Девяносто девять

— Оставьте ее, — велела Алисия. — Небесные люди сделали свой выбор. Мы уходим. Трое воинов окружили ее и подняли на руки, отчего раненая нога немного согнулась, причиняя почти невыносимую боль. Но еще больнее было смотреть на раздавленную Элайзу: то, как она лежала на полу, прижатая коленом Индры, то, как она смотрела исподлобья — яростно, с ненавистью, все это было ужасно, но решение было принято, а Алисия не привыкла легко отказываться от своих решений. Они спустились в подземку и пошли по рельсам — впереди дозорные, после — воины, несущие Алисию, следом — все остальные. Случись все это пять лет назад, она бы попросила уколоть себе обезболивающее, но теперь каждая ампула была на вес золота, и она не могла позволить потратить ее на себя. Командующая… Вот к чему все пришло. «Ты хочешь стать теткой со стальными яйцами? — спрашивала ее Офелия, когда все только начиналось. — Почему бы не уступить эту роль тем, у кого яйца есть физиологически?» Но уступать было некому: она не видела среди своих людей тех, кто смог бы с честью нести вместо нее этот груз, она не видела тех, перед кем согласились бы склониться остальные. Возможно, именно поэтому все закончилось так ужасно, так грустно. Офелия была умна — едва ли кто-нибудь смог бы в этом усомниться. Но будь она менее чувствительна, она никогда бы не отправилась мириться с отцом, она бы понимала, чем скорее всего это закончится, и тогда она… «Осталась бы жива». Об этом было думать труднее всего. Не то чтобы Алисия винила себя в ее смерти — у нее хватало здравого смысла на то, чтобы понимать предел собственных возможностей. Но это «тогда бы», это «если бы» преследовало ее до сих пор. — Командующая, мы приближаемся к поверхности, — услышала она, выныривая из собственных мыслей. — Прикажете двигаться дальше? Черт бы побрал проектировщиков Лос-Анджелесского метро! Если бы они сделали его подземкой полностью, это очень упростило бы жизнь Люмена. Но увы — всего лишь две ветки тянулись под землей и были полностью защищены от вторжения мертвецов, а остальные пришлось укреплять, выстраивая ненадежные стены и каждый день теряя людей. Это было грандиозное строительство: ежедневно сотни мужчин и женщин выходили на работу и возводили стены по обе стороны от рельсов. Их охраняли воины, но порой мертвецы прорывались и кладбище Люмена расширялось от все новых и новых могил. Элайза была права, когда сказала, что Алисия помнит каждого погибшего. Это и впрямь было так: до сих пор, стоило закрыть глаза, она видела каждое лицо, каждое имя, навечно высеченное на памятной стелле Люмена. «Они погибли ради того, чтобы мы жили». Там же, среди сотен имен, были имена ее матери, ее отчима, ее брата. Тех, кто погиб в первый год, тех, кто не успел научиться выживать. Но и они своими смертями приблизили мир. Потому что с каждым погибшим остальные становились сильнее. Правильно ли она поступила, отправив мать Элайзы морскому льву? Она прекрасно понимала, что скорее всего доктор Эбигейл Гриффин не будет казнена: в новом мире каждый врач был на вес золота, а Салазар не из тех, кто разбрасывается ресурсами. Это было ее страховкой: на случай если Элайза откажется отдавать остальных. Тогда бы Алисия предложила ей вместе идти войной на морского льва, чтобы освободить пленных. Но сложилось иначе. Кто бы мог подумать, что все будет так просто, и Блейк с Коллинзом сами придут в ее руки? Если бы она знала, если бы она только знала… Ее вынесли на поверхность, и в глаза ударил мягкий свет закатного солнца. — Командующая, разрешите отправить вперед гонцов, чтобы лекари были готовы к вашему прибытию? — Да, Густус. Сделай это. Она порой сама не могла понять, откуда все это взялось: и воины, и лекари, и слова-хлысты на латинском, мертвом языке. Как будто все не сговариваясь решили: новый мир будет построен с самого начала, с основ. И вспомнили эти основы. «Я видела это в моих снах, — подумала Алисия, привыкшая говорить себе правду. — Все это снилось мне ночами: и доспехи воинов, и великие сражения, и даже боевой раскрас, который я стала наносить на собственное лицо. Как будто все это уже было со мной, когда-то очень давно, может быть, в другой жизни». Когда Элайза назвала ее Лексой, это было словно отражением одного из снов. Она не призналась в том, что не первый раз слышала это имя. «Командующая Лекса». «Хеда». Так ее называли во сне. Это то, кем она была. И это то, кем она себя сделала. Впервые увидев перед собой Элайзу, она удивилась: девчонка отчаянно была похожа на светловолосую воительницу, сражающуюся с ней ночами. Эта была старше той, и черты лица были грубее, и скулы чуть более острые, но узнать ее все равно не составляло труда. Как ее звали там? Во сне? Почему-то вместо имени в голову приходило только «Ванхеда». Что это означало? И означало ли это что-либо вообще? Алисия не знала. Но она знала другое: что бы там ни было в этих снах, она больше не позволит себе принимать решения сердцем. Командующая должна быть жестокой, иначе это не командующая. И новый мир, который она построит, будет ее наследием. Decernere eum et semini. Пусть рассудят потомки. *** Если бы кто-нибудь спросил Индру, нравится ли ей решение командующей, она бы искренне удивилась такому вопросу. Какая разница, нравится или нет? Приказ получен и его нужно выполнить, только и всего. Когда-то давно, в прошлой жизни, она преподавала философию в Калифорнийском университете. Рассказывая о войнах, часто приводила студентам слова Адама Смита: «Чтобы научить людей любить справедливость, надо показать им результат несправедливости». Ее звали тогда Инна Дрей, у нее была семья, были друзья, был маленький домик в Санта-Монике и были надежды на будущее. Но потом пришли мертвые, и вместе с ними умерли все надежды. Она стала Индрой, когда, обезумевшая от боли потери, кухонным ножом рубила мертвецов на куски. Она стала Индрой, когда несколько недель провела в гетто, устроенном военными. Она стала Индрой, когда в гетто пришли мертвецы, а военные уехали, оставив ворота открытыми. Собрав оставшихся в живых, она увела их в горы. Там несколько месяцев они пытались выжить, отбивая все новые и новые атаки мертвецов. Она без колебаний сбросила со скал бывшего ученика, который забрался в запасы еды. Она без сожалений выгнала из общины парочку, заснувшую на посту. Она стала Индрой, и Инна Дрей умерла вместе с остальными. Когда в их лагерь пришел человек и предложил присоединиться к коалиции, Индра сказала, что прежде хотела бы поговорить с главой альянса. И Алисия пришла сама. Она выглядела совсем девчонкой, но в ее плечах, ее осанке, ее холодных и страшных глазах Индра увидела то, что хотела увидеть. Она увидела силу и стойкость, увидела решимость идти до конца, решимость жертвовать ради нового будущего. Теперь, по прошествии всех этих лет, если бы ей предложили отдать за командующую жизнь, она бы сделала это, не задумываясь. — Ты должна привести ее сюда, — сказала ей Алисия сегодня утром. — Если откажутся отдавать, заберите силой. Но без необходимости не убивайте: нам не нужны лишние жертвы. Даже раненая, бледная, с наложенной на ногу шиной, командующая оставалась командующей. Она не осталась в больнице: без звука вытерпела все необходимые процедуры и, опираясь на костыли, проследовала в зал ассамблеи. — Сегодня вечером здесь соберутся лидеры двенадцати кланов, — сказала она, сидя на троне и исподлобья глядя на Индру. — К этому времени девчонка должна быть здесь. И вот теперь она, Индра, стояла у ворот лагеря Небесных, окруженная своими людьми, и готовилась выполнить приказ. По ее команде подали сигнал: трубы проревели призывно, оповещая о прибытии. И лидер небесных, чертова девчонка, вышла за ворота. — Я пришла, чтобы забрать последнюю, — сказала Индра, глядя в голубые глаза и с удовлетворением отмечая, какой уставшей и измотанной выглядит девчонка. — Отдайте мне Октавию Блейк и мы уйдем. — Нет. За спиной девчонки появились люди. Индра удивилась: их было больше, чем раньше. Как она успела собрать армию всего за двое суток? — Ты хочешь войны? — прямо спросила она. — Пожертвуй одной и спасешь сотни! — Я больше не стану никем жертвовать. Индра подняла руку, зная, что за ее спиной воины приготовились атаковать. Но небесная девчонка взглядом показала наверх и Индра замерла. Везде, куда ни падал взгляд, были небесные. Они стояли на сторожевых башнях, они сидели на ветках деревьев, они выглядывали из окопов, вырытых за стеной. И у каждого было оружие: не копья, не луки, а оружие огнестрельное, страшное. — Уходи, — услышала Индра. — Уходи и передай своей командующей, что она не получит Октавию. Она не знала, что делать. Бросить людей в атаку значило бы потерять большую часть из них. Уйти? Отступить? Не выполнить приказ? — Мы вернемся, — сказала она сквозь зубы, подавая сигнал к отходу. — И ты пожалеешь о своем решении. Небесная девчонка покачала головой. — Это ОНА пожалеет о своем решении. Так ей и передай. Индра оскалилась и последний раз посмотрела за ворота. А когда увидела, ненависть затопила ее от головы до пят. Там, среди вооруженных небесных, был Линкольн. — Предатели будут казнены по законам Люмена! — провозгласила она, не отрывая от него взгляда. — Ваш лагерь будет стерт с лица земли вместе с каждым из вас. И ваше «Спасение» превратится в «Погибель». Она сделала шаг назад, но небесная девчонка последовала за ней. Она приблизилась настолько, что Индра ощутила на лице ее дыхание. — Наш лагерь больше не называется «Спасение», — сказала она. — Вы сами назвали нас Небесным народом, и, клянусь, вы узнаете, что такое гнев Небесных. Секунду они смотрели друг другу в глаза, а потом девчонка развернулась и бесстрашно пошла обратно в лагерь, над которым — Индра только это заметила — теперь развевался на ветру ярко-голубой, цвета самого неба, флаг с надписью «Consumor aliis inserviendo». Светя другим, сгораю сам. *** Лидеры двенадцати кланов склонили колени, и Алисия кивнула, твердо стоя на обеих ногах и стараясь не морщиться от боли. В зале ассамблеи было тихо: лишь поскрипывали латы на плечах лидеров, да верный Густус, преклонившийся рядом, громко дышал себе под нос. — Приветствую вас в Люмене, проводники нового мира, — сказала Алисия. — Садитесь. Она с облегчением заняла свое место на троне и обвела взглядом присутствующих. Семерым из них она доверяла полностью, еще четверым — с оглядкой, а одному — лидеру клана огня — не доверяла вовсе. — Сегодня разведчики доложили мне, что у нас осталось совсем мало времени, — сказала она. — Необходимо усилить баррикады, чтобы сдержать мертвецов, пока мы не будем готовы уйти. Мне нужно по тридцать человек от каждого клана. — Почему мы не можем уйти немедленно? — спросил Тариус, лидер клана Инглвуд. — Разве морской народ не предоставил нам коридор? Алисия поморщилась. — Пока нет. Мы ждем возвращения гонца сегодня. Но до тех пор мы должны позаботиться о своей безопасности. Она дождалась, пока каждый из лидеров кивнет, и перешла к следующему вопросу. — Разведчики доложили мне, что Небесные люди собрали армию. Их лагерь находится в важнейшей точке, которую мы не сможем миновать, когда исход начнется. Необходимо решить: попытаемся ли мы договориться с ними или просто уничтожим. Прошу голосовать. Каждый из лидеров по очереди поднимался на ноги и оглашал решение: — Клан Инглвуд за переговоры. — Клан Лондейл за уничтожение. — Клан Манхеттен за уничтожение. — Солнечный клан за уничтожение. — Люди Запада требуют переговоров. — Люди Севера за переговоры. Голоса разделились поровну. Алисия поняла, что решать придется Люмену, а значит — ей самой. — Что ж, быть посему, — сказала она. — Мы отправим послов в лагерь Небесных людей, но если переговоры затянутся — лагерь будет уничтожен. Она видела, что стоящий рядом Густус недоволен: он никак не мог забыть, скольких воинов убили Небесные люди. Но Алисия не хотела лишних жертв. Если можно договориться — почему бы не попробовать? Тем более, что время еще есть. Двери в зал распахнулись и все посмотрели на вошедшего. — Титус? — Алисия поднялась на ноги и гневно посмотрела на него. — Как ты смеешь прерывать ассамблею? Лидеры кланов зашептались, переговариваясь. Что могло случиться, из-за чего кто-то осмелился войти сюда во время ассамблеи? Титус почтительно склонился перед Алисией и сказал: — Гонец, которого мы отправляли к морским людям, вернулся, командующая. Он принес важное сообщение, и только поэтому я осмелился прервать ассамблею. — Пусть войдет. Она понимала, что рискует, понимала, что лучше было бы выслушать гонца наедине, чтобы иметь возможность решать, сообщать послание лидерам кланов или нет. Но выгнать их сейчас означало бы показать крайнюю степень недоверия, а на это она пойти не могла. Титус подошел и встал по левую руку Алисии. — Командующая, — прошептал он. — Не делайте этого. Один жест — и он покорно замолчал. В зал вошел гонец: девятнадцатилетний мальчишка Альпен, бывший когда-то чемпионом Калифорнии по бегу на длинные дистанции. Он тяжело дышал, но отточенным движением преклонил колени и посмотрел на Алисию. — Морской лев хочет девчонку по имени Октавия, — сказал он. — Без нее проход не будет выделен. Шум между лидерами кланов усилился. Алисия молча смотрела, как они переглядываются, тихо обмениваясь словами. — Разве небесная девчонка не отправлена морским людям вместе с остальными? — вскочил на ноги Спарк, глава Огненного клана. — Нет. Мы отдали им всех, кроме нее. Спарк с силой ударил себя кулаком по груди. — Если командующая не может разобраться с какой-то девчонкой, мы можем сделать это за нее! — Сядь, — в голосе Алисии зазвучал металл. — Мы не станем отправлять Октавию морским людям. Возмущенный гул был ей ответом. И в этом гуле она посмотрела на Альпена. — Ты должен вернуться к морскому льву, — сказала медленно и едва слышно. Гул начал стихать. — Передай ему, что он получит Октавию как только последний из моих людей ступит на борт корабля. Я жду открытия прохода в течение трех дней. Если проход не будет открыт, земляне возьмут его силой. Из возмущенного гул стал восхищенным. Титус первым сделал шаг вперед и преклонил колени. — Слава командующей! — сказал он громко. Следом за ним это сделали и остальные. Слава командующей! Слава. *** Ассамблея закончилась, и Алисия в сопровождении охраны переместилась в собственные покои. Там она аккуратно прислонила костыли к стене и присела на кровать: узкую, армейского образца. После смерти Офелии комната, в которой они жили вдвоем, была запечатана. Алисия выбрала себе помещение поменьше и не позволила его украшать. Только койка, письменный стол, стул и старый металлический шкаф, в котором уместились все ее вещи. По обе стороны от кровати в специальных укреплениях висели зажигаемые на ночь факелы. Алисия никому бы в этом не призналась, но она не могла спать в темноте. Слишком много воспоминаний скрывалось там, слишком много демонов. Сейчас, при свете дня, факелы были погашены. Алисия посидела немного, отдыхая, и принялась раздеваться. Расстегнула ремешки на плечах и сняла кожаный нагрудник, потом освободила предплечья от защитных манжет, после пришла очередь широкого пояса и прикрепленных к нему ножен. Еще одни ножны были сняты с бедра, и последние — скрытые от глаза — стянуты вместе с сапогами. Оставшись лишь в брюках и черной тунике, она легла на спину и закрыла глаза. Нужно решить, каких послов отправить к Небесным людям. Ясно, что самой ей идти нельзя — после всего, что случилось Элайза не станет ее слушать. Отправить Титуса? Он неплохой тактик, но совершенно не умеет мыслить стратегически. Индру? Та скорее перебьет всех небесных и погибнет сама, нежели о чем-то договорится. Как жаль, что несколько лет назад она совершила ошибку и позволила послам вернуться в свои кланы. Она тогда решила, что раз война окончена и альянс сложен, то переговоры больше не потребуются. Как же она ошибалась! Еще одной ошибкой было отправить Архелита на переговоры с лагерем «Спасение», когда сотня еще не была освобождена. Она думала, что он сумеет удержать свой пылкий нрав, и ошиблась. Он поплатился за это смертью, она потеряла еще одного человека. В дверь постучали. — Входи, Титус, — сказала она, поднимаясь и усаживаясь на краю кровати. — Как твоя нога? — он присел рядом и посмотрел. — Лекарь сказал, что тебе нужно лежать как минимум неделю. — У нас нет недели, и ты хорошо это знаешь. Салазар должен открыть проход, иначе нам придется потерять слишком многих. Титус кивнул. — Почему ты отпустила Элайзу? — спросил он. — Если бы она была сейчас здесь, нам проще было бы договориться с Небесными. — Знаю. Ей не хотелось объяснять, потому что Титусу не понравилось бы это объяснение. Да что там говорить, оно не нравилось ей самой, но решение было принято, и она не собиралась сожалеть. — Шпионы сообщили, что морские люди подогнали к берегам корабли, — сказала она вместо ответа. — Надеюсь, Салазар не настолько безумен, чтобы прямо сейчас открыть артиллерийский огонь по берегу Лос-Анджелеса. — Сомневаюсь, что он на это пойдет, — согласился Титус. — У них не так уж много снарядов, и они понадобятся, когда мертвецы прорвутся. Думаю, он это понимает. — Надеюсь, что так. Алисия вздохнула. — Ты сама отправишься на переговоры с Элайзой? — спросил Титус. — Придется, — ответила она. — Едва ли кто-то еще сможет ее убедить. — Думаешь, ты сможешь? Она ненавидит тебя после случившегося. — Знаю. Что ж, возможно, эта ненависть еще сослужит неплохую службу в переговорах. В конце концов, благодаря отправке Эбигейл в стан морского льва, у Алисии остался козырь. — Что будет, если она откажется пропустить наших людей? Что будет, если она захочет войны? — В таком случае она получит то, чего хочет. Мы сотрем Небесных людей с лица земли. *** Они прибыли к лагерю Небесных ранним утром. Шатер уже был готов, и Алисия, спешившись и опираясь на поданные оруженосцем костыли, вошла внутрь. Ее отговаривали ехать верхом, предлагали повозку, но представить себе командующую, передвигающуюся по своим владениям таким способом, было никак нельзя. В шатре для нее было готово удобное кресло, еще одно — почти такое же — стояло напротив, рядом на одном из столов разложили карту, а на другом накрыли обед. — Все готово, командующая? — спросил Густус, когда она села и вытянула вперед ногу. — Да. Делай, что велено. Алисия намеренно не стала сегодня наносить раскрас, и вместо привычных доспехов надела лишь куртку, плотно облегающую тело. Она собиралась говорить на равных, а не с позиции сильного, и знала: только это и могло сработать. — Глава Небесных людей, командующая. Полог шатра откинули, и внутрь вошла Элайза. Алисия не стала подниматься ей навстречу, только кивнула, приглашая сесть напротив. Но Элайза осталась стоять. — Говори, что тебе нужно, и убирайся, — сказала она резко. — Имей в виду: мои люди держат под прицелом каждого из твоих воинов. Если со мной что-то случится… — Нет, — сказала Алисия. — Я не собираюсь тебя убивать. Я пришла поговорить. Элайза иронически скривила губы. — После того, как забрала моих людей и отдала их морскому льву? После того, как отправила ему мою мать? После всего этого ты пришла поговорить? — Я понимаю, что ты обижена, — кивнула Алисия. — Но у нас есть дела поважнее, Элайза из небесных людей. Присядь и выслушай то, что я тебе скажу. Если тебе не понравится услышанное — уйдешь. Она видела, что Элайза колеблется. Что-то изменилось в ней за последние дни: она как будто стала жестче, и вместо кожаного костюма, который ей выдали в Люмене, она носила теперь джинсы и короткую куртку, под которой легко угадывались очертания кобуры. — Ладно, — сказала она наконец, смерив Алисию презрительным взглядом. — У тебя есть пять минут. Говори. Садиться она не стала, а Алисия решила не настаивать. — Когда начнется исход, — она заметила, как Элайза вздрогнула и не поняла, почему, — мои люди должны будут пройти мимо твоего лагеря. Я хочу взять с тебя обещание, что их не тронут. Элайза усмехнулась. — Прекрасно. И что ты предлагаешь взамен? — Взамен я предлагаю тебе помощь в освобождении пленных. Морские люди дадут нам проход, мы погрузим на корабли тех, кто не может сражаться, а после заберем у морского льва всех, кто захочет пойти с нами. — С нами? — насмешливо повторила Элайза. — И ты думаешь, я поверю тебе? После того, что ты сделала? Алисия кивнула. — Да, думаю, поверишь. Посуди сама: до прихода сюда самого большого стада мертвецов остались считанные дни. Если ты и твои люди останетесь здесь, вы погибнете несмотря на все ваше оружие. Элайза помедлила, разглядывая ее сверху вниз, а потом подошла и села, положив ногу на ногу. — Прекрасно, — сказала она. — А теперь я хочу услышать правду. — Правду? — Алисия подняла брови. Сердце ее опасливо ворохнулось в груди. — Да, правду. Морской лев не идиот, и если он и впрямь собирается пропустить тебя в океан, то у него должен быть подготовлен план, что делать с надвигающимися миллионами трупов. Я хочу знать, что это за план. Алисия спрятала усмешку. Небесная девочка оказалась умнее, чем она думала. Пусть она соображала долго, но все же соображала. — Я не знаю подробностей, — честно ответила она. — Но знаю, что морские люди подогнали корабли к пристани Санта-Моники. Военные корабли. — Хочешь сказать… — Да. Когда мертвецы придут, Салазар откроет огонь и сотрет Лос-Анджелес с лица земли. Элайза по-детски открыла рот в изумлении. А что ты думала, девочка? Думала, в новом мире в ходу только луки да копья? Ты бы удивилась, узнав, какое еще оружие есть у Салазара. Будь его люди вооружены проще, разве стала бы она, командующая землян, заключать с ними мир? — Вот почему ты так спешишь, — сказала Элайза. — Если вы не успеете уйти, он уничтожит вас вместе с мертвецами. — Не только нас. Вас тоже. Карты были брошены на стол рубашками вниз и оставалось лишь уповать на мудрость лидера Небесных. Алисия молчала, давая ей время подумать. А Элайза сложила пальцы в замок и смотрела на них, будто пытаясь найти ответы на пересечении линий собственной кожи. — Индра сказала, что ты хочешь забрать Октавию, — наконец заговорила она. — У тебя ничего не выйдет. Алисия кивнула. — Мне больше не нужна Октавия. Я не ожидала, что все получится именно так, но теперь мне приходится перестраиваться на ходу. Присоединяйся, Элайза, и мы вместе освободим твоих людей и уйдем на острова. Салазар останется на побережье, сделав из Лос-Анджелеса пустынную землю. После этого у нас будет возможность в безопасности построить новый мир. Элайза ничего не отвечала, и Алисия добавила: — Я не хочу новых жертв. Не хочу войны с тобой. Я хочу лишь спасти тех, кого еще можно спасти. — Хорошо. Она поднялась на ноги и прикусила губу, сверху вниз глядя на Алисию. — Прежде чем принять окончательное решение, я должна обсудить его со своими людьми. Я вернусь с ответом до заката. Алисия кивнула. — Помни, Элайза, — сказала она. — Руководствуясь чувствами, люди совершают ошибки. Руководствуясь разумом, они ведут свой народ к процветанию. Прими верное решение. Я буду ждать здесь. Элайза вышла и следом в шатер вошел Густус. — Подготовьте минометы, — велела Алисия. — Если они откажутся присоединяться, ночью мы откроем по ним огонь. — Слушаюсь, командующая. Он ушел и Алисия осталась одна. Что ж, ставки сделаны. Сегодня ночью так или иначе все будет закончено.