очень плохо, подбежал к Ванде, стянул с нее наушники и резко встряхнул несколько раз, переключая внимание. Увидев Ксавьера, рыдающего на коленях и закрывающего уши руками, Ванда вздрогнула. — Прости, умоляю. Я не знаю, что на меня нашло, — она подала ему руку, и Ксавьер с трудом за нее ухватился. — Я правда не хотела. Просто отключилась в какой-то момент. Прости. — Все нормально, — шепнул Ксавьер, поднимаясь, но почти не ощущая своего тела. — Знал, на что шел. Ванда успокаивалась сама и не переставала шептать извинения перед Ксавьером. Она действительно не хотела и не могла понять, что заставило ее показать ему именно ту ночь. Чудовище. Баки поднялся наверх первым, а Ксавьер чуть задержался, заметив, остановилась и Ванда, думая, что из-за нее ему стало плохо. — Я хочу извиниться, — сказал он, пряча руки в карманах толстовки и не решаясь поднять на девушку взгляд. — За то что ужасно вел себя тогда и пытался, ну… — Можешь не продолжать. Считай, что я уже забыла, — Ванда мило пожала плечиками и улыбнулась. Ксавьер протянул ей ладонь, но Ванда, вместо того, чтобы пожать ему руку, сделала нерешительный шаг и обняла. — Друзья? — уточнил Ксавьер, вспоминая давно забытые ощущения ее объятий. — Не иначе, профессор, — с ухмылкой ответила Ванда, а юноша в ответ закатил глаза. Он отпустил Ванду из объятий, и когда они поднимались вместе по лестнице, его телефон зазвонил настолько резко и неожиданно, что руки Ванды рефлекторно загорелись алым огнем. — Спокойно, ведьмочка, это Вижн. Почему он вообще звонит мне, а не тебе? — Ванда вновь пожала плечами и взглянула на него, внимательно прислушиваясь к словам Вижна. Прежде чем поприветствовать синтезоида, он тихо шепнул девушке. — Принеси кофе, ладно? Затем он уже начал разговор с Вижном, который как-то нервно обо всем отзывался. Ксавьер махнул рукой Баки, и тот сразу пошел за ним в библиотеку, где они вновь включили компьютер и распаковали данные от Вижна. — Только одна просьба. Ванде это не показывать, — строго сказал Вижн. — Уверен, что эта девчон… — Уверен, — вместо Вижна отозвался Баки, который открыл несколько файлов и в смятении смотрел на экран. — Ксавьер Юстиниан Вэйс, я тебе не секретарша! А что там мне нельзя показывать? — даже не думая, она воспользовалась эффектом неожиданности и увидела то, что Вижн просил ей не показывать. Кружки с кофе упали на пол, вдребезги разбиваясь. Руки девушки, как и ее саму, лихорадочно затрясло. Губы открыты, но не слышно ни звука. Пока Баки спешно все сворачивал, Ксавьер оттащил Ванду подальше от экрана. — Эй, отвлекись. Взгляни на меня, — он пытался привлечь внимание, быстро сориентироваться и понять, что делать. Ничего не помогало — в глазах Ванды все еще ужас. Нечеловеческий, пробудивший какие-то животные инстинкты. Она все еще видела фотографию того, что осталось от некогда пропавшего человека. Окровавленный скелет, на котором почти ничего не осталось. Она не была уверена в том, что это кровь, быть может, какие-то мышцы, обтягивающие кости или еще что-то. Она не знала и не хотела знать. Она не хотела когда-либо видеть этот труп. Не хотела когда-нибудь сообщать родственникам о том, что случилось. И, в конце концов, больше всего на свете она не хотела видеть того, кто это сотворил. — Что это вообще все значит? — прошептала она, пряча лицо в ладошках. К ним подошел и Баки, который понял каждое слово офицеров полиции, когда они напивались ночью в баре после того, как увидели тело. — Что-то действительно ужасное, — отозвались хором Джеймс и Ксавьер. Их рвение успокоить Ванду вовсе не означало, что сами они не были потрясены. В том же ужасе, только пытались взять себя в руки хотя бы ради девушки, за которую оба чувствовали ответственность после того как брат перестал следить за ней. Мало ли что учудит? Весь вечер они провели у телевизора на кухне с приставкой, чтобы выглядеть обычными лентяями, как только вернутся Пьетро с Зофьей. Несколько коробок с пиццей, новая часть легендарной игры и, кажется, стала немного лучше. Только Ванда все так же отстраненно смотрела за окно. Она за весь день ничего не съела и не прикоснулась к воде. Но это более, чем объяснимо — наверняка она чувствовала рвотные позывы, ежесекундно возвращаясь к ужасающим картинам. Пьетро появился и быстро поздоровался со всеми, Зофья зашла сразу на ним и выудила давно припасенную бутылку коньяка. Пока Пьетро отвлекся на звонок, она быстро выпила, не поморщившись, и налила еще раз. Ванда взяла бутылку из ее рук и смешала напополам с колой, так что Ксавьер с Баки даже с опаской переглянулись. — Стив, что-то случилось? — спросил Пьетро, гадая, почему Капитан решил позвонить ему поздно вечером, обычно все срочное он отправлял электронной почтой, а о том, что не требовало особой скорости, сообщал утром, когда они планировали занятие на день. — Результаты ваших тестов. Мы тут выявили кое-какие маячки у тебя, сестры и Зофьи и… Вам нужно будет их самостоятельно извлечь прямо сейчас, — последнее предложение Стив сказал, значительно понизив голос. — А вы не можете их отключить? — с сомнением спросил Пьетро. — Н-нет. Они на другой частоте, — ответил Капитан. — Поэтому мы обнаружили их только сейчас, мы с этой частотой даже никогда не работали. — Капитан идеальные зубы, я над этим работаю! Им необязательно потрошить друг другу их нежные шейки! — прокричал Тони настолько громко, что это, кажется, через телефон услышал не только Пьетро, но и каждый, кто сидел на кухне. — Обязательно, — тяжело вздохнул Стив. — Он бьется уже восемь часов, но никакого шага вперед, поэтому удаляйте сами. Возможно из-за того, что на вас эти маячки, прошлая вылазка не удалась. Посмотрим, как все пойдет во время следующей. Хелен уже отправила указания Зофье, напиши мне, как только закончите. — Понял, — отозвался юноша и оборвал звонок. Он оглянулся, отнял у Зофьи стакан с коньяком. — У тебя сейчас две операции. Все взглянули на него, нахмурившись, примерно с одинаковым выражением лица. Пьетро быстро все объяснил, спускаясь в подвал, и ведя всех в лабораторию. — Это очень сложная операция, — произнесла Зофья, разглядывая рекомендации и указания к работе от доктора. — Насколько сложная? — уточнил Пьетро, хмурясь. — Если у меня хоть немного дрогнет рука, то все имущество можешь завещать государству, потому что больше будет некому, — отозвалась девушка таким тоном, словно это ничего не значило. Она уже слишком сильно погрузилась в работу, чтобы отвлекаться на разговоры. — Значит так. Сейчас на Ванде показываю вам всем, что вы должны будете сделать. Если у меня будет паралич, поверьте, я найду способ вас убить даже с телом, дееспособным только выше седьмого позвонка. Ксавьер присвистнул, но после сурового взгляда Пьетро пожал плечами и пообещал быть внимательным. — Я так понимаю, я в любом случае ваш подопытный кролик? — после утвердительного кивка Зофьи, Ванда отдала бокал рукотворного коктейля повышенного градуса Баки, взяв с него обещание хранить как самое дорогое в его жизни. — Успокой меня и скажи, что наркоз будет общим. — Местным, любовь моя, — ответила Зофья, и Ванда тут же поморщилась. Скорее от ее обращения, чем от болезненного укола между позвонками, но это не имело значения. — Боже, даже во время операции буду слышать твой голос, — отозвалась Ванда. — Это как мир, в котором никто не знает латынь, а ты являешься дьяволом, так что от тебя невозможно избавиться. Ой, погодите-ка! Сейчас ведь и правда никто не знает латынь! — Я знаю латынь, — ответила Зофья, обрабатывая скальпель. — Что и требовалось доказать! — радостно ответила Ванда, лежа на операционном столе. — Я во второй раз тебя раскусила! — Так, мисс Холмс, я бы посоветовала обойтись без острот по отношению к человеку, который может тебя парализовать, — она прижала плечо Ванды и попросила Пьетро и Ксавьера придержать с двух сторон. Ведьма даже смогла прикусить язык, но надолго ее не хватило, поэтому, как только маячок с металлическим звоном упал в подготовленную банку, она продолжила свои остроты. Она молчала, когда делали операцию Пьетро, с наигранным равнодушием потягивая коктейль, и отмечая, что коньяка случайным образом оказалось в нем все-таки больше, чем колы. Как только подошла очередь Зофьи, она снова активизировалась. Несмотря на то, что незначительно кружилась голова, наверняка из-за спешно проведенной операции, она подошла к операционному столу и шепнула: — А давайте ее усыпим? — Местный. Наркоз. Напоминаю, — отчеканила Зофья. — Я тебя слышу, ангельское создание. Глядя на Ванду, которая, видимо, желая забыть ужасы этого дня, незаметно для себя слишком сильно расслабилась, а так же на испарину на виске Ксавьера, который вызвался провести операцию со своими армейскими медицинскими навыками, Баки взял Ванду под руку и повел наверх. Он довел ее до комнаты, но из-за ее порывов спуститься вниз и выпить еще чего-нибудь или усыпить Зофью, пришлось зайти к ней и уложить в кровать, словно он и правда был ее старшим братом. — Принесешь мне коньяк? — тихим, ангельским, даже детским голосочком спросила Ванда, обнимая мягкую игрушку. — Ты бы знала, какой у меня сейчас в голове диссонанс, — отозвался Барнс с усмешкой. — Не принесу. — Бука, — отозвалась Ванда и отвернулась к стенке, с головой накрывшись одеялом. Дождавшись того момента, когда она действительно уснет, он погасил свет и вышел из комнаты, прикрыв дверь. Самое время для спокойных снов. И он искренне надеялся, что ни ему, ни Ксавьеру, ни, быть может, даже Пьетро, не придется посреди ночи вскакивать из-за ее криков от ночных кошмаров.***
Робби подкинул в воздух конфетку и поймал ее ртом как цирковой зверек, на что Зофья лишь хмыкнула, хотя он и надеялся вызвать более бурную реакцию. — Значит, штурмуешь карьерную лестницу? Подсидеть Мардж — да ты стала национальным героем в рамках нашей лаборатории! — воскликнул Робби. Он был, кажется, даже старше Зофьи, но в серьез его никто и никогда не воспринимал. Сейчас, он, формально, стал личным ассистентом Зофьи, но все так же бегал по всему замку с поручениями от всех, кому только попадался на глаза. Его это вроде как устраивало, да и Зофья пила с ним кофе во время перерывов, что давало пятнадцать минут занятости с начальством, когда его никто не мог тронуть. — Вау, ну и что, у меня высокие рейтинги? — с улыбкой спросила Зофья, на секунду отвлекаясь от работы. — Может, через пару месяцев начать штурмовать совет? — Да ладно, я же знаю, что совет ты штурмовать начнешь если Штрукер скажет, — отозвался Робби, и Зофья тут же скорчила недовольную рожицу. — Не очень-то и хотелось, — отозвалась она, возвращаясь к документам, которые нужно было сдать до вечера. — Но биотехнологи уже сочинили тебе песню и собираются объявить день в твою честь, за то, что ты их не трогаешь. Зофья ответила каким-то непонятным звуком, но, кажется, это подняло ей настроение. Смена правления с гневной женщины на восемнадцатилетнюю девочку, конечно, была неожиданной. Но с другой стороны, все видели, как сам Штрукер частенько заходит в ее кабинет, и поэтому нельзя было сказать, что объявление стало очень уж непредсказуемым. — А еще есть тотализатор. По большей части голосов ты его внебрачная дочка, есть, конечно, менее пристойные версии, но, полагаю, ты бы предпочла о них не слышать, — хихикнул Робби. — Главное, скажи мне, кто выиграет, когда все закончится, — равнодушно отозвалась девушка. — А вообще, сбегай мне за результатами последней диагностики счастливой десятки, хочу взглянуть. — Вот как, да? Я к тебе со всей душой, все сплетни докладываю, а ты?.. — Заставляю работать? Да я еще похуже Мардж, ужас, — с улыбкой ответила девушка, еще раз отправляя его работать. Как только Робби ушел, работа пошла в десять раз быстрее. Через полтора часа, все закончив, она снова заварила себе кофе и взглянула на фотографию в рамке на рабочем столе. Близнецы. Надо же, куда ее завела судьба. Она взглянула на календарь — прошел уже почти год с того момента, как она окончила школу и пришла сюда. Сколько полезных знаний она получила за этот год, наверное, не счесть. Сейчас она даже не чувствовала себя смущенно из-за отсутствия должного образования — в университете тоже самое учила бы, наверное, года три, если не меньше. На ее кофейный перерыв заглянул Штуркер, который удивительно точно определял, в каком момент Зофья решила передохнуть. Он занес новую папку с какими-то отчетами, и Зофье оставалось лишь помолиться, что это не для приготовления еще одного отчета. Постепенно, по мере ее продвижения по карьерной лестнице, появлялось все больше бумажек и все меньше реальной лабораторной работы. — Привет, нальешь мне? — девушка тут же кивнула и через минуту подала ему кружку. — Спасибо. Анализ артефактов завершен, мы смогли определить их направление и, кажется, даже поняли, что и как распределить. — Они сильно влияют на способности? — Нет, но вещи, на самом деле, стоящие, — произнес Штрукер. — Вот анализ всех артефактов. Копии — прочитай на досуге. И — персонально твой. — Что он делает? — тут же спросила Зофья, глядя на маленькую коробочку и думая, какой именно из тех, что она сама находила, может там оказаться. Штрукер замолчал, словно раскладывание досье по какому-то только ему понятному порядку сейчас оказалось важнее. Зофья испуганно посмотрела на коробочку и раскрыла. То кольцо, которые они нашли в пещерах древних племен. Она прекрасно его помнила, но даже не могла подумать, что именно это кольцо за собой несет. — Вольфганг? — Не пойми меня превратно, и, пожалуйста, не думай плохое. Я подумал, что из всех, это больше всего пригодится тебе, это… Ну, знаешь. Защищает, — замявшись, ответил он. Зофья не то чтобы никогда не видела его таким, она даже никогда не могла представить, что хотя бы одна вещь на планете способно смутить великого барона фон Штрукера. — Но не тебя. А других людей от тебя. — Блокирует силы? — переспросила Зофья, одевая кольцо. — Точно, — кивнул Штрукер. — И правда полезно. С тех пор как я руковожу целой лабораторией, я не знаю, как именно они выполняют мои указания — как от начальницы или кукловода. Так что, спасибо, что доверяете это именно мне, это и правда полезно, — произнесла девушка с теплотой в голосе. Если бы она, применяя магию, спросила, соврал ли он сейчас, то непременно получила бы утвердительный ответ. Он едва сдерживался, заметно нервничая, ведь от этого простенького колечка зависело очень многое. Нужно было благодарить всех богов за то, что они вообще его нашли. В простом орнаменте и неясных символах, которые девушка приняла за письменность местных племен, скрывалось настоящее наследие крии. Но, как только Зофья надела кольцо и поблагодарила, признав это действительно достойным артефактом, Штрукер спокойно выдохнул. Она все равно никогда не заметит, что оно не ограничивает ее сил, потому что для любого колдовства будет непременно снимать. Ей и в голову не придет, что Вольфганг, ставший для нее авторитетом, может ей соврать. Она никогда не задумается о том, как на нее влияет кольцо, потому что изменения произойдут очень медленно, неспешно. Настолько медленно, что когда у нее могла бы появиться мысль о том, что что-то пошло не так, она уже слишком сильно будет не собой. Ей эти мысли будут уже ни к чему.