Улыбка Чеширского Кота

Сновидения не подвели: нахлынули такими яркими, реальными и запоминающимися образами, какими приходили к Гарри только на заре туманной юности, в далёкие школьные годы. Тогда по молодости лет Поттера очень пугали кошмары с участием Волдеморта. Постепенно научившись закрывать своё сознание от внезапных вторжений, он и вовсе перестал как-либо реагировать на ночные видения и интересоваться их возможным влиянием на свою дальнейшую судьбу. Кое-какие тезисы из уроков мадам Трелони (разумеется, из тех немногих, которые он бессовестно не проспал) Гарри всё-таки запомнил и даже вычленил для себя ключевой момент: сны — снами, символы — символами, а своей судьбой можно и нужно научиться управлять! Вот теперь во имя науки Поттеру понадобилось тряхнуть стариной и хотя бы попытаться запомнить увиденное, чтобы, проснувшись, всё аккуратно записать для подробного отчета перед педантичной Гермионой. В своём необыкновенно красочном сне Гарри очутился в центре абсолютно круглой поляны, покрытой нереально крупными разноцветными гладиолусами. Причём, эти гордые цветы, которым наяву положено было расти вертикально, стелились по голой серой земле подобно скромному полевому вьюну. Цветочная поляна находилась в самом сердце сумрачного хвойного леса. Гигантские вековые ели тянулись к небу, не затеняя яркого солнца, и Гарри, подняв голову, смог полюбоваться на летнее небо без единого облачка. Из школьного курса прорицаний Поттер вспомнил, что лес снится к прибыльным финансовым операциям, а сонник мадам Трелони порекомендовал бы ему представить, что это — самое чудесное для него место, где можно погулять, набраться сил, подумать о важных делах. Озираясь по сторонам в поисках тропинки, Гарри уже вовсю обдумывал прогулку в чащу за грибами. Но резко притормозил, вовремя припомнив, что грибы снятся к неприятностям, а за прошедшие дни на его буйную голову и так свалилось уже достаточно приключений. Случайно обнаружив, что на поляне уже не один, Поттер решил отказаться от тихой охоты и переключить внимание на одинокую человеческую фигуру, застывшую изваянием на самой границе солнечной поляны и дремучего леса — света и тьмы — и хранящую зловещее молчание. Здраво рассудив, что сон является его частной собственностью, и это означает, что играть в нём можно по своим, по ходу дела придуманным правилам, Гарри набросил на плечи мантию-невидимку, вынув её из воздуха. Совершив головокружительный прыжок, он тут же очутился рядом с незнакомцем, личность которого требовалось установить для отчётности. Разочарованию Поттера не было предела. При ближайшем рассмотрении оказалось, что ключевую роль суженого в его личном сновидении нахально присвоил себе старый знакомый — покойный Волдеморт, выглядевший вполне дееспособным. Весьма расстроенный этим досадным обстоятельством Гарри, пользуясь своим служебным положением, вознамерился прогнать кровного врага и наконец-то увидеть во сне кого-нибудь посимпатичнее.  Но, мысленно заглянув в сонник, решительно передумал, так как выяснил, что покойники снятся к переменам в судьбе, а ожившие трупы мужского пола вполне могут оказаться предвестниками скорого замужества. Очень довольный новыми, только-только открывшимися обстоятельствами, Поттер бесшумно подобрался практически вплотную к всё ещё безмолвному и недвижимому врагу, так как учебное пособие мадам Трелони рекомендовало уточнить, что надето на покойном. По идее, состояние костюма или савана должно было просигнализировать о платёжеспособности будущего супруга. При беглом осмотре Гарри выяснил, что его бурная фантазия всё-таки вышла из-под контроля и надумала зажить своей собственной жизнью. Она, пренебрежительно отмахнувшись, оставила в покое змеиную внешность Волдеморта, но зато серьёзно потрудилась над гардеробом и обрядила скелетообразную фигуру в парадную форму военных священников, состоящих на службе в германской армии во времена Третьего рейха. Удивляясь играм своего разума и вовсю пользуясь невидимостью, Поттер трижды обошел вокруг застывшего неподвижной статуей Тёмного Лорда, облачённого в сюртук-сутану из ткани цвета фельдграу (1) с фиолетовой окантовкой и подпоясанного коричневым офицерским ремнём с кожаной кобурой. Торжественности внешнему облику обер-пастора Волдеморта добавляли форменные наглаженные серые брюки навыпуск, идеально белый жёсткий воротничок, чёрные начищенные ботинки и белые перчатки. Венчала образ новенькая фуражка с готическим крестом под золотым орлом на тулье, скрывавшая лысый череп. Вокруг абсолютно ничего не происходило, только массивная цепь с позолоченным распятием тихонько позвякивала на впалой груди Волдеморта в такт бесшумному дыханию, да поблескивала на солнце рядом с наградной колодкой эмблема общества «Аненербе» (2), и Гарри немного заскучал. Он понимал, что время уходит, и ночь всё-таки не резиновая, а пролог затянулся, и пора переходить к решительным действиям. Мысленно прикидывая, на сколько тонов будут различаться цвета букета и обивки шикарного гроба, в который планировалось уложить Волдеморта для торжественного погребения, Поттер склонился к цветам, но застыл в неудобной позе, обнаружив кардинальные перемены в мирном пейзаже. В самом центре поляны, на самом удобном для предполагаемой могилы месте возникла глубокая воронка от снаряда, на краю которой застыл человек с низко опущенной головой. Пленный советский танкист — босой, в рваном чёрном комбинезоне — был связан по рукам и ногам. Судя по синякам с засохшими кровоподтёками, многочисленным ранам и ужасным ожогам, его жестоко пытали и многократно зверски избивали, а теперь, так и не добившись от противника нужных сведений, приговорили к расстрелу. Кулаки сжались сами собой, и Гарри с ненавистью уставился на невозмутимого Волдеморта. По рассказам Гермионы Поттер знал о программе антропологических исследований, проводимых во время Второй мировой войны специалистами из «Аненербе», и вполне представлял, сколько жизней было загублено в ходе антигуманных опытов с «человеческим материалом», бесперебойно поступающим из концентрационных лагерей. Гарри, твёрдо решивший спасти танкиста любой ценой, попытался напасть на Волдеморта и освободить пленного, но, как это часто бывает в кошмарах, не смог даже пошевелиться: тело не слушалось, голос пропал, а невербальные заклинания почему-то вообще не получились. Поттер с ужасом понял, что ситуация вот-вот выйдет из-под его тотального контроля, и во сне с минуты на минуту может случиться что-нибудь непоправимое. Дёрнуться так и не вышло, и Гарри оставалось только беспомощно наблюдать, как пастор Волдеморт медленно тянется к кобуре. Неожиданно в руках у него появилась губная гармошка, и Тёмный Лорд, видимо, желая развлечься и ещё немного помучить свою жертву, фальшиво заиграл развесёлый мотивчик. Утомлённый причудами собственного подсознания Поттер, лихорадочно соображая, что делать с этим сном в условиях сложившихся неблагоприятных обстоятельств, невольно прислушался к знакомой мелодии. Не понимая по-русски ни единого слова, он откуда-то знал содержание песни и даже припомнил первый куплет. (3) На поле танки грохотали, Солдаты шли в последний бой, А молодого командира Несли с пробитой головой. Всласть наигравшись, Волдеморт трансфигурировал свой музыкальный инструмент в 25-миллиметровый «вальтер» и небрежно прицелился в лоб пленного, который, реагируя на неприятные звуки, вскинул голову и приоткрыл глаза, с трудом разлепив длинные ресницы, склеившиеся от запёкшейся крови. Гарри распахнул рот в немом крике: в нескольких шагах от него, на краю пропасти, доживал последние мгновения своей земной жизни профессор Снейп. Бывший преподаватель зельеварения, а теперь, по версии Поттера, ещё и офицер Красной армии презрительно посмотрел на своего мучителя, знакомо изогнув тонкую бровь, и сплюнул кровь с разбитых губ, метко попав аккурат на самый носок щегольского ботинка пастора. В ответ грянул выстрел, но, очевидно, рука Волдеморта, взбешённого дерзкой выходкой, дрогнула, и пуля, просвистев, попала гораздо ниже: в грудь на уровне сердца. Снейп пошатнулся и плавно, как в замедленной съёмке, повернул голову, недовольно взглянув на отупевшего от горя Гарри. Поттер сморгнул набежавшие слезы, и вот перед ним вместо мрачного Снейпа появился ласково улыбающийся Леонидас, который, знакомо подмигнув напоследок, навзничь рухнул в разверстую могилу. А Гарри, из всех сил борясь с противным и липким ужасом, сковавшим его тело, сильно вздрогнул и наконец-то проснулся. В голове гудело, в горле пересохло, воздуха не хватало, сердце билось то часто-часто, то приостанавливалось, пропуская удары. Поттер, профессионально прислушавшись к пульсу, вынес свой вердикт: «Мерцательная аритмия». Кое-как отдышавшись, наколдовав стакан воды и удерживая его дрожащими руками, он напился сам и щедро напоил свою пижаму, так и не справившись с выскользнувшей из пальцев стеклянной посудой. Пытаясь окончательно проснуться, Гарри медленно прошелся босиком по полу. Он, постепенно приходя в себя, глубоко дышал, мысленно уговаривая себя успокоиться. Ведь бояться уже некого: Волдеморта давно нет и больше не будет, самое страшное позади и никогда не повторится. Даже наоборот, надо радоваться: ведь все, кому положено (возможно, включая Снейпа), живы и здоровы. Да и суженый ему всё-таки приснился, и это хорошо! Поттер потянулся за сонником, который уверенно утверждал, что его страшный сон о смерти сулит Леонидасу (ну, и Снейпу, наверное) долгую и счастливую жизнь. Гарри улёгся в постель, надеясь, что в этот раз обязательно повезёт, и ему приснится что-нибудь приятное. В голове звучала навязчивая мелодия, и, уже засыпая, Поттер подумал, что точно знает продолжение песни, а русский язык не такой уж и сложный, как принято считать. По танку вдарила болванка, Прощай, родимый экипаж. Четыре трупа возле танка Дополнят утренний пейзаж. Машина пламенем объята, Вот-вот рванёт боекомплект. А жить так хочется, ребята, Но вылезать уж мочи нет. На цветочной поляне Гарри очутился, уже примерно догадываясь, кого он там увидит. Предчувствия его не обманули. На краю знакомой воронки, в том самом месте, где в прошлом сновидении встретил свою смерть Снейп, догорал искорёженный танк. Рядом с боевой машиной на спине, широко разбросав руки и ноги, лежал Сириус Блэк, в его мёртвые синие глаза, как в зеркало, смотрело летнее небо. На земле среди гладиолусов, прислонившись к гусенице, сидел Ремус Люпин. Расстёгнутый танкистский шлем съехал на бок, и в левом виске зияла кровавая рана. Поттер не сразу обнаружил тело отца, но случайно подняв глаза, долго не мог отвести взгляда от высунувшегося по пояс из башенного люка танкиста в обгоревшем комбинезоне. Очнувшись от оцепенения, Гарри осторожно уложил покойных рядышком, наколдовал воды, пытаясь смыть копоть и кровь с мёртвых любимых лиц, и неожиданно поймал себя на том, что вслух бормочет какие-то стихи. Нас извлекут из-под обломков, Поднимут на руки каркас, И залпы башенных орудий В последний путь проводят нас. Устроить салют в честь погибших Поттер так и не решился. Он сообразил, что уместнее будет посидеть в тишине и серьёзно подумать, что делать дальше. Гарри уже понял, что слова привязавшейся песни каким-то неведомым образом связаны с его странным сновидением, и от этого факта ему уже никуда не деться. Поттер попытался взять себя в руки и срочно припомнить, что там было дальше. И полетят тут телеграммы Родных и близких известить, Что сын их больше не вернётся. И не приедет погостить. Гарри с тоской подумал, что по независящим от него причинам так и не смог проводить никого из самых родных людей в последний путь. Даже на похоронах Люпина присутствовать не смог: валялся без сознания в больничном крыле Хогвартса. Сириус бесследно исчез в Арке Смерти. А родители погибли, когда Гарри был слишком маленьким. Вот теперь Судьба-злодейка, сжалившись над ним, давала призрачный шанс (пусть во сне, а не наяву) прошептать последнее «прости» и поцеловать своих близких на прощанье. Но что-то в создавшейся ситуации было не так, что-то мучило и не давало покоя, и Поттер понял, что всё опять пошло наперекосяк: в песне говорилось о четырех трупах. Снейпа ему пришлось доставать с самого дна воронки, что получилось во сне достаточно легко и не составило особого труда. Вскинув на руки обмякшее тело, Гарри уже собирался устроить его рядом с остальными покойниками, но почувствовал на щеке лёгкое дыхание. Не веря своему счастью, он приложился ухом к пулевому отверстию на груди и отчётливо услышал довольно ритмичное сердцебиение. Перехватив раненого удобнее, Поттер со всех ног ринулся в чащу, где за деревьями мелькнула извилистая тропинка. Он бежал, не обращая внимания на еловые лапы, колюче хлеставшие его по лицу, на коряги, противно цепляющиеся за одежду. Стремясь спасти жизнь знакомого ему человека, Гарри торопился туда, где обязательно помогут: за деревьями угадывался огромный брезентовый шатёр с эмблемой «Красного креста», заметной издалека. И только бережно передав свою драгоценную ношу выбежавшему навстречу санитару, напомнившему ему Хагрида, Поттер позволил себе облегчённо выдохнуть и оглянуться назад, ища глазами знакомую поляну. Но разглядеть её не получилось: деревья стояли стеной, закрывая весь обзор, тропинка исчезла. Гарри мысленно пообещал себе, что обязательно позаботится о мёртвых, но чуть позже, как только перёдохнет и узнает, что со Снейпом всё в порядке. Он нашел удобное местечко в тени, постаравшись расположиться так, чтобы не упустить из виду вход в мобильный госпиталь. Вокруг было тихо и безлюдно, и уставший от бега по пересечённой местности и перенервничавший Поттер незаметно для себя задремал, убаюканный лесными шорохами. Но выспаться ему опять не удалось: знакомый санитар, похожий на Хагрида, настойчиво дёргал за рукав, жестами предлагая срочно пойти в госпиталь вместе с ним. Ответом на всё вопросы о состоянии раненого, которыми взволнованный Гарри буквально засыпал медработника, было лишь неразборчивое бормотание и вскинутый вверх большой палец. *** Откинув брезентовый полог, Поттер застыл на пороге, не решаясь войти. Такого количества стонущих, кричащих от боли, плачущих, мечущихся в бреду людей Гарри не видел нигде и никогда, а от одного только вида ужасных ран и жутких переломов его и вовсе затошнило. Ряды больничных коек уходили в бесконечность и заканчивались где-то там, за горизонтом. От шокирующей панорамной картины, изобилующей массой кровавых подробностей, колдомедику Поттеру тут же захотелось позорно сбежать далеко и надолго, желательно, насовсем. Но дезертировать Гарри не позволили: санитар «Хагрид» ласково подтолкнул его к медному рукомойнику, потом сунул под нос белый халат. Пока ничегошеньки не понимающий Поттер мыл руки и переодевался, санитар нетерпеливо топтался рядом и недовольно сопел. В поисках выхода из создавшегося положения Гарри, украдкой от «Хагрида», незаметно осматривался, ища пути к отступлению. Вдруг к ужасным звукам, которые издавали страдающие раненые, добавился ещё и страшный скрежет. Поттер, вздрогнув всем телом от неожиданности, упал прямо на земляной пол, грамотно прикрывая голову руками. Откуда-то из дальнего угла послышались жуткие хрипы и что-то вроде кашля больного туберкулёзом. Гарри испуганно вскинул голову и замер от удивления: под самым потолком он углядел чёрную тарелку старинного репродуктора. Сквозь треск и помехи послышался взволнованный голос диктора, торжественно произнесшего: «От советского Информбюро. В последний час…». Поттер понял, что эти слова — волшебные и их давно уже ждали, так как в госпитале воцарилась мёртвая тишина. Вместе с притихшими ранеными Гарри напряжённо вслушивался в новости, сумев разобрать только что-то о победоносном наступлении советских войск на центральном направлении. (4) Радио притихло, затем прокашлялось, прочихалось и вдруг разразилось песней. И зарыдает мать-старушка, Слезу рукой смахнёт отец, И молодая не узнает, Какой танкиста был конец. — Ещё чего! А вот не дождётесь, — колдомедик Поттер вскочил на ноги, показал фигу невидимому хору и одним мановением руки, затянутой в хирургическую перчатку, наколдовал операционный стол с набором блестящих инструментов в придачу. — Я — повелитель Смерти! Как скажу, так и будет. Подумаешь, песня… Давай, поехали! – он, обернувшись к «Хагриду», указал пальцем на раненых и, натянув на лицо стерильную маску и более не раздумывая, ринулся в свет бестеневых ламп. *** На свежий воздух Гарри выбрался лишь поздним вечером. Он, весьма довольный собой, почти не чувствовал усталости, хотя последние часы этого странного сна провёл на ногах без отдыха и, по самым скромным подсчётам, не без пользы. Колдомедику Поттеру в полевых условиях удалось совершить почти невозможное: он блестяще провёл несколько полостных и внутричерепных операций. О количестве прочих выполненных им манипуляций и числе раненых, побывавших в его ловких руках, Гарри имел лишь приблизительное представление, которое выражалось одним простым понятием: «много». И второе дыхание не подвело: открылось точно в тот момент, когда на Поттера вдруг нахлынула волна беспросветного отчаяния, и на секундочку показалось, что поток раненых во веки веков не иссякнет, а дурной сон никогда не закончится. Но всё в этом мире проходит, и кошмар, видимо, плавно подходил к своему логическому завершению, хотя Гарри даже не сразу понял, чего хочет «Хагрид», осторожно похлопывающий его по плечу и указывающий на выход. В мире пахло хвоей и сосновой смолой, с неба подмигивали вечные звёзды, а из госпиталя приглушённо доносилась всё та же мелодия, теперь исполняемая стройным хором мужских голосов в сопровождении гармошки. И будет карточка пылиться На полке пожелтевших книг. В военной форме, при погонах, И ей он больше не жених. Прислушавшись, Поттер засмеялся в голос. На ум тут же пришла красочная картина, в которой профессор прорицаний Трелони с пеной у рта доказывала аудитории, что сновидения приходят из подсознания, а оно очень пластично и отзывчиво. Если правильно скомандовать, то подсознание выстроит ситуацию сновидения, послушно повинуясь любому капризу.  — Так вы говорите, профессор, что негативные символы можно легко и просто трансформировать в позитивные, стóит только захотеть?! — Гарри плотно зажал уши ладонями и сосредоточился. — И ещё утверждаете, что любой желающий сможет переломить ход своей жизни, повлиять на будущее и поменять его в лучшую сторону? Я, конечно, джентльмен, только пардон, мадам! Доверяй, но проверяй… От неожиданности он чуть не подавился воздухом: вокруг внезапно запахло аптекой и зельями, а теплые руки бережно обняли за плечи. Поттер, всхлипнув от облегчения, осторожно прижался спиной к перебинтованной груди. — Тебе нельзя было вставать: швы могут разойтись, — забеспокоился Гарри, но в ответ получил лишь пренебрежительное фырканье. — Скажи, а как тебе удалось выжить? Я же сам видел, как Волдеморт попал тебе точно в сердце. — Спасибо за заботу, мистер Поттер, — наяву Гарри так нежно ещё никто не обнимал, а хриплый шёпот в равной мере мог принадлежать как Снейпу, так и Зервасу. — Боюсь вас разочаровать, но насчёт моего сердца вы сильно заблуждаетесь. Надеюсь, из курса анатомии вам известно о такой безделице, как зеркальное расположение внутренних органов? Представляете, моё сердце расположено справа. Вот такая канитель… Выжил исключительно благодаря вашему чуткому отношению к моей скромной персоне, рана была неопасной, да и зелья чуть-чуть помогли. — Ага! Значит, ты — Снейп. Ну, погоди, ехидина слезиринская! — мысленно хихикнул Поттер, ничуточки не расстроившись. — Мой сон, мои правила! Что хочу, то и ворочу! Но стоять в надёжных объятиях было уютно и удобно, так, что менять шило на мыло, то есть Северуса на Леонидаса, вдруг резко расхотелось. Душа явно требовала продолжения банкета и, желательно, наяву. — И потом, мистер Поттер, вы обещали мне свидание сегодняшним вечером, — мочку, украшенную серьгой, легонько прикусили, и Гарри, не стесняясь, громко застонал. — Давайте встретимся в том же кафе. Только, ради всех святых, постарайтесь придти без украшений. Хотя, осмелюсь доложить, не возражаю против использования их в интимной обстановке… — Ну вот! Теперь ты — Леонидас, — удовлетворённо подумал Поттер и медленно опустил голову на плечо своему суженому. — Погоди-ка, то ли ещё будет! Обдумывая дальнейший сценарий сна, Гарри мечтательно возвел очи к небу, на котором засияла огромная голубая луна.  — Мамочки! — охнул Поттер, очнувшись от крамольных мыслей. Он вспомнил, как Люпин ненавидел и боялся полнолуний, и заторопился. — Пойдёшь со мной на поляну? Там они… — С тобой хоть на край света, — голос прозвучал чётко и строго. И Гарри понял, что ему не вырваться из объятий, превратившихся в стальную хватку. — Не спеши и не беспокойся. Они не обидятся. Всему своё время. Мы обязательно пойдем к ним — ты и я. Если повезёт, то вместе…, но только не сегодня. — Тогда поцелуй меня, — брякнул Поттер, запоздало забеспокоившись, как бы драгоценный суженый не окосел от подобной логики. Но вопреки всем опасениям, настойчивое требование мгновенно удовлетворили. Сухие губы бережно и невинно коснулись его левой щеки и исчезли. — Да не так… — разочарованный и раздосадованный Гарри активно зашевелился, желая развернуться и показать мастер-класс, но ему не позволили. — Здесь по-другому нельзя! Это же сон, — раздражённо прошипели на ухо, и Поттер от удивления, что его грешные планы так быстро раскрыли, перестал трепыхаться и послушно замер на месте. Он вспомнил, что Снейп — прирождённый окклюмент, да и Леонидас — весьма проницательный человек. — Согласно соннику мадам Трелони, страстные лобзания во сне непременно приведут к несчастной любви без взаимности наяву. Оно нам надо? Посему: терпите до вечера, мистер Поттер. Я вас поцелую, если, конечно, захотите. А сейчас пора просыпаться: сегодня нас ждут великие дела.