Они сходят с ума ежедневно. Одиночки От жизни устали. Они пишут стихи, но, наверное, Вы Такое Читать бы Не стали. Татьяна Рэйн "Одиноким не спится"
Ксавьер выбил замок и пнул дверь ногой, кивнув Ванде, чтобы она не входила, пока он не проверит, чисто ли здесь. Ванда кивнула, пообещав слушаться, и солдат вошел. Он оглядел комнату и заметил одинокую фигуру, лежащую на кушетке. Подошел ближе и растормошил — никакой реакции не последовало. Прощупал пульс, как оказалось, мальчишка, лежащий на кушетке, еще был жив. Ксавьер окликнул Ванду, позволяя ей войти, и она тут же появилась рядом с ним, глядя на тощего парнишку, который простонал что-то о том, что не хочет быть здесь, не хочет помогать им. — Не уверена, что это нам. Он нас даже не замечает, — шепнула Ванда. — Думаешь, он в бреду после экспериментов над ним? — после того, как Ванда кивнула, Ксавьер связался с Пьетро, тихо отрапортовав. — Здесь мальчик, невероятно слаб. На вид лет пятнадцать, вероятно, совсем недавно над ним проводили эксперименты, которым он сопротивлялся. — Забирайте с собой, — отозвался Пьетро быстрым, строгим и расчетливым голосом, со скоростью света просчитывая все возможные варианты развития событий. — Ждите в фургоне, на базу не возвращайтесь. Окажите помощь по возможности. Ванда с Ксавьером переглянулись, он протянул ей свою винтовку и несколько запасных магазинов, которые та спрятала в карман формы, надеясь, что использовать не придется. Ксавьер взял мальчишку на руки, и они пошли обратно к фургону теми же коридорами, что и шли в центр базы, не рискуя нарваться на неприятности. Они проходили мимо тел вырубленных охранников, хотя головорезы были единственными, кого им удалось встретить. Что странно. Они затащили парнишку в машину и уложили его на складную кушетку, на которой обычно оказывалась Ванда. В этот раз она отделалась порванными брюками и парой ссадин на коленке, что в ее случае можно считать однозначным успехом. Ксавьер ударил мальчишку несколько раз по щекам, не зная, может ли снять повязку с его глаз. — Эй, ты слышишь меня? Над тобой больше не будут проводить эксперименты, все закончилось, — тихо произнес Ксавьер, так что мальчишка сжал пальцы крепче и приоткрыл рот, собираясь что-то сказать. — Моя сестра, — едва слышно и почти неразличимо, с сильным французским акцентов произнес паренек. — Она… осталась там. Ксавьер тут же передал информацию Пьетро, но Максимофф отозвался, что они напоследок прочесали все, но так никого и не встретили. Когда Ксавьер поднял глаза, они уже выбегали из базы.***
Ванда вопросительно взглянула на Пьетро и Зофью, которые поднялись из подвала. Там, в одной из камер, переоборудованных в спешке в больничную палату, лежал тот мальчишка, которого они нашли несколько дней назад. После того, как он рассказал про сестру, от него больше не было ничего слышно, он даже не пришел в сознание. Зофья, снимая медицинские перчатки, устало покачала головой. Она говорила, что по всем показателям он должен был проснуться еще позавчера, поэтому в последние два дня она бегала к нему каждые четыре часа и каждые двадцать минут она смотрела на записи камер. Тут же появились и Ксавьер с Баки с несколькими пакетами продуктов и парой ящиков алкоголя. Поставив эту часть, они ушли за следующей. — Зачем так много? — спросила Ванда, взглянув на брата. — Просто мы впервые сделали все, что собирались, спасли человека, и кое-кто, не буду говорить кто, — произнес Пьетро, выразительно взглянув на ведьму, — наконец не пострадал. Как не повод отметить? Но некоторые из нас испытывают определенные проблемы с достижением опьянения, хотя мы решительно настроены его достичь. Он имел в виду себя и Баки, у него ускоренный метаболизм, в Барнсе сыворотка суперсолдата как у Роджерса. Ванда же на все это могла смотреть лишь со стороны, ей до сих пор нельзя было даже вдыхать ароматы всего алкогольного, жареного, вредного и вкусного, так что на планирующемся празднике жизни ей оставалось сидеть в сторонке и просто наблюдать. — Ванда, — окликнул ее Ксавьер, вновь появляясь на пороге дома с очередными ящиками. — У тебя слишком грустные глазки, когда смотришь на это богатство. Чуть не расплакался. Все засмеялись, а Ванда показала ему язык, словно ей лет двенадцать. Ксавьер показал ей язык в ответ, и на этом все и закончилось. Зофья упала на диванчик, утопая в подушках, со словами: — Никогда не думала, что мы доживем до момента, когда все будет хорошо и спокойно. Ванда улыбнулась, села рядом с ней, что-то шепнула, они синхронно взглянули на Пьетро и захохотали. Уже и не вспомнить, кто именно сделал первый шаг, просто они обе для себя решили, что счастливая улыбка скорохода им куда дороже собственной правоты и его тяжелых взглядов. Так что они успешно общались, как и раньше, подшучивая над Пьетро, даже делали вид, что подруги, что, конечно, вызывало у Пьетро настороженную улыбку и доверия не внушало, но пока все было гладко, и никто не беспокоился. Вечером они собрались в той же гостиной, где недавно отмечали Рождество, Ванда потягивала свежий сок, наблюдая за остальными, пока они не услышали, как сработал сигнал на телефоне Зофьи, оповещающий о движении в камере внизу. Зофья взглянула на видеозапись и побежала вниз, все устремились за ней, так что пока не открылась дверь, в потайной части подвала в тесном закутке собралось сразу пять человек. Они взглянули на мальчишку, который ходил, чуть пошатываясь, из угла в угол по камере. Он снял повязку, которую Зофья развязывать не решалась, но ему, кажется, на это было совсем наплевать. — Добрый вечер! Мы не знаем ни… — О, это вы? Привет! — произнес он, подняв глаза и сориентировавшись на голос. Пьетро включил свет и все невольно вздрогнули — кожу вокруг глаз юноши покрывали сильные уродливые шрамы, а зрачки заполонила белесая пелена. — Вы настораживающе молчите, ребят. Не пугайтесь! — Хм, да. Верно. Так как тебя зовут? — первым начал Пьетро, глядя на остальных, пребывающих в легком шоке. — Алексис, но меня все зовут Кротом, мне даже нравится, — парнишка широко улыбнулся. Они, наверное, ожидали чего угодно, но не волны оптимизма и бешеной энергии в мальчишке, которого вытащили из заточения, да еще и с такими жуткими напоминаниями о пытках на лице. — Вы ребята из Мстителей, я прав? Просто я не вижу, и приходится ориентироваться несколько… иначе. Пьетро хмыкнул, Ванда тоже выдавила едва заметную улыбку, Зофья все еще пребывала в легком шоке, а оба бойца — Ксавьер и Баки — пока относились к нему с должной настороженностью. Ванда с нескрываемым любопытством его разглядывала, выглядывая из-за широких спин солдат. — О, мадмуазель Максимофф! — Ванде стало еще любопытнее, так что она, попросив Ксавьера пропустить ее, протиснулась вперед под общие взгляды, хотя юноша выпустил ее из под своей защиты не очень-то и охотно. — Нет, ребят, правда, то, как вы настороженно молчите, меня пугает, я ведь вас не вижу. Я сказал что-то не так? Хм… Вроде нет. Ладно, мадмуазель Максимофф, прежде всего… — Ванда, — назвала она имя, чтобы облегчить болтуну задачу. — А можно? Класс, спасибо! В общем да, Ванда, я, прежде всего, хотел бы принести свои извинения. Вам сильно досталось? Полагаю, что да. Правда, я не хотел! Мне очень, очень жаль, — затараторил Алексис, но Пьетро быстро его прервал уточняющим вопросом о том, что именно он имеет в виду. Алексис приподнял край своей футболки, оголив тощий живот, и поводил ладонью на том месте, где у Ванды совсем недавно сняли швы, так что там остались шрамы не самого приятного вида. — Ну, про это… Я не мог ошибиться, это же мадмуазель Максимофф! — Да, верно, — кивнула Ванда, не переставая улыбаться. — Как ты меня узнал, если не видишь? Мальчишка удивленно вскинул брови, словно не ожидая такого вопроса, ведь для него это было само собой разумеющейся вещью. — Бог не наградил меня зрением, так что я с рождения не вижу, и здоровье так себе. Но я о чем? Ах да, верно, не дал там, дал в другом — все остальные чувства у меня обострены. Как у того слепого парня из "Адской Кухни"! — радостно воскликнул он, словно это было не его недостатком, а достижением. — Ну и Бог дал мне дар. Так что могу почувствовать некоторые вещи. Ну, знаете, разные. Кто рядом, что произойдет во вторник и все такое. — И кто же рядом? — спросил Пьетро, махнув Ванде рукой, чтобы она не начала болтать прежде времени ничего лишнего, поскольку он видел, что она действительно собиралась это сделать. — Мсье Максимофф. Я бы мог сказать, что вы слишком напряжены, но по сравнению с теми двумя мужчинами рядом с мадмуазель Мак… Вандой, вы расслаблены так, словно отдыхаете на пляже. Вы быстро бегаете. Те двое мужчин — один у вас типа Клинта, да? Вроде человек обычный, а солдат хороший! Круто ребят, я ваш фанат. Да, точно, ты же спросил… В общем рядом с Клинтом у нас Капитан Америка, вторая версия. О, ну и конечно девушка. Милая мадмуазель, с кем вас из великой команды сравнить - не знаю. Знаю про Лорелей. Вы похожи на асгардскую богиню, — все едва заметно прыснули, чтобы не выдать этого звуками. — Так значит, ты медиум? Поэтому ты был с ними? — Нет, нет, вовсе нет. Провиденье — это дар Божий, а мсье Штрукер наделил меня другим даром, я покажу, если здесь не будет света, — он повернул голову туда, откуда всегда доносился голос Пьетро, ожидая, будет ли исполнена его просьба. Пьетро погасил свет после того как все взглянули на него и по очереди кивнули. Мир погрузился в полную темноту, такую, какой здесь не могло быть ни с выключенным светом, ни с какими-либо еще примочками. Ванда вновь увидела эти горящие светом ладони всего на секунду, а потом и все остальное. Она тут же взглянула на брата: он по-прежнему держался где-то между ней и Зофьей, думая и надеясь, что если здесь есть подвох, то он сможет защитить их обеих. Все остальные тоже напряженно осматривались в непроглядной тьме, ожидая, когда что-то, что Алексис хотел продемонстрировать, наконец появится. Пьетро, устав ждать, щелкнул выключателем, но свет так и не появился. — Видишь, Ванда? — довольно спросил мальчишка, взглянув на ведьму. — Можно еще вот так, но это скорее позерство, нежели реальное применение. В комнате словно оказались миллиарды светлячков, повсюду горели яркие крошечные огоньки, они кружились в бесконечном вихре, танце, безумии. — Это... Вау, — прошептала Ванда, разглядывая все вокруг себя. Юноша улыбнулся, разглядывая восхищенное лицо ведьмы, она улыбалась прямо как ребенок, которого привели в самый лучший на свете парк аттракционов. — Ванда? Ванда, о чем ты? Что происходит? — испуганно и быстро произнес Пьетро, озираясь и ничего не понимая. — Покажи им, — кивнула ведьма, и ее мир погрузился во тьму. Прозрение наступало для всех по очереди, а потом он объединил эту световую феерию и закончил представление, начав кланяться, как уличный фокусник. — Выглядело занимательно, — отозвался Пьетро, поднимаясь наверх. — И почему они тебя бросили? — Потому что я слишком часто им противился, полагаю. Я не хотел быть с ними, не хотел быть частью эволюции Штрукера, но мутация на мне все же подействовала. — Тогда как ты оказался у него, если не хотел там быть? — спросила Зофья, которая все еще старалась не смотреть на лицо мальчишки, на узор шрамов вокруг его глаз. — Сестра всегда была у нас главной. Мне тогда было одиннадцать, ей девятнадцать, никого не осталась, а мысли Штрукера она разделяла, — Алексис нашел себе место в комнате и присел так, чтобы на него не нужно было оборачиваться, чтобы слышать его. Он знал — люди не любят на него смотреть. — Сейчас у меня достаточно сил, чтобы возразить ей. И не только ей, а каждому, кто пытался заставить меня работать на них самих. — Значит, примкнешь к нам? — продолжая его мысль, спросила Ванда, и Пьетро тут же быстро взглянул на нее, призывая не торопиться. — Я хотел бы оставаться сам по себе. Смерть скоро настигнет меня и сделает то, что пыталась давно, — отозвался мальчишка, так что Пьетро, вновь услышав предсказания о смерти, громко выругался, выпил и только через несколько быстрых рюмок вновь начал слушать. — Но вы защитники. Так я смогу работать на благо, верно? — Верно, — хмуро отозвался Пьетро, все еще суровый и сердитый. Ванда незаметно исчезла, так что то, что она куда-то уходила, заметили только тогда, когда она появилась в комнате. Все уделяли свое внимание новичку, которого быстро приняли. Ксавьер сбавил обороты настороженности, но Барс, который мало говорил и совсем не улыбался еще с прошлой вылазки, до сих пор с настороженностью поглядывал на мальчишку, который практически не замолкал. Ванда вернулась как ни в чем не бывало, когда Пьетро с определенной долей успеха достигал поставленный на вечер цели напиться, а вся остальная команда была уже на определенном уровне опьянения, так что через пару часов их головы начнут генерировать абсолютно безумные идеи веселья, которыми так славятся настоящие студенческие вечеринки. Она достала классическую гитару из-за спины, взглянула на брата и улыбнулась. Пьетро поднял на нее глаза, заметил изгиб инструмента, который когда-то не выпускал из рук, а после этого не прикасался к нему несколько лет. Он поднял глаза на сестру, и в это время с его лица медленно пропадала улыбка. Когда их с сестрой взгляды пересеклись, Ванда сначала смотрела на него, а потом, растерявшись, ойкнула и выронила гитару. Первым во всеобщем онемении, во время которого замолчал даже Алексис, сориентировался Ксавьер, который встал, поднял гитару и, потрепав замершую Ванду, произнес, садясь на подлокотник кресла, в котором она обычно сидела: — Чудачка, ну кто так с инструментом? Давай сюда. Ванда вернулась в кресло, боясь даже смотреть на Пьетро. Все заинтересованно наблюдали за тем, как Ксавьер, изрядно выпивший, поскольку он был единственным, у кого не было никаких мутаций, но отрывался он в этот вечер так, что даже Баки иногда присвистывал. — Ты умеешь? — удивилась Зофья, ведь они с Ксавьером в школьные годы почти не общались, только когда Ванда с ним и Пьетро с ней невольно сталкивались нос к носу. Хотя об этом вообще мало кто знал, юноша пренебрежительно фыркал, когда Пьетро играл в школе на переменах, называя это позерством. — Я еще и пироги печь могу, — с улыбкой отозвался Ксавьер, так что все расхохотались. — Чудо, ты где эту рухлядь нашла? Она же ужас, какая расстроенная. — Это Баки расстроенный, а гитара в самый раз, — отозвалась Ванда, и Баки, услышав, как его упомянули, тут же взглянул на Ванду и комично поморщился. Ксавьер попробовал сыграть пару аккордов, еще немного покрутил колки и, настучав пальцами какой-то ритм по корпусу, начал играть. Ванде хватило пары аккордов, чтобы узнать песню. Она, сидя рядом с ним, удивленно взглянула на него, приоткрыв рот. Ксавьер расплылся в улыбке, радуясь, что девушка смогла узнать. — Эта та самая русская песня? — Ксавьер кивнул, не отвлекаясь от струн. — Помнишь слова? — Разумеется, — Ванда вслушивалась в аккорды, но хорошего слуха у нее никогда не было, поэтому Ксавьер, как и когда-то давным-давно, во время их вечерних посиделок, качнулся немного в ее сторону, и они синхронно запели первые слова песни. Зофья, закрыв глаза, слушала слова песни, которые ребята пели с легким акцентом — они повторяли текст раньше так часто, что почти заговорили по-русски, Пьетро разбирал отдельные созвучные слова, как и Барнс, который когда-то русский язык знал. Алексис, чистокровный француз, с сильным акцентом говорящий даже по-английски, не понимал ничего, но, притихнув, наблюдал за замечательной синхронностью и небывалой нежностью во взглядах. — Так мило, — шепнула Зофья тихо во время проигрыша, когда Ксавьер к звучанию струн прибавлял и отбивку ритма на обечайке. Ванда улыбнулась ей в ответ как улыбалась только при Вижне и только тогда, когда никого не было рядом. Вечеринка превратилась в воспоминание, где компания вспоминала свои совместные школьные походы, но Баки с Алексисом, от этого далекие, настолько прочувствовали атмосферу, что даже не ощущали себя лишними. — Двое не спят, — вновь протянули Ванда с Ксавьером, переглянувшись и улыбнувшись. Пьетро, который до этого скорее приходил в себя, чем действительно слушал, поднял голову, и спросил, заглушив несколько слов: —Так-так, это ты когда ей пел? Компания разразилась смехом, Ксавьер вместо ответа, чуть громче пропел строку: «Станем ли мы нарушать их покой?», а Ванда стрельнула глазками, чтобы братец замолчал. — Это… Так странно, — шепнула Ванда, когда Ксавьер отыграл последние аккорды. — А помнишь ту, которую в походе последним летом пели перед выпускным классом? Тогда еще одна палатка сгорела, — вдруг вспомнила Зофья. — Может сыграешь, там вроде та же самая группа, которую вы только что пели. — Ты помнишь ритм? — Ксавьер повернулся к Ванде, она вспомнила слова, а потом попыталась намурлыкать саму песню. Он повторил ритм сначала пальцами на корпусе, Ванда как-то неуверенно кивнула, и как только заиграли первые ноты, она закрыла глаза, так же как и Зофья, погружаясь в такие дорогие воспоминания. Зофья взяла Пьетро за руку и крепко сжала, он даже не пытался к ним присоединиться, но как только она запела, он положил голову на ее плечико, удобно устраиваясь и вслушиваясь в мелодичный голос девушки. Ее кудряшки щекотали его лицо, но он лишь дунул и поправил голову, а Зофья во время небольшой паузы поцеловала его в висок, с нежностью касаясь его лба своей щекой. Даже Ванда умиленно вздохнула, невольно наблюдая за ними, и забывая про все разногласия. Ксавьер смотрел на нее, смотрел, как она улыбается, как поет любимые песни и вспоминает юность, а она, пока он не видел, смотрела на него, вспоминая гораздо большее, чем просто юность. — Мы будем счастливы теперь и навсегда, — протянули они тихо, едва слышно произнося последние слова, так что по щеке Зофьи даже скатилась слеза, которая упала в волосы Пьетро. Она шепнула то, что можно разобрать, не зная ни одного языка. Простое и понятное «Я люблю тебя», которого не говорила ему во всей этой кутерьме так давно. — Не-а. Не надейся, — покачала головой Ванда, заметив, что Ксавьер вновь взглянул на нее. — Я песню вспоминаю, чудачка, нужна мне ты больно, — отозвался он, так что они вновь засмеялись. Его пальцы скользнули по грифу в поисках нужного звучания, заставляя всех вновь дышать с придыханием, вслушиваясь в магию струн. — Ты знаешь перевод? Я не все поняла, — отозвалась Ванда, вспоминая две строки, значение которых оставалось для нее загадкой. — Что тебе перевести? «Я хочу быть с тобой»? — спросил Ксавьер с усмешкой. — Нет, это то я поняла. В самом конце, что-то про людей. Или про лица, не знаю. — Не обращай внимания, обычные страдашки. Ванда кривовато улыбнулась, на этом они решили закончить с песнями, потому что стало как-то совсем тихо и даже слишком печально, а они собирались веселиться. Через пятнадцать минут Пьетро отметил, что их запасы заканчиваются, и умоляюще взглянул на сестру. — Ты единственная совершеннолетняя и трезвая, — протянул он, так что Ванда быстро сдалась. — Алексис, ты едешь со мной, я их знаю, они тебе сейчас еще и выпить разрешат, — громко произнесла Ванда, мальчишка отозвался, что он вроде не особо протестует, но все же убежал за курткой, потому что отказываться от поездки с самой Алой ведьмой было не в его стиле. Ванда вышла на улицу, Ксавьер пошел за ней, чтобы проверить, что они смогут нормально уехать. Пока играл, он немного протрезвел, поэтому сейчас практически без проблем справлялся с задачей идти по прямой. — Спасибо, — шепнула Ванда, сев машину и вставив ключ зажигания. — Ты меня спас. Я думала, что он согласится, если я попрошу, но, видимо, не судьба. После того как он у Штрукера сорвал голос, это было что-то вроде табу. — Да ладно, — отозвался Ксавьер, склонившись и держась за крышу машины. — Просто ему нужно время, это много для него значило, даже я понимаю. Хотя до сих пор считаю, что братец твой чертов позер. — Ты будешь так думать даже на смертном одре, — улыбнулась Ванда. Она молчала пару минут, и только досчитав до двухсот девятнадцати, она решила, что сейчас самое время поговорить. — Ты назвал меня чудачкой сегодня, — тихо произнесла Ванда, не поднимая глаз на него и с увлечением разглядывая мокрый асфальт возле его ног. — Боже, прости. Это... Случайно вырвалось, я не имел ничего такого в виду... — Это было мило, — призналась Ванда, покраснев смущенно, прекращая тираду его извинений. — Но лучше не надо. Я вспоминаю то, что между нами было, а я не все из этого хочу вспоминать. — Прости. Хлопнула дверь дома, через полминуты Алексис забрался на сидение рядом с ней, Ксавьер отошел от машины, позволяя ей уехать, и зашел в дом только после того как увидел, как машина скрылась за поворотом. Ванда быстро пристегнулась, почти не отвлекаясь от дороги. — Правда? — изумился Алексис, так что Ванда тут же взглянула на него, не понимая. Он за вечер успел изумиться всему и вся, но что сейчас стало поводом, она действительно не могла понять. — То есть самая сильная и могущественная ведьма планеты боится попасть в автомобильную аварию на пустой ночной трассе? — Пристегивайся давай, болтун, — усмехнулась Ванда, выезжая на основную дорогу. Скорее всего, сейчас придется поплутать, поскольку дорогу она помнила смутно. Через пятнадцать минут неуверенных блужданий их остановил полицейский. — Фройлен? Все хорошо? — Да, все в порядке, спасибо, — отозвалась Ванда с милой улыбкой, надеясь завершить беседу как можно быстрее. — Вам нужна помощь? Ванда неуверенно взглянула на часы, на дорогу и нерешительно кивнула. — Я ехала в супермаркет. Обычно за рулем мой брат, поэтому я не очень хорошо знаю дорогу. Их сопроводили до самого магазина, всю дорогу Алексис поглядывал на нее, начиная смеяться, но после строгого взгляда Ванды тут же замолкал. Как только Ванда припарковалась, немного неумело, в конце концов, последний раз за руль она садилась в семнадцать, к ней вновь подошел тот же офицер. — Фройлен, я понимаю, что бывают разные ситуации, но пожалуйста, постарайтесь не выходить из дома в одиночестве по ночам. Сами знаете, что происходит, — после благодарственных слов Ванды, полицейский вернулся в машину и они уехали, а девушка с Алексисом выбрались из автомобиля. — Ты скрыла меня от него? — изумился он вновь. — Не хотела лишних расспросов, — лениво отозвалась Ванда. — А кто этот молодой человек? А почему несовершеннолетний находится без сопровождения родителей или опекунов ночью? А кем вы друг другу приходитесь? — Скорее всего, твоему брату пришлось бы ехать за нами в полицию. — Вот именно, — хмыкнула Ванда. Она пошла по рядам абсолютно пустого супермаркета. Алексис не отставая шел за ней, все время что-то спрашивая и безостановочно болтая. — Ванда! — воскликнул он, так что она резко остановилась. Она заметила, что у него это было чем-то вроде привычки — как только он вспоминал что-то, о чем хотел поговорить, он тут же резко вскрикивал, и ей оставалось благодарить то ли мальчишку, то ли Бога за то, что он пока не делал этого во время какого-нибудь резкого обгона за рулем на оживленной трассе. — А расскажи, как все было. Ну вы ведь были все знакомы и стали одной командой. Как так? Ванда задумалась, хочет ли она вообще это делать, как правильнее и о чем стоит умолчать. Все же она начала рассказывать, тщательно подбирая каждое слово. Пусть она и рассказывала неохотно, но это заняло всю дорогу до дома, и уже на подъездной дорожке он решился задать вопрос. — Окей, почему они начали снова встречаться, я понял, — отозвался мальчишка о Пьетро с Зофьей. — А ты почему не?.. Ну, не с Ксавьером?.. — Да, Ванда, а ты почему? — с довольной лисьей ухмылкой спросил Пьетро, встречая сестру и новичка. — Я услышал свое имя, — произнес Ксавьер, появившись в прихожей, пока Ванда пыталась найти адекватный ответ, которым не обидела бы Ксавьера и не была бы вынуждена рассказать о ее теплой и нежной привязанности к Вижну. — Крот спросил у Ванды, почему мы с Зофьей вместе, а вы с Ван нет, — с радостью пояснил Пьетро. — Оу, ну тогда мне тоже интересно. Ванда багровела еще минут пять, после этого, не выдержав и устав краснеть, она прошла в комнату и взяла в руки один из заготовленных Пьетро шотов с водкой. — Пошли вы все. Все трое! — Зофья уже начала говорить свое возмущенное врачебное нет, но Ванда резко выдохнула, выпила и добавила. — Все четверо. Пьетро, Алексис и Ксавьер заулыбались, вернулись в комнату и расселись, продолжая долгую ночь. Баки учтиво подал морщащейся ведьме лимон, та тут же отправила в рот кусочек, но лучше не стало. На утро последствия веселья ощутили только два бравых солдата, и Пьетро довольно хмыкнул, увидев Ксавьера и Баки, которые, мучаясь от похмелья, пытались хоть как-то самим себе помочь. — Не смейся, скороход, я хоть цели достиг, — отозвался Баки хриплым голосом. — Зато у меня голова не болит, — нарочито громко произнес Пьетро. Ксавьер взвыл, как раненый кит, так что Ванда с Зофьей, которые только проснулись, почти синхронно побежали на источник шума. — И цели никакой я не достиг, и голова у меня болит... — А я тебе еще десять лет назад говорил, что ты неудачник, — очень громко, так что Ксавьер возмущенно взмолился, произнес Пьетро и, обхватив юношу за шею, еще и взъерошил ему волосы на голове. Ксавьер с долей игры оттолкнул его, но тут же пробурчал все, что он думает, не стесняясь в выражениях, даже несмотря на то, что девочки были здесь. Напоследок он добавил, что хоть бы не появился Крот, безостановочную болтовню которого точно не вынесет. Пьетро предложил замечательный вариант — спрятаться от мальчишки в тире, Ксавьер ведь сам говорил, что близнецам нужно подтянуть стрельбу. Но Ксавьер отправил его еще дальше, чем пару минут назад, и Ванда с Зофьей укоризненно взглянули на издевающегося Пьетро, заставляя его замолчать.***
Через четыре дня они проснулись от будоражащего кровь крика, но виной тому была не Ванда с очередным кошмаром, а Зофья, которая задержалась в своей маленькой лаборатории. Все быстро, как могли, побежали к ней, предпочитая даже не представлять, что их может там ждать. Пьетро, разумеется, оказался там первым. Он, не жалея себя, прошел по разбитым стеклянным пробиркам босиком, просто потому, что осколками всего нескольких баночек были заполнен весь пол лаборатории. Зофья так и кричала, рыдала и закрывала лицо окровавленными руками. Пьетро несколько минут пытался привести ее в чувство, но она была словно в каком-то трансе, так что он лишь молча повернулся к Ванде, испуганно за всем наблюдавшую, и тихо произнес: — Принеси ее куртку. Там… кольцо. Она пришла в чувство, как только кольцо коснулась ее пальца, но долго еще рыдала, не в силах ничего объяснить. Заснула она заплаканная, с израненными руками через пару часов. Через полчаса после того, как Ванда услышала, как в соседней комнате хлопнула дверь — брат оставил Зофью спать, а сам ушел, она вышла на крыльцо, завернувшись в теплое одеяло, поскольку, хоть здесь и было тепло, но оказываться в январе в одной пижаме на улице никогда не было ее привычкой. — Ты не курил шесть лет, — тихо произнесла Ванда и только после этого, обозначив, что она здесь, она дошла до брата и присела на ступеньку рядом с ним, заботливо набросив на его плечо одеяло. — Третья, — отозвался он, и Ванда заметила раскрытую пачку таких же сигарет, какие всегда курил отец. — Мне очень жаль, что это произошло. Пьетро все так же молчал, не в силах ничего ответить. Совсем недавно Зофья пела «Мы будем счастливы теперь и навсегда», а уже сегодня разбудила всех необъяснимым приступом. То, что происходило, определенно не закончилось, возможно, она все так же стремительно умирает, а то, что она говорила в Рождество, было лишь попыткой его успокоить. — Ты даже не представляешь, насколько ты мне дорог, — едва слышно прошептала Ванда, устроив голову его на плече. Она неожиданно подняла палец вверх к темному небу, немного поежившись от холода. — Смотри, звезда падает. В январе! Загадай желание, это твой шанс. Пьетро поправил плед на ее плечах, наспех укрыл еще и своей курткой и закутал в свой шарф, и только после этого взглянул на небо. Абсолютно безоблачное небо над ними, усыпанное миллиардами звезд, до которых он, кажется, если сейчас поднимется с крыльца и встанет на цыпочки, сможет дотянуться. Ванда смотрела на это сияние как зачарованная, и Пьетро тут же вспомнил, как они сидели точно также на крыше дома, как любовались звездами во время школьных походов летом. — Ты первая, — шепнул он. — Нет, это только твоя звезда. Ну же, а то и свой шанс упустишь, — поторопила его Ванда и взяла за руку. — Ладно, тогда я хочу… — он задумался, взглянул на сестру и попытался вспомнить, когда они последний раз так сидели вдвоем, разговаривая и обнимаясь, забывая про то, что есть обязательства и рамки. — Хочу, чтобы это все закончилось. Я чертовски устал.