Свобода выбирать

Глава 6

Ледяная королева Слизерина окинула взглядом собравшихся перед кабинетом зельеварения учеников. Что-то назревало. — Гриффиндорцы. Не соблаговолите ли вы поведать нам, что же все-таки произошло на вашем факультете? — громко спросил Малфой у ало-золотых. — Это так интригующе — узнать основные симптомы гриффиндора головного мозга. Слизеринцы взвыли от хохота, после чего дружно нажали на значки, приколотые к мантиям. «СЕДРИК — ЧЕМПИОН. ГРИФФИНДОР — ОТСТОЙ». Наследники рыцаря-мага смотрели на своих вечных противников молча. В глазах большинства, наряду с досадой, начал разгораться пока еще маленький огонек гнева. Ведь так просто обвинить в своих ошибках кого-то еще или, на худой конец, выместить свое плохое настроение. — Грейнджер, не желаешь? — Малфой протянул Гермионе значок. — У меня таких еще много! Только прошу, не прикасайся к моей руке: не имею желания снова ее мыть. Уизел, ты лучший! Это как же нужно довести надежду всей Англии, чтобы он наконец прозрел и разглядел твою гнилую натуру? Предатель крови есть предатель крови, я ведь еще четыре года назад говорил ему об этом… Рон с ревом отлип от стены и направил в сторону беловолосого палочку. — Давай же, рыжий клоун! — Малфой спокойно вытащил собственную палочку. — Здесь нет защитничка-Поттера. Посмотрим, на что ты способен в одиночку, убогий огрызок гнили! Доли секунды оба молча смотрели друг другу в глаза, а потом одновременно сделали выпад. — Furnunculus! — проорал Рон. — Densaugeo! — тихо прошипел Малфой. Из обеих палочек выстрелили лучи яркого цвета и, встретившись, разошлись рикошетом: луч Уизли попал в лицо Гойлу, а луч Малфоя — в Грейнджер. Гойл взвыл и схватился за лицо, где от заклятия стали вырастать отвратительные прыщи, а вокруг Гермионы на миг вспыхнул бледно-голубой ореол и отразил луч, летящий в нее, в потолок. — Гермиона?! — Лаванда Браун в шоке уставилась на девушку. — Как? Гринграсс, как и большинство присутствующих, тоже заинтересовало произошедшее. Даже Гойл перестал скулить и, широко раскрыв глаза, смотрел на гриффиндорку. — Что здесь за шум? — произнёс вкрадчивый, зловещий голос Снейпа. Слизеринцы заговорили хором. Снейп ткнул длинным пальцем в Дафну и сказал: — Объясните вы, мисс. — Наследник Малфой поинтересовался произошедшим на факультете Гриффиндор в общем и с Уизли, в частности, заметив при этом, что Гарри Джеймс Поттер, наследник Поттер, наконец-то начал принимать правильные решения и исправлять ошибки прошлого. После этих слов представитель семьи Уизли выхватил палочку и направил ее на оппонента, что говорит о крайней несдержанности Рона Уизли, с одной стороны, и возможного наличия правды в словах мистера Малфоя, с другой. Было произнесено два заклинания. Итог — обожжённое лицо наследника Гойла, сэр. Девушка, закончив говорить, выжидающе посмотрела на преподавателя. — Уизли напал на меня, сэр… — Мы атаковали друг друга одновременно! — закричал Рон, сжимая руки в кулаки. — … он попал в Гойла — взгляните… Снейп, рассмотрев лицо Гойла, спокойно произнес: — В Больничное крыло, живо! — А луч заклятия Драко, срикошетив от заклинания Уизли, попал в Грейнджер. Вокруг нее вспыхнула бледная сфера, и «Densaugeo» улетело в потолок, — влезла со своим комментарием Паркинсон. — А теперь подведём итоги, — произнёс Снейп тихим голосом. — Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора. Уизли взыскание. И быстро в класс, иначе назначу отработки до конца недели. И да, мисс Грейнджер. Будь я на вашем месте — обязательно поблагодарил бы мага, поставившего индивидуально настроенную на вас защиту. У Гермионы звенело в ушах. Произошедшее никоим образом не затронуло ее, но ее телом словно бы овладело странное оцепенение, потому она только согласно кивнула на слова преподавателя. Раньше она попыталась бы высказать свое мнение, встать на защиту родного факультета, обвинить во всем слизеринцев. Но то было раньше. Даже то, что пострадал Рон (хотя, скорее, его гордость), ее уже не трогало. Она догадывалась, кто ее защитил… Ученики вошли в класс и принялись рассаживаться по своим местам. Девушка перехватила полный интереса взгляд Дафны, а потом, к ее изумлению, слизеринка села рядом с ней. Начался урок. Гринграсс сидела спокойно и время от времени посматривала на Гермиону. Взяв в руки кусок пергамента, слизеринка написала на нем: «Сегодня после обеда. Третий этаж, бывший запретный коридор. Поговорить. Никого не будет. Обещаю». Пробежав взглядом написанное, Грейнджер еле заметно кивнула, стараясь не привлечь ничьего внимания. — Противоядия! — провозгласил Снейп, обводя класс горящими неприятным блеском чёрными глазами. — У всех уже должны быть готовы рецепты. Вам следует так же тщательно настоять ваши зелья, потому что в конце урока я выберу человека, на котором проверю правильность изготовленного… Слова преподавателя прервал громкий стук в дверь. В класс осторожно заглянул Колин Криви и буквально по стеночке подошёл к столу Снейпа. — Да? — коротко спросил зельевар. — Пожалуйста, сэр, мне велели привести Гарри Поттера наверх. Снейп с интересом энтомолога воззрился на Колина, и под этим взглядом с лучащегося энтузиазмом лица бедняги медленно стекла улыбка. — Мистер Криви, у вас хорошее зрение? — ледяным тоном поинтересовался профессор. — Не соблаговолите ли окинуть своим, не побоюсь этого слова, орлиным взором аудиторию? Если вы найдете среди присутствующих мальчика-которому-пора-выступать-в-цирке, то сто баллов будут Вам наградой! — Сэр… но я его не вижу…. — Не поверите, мистер Криви, я тоже. Но, знаете, он есть! — сарказм из декана Слизерина лился полноводной рекой. Колин залился краской. — И где же он, сэр? — подозревая подвох, спросил третьекурсник. — Сие тайна великая есть, юный волшебник! — слизеринцы и не отстающие от них гриффиндорцы с изумлением смотрели на профессора, а Гермиона и Колин, узнавшие эту манеру речи, и вовсе выглядели глубоко шокированными. — Как было сказано: ищите и обрящете. — Но, сэр… Сэр, мистер Бэгмен зовёт его, — испуганно пролепетал Криви. Такой Снейп, чуть ли не цитирующий магистра Йоду, пугал его еще больше. — Все чемпионы должны прийти, сэр, по-моему, их будут фотографировать и произведут осмотр палочек. — Хорошо, — задумчиво протянул Снейп. — Я, как вы видите, веду урок и не в состоянии помочь вам в поисках. Надеюсь, вы не ждете от меня, что я, задрав хвост, подобно полукнизлу мисс Грейнджер, брошусь разыскивать мистера Поттера? — тяжелый взгляд профессора буравил гриффиндорца. — Н-е-ет… — Вот и замечательно! А теперь, мистер Криви, оставьте сей храм высокой науки и поищите мистера Поттера в другом месте. Колин испарился из класса в мгновение ока. Снейп с интересом посмотрел на то место, где еще секунду назад стоял мальчик, и произнес: — Вот это я понимаю волшебство высшей пробы: аппарация там, где ее не может быть в принципе! Не всё юное поколение потеряно… Класс давился смехом, не решаясь захохотать вслух. Взгляд профессора споткнулся о поднятую руку Дафны Гринграсс. — Мисс? — Сэр, я предполагаю, где может быть мистер Поттер, — взгляд девушки был тверд. — Вы хотите составить компанию мистеру Криви? — Сэр, конечно нет. Я всего лишь решила поставить Вас в известность о возможном местонахождении четвертого Чемпиона. Улыбка растянула губы зельевара. — Плюс пять баллов Слизерину за мышление в условиях цейтнота. Вы свободны, мисс Гринграсс, и удачи в поисках. И да, если кто-нибудь спросит, почему вы не на уроке, сошлитесь на мое разрешение. Слизеринцы ободряюще загудели. Гриффиндорцы возмущенно смотрели на своих оппонентов и их декана. Дафна стала быстро собирать свои вещи, и, посмотрев на Грейнджер, одними губами прошептала. — Позже. Хлопнула дверь класса зельеварения. Дафна Гринграсс поднялась на Астрономическую башню. Там, как и предполагалось, сидел в кресле четвертый Чемпион Турнира. Привычно надев маску Ледяной королевы Слизерина, она подошла к нему. — Поттер. — Мисс Гринграсс, чем обязан? Девушка отметила покрасневшие (из-за лопнувших сосудов) глаза Поттера и его усталый вид. — Поттер, всех Чемпионов приглашают на взвешивание палочки. Юноша непонимающе на нее посмотрел, витая где-то в своих мыслях. — Какой? — Волшебной, придурок. — В умелых руках, мисс Гринграсс, любая палочка становится волшебной. Улыбка озарила лицо Гарри, словно губкой смыв с лица усталость. Дафна даже на какой-то миг залюбовалась им: изумрудные глаза, лучащиеся добротой, и мягкая, чуть проказливая улыбка делали его по-настоящему симпатичным. — Вот вместе с Крамом и Диггори произведете взвешивание палочек и заодно обсудите тему умелых рук, а мисс Де ла Кур выступит в роли судьи, — возмущенно прошипела девушка. — Стоп-стоп, мисс. Вы, наверное, что-то не то подумали или я выразился двусмысленно. Приношу свои извинения. Слизеринка, прекратив буравить взглядом Поттера, посмотрела на окружающий мир с высоты башни. — Забыли. Как здесь все же красиво! — она застыла, восхищенная природой. — Спасибо, — когда девушка повернула голову, Поттер оказался рядом. — Что такое иллюзия, Дафна? Нечто в голосе парня заставило ее отнестись к заданному вопросу серьезно. — Иллюзия — это обман чувств, нечто кажущееся; болезненное состояние, заключающееся в ошибочном восприятии предметов или явлений; игра воображения, искаженное восприятие. Выбирай на свой вкус, Гарри. — Суммируя твои слова, можно констатировать, что иллюзия — это игры сознания. Еще раз спасибо. Внезапно, повинуясь какому-то порыву, Дафна коснулась губами холодной щеки подростка, стоящего рядом, и тут же отскочила в сторону, краснея и мысленно ругая себя. — Иллюзия или материализация чувственных идей? Глаза Поттера смеялись, и в них отражалось некое облегчение, словно с души упал огромный камень. — Ты даже не представляешь, как мне сейчас помогла! — Гарри шагнул к ней, обнял и закружил. Поставив ее на пол, он серьезно посмотрел в ее глаза и прошептал: — Спасибо. Я побежал мериться палочками. Галлеон на то, что моя лучше всех!.. — Принято! — девушка не отдавала себе отчета в том, что заставило ее, всегда холодную и рассудительную, смотрящую на мир с интересом аналитика, согласиться на столь детское пари. В следующее мгновение она осталась на площадке Астрономической башни в одиночестве, вспоминая слова декана о юном поколении и настоящем волшебстве. Я зашел в довольно маленькую комнату со свободным пространством в центре, потому что все парты были сдвинуты в конец класса. Три парты, стоявшие перед доской, были накрыты бархатом. За этим импровизированным столом стояли пять стульев. Один из них занимал Людо Бэгмен, тихо беседовавший с ведьмой в кислотно-розовом платье. В углу стоял хмурый Виктор Крам. Седрик и Флёр оживлённо о чем-то болтали, при этом Флёр выглядела счастливой, ну или более довольной, чем когда она ходила по коридорам. Беспрерывно откидывая голову назад, девушка словно позволяла окружающим любоваться своими серебристыми волосами, отсвечивающими золотом в лучах солнца, льющегося из окна. Какой-то мужчина с немаленьким холмиком над могилкой героя и дымящейся камерой в руках смотрел на нее осоловевшими глазами. — А вот и он, четвертый Чемпион! Входи, Гарри, входи… Не бойся, это всего лишь церемония взвешивания палочек, остальные судьи вот-вот подойдут. — Я как бы уже вошел, мистер Бэгмен? — с улыбкой ответил я. — Нам надо проверить ваши палочки, убедиться, что они находятся в безупречном рабочем состоянии, ты же понимаешь, это самое главное ваше оружие в предстоящих испытаниях, — зачастил Бэгмен. — Эксперт сейчас наверху с директором Хогвартса. А потом мы будем фотографироваться. — Соглашусь, палочки — наше все, — от сказанной двусмысленности мой рот растянулся в улыбке. Флер хихикнула в ладошку, Седрик давился смехом более откровенно, и даже Крам соизволил явить миру ухмылку. — Что вызвало Вашу улыбку, мистер Поттер? — подходя ко мне, спросила женщина в розовом. — О, миссис…? — Это Рита Скитер, — представил ему ведьму Бэгмен, — она пишет небольшую статью про Турнир для «Пророка».  — Может быть, не такую уж и небольшую, — не отрывая глаз от меня, поправила Рита Скитер. — Просветите нас? — Тут как раз все просто. Когда мне сказали, что Чемпионов собирают для проверки палочек, мы с моей знакомой заключили пари, что моя — лучше всех. — И кто эта ваша знакомая, которая сомневается в превосходстве вашей палочки? Я с интересом оглядел женщину, чьи волосы были уложены в сложную причёску из туго завитых локонов, делавшую ее похожей на купидонов со старинных картин. Оправа ее очков была украшена фальшивыми драгоценными камнями, а двухдюймовые ногти покрывал ярко-малиновый лак. — Ай-яй-яй, мисс Скитер, вы же знаете, что настоящий джентльмен не бросит и тени на даму, даже если он расходится с ней в вопросах миропонимания и восприятия реальности. Присутствующие Чемпионы уже откровенно смеялись, слушая наш диалог. — Скажите, мистер Бэгмен, я могу немного поговорить с Гарри, прежде чем мы начнём? — обратилась она к устроителю от Министерства, по-прежнему не сводя с меня хищного взгляда. — Самый молодой Чемпион, вы же понимаете? Это добавит моей статье красок… — Конечно-конечно, — с готовностью согласился Бэгмен. — Естественно, при условии, что Гарри не возражает. — Не возражаю, да если бы и возражал, то не устоял бы перед столь очаровательным натиском, — чуть поклонился я. — Чудненько! .. Секунду спустя я уже находился в другом помещении, утащенный в какую-то кладовку столь экспрессивной женщиной. — Мы же не хотим, чтобы нам мешал весь этот шум? — проговорила она. — Ах, замечательно! Здесь так мило и уютно… Чулан для мётел? День перестает быть томным… — Проходи, дорогой, — вот так — чудненько! — проворковала Рита Скитер, осторожно садясь на перевёрнутое ведро, я устроился на стоящей рядом фанерной коробке. Все интереснее и интереснее!.. Дверь закрылась, погружая чулан во тьму. Я услышал звук расстёгиваемой сумочки, а в следующий миг окружающее пространство озарилось светом от парящих в воздухе свечей. — Не будешь возражать, Гарри, если я воспользуюсь Прытко Пишущим Пером? Для облегчения нашего общения? — Как Вам будет угодно. Только хотелось бы потом увидеть, что выдаст сей продукт магических технологий, — ответил я. Улыбка журналистки поблекла. Она достала из сумочки длинное ядовито-зелёное перо и пергаментный свиток, который развернула на корзине. Рита положила в рот кончик пера, с видимым удовольствием пососала. Куда я попал?.. Я всерьез стал опасаться за свою невинность. Скитер вертикально поставила перо на пергамент, которое, легонько дрожа, балансировало на самом кончике. — Проба пера… Я — Рита Скитер, репортёр «Пророка». Я быстро перевёл взгляд на перо. Оно, стоило Рите заговорить, принялось строчить, скача по пергаменту: «Рита Скитер — привлекательная блондинка сорока трех лет. Ее острое перо проткнуло немало раздутых репутаций». Еле сдерживая смех, я с интересом смотрел на женщину. Мой взгляд зацепился за ноготь на мизинце. Лак немного отвалился, и в просвете была видна лунула сиреневого цвета. Анимаг?! Как интересно… — Чудненько, — снова произнесла Рита и, оторвав верхний кусок пергамента, запихнула в сумочку. — Итак, Гарри… Что заставило тебя решиться подать заявку на участие в Турнире? — Не поверите, Рита, ничего! Я не кидал заявку и не знаю, каким образом листок с моим именем попал в Кубок… — ответил я, пристально следя наблюдая за бегом пера. Оно скользило по пергаменту, оставляя за собой свежие строки: «Ужасный шрам — печальный сувенир трагического прошлого — уродует милые черты лица Гарри Поттера, чьи глаза…» Рита подняла четко очерченную бровь, невероятно напомнив этим жестом Ужас всея Хогвартса. — Гарри-Гарри! Можешь сказать мне правду, ведь тебе за это ничего не будет. Ясно же, что тебе вообще не стоило участвовать. Вызов традициям? Директору? Желание самоутвердиться? Читатели любят смелых магов, бросающих вызов обществу. — Рита, наверное, читатели так же любят и главного возмутителя и кидателя вызовов Того-кого- нельзя? … — начал было я. — Что ты?! Я не об этом, — перебила Рита и продолжила: — Какие чувства ты испытываешь по поводу предстоящих состязаний? Готов к бою? Нервничаешь? — Индифферентно. Да. Нет, — ответил я, с любопытством ожидая следующего вопроса. — В прошлом несколько чемпионов погибло, — жестко произнесла Рита. — Ты об этом подумал? Эта женщина перла вперед, словно танк. — Все иногда случается в подлунном мире, — ответил я, смотря, как перо носится по пергаменту, словно отрабатывая произвольную программу в фигурном катании. Вот только не писало ничего. Тонкая прослойка воздуха между кончиком пера и пергаментом была непреодолима. Все-таки магия — такая классная вещь… — Впрочем, тебе ведь и раньше доводилось заглядывать смерти в лицо, не так ли? — продолжала Рита, заглянув мне в глаза. — Как, по твоему мнению, это отразилось на твоём характере? — Положительно, — усмехнулся я, смотря на нее в ответ. — Тебе не кажется, что психологическая травма, полученная в прошлом, вызывает у тебя стремление быть достойным собственного имени?.. — Самая большая психологическая травма в моей жизни, — начал я… — Да? — Рита от нетерпения аж подпрыгивала, напоминая этим Гермиону на уроке. — Нет, я, к сожалению, не помню своего рождения, а больше, вроде бы, и нет никаких травм, — бросил я. В этот момент дверь чулана распахнулась. Обернувшись и проморгавшись, я разглядел фигуру Дамблдора. Он удивлённо смотрел на меня и журналистку. — Директор, а у нас с мисс Скитер настоящее свидание! В чулане для метел, все как у старшекурсников! Я ведь уже совсем большой мальчик… — меня несло. — Что ты такое говоришь, мальчишка! — перо и пергамент исчезли. — Мы просто беседуем! — Журналистка встала и протянула Дамблдору руку для поцелуя. — Надеюсь, вы видели мою летнюю статью о Международной конференции колдунов?  — Редкостная по своей колкости вещь, — сверкнул глазами Дамблдор. — Особенное удовольствие мне доставила характеристика моей скромной персоны: «замшелый маразматик». Я прыснул. — Вот-вот начнётся взвешивание палочек, а эта церемония не может быть открыта, если один из Чемпионов прячется в чуланчике для мётел. Довольно смело, если учитывать, для чего используются данные помещения, помимо своего прямого назначения. Вам ли этого не знать, Рита, — голос Дамблдора лился патокой, очки поблескивали. Не хватало только развевающейся бороды… Мы вернулись обратно в класс. Чемпионы сидели на стульях возле двери, и я присоединился к ним. Выглядим словно бедные родственники. За столом, накрытым бархатом, сидели директора, мистер Крауч и Людо Бэгмен. Хагрид восседал рядом с мадам Максим, и казалось, что его ничего больше не интересует в этом мире. Рита Скитер пробралась в угол. — Позвольте вам представить мистера Олливандера, — заговорил Дамблдор, занимая место за судейским столом и обращаясь к Чемпионам. — Он прибыл проверить ваши волшебные палочки. Перед началом Турнира мы должны убедиться, что они находятся в безупречном рабочем состоянии и готовы стать главным оружием в борьбе за победу. — Мадемуазель де ла Кур, не возражаете, если мы начнём с Вас? — выйдя на середину комнаты, обратился к Флер мистер Олливандер. Француженка стремительно подошла к мистеру Олливандеру и протянула ему палочку. — Хм-м-м… — промычал он. Потом спирально крутанул палочкой меж длинных пальцев, и та выпустила сноп розовых и золотых искр. Мистер Олливандер поднёс палочку к глазам и внимательно изучил её. — Так, — произнёс он тихо, — девять с половиной дюймов… жёсткая… розовое дерево… и содержит… Пресвятое небо!.. — Волос с головы вейлы, — опередила его Флёр. — Одной из моих бабушек. — Разумеется, — кивнул мистер Олливандер. — Разумеется! Сам я никогда не использую волосы вейл. Я нахожу, что от них палочки становятся чересчур своенравными… Впрочем, каждому своё, и если Вам это подходит… — Он пробежал пальцами по палочке, видимо, проверяя, нет ли на ней царапин или выпуклостей, затем пробормотал: «Орхидеус!» — и на кончике палочки распустился букет цветов. — Очень хорошо, она в прекрасной форме, — мистер Олливандер ловко схватил букет и вместе с палочкой преподнёс его девушке. — Мистер Диггори, Вы следующий. Флёр скользнула на своё место и улыбнулась Седрику, когда тот проходил мимо. — Так-так, а это уже моё творение, не так ли? — в голосе мистера Олливандера прозвучал куда больший энтузиазм. — Да, я её прекрасно помню! Содержит хвостовой волос редкостного экземпляра самца единорога — ладоней семнадцать в холке, не меньше… Чуть не проткнул меня насквозь, когда я дёрнул его за хвост… Двенадцать дюймов с четвертью, ясень, упругая. В превосходном состоянии. Регулярно за ней ухаживаешь? — Только вчера полировал, — улыбнувшись, ответил Седрик. Мистер Олливандер выпустил из его палочки серебристую спираль дыма на весь класс, остался ею вполне доволен и пригласил на середину комнаты болгарина. Виктор Крам встал, повел плечами, ссутулился и вразвалку подошел к мастеру. Протянул палочку и, сунув руки в карманы, нахмурился. — Хм-м. Если не ошибаюсь, творение Грегоровича? Прекрасный мастер, хотя стиль не совсем тот, какой… Ну, это ладно… — Он поднес палочку к глазам и тщательно рассматривал ее, вертя так и этак. — Да… саксаул и сухожилие дракона? — метнул он взгляд на Крама. Тот кивнул. — Толстовата, довольно жесткая, десять и одна четверть дюйма… Авис! — Палочка из саксаула выстрелила, как ружье, из дула выпорхнула стайка щебечущих птичек и вылетела в окно навстречу солнцу. — Отлично, — сказал Олливандер, возвращая Краму его палочку.  — Кто у нас еще остался?.. Поттер! Я встал, пройдя мимо Крама, приблизился к Олливандеру и протянул мастеру свою палочку. — О, разумеется! — бледные глаза старика вдруг засияли. — Да, да, да. Прекрасно ее помню!.. Изучение моей волшебной палочки заняло у Олливандера гораздо больше времени. В итоге он, выпустив из неё фонтан вина, возвратил ее мне. Объявил, что палочка в идеальном состоянии. И добавил, что она просто прекрасна. Повернувшись к остальным Чемпионам и подмигнув им, я, добавив пафоса в голос, произнес: — Ну, вы признаете, что пари я выиграл? Седрик с Крамом рассмеялись, а Флер, улыбнувшись, добавила: — Ну, среди вас — возможно, но моя палочка…. — Только для тебя, — перебил я ее, подмигивая. Девушка рассмеялась. — Благодарю вас всех, — сказал Дамблдор, вставая из-за судейского стола. — Вы можете возвращаться на уроки — хотя, возможно, разумнее отправиться сразу на обед, потому что колокол вот-вот прозвонит… У Гарри возникло приятное чувство, что дела наконец-то пошли так, как надо. Он приготовился уйти, но тут, откуда ни возьмись, возник человек с камерой и многозначительно прокашлялся. — Фотографироваться, Дамблдор, фотографироваться! — радостно закричал Бэгмен. — Судьи и Чемпионы, все вместе! Как считаешь, Рита? — Э-м-м… Да, пожалуй, сначала так, — Рита вновь не спускала глаз с Гарри. — А потом, возможно, имеет смысл сделать индивидуальные снимки. Съёмки заняли много времени. Куда бы неи вставала мадам Максим совместно с Хагридом, тень от них закрывала всех остальных. Кроме того, фотограф не мог отойти настолько далеко, чтобы полувеликаны вместилась в кадр. В конечном итоге они сели, а все прочие встали вокруг них. Каркаров бесконечно завивал пальцами бородку; Крам, который, казалось бы, должен был давно привыкнуть к такого рода вещам, прятался за чужими спинами. Фотограф всё норовил поставить впереди всех Флёр, а Рита Скитер постоянно выбегала и вытаскивала в центр Гарри. Потом она настояла на том, чтобы каждого чемпиона сняли отдельно. Прошла вечность, прежде чем им разрешили уйти. После обеда я направился во дворик школы. Народ отдыхал, как мог. У многих все также висели значки со сменяющимися надписями «СЕДРИК — НАШ ЧЕМПИОН» и «ПОТТЕР — ВОНЮЧКА». Взгляды в мою сторону все так же не отличались добротой и всепрощением. Интересно, это дает им какое-то моральное удовольствие? Или это самый обыкновенный стадный инстинкт? Уже почти пройдя мимо группы слизеринцев, услышал, как ко мне обратился Драко Малфой. — Поттер, и как оно — быть посмешищем в глазах окружающих? Не напрягает? А то давай мы тебя пожалеем и приголубим… Я оглянулся. Крэбб, Гойл, Нотт и Забини чуть не умирали со смеху, но их хохот перекрывал заливистый смех Паркинсон. — Знаешь, Малфой, я всегда предполагал, что с тобой что-то не в порядке. Миссис Малфой, когда тебя носила, не болела на четвертом-пятом месяце беременности никакими инфекционными заболеваниями? Мимо проходящие ученики останавливались, чтобы послушать очередную словесную перепалку Поттер vs Малфой. — К чему ты клонишь? — Драко ощутимо напрягся. — И при чем здесь моя мамА? — О, Драко, тут как раз все просто! Если беременная женщина переносит инфекционное заболевание на данном сроке, даже обычную простуду, то у плода мужского пола могут возникнуть отклонения в гендерном предпочтении. Ты всегда в мужской компании — раз, носишь волосы на два сантиметра длиннее оптимальной нормы – два, хочешь меня приголубить — три…. Это позволяет предположить, что твоя ориентация далека от нормы. Ты любитель мальчиков, Драко? Воцарилась тишина, а следом всплеск хохота просто взорвал школьный двор. Драко затрясло от бешенства. Все смотрели на него и смеялись. — Ты бы поинтересовался у родителей, ну так, на всякий случай, — между тем продолжал я. — Но если что, то знай, что это лечится даже у магглов… Легкое хирургическое вмешательство на мозге — и вуаля, ты опять мужчина, а не представитель меньшинств с легким голубоватым отливом! В Англии, конечно, уже не сажают за подобные отклонения, но и заключить однополый брак пока не заключают. Я, правда, слышал, что идти против магической природы чревато последствиями… Небольшое изменение положения головы — и луч заклинания пронесся мимо моего виска. Уже разворачиваясь, я увидел заклинание изменения формы, летящее в сторону Малфоя откуда-то сверху и сбоку. — Протего! Чужое заклятие отрикошетило от выставленного мной щита и ушло вверх. Все молчали. Малфой непонимающе хлопал глазами, глядя на меня. — Должен будешь, Драко. Грюм протолкнувшись ко мне прорычал: —Он тебя задел? —Нет, — ответил я. — Промазал. —Зачем ты остановил заклинание? Пожирательского сынка надо проучить! — Грюм ткнул большим пальцем через свое плечо, указывая на Малфоя. — За его гнусный, трусливый, подлый поступок… — Профессор, это, прежде всего, студент, а уж потом — все остальное! — я с непониманием смотрел на Грюма. — Мы с ним можем сколько угодно цапаться, но принудительная анимагическая трансформация не входит в число положительного опыта для студента. Он бы все равно в меня не попал. А знаете почему? Потому что ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — гаркнул я. — Молодец, пацан. А ты, — палочка указала на младшего представителя Благороднейшего и Древнейшего Рода Малфой, — бегом со мной к твоему декану. Я поспешил убраться подальше, тем самым избегая вероятности опять быть втянутым в обсуждение произошедшего. На мое плечо опустилась сова. Я отвязал письмо от ее лапки, и в тот же миг птица улетела. Вот же, а про крестного-то я и забыл… Развернувшись на каблуках, отправился в замок. Сразу после обеда Гермиона, как и договаривалась, направилась на встречу с Гринграсс. Уже на этаже она содрогнулась. Перед ее мысленным взором промелькнули события трехлетней давности. Вот они убегают от Филча, ее Алохомора. Дверь, за которой скрывался Пушок — трехголовый цербер. Рык, оскаленные морды. Гарри выталкивает их наружу и захлопывает дверь. Их поход за философским камнем. Непроизвольно на глаза девушки набежали слезы. — Что с тобой, Грейнджер? — словно сквозь вату донеслось до нее. — Ничего, просто вспомнился поход за философским камнем… — ЧТО? — Гринграсс, казалась, превратилась в каменную статую. Точь-в-точь как она сама на втором курсе. Гермиона развернулась лицом к слизеринке. — Дела давно минувших дней, — пожала плечами она. — Помнишь, на первом курсе нашему факультету добавили баллы?.. Далее Гермиона рассказала о событиях первого курса, правда, в сильно урезанном варианте. — А мы-то гадали всем факультетом, за какие такие заслуги Гриффиндор вылез вперед! — Дафна с задумчивым видом разглядывала свою визави. —Только прошу, не говори никому. Мне будет очень неудобно. Ты ведь умеешь хранить секреты? — Хорошо, но только при одном условии… Ты поведаешь мне о всех ваших приключениях за четыре года. Договорились? Грейнджер кивнула. Она так устала, и у нее разрывалась душа. А иногда достаточно толчка, чтобы все, что накопилось, пролилось на совершенно незнакомого человека. — Я, Дафна Итель Гринграсс, клянусь не рассказывать никому о том, что поведает мне Гермиона… —Джин. —Джин Грейнджер. Я сказала! — с последним словом легкий ветерок колыхнул мантии девушек. Спустя два часа слизеринка только и смогла вымолвить: — Ну, вы, блин, даете… Самоубийцы! Ты знаешь, что отбило заклинание Драко сегодня? Это Поттер навесил на тебя защиту? — после этих слов гриффиндорка лишь кивнула. — А что произошло с признанием Долга Жизни? Гермиона только помотала головой, вытирая глаза… — Ясно, клятва, — Дафна задумчиво смотрела в потолок. — А вы с Уизли, что, разбежались? Вроде, вместе были? Новый поток слез был ей ответом… — Он, он... — всхлипы грозились вылиться в очередную истерику. — Наверное, сказал, что-то из серии: это из-за тебя, ты во всем виновата, я общался только из-за Поттера, — предположила Гринграсс. — От-т-т-куда ты знаешь? .. — гриффиндорка подняла заплаканные глаза на сидящую рядом девушку. — О, это-то как раз и не проблема. Не сложно догадаться, зная этого урода! Слышала бы ты, как он шипит и бормочет, когда вас нет рядом. В общем, это было ожидаемо. Сама что намереваешься делать?.. Гермиона закусила губу и задумалась. — Пока не знаю, но если ничего не придумаю, обращусь за помощью к… — Поттер поможет, поверь мне. Только не проси прощения, проси помощи. И мой тебе совет: держись подальше от всех Уизли. Вообще от всех. Поверь мне, Предатели крови — это не просто ругательство, это реальное клеймо от магии. Вы, пришедшие сюда, в мир магии, так много не знаете… Вот что! Завтра я дам тебе книгу. Прочтешь — поймешь хотя бы основы. А теперь вставай, дай я приведу тебя в порядок, — Дафна на секунду задумалась, а затем, тряхнув волосами, дополнила: — От директора я бы тоже посоветовала держаться на расстоянии…