Свобода выбирать

Глава 14

Я пронесся по коридору, всем сердцем желая попасть на улицу. Ядрёная смесь из холодной ярости и рвущегося наружу истерического смеха переполняла меня. Получил, чертов старик! От одной мысли о манипуляторе, крутящемся в данный момент в своем кабинете, как уж на сковородке, хотелось петь. Всё-таки двойное сознание имеет как минусы, так и плюсы. Еле сдержался в Большом зале, чтобы не шарахнуть по нему чем-нибудь тяжеловесным, причем авада была бы не самым страшным проклятием, и лишь четкое понимание, какие последствия будет иметь наше с ним столкновение, останавливало мою более юную часть. Ублюдок, спрятавшийся за детскими спинами и не вылезающий из школы уже на протяжении последних пятидесяти лет. Но то, что я подложил ему в родной свиной уголок здоровенного по своим параметрам хряка, грело душу. Выбежав из школы, метеором пронесся в сторону озера. Устроившись с комфортом, ведь именно для этого и учат трансфигурации в школе на бытовом уровне, достал гитару. Музыка такое прекрасное нервное успокоительное. Ретроспектива. В пятницу сразу после разговора с добрым бородатым лекалом света я направился прямиком в библиотеку. Меня не покидало предчувствие подставы, о которой вовсю ревела взбешенным драконом интуиция. Мои ожидания оправдались: Гермиона сидела в одиночестве, полностью уйдя в очередной талмуд, глядя на габариты которого на ум приходили мысли о размерах и тренированности мышечной массы девушки, тихо перелистывающей страницы книги. Проходя мимо, бросил записку, в которой просил быть через полчаса на седьмом этаже возле картины с танцующими троллями. Дождавшись Грейнджер, проделал ставший уже привычным ритуал, и в стене проявилась дверь. Пропустив девушку вперед, зашел следом. Знакомая до мелочей гостиная Гриффиндора. — Как это? — заинтересованно спросила она, оглядываясь кругом. — Обыкновенно, — ответил я, улыбаясь и жестом предлагая присесть перед камином, — как говорится: «Есть многое на свете, друг Гораций, что и не снилось нашим мудрецам». Но я позвал тебя не ради представления чудес магии. — Что-то произошло? — откровенно волнуясь, задала вопрос Гермиона. — Да. С полчаса назад я имел удовольствие, — мой жест кавычек настроил девушку на более внимательное отношение к моим словам, — вести беседу с нашим всеанглийским светочем добра и справедливости и просто скромным великим магом Альбусом Дамблдором. Я не стану пересказывать весь диалог. Тебе это не нужно, а лишние знания потому и лишние, что в перспективе могут стать и опасными. Но есть один нюанс, который, возможно, коснется тебя напрямую. Хотелось бы ошибаться, но, боюсь, все же последние слова директора можно воспринимать как угрозу мне. Гермиона напряженно заерзала на диванчике, ожидая продолжения, но не выказывая своего обычного нетерпения и сдерживая словесный водопад. — Последней его фразой стала цитата Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили», — но далее он позволил себе ремарку о хрупкости цветов. Не верю, что такой прожжённый интриган оговорился случайно. Есть два варианта: первый — данная фраза есть лишь угроза, высказанная под влиянием состоявшегося разговора и потери им психологического равновесия, вызванного моими скромными усилиями по разрушению образа всепрощающего белого старца; второй — что это сказано специально для того, чтобы занервничал уже я и начал совершать ошибки. — Но причем здесь я? — Гермиона-Гермиона, где твоя логика? Подумай своей кудрявой головой. Поттер почти отбился от рук, и назрела насущная необходимость поставить его на место. В настоящем на меня нет явных административных рычагов влияния, которые могут заставить повиноваться: ни школьные, ни министерские, ни опекунские уже не подходят. Почему не сработают первые, ты знаешь. Для привлечения министерского ресурса в лице Визенгамота необходимо уголовно преследуемое правонарушение с моей стороны, чего, даже в мечтах, существовать не может. Сфабриковать ложное обвинение, с помощью оборотки или еще чего-нибудь из этой серии, не лучший вариант, так как легко выявляется, но это крайний случай, так как Спасителя Англии и Лорда просто так, на хромой собаке, не объедешь. Допрос Лорда первично проводится Советом Лордов, а лишь затем спускается в Визенгамот, при условии виновности. Дамблдор это прекрасно понимает. Слава сословному обществу и прецедентной системе судопроизводства. — Неужели ты думаешь, что директор пойдет на это? Несмотря на эмансипацию, ты еще не взрослый! — экспрессивно высказалась она, чуть подаваясь вперед. Гриффиндор есть Гриффиндор. Столь яростное возмущение девушки лишь позабавило меня. — Не стоит возмущаться. Некий Г. Д. Поттер уже дееспособный мальчик, согласно всем существующим законам, то есть совершеннолетний во всех проявлениях в сфере права, — видя готовую возражать гриффиндорку, я предупреждающе остановил ее жестом, — сейчас разговор не об этом. Возвратимся к причине, побудившей меня на этот разговор. Прямого давления директор не допустит. Не в его привычках, но удар исподтишка вполне в его стиле. Мне это представляется следующим образом. Через субъект влияния нашего дорогого директора будет произведен точечный по продолжительности, но мощный по потенциалу акт воздействия на наиболее беззащитный с его точки зрения субъект, входящий в круг интересов и ответственности объекта воздействия, то есть меня. — Гарри, чуть попроще, пожалуйста. Не то чтобы я не понимала, о чем идет речь, но здесь тебе не там, и ты не Макгонагалл с ее объяснениями по бифункциональным проявлениям во втором порядке трансуравнений, используемых при выводе предварительной формулы и для выявления отрицательных дисфункциональных последствий, которые и являются в своих пределах граничными условиями проявления удачной трансфигурации. От такого количества умных слов у меня закружилась голова. Вроде значения всех слов, входящих в общий набор, знакомы, но их совместное произношение вбивало сознание, хорошей такой бомбардой, в предсумеречное состояние. — Понял. В общем, выражаясь на понятном английском, Альбус найдет исполнителя, который пройдется по недавнему случаю с тобой в главной роли и выскажет тебе свои мысли и, не исключаю, предложения по данному поводу. Звучать будет мерзко и неприятно. Физически и магически это тебе ничем не грозит, но психоэмоционально будет сопоставимо с ударом дубины тролля, а что с ним стало, ты помнишь. Такого действа даже тонкая душевная организация зеленого и вонючего не вынесла. Гермиона опустила взор, понимая, каким образом и по чему пройдется ожидаемый злопыхатель. Волна сочувствия поднялась в душе. Моя аура скачком расширив свои границы, накрыла девушку теплом и сопереживанием. — Может, мне выпить зелье спокойствия? — Ни в коем случае. Я планировал твой уход из Хогвартса на каникулах. Двадцать второго декабря, в день солнцеворота, мы бы провели ритуал с большей отдачей и скреплением обязательств, но всё, что ни делается, то делается к лучшему. Если ты выпьешь зелье, то не сможешь реагировать согласно ожиданиям, а артистка из тебя… никакая. Именно поэтому любое зелье, влияющее на обычное поведение и реакцию, противопоказано. Заранее прошу прощения, но так надо. Поверь мне. Не сильно ошибусь, но скорее всего нападение произойдет перед завтраком в субботу, так как сей гипотетический негодяй, в силу своих душевных характеристик, пожелает не только унизить тебя, но и похвастается в кругу своих товарищей за бутылочкой сливочного пива. — У тебя есть варианты? — она сжала руки в замок. Было видно, что у нее есть свои мысли по этому вопросу. — Разницы нет. Кто бы это ни был, будь готова,— не глядя на нее, ответил я. — Хотя можно прикинуть. Сама что думаешь? — С нашего факультета, по понятным причинам, однозначно никто, — сдвинула брови Гермиона, сосредотачиваясь на поставленном вопросе. — Хаффлпафф. Возможные варианты — Джастин Финч-Флетчли и Захария Смит. Ниже по курсу никто, а в силу каких причин, ты и так понимаешь, — девушка слегка порозовела, — старше некому, там свои перипетии. Когтевран. Основные претенденты это Терри Бут и Эдди Кармайкл. Я внимательно слушал Гермиону, открывающуюся совершенно с неизвестной мне стороны. Кто бы мог подумать, что бесполая, по мнению многих, девушка, которую кроме книг ничего не интересует, замечает то, что не входит в обычный круг ее интересов. — Остается факультет Слизерин, который в последнее время странно притих в выражениях своего презрения по отношению ко мне и явно избегает прямой конфронтации с тобой. До всего произошедшего я бы указала на Малфоя с его двумя клевретами и Забини, но не сейчас. После твоей помощи Малфой избегает встречаться с тобой и не обращает внимания на меня. Девушки не полезут, да и Дафна не даст. Возможно, здесь сыграла роль и женская солидарность, несмотря на их отношение к маглорожденным. Остается Кассиус Уоррингтон, Маркус Флинт и Теодор Нотт, — и вот здесь Гермиона несколько задумалась, а затем, что-то решив для себя и тряхнув каштановой гривой, соглашаясь со своими умозаключениями, продолжила: — На мой взгляд, идеальный кандидат должен быть с моральной червоточиной, иметь зуб на тебя или быть на крючке у директора. — Согласен, у каждого может быть своя причина совершить подлость и каждый мнит себя единственной индивидуальностью, достойной большего, чем имеет, что и является толчком к подобным действиям. Некоторые в состоянии задавить в себе позывы к аморальным поступкам, а другие слабы. Все же я поставил бы на Слизерин. Флинт и Нотт. Гермиона смотрела на огонь, полыхающий в камине. Ее высокий лоб перерезали морщинки. Тем временем я вызвал Добби и попросил чай, раздумывая о том, что следует говорить, а о чем промолчать. — Как странно, — я с интересом прислушался к девушке, в задумчивости смотрящей в никуда. — Мы сидим с тобой вдвоём и строим план по использованию других. Напоминает манипулирование Дамблдора. Чем мы отличаемся от него? Надеюсь, мой побег не принесет ничего страшного этому злодею? — Гермиона перевела свой взор на меня. — Манипулирование в нашей природе. Мы все этим грешим, от младенцев до стариков. Я, Дамби, Макги, Снейп, твои родители, ты сама. Все. Разница лишь в степени и последствиях, — мягко и чуть понизив голос, начал я высказывать свои мысли. Гермионе требовалась даже не поддержка, ей нужен был толчок к принятию решения, которого она страшилась. — В данном конкретном случае нет никакой манипуляции в отношении будущей пострадавшей стороны. Сама манипуляция уже произошла, побудив старика на те или иные действия. Суть не важна. Это просто жизнь. События, слова, желания и противоречия между индивидуумами и есть основы манипулирования. Разница лишь в объекте. Я не хочу врать, сказав, что ничего не будет. Будет, и сильно. Вопрос тут в другом: ты, лично ты, готова пойти на это? На одной чаше весов твоя жизнь, со всеми ее надеждами и мечтами, а на другой жизнь негодяя, идущего на поводу своих желаний. Лично мне важнее первая и не интересна вторая. Да, человек, покусившийся на тебя, станет инструментом, но это сугубо его выбор и действия, которые он предпримет в отношении тебя. Его. Ни ты, ни я не имеем к его выбору никакого отношения. Он примет то или иное решение. Да, толчком послужат слова или действия Альбуса, но далее он действует сам. Хватит ума не лезть — молодец, а не хватит — сам виноват. Я же, в зависимости от разворачивающихся событий, лишь адекватно прореагирую. Скажу одно, жить он точно будет, не волнуйся. Вопрос «как?» меня уже не волнует. Если ничего не произойдет с тобой в ближайшее время, то оставляем старый план. При прямом нападении на тебя, которое я почувствую, ты пропадаешь на весь оставшийся день и вечером, после ужина, через подземный ход уходишь в подвал заведения Розмерты. Там тебя встретят. Дальше под обороткой пойдет уже совсем другой человек, а Гермиону Джин Грейнджер переправят на континент. Лучший вариант если это произойдет в субботу. Филч отмечает уходящих и вернувшихся в своем списке, а следовательно, тебя никто не хватится минимум сутки, максимум до понедельника. Раз ты в Хогсмид не ходила, то и волноваться незачем… *** Pov Гермионы После двойной трансгрессии, двух порталов и перемещения с домовиком я пришла в себя уже перед входом в какой-то замок, расположенный на берегу водоема. Следуя за домовиком, жадно осматривалась вокруг, невольно поймав себя на том, что мой рот непроизвольно открыт от созерцания окружающей меня красоты. Холл, украшенный резной лестницей, начинающейся в трех десятках футов, которая, уходя вверх, раздваивалась и уводила в помещения первого этажа. Пол, выложенный мраморными плитами в строгом геометрическом рисунке, блестел в свете многочисленных ламп. Справа и слева у стен располагались небольшие столики, органично вписывающиеся в общий ансамбль. Стены, покрытые шелковыми переливающимися обоями, украшали портреты людей, возможно, предков владельца замка. — Прошу Вас следовать за мной, — услышала голос эльфа, вырвавший меня из созерцания, и поспешила вслед за ним, направляющимся в правое крыло. — В этом крыле расположены кухня, библиотека и малая гостиная. На втором этаже комнаты для гостей. С этими словами он подошел к высоким дверям, которые сами по себе распахнулись, являя взору просторную комнату с высоким потолком и большими стрельчатыми окнами на всю стену. В противоположном от входа конце гостиной всю стену занимал камин из белого камня, в котором потрескивал огонь. Комната была оформлена в цветовой палитре Прованса. Нежные пастельные тона дарили ощущение свежести и наполняли помещение светом. Каменный пол цвета слоновой кости с круговым орнаментом, диванчики, даже белые стулья с красной обивкой — все это создавало атмосферу лета и тепла. Гостиная была обставлена в минималистическом стиле и скромно, по современным меркам: два диванчика из светлого дерева с высокими спинками, покрытые желтой тканью с вышитыми цветами, несколько трехсвечных шандалов, с десяток стульев в викторианском стиле, обитых красным шелком, вносили некий диссонанс. Завершали убранство фортепьяно белого цвета и несколько столиков у стен, которые украшали вазы с букетами. Прекрасная гостиная наполняла душу ощущением невесомой красоты и покоя. Обежав взглядом зал, я увидела у дальней стены родителей, которые со слезами на глазах и видимым облегчением смотрели на меня. Я ободряюще улыбнулась. На одном из диванчиков сидели две дамы и тихо переговаривались между собой, изредка бросая оценивающие взгляды в мою сторону. — Господа, — громким голосом сказал эльф, — мисс Гермиона Джин Грейнджер, гостья хозяина. — Разрешите представиться, Дариэль де ла Круа, Лорд де ла Круа. Хозяин этого замка, — юноша, чей облик дышал спокойствием и внутренней силой, возник из ниоткуда. — Позвольте проводить Вас к родителям. Дождавшись утвердительного кивка, он подвел меня к родителям, а затем отошел к группе волшебников, закутанных с головы до ног в мантии, возглавляемой седым представительным магом. У меня в голове не умещалось, откуда Гарри знает этого симпатичного аристократа, согласившегося помочь, чье поведение пронизывало некое еле ощутимое превосходство. Нет, в нем не было нарочитой надменности отца Малфоя, отстранённой холодности матери Паркинсон, ледяной презрительности старшей Забини или нарочитой чопорности Крэбов и Гойлов, но именно такими, в моем представлении, и должны быть аристократы: имеющие право повелевать и осознающие обязанности, налагаемые на них. Я, конечно, не испытываю никакого пиетета перед аристократией и все же, глядя на этого человека, хотелось быть похожей. В нем все было органично. — Гермиона, неприлично так долго смотреть на человека, — тихо проговорила мама, осуждающе опустив уголки рта. — Мы позже об этом поговорим. — Мама, прости, я задумалась. Камин полыхнул зеленым, извещая собравшихся о прибытии Терюрюкка Санаарьятта. Сделав легкий поклон, тем самым здороваясь с присутствующими, гоблин направился к хозяину замка. — Леди, — седой маг сделал легкий поклон в сторону присутствующих женщин, — и господа. Один из малых ритуальных залов замка был отведен под планируемое принятие Родом де ла Круа вассалитета маглорожденной волшебницы и принятия ее под патронаж, дабы защищать ее интересы в магическом мире и вывести из-под влияния законов магической Англии путем смены гражданства всей семьи Грейнджер. Гермиона Джин Грейнджер, Ваши родители уже в курсе происходящего с Вами на протяжении всех лет обучения в Хогвартсе и они не против такого шага. Вы даете свое согласие? — Да, — сдерживая внезапное волнение, тихо ответила я на заданный вопрос, всей душой ощущая подступающие перемены. — Пока присутствующие подождут нас в гостиной, мы с Вами и Лордом де ла Круа пройдем в подготовленный зал для определения кровного родства. Уважаемый Терюрюкк проведет ритуал. Далее мы планируем в присутствии других волшебников и ваших родителей провести ритуал принятия вассалитета. Прошу за мной, — сказав последнюю фразу, волшебник, сопровождаемый Лордом принимающего рода, направился к дверям, ведущим в глубь замка. Абсолютно отрешившись от происходящего, я куда-то шла, не запоминая пути, и только сердце бешено стучало в предчувствии чего-то, что кардинально изменит мою жизнь. Очнулась уже в полутемном помещении с универсальным защитным кругом и вписанной в него септаграммой, выложенной на полу. В воздухе словно расплескали частицы магии в виде мелкой взвеси, казалось, лишь ждущей начала проведения ритуала. После приглашения гоблина я, внутренне дрожа, вошла в центр круга. Передо мной, зависнув в воздухе, появились каменная чаша и небольшой атам. Гоблин сделал приглашающий жест к началу ритуала. Душу наполнил коктейль чувств. В нем сочетался терпкий страх от переживания, что ничего не получится и магия откажет в определении родословной, и обжигающая надежда на благоприятный исход. Взяв атам и зажмурившись, провела им по ладони, расположенной над чашей. — Хватит, — проскрипел голос гоблина. Я сжала ладонь в кулак, а когда раскрыла, то на ладони не осталось и следа от пореза. Терюрюкк, что-то тихо шепча, аккуратно опустил конец скатанного в рулон пергамента в чашу, на две трети наполненного кровью. Гермиона застыла в ожидании. Кровь в чаше начала слегка светиться голубоватым светом, быстро впитываясь в структуру пергамента. Судя по расширившимся глазам поверенного рода, происходило нечто незапланированное. — Что-то случилось? — от предчувствия неприятностей внутри меня все сжалось в один ледяной комок. — Лорд де ла Круа, прошу взглянуть, — гоблин протянул пергамент подошедшему Дариэлю. — Боюсь расстроить Вас, но вассалитет невозможен в принципе. От прозвучавших слов я судорожно втянула воздух. «Невозможен, невозможен» набатом било в сознании. Это значит, что все надежды на спокойную жизнь рушились, как карточный домик, сгорая в огне и осыпаясь невесомым пеплом. Я в ожидании смотрела на читающего юношу, лорда старинного рода. Мимика молодого человека не отображала никаких эмоций, лишь спокойную заинтересованность. Подошел седой маг. Дариэль передал ему лист и с непередаваемым интересом посмотрел на меня. Его глаза насыщенного карего цвета были холодны, и лишь в самой их глубине я уловила нечто напоминающее скрытую боль. Именно такими были глаза Гарри, вспоминающего что-то из своей жизни. Глубоко вздохнув, я осознала и наконец приняла, что та страница жизни перевернута. Страница нашей близости и дружбы с нелепым зеленоглазым мальчишкой в очках-велосипедах с непослушными вихрами. Внезапно стало так больно, что душа, казалась, рвется на части. — Это становится занятным. — Что именно? — я сжала кулачки и замерла в ожидании ответа, не смея даже дышать. — Подождите немного, я сейчас вернусь, — с этими словами де ла Круа вышел из ритуальных покоев. Некоторое время спустя он вернулся уже в сопровождении двух Леди и трех магов в накинутых капюшонах, неся в одной руке небольшой камень, а в другой две пиалы. Юноша, подойдя к гоблину, подал ему чаши, в которых оказалась кровь. Тот, окунув в каждую по когтю и тихо бормоча, протянул ладонь к пергаменту. С его когтей отделились две капли и, сформировавшись в шарики, проплыли к листу, впитываясь в него. Головы двух волшебников склонились, просматривая изменения. — Это невероятно,— на выдохе произнес молодой маг, поднимая взгляд на седого волшебника. — Но, тем не менее, это факт. — Да скажите, что происходит! — не выдержала я, с мольбой смотря на них, чувствуя, как в уголках глаз набухают непрошенные слезы. — Я так понимаю, что ничего не получилось?! — Не переживайте, юная леди, все будет хорошо. Для Вас. А сейчас прошу выйти из круга и составить компанию Леди Марии и Леди Шарлотте, — владелец замка грустно улыбнулся ей. Подойдя к дамам, я присела в реверансе и, получив в ответ два сухих кивка, встала у стены. Происходило нечто, о чем я не имела ни малейшего понятия. Именно это, вкупе с неизвестностью, и заставляло дрожать от ожидания дальнейшего. На ее плечо опустилась рука и мелодичный голос леди Шарлотты произнес: — Не стоит так волноваться, юная леди. Все закончится хорошо. Предлагаю подождать, вам все объяснят. Я с благодарностью взглянула на говорившую, ощущая, как от этих слов внутри растворяется сгусток страха. Пожилая представительница аристократии, чьи когда-то черные волосы, уложенные в высокую прическу, были щедро усыпаны серебром, с участием смотрела на меня. — Леди Шарлотта, графиня де ла Круа. Не волнуйся, девочка, тебе еще понадобятся силы. — Очень приятно с Вами познакомится, Леди де ла Круа, — вспомнила я правила хорошего тона. Тем временем пол выложенный плитками в семилучевую звезду, пришел в движение, перестраиваясь в трехлучевую, где в вершинах встали три пришедших мага. Дариэль вытянул руку, отпуская принесенный камень, мерцающий бело-голубыми вспышками. Тот упал вниз, зависнув в футе от пола. Поставив две чаши с принесенной кровью прямо под зависшим камнем, он, отойдя к стене, пояснил: — Гермиона, очень прошу, выслушай меня внимательно. Ранее планировалось провести ритуал статуса крови, который бы дал нам понять, кто ты. И не являешься ли чей-то кровной родственницей. Как иногда бывает, в результат ритуала вмешался случай. Мы ожидали многого при проведении ритуала… Результат проверки статуса крови нас, с одной стороны, сильно огорчил, — рука женщины, так и оставшаяся лежать на ее плече при этих словах, сжалась, — с другой, он дает нам возможность просмотреть некоторые события прошлого и вернуть принадлежащее тебе по праву рождения. На этих словах юноша замолчал и кивнул магам, стоящим в круге. Те на грани слышимости затянули какую-то литанию на латыни. Свет мигнул. В следующий миг пламя свечей подернулось красным светом. Кровь из чаш тонкими струйками поднималась к висящему камню, чьи бело-голубые всплески стали перемежаться с кровавыми отблесками, благодаря впитыванию им жизненной квинтэссенции. Вверх выстрелил луч света и на высоте шести с половиной футов разделился, образуя светлое полотно с постепенно проявляющейся на нем картинкой. Непроизвольно я поднесла ко рту сжатый кулачок, не замечая, как зубы впиваются в плоть, подавляя крик в зародыше. Перед присутствующими развернулось действие, произошедшее более тринадцати лет назад. Молодой Джеймс Поттер стоял рядом со своей женой Лили, держащей на руках ребенка. Напротив них в своем обычном, украшенном звездами и разлетающимися кометами, наряде находился никто иной, как директор Хогвартса Альбус Дамблдор. — Джеймс, мальчик мой, я не уверен, что фиделиус сможет защитить тебя от Темного лорда. Он, как ты знаешь, уже в курсе произнесенного пророчества, и мне кажется, что в состоянии обнаружить ваше убежище. Магия не всемогуща. Существуют другие пути. Ничего не стоит задаться вопросом, где располагались дома твоего рода, а деньги, шантаж и простая логика приведут его сюда, — седой старик расстроено покивал головой, изредка бросая взор на Поттера. — Предать могут многие… — Мои друзья меня не предадут! — возмутился Джеймс, а Лили тряхнула рыжими кудрями, соглашаясь со словами мужа. — Я не имел в виду ваших друзей, но ведь кроме них есть и другие люди. Тот же Северус, бедный запутавшийся мальчик, подслушав пророчество, передал его Воландеморту. Никто не даст гарантию, что кто-то не подслушает разговоры между друзьями, а по непроверенным данным, в ордене завелся предатель, которого пока не удалось выявить, несмотря на все мои усилия, — покаянно развел руками глава ордена. — Что вы предлагаете, директор? — вмешалась в разговор миссис Поттер. — Я не поверю, что у вас нет плана. Я сделаю все, чтобы защитить мою дочь. От этих слов глаза Гермионы расширились, она пыталась осознать услышанное ею. — Не молчите, директор. — Лили, будь добра, сходи, уложи ребенка, а потом вернешься, и я вам расскажу, что я придумал. Ваша защита, как мне кажется, будет стопроцентна. Молодая женщина вышла из поля зрения. Взгляд старца провожал ее. В следующий момент в старшего Поттера полетело заклятие подвластия в его мягкой форме, заставляющее во всем соглашаться с тем, кто его послал, при некотором сопротивлении заклинающему. Джеймс, с любовью глядящий вслед жене, ничего не заметил. Лили вернулась и требовательно посмотрела на Дамблдора. — Итак, директор, я вас слушаю. — Все очень просто. Я создаю гомункулов, и хоть это темная магия, но я возьму такой грех ради вашей безопасности. Затем, благодаря оборотному зелью, они примут ваш облик, а маленький гомункул станет мальчиком, который заменит вашу дочь. В результате вам нечего бояться. Разве я хоть раз вас обманывал? Все для вашего выживания. Мы оставим здесь засаду, весь удар примут искусственные конструкты, которые необходимо напитать силой рода Поттер. Вы ведь понимаете, что Темный лорд далеко не глуп, чтобы купиться на обманку, и поэтому надо наполнить гомункулов вашей магией. Вы на некоторое время отдадите ее взамен на даруемую безопасность. Ничего продолжительного. Я предполагаю, что нападение произойдет очень скоро. Благодаря ритуалу переноса магии, вас и вашей дочери ничего не коснется. Гомункулы под моим руководством уничтожат Тома. Я думаю, что неудобство на непродолжительное время стоит некоторых жертв. После того как все закончится, магия вернется. Джеймс, ты как? Согласен? Джеймс задумчиво взъерошил волосы, а затем как-то неприятно ухмыльнулся и подозрительно поинтересовался: — А как быть с тем, что Макгонагалл, Сириус и Алисия знают о рождении дочери, а насколько я понял, в пророчестве говорится о ребенке мужского рода? — Тебе не стоит беспокоиться, я уже решил этот вопрос, — с этими словами седобородый продемонстрировал им три фиала с серебристыми нитями воспоминаний. — Что касаемо пророчества, то полностью оно звучит так: «Тот, обладающий силой способной победить Темного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… и один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока другая выживает... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится в день смерти седьмого месяца...» — Другая?! — вскрикнула Лили, приваливаясь к мужу. — Я согласна, лишь бы моя девочка жила. Далее замелькали картинки без слов: Поттеры выпивают оборотное, принимая вид, знакомый Гермионе с самого детства. Они же произносят какие-то слова, находясь на границе начертанной пентаграммы, но внутри ограждающего контура, и из их тел исходит сияние, устремляющееся к молодой паре с лицами Джеймса и Лили, стоящей в ее центре, и отдельно к младенцу, лежащему на луче, обращенном на запад. Постепенно изображение исчезало, истаивая до белого тумана. Перед моими глазами проносились события, произошедшие тринадцать лет назад. Сердце истекало кровью. Я всегда знала, как правильно поступать в той или иной ситуации, и всегда поступала именно так. Сейчас же все смешалось. До нынешнего года все мои поступки казались мне правильными. Благодаря своим знаниям и уму я чувствовала себя взрослее своих друзей. Теперь, смотря на происходящее, я не только не чувствовала себя взрослой, но мне как никогда требовался совет и поддержка. Я верила Дамблдору. Разве мог великий светлый маг соврать? Раньше казалось, нет. События, произошедшие в директорском кабинете, когда он наставлял меня, и последующее посещение директора после краха их дружбы с Гарри, казалось подготовило меня ко многому, но то, что я видела сейчас, подводило к новому Рубикону. «Почему же я так боюсь? Почему, глядя на происходящее, я дрожу от мысли, что это мои родители, что это те люди, которые являются причиной страданий Гарри?» — задавала я вопросы самой себе. Я всегда верила своим родителям и знала, что они — все самое светлое, что есть у меня. Чувства дочери кричали, что это не они, но логика утверждала обратное. Но сейчас в свете того, что сделала я сама, действия родных стократно усиливали чувство вины. «Ради общего блага» — всплыла фраза директора у меня в мыслях, но эти в общем-то правильные слова почему-то отдавали болью и кровью. Ради всеобщего блага... Ну и ради блага, прежде всего, ее семьи. Тихий смешок прервал затянувшееся молчание и я, повернув голову с удивлением поняла, что смешок издал глава Рода де ла Круа. Еще один судорожный смешок, а затем, словно прорвав плотину, хохот юноши наполнил зал. Он смеялся. Смеялся до выступивших на его глазах слез. Смеялся, и этот смех был горьким, как полынь. Присутствующие маги смотрели на него с печалью и пониманием. У меня в голове не укладывалось, какая причина могла послужить тем катализатором, что вызвало такую реакцию у блистательного представителя древней аристократии. Резко, словно обрезанный, смех прекратился, и следом случилось невероятное: Дариель де ла Круа исчез, а на его месте стоял Гарри Поттер, в чьем взгляде отражались спаянные в непередаваемый сплав боль и грусть. Перед глазами стало расплываться…. Конец pov *** Все, кроме моего деда, вышли из комнаты. Усадив девушку на принесенный домовиком диванчик, мы устроились напротив нее на стульях. — Enervate. Девушка слегка дернулась, приходя в себя. Я внимательно смотрел ей в глаза, и наконец она стала осознавать происходящее. — Гермиона, ты пришла в себя? Моя улыбка похоже подействовала лучше, чем нашатырь, который в свое время мне подносила под нос тетка Петунья, приводя меня в сознание. — Гарри Джеймс Поттер, как это понимать? — Что именно? — я поежился под пронизывающим взглядом недовольной девушки, который, похоже, передается всем женщинам по наследству от прародительницы. — Ты еще спраш-шиваеш-шь! Обманщ-щик! Ты не поставил меня в извес-стнос-сть о с-своем новом с-статус-се. Ты манипулируеш-шь мной! На миг мне показалось, что Гермиона выучила язык змей. — Стоп, — прервал ее словоизлияние я. — Не будем об этом. Позже поймешь. Сейчас важнее другое. Что ты помнишь последнее? — Изменение твоего облика. Ты метаморф? — взгляд девушки заинтересованно замерцал, вызывая у меня вздох. — Нет. Чуть раньше. Гермиона задумалась, перебирая воспоминания, и в следующее мгновение ее зрачки расширились, и она тихо прошептала: — Ибо ни один не может жить спокойно, пока другая выживает... Гермиона вычленила нужное. Все-таки она умеет найти главное. Я молча протянул ей пергамент с ее родословной. Имя: Дорея Лилиана Поттер Отец: Джеймс Чарльз Поттер Поттер, жив; Мать: Лилиана Мелания Поттер, жива; Крестный: Ремус Люпин, жив; Крестная: Нарцисса Друэлла Малфой, жива; Титулы: Хранительница крови Рода Поттер; Родовые дары: чары (активно), трансфигурация (активно). Анимагическая форма: не определена. Недвижимое имущество: Поттер-мэнор, дом в Годриковой впадине (разрушен), Сейфы и финансы: Сейфы Рода Поттер — 7 543 246 галлеонов 15 сиклей, 28 кнатов (с дозволения Лорда Рода). Бывшая Гермиона Джин Грейнджер раз за разом пробегала глазами по строчкам пергамента. И, судя по ее лицу, прочитанное никак не укладывалось в ее голове. Вопросы роились и множились. Постепенно картинка начинала складываться. Девушка посмотрела на меня. В ее глазах плескались начинающее проступать понимание вкупе с растерянностью. — Гарри… но как же так? Это не может быть правдой, — глаза цвета темного меда наполнились слезами. — Ты же не гомункул... — Ты права, Дорея, — при звуках этого имени она вздрогнула, — я не гомункул, как и те люди, что приняли облик твоих родителей, стоя в пентаграмме. Это были мои папа и мама, и именно они погибли, останавливая Реддла в ту ночь Хэллоуина в восемьдесят первом. Что там произошло, так и остается тайной, — немного помолчав и глядя на напряженную девушку, я продолжил: — Поттеры отдали свою магию нашей семье, когда приняли то решение. Вернее сказать, одолжили, — горькая усмешка мелькнула на моем лице. — Но именно свою, ты уже была в безопасном месте. Дальше не знаю, что с ними стало. Тебе тут виднее. Мне кажется, для Дамблдора было сюрпризом узнать, что я выжил, но еще большим стало то, что я вобрал всю магию четы Поттеров. Обеспечивая мое выживание, отец встретил Тома без палочки, тем самым жертвуя своей жизнью и отдавая магию Поттеров мне. Его шаг повторила моя мама. Мне кажется, в какой-то момент, буквально за считанные часы до тех событий, мои родители смогли обойти жесткие рамки подчиняющих заклятий, но или сил не хватило скинуть их полностью, или же не было возможности. Вероятно, они воспользовались какими-то прорехами в границах и принципах действия подчинения. Сами спастись не смогли, жертвуя собой ради моей жизни. Так что, дорогая моя сестра по магии, я теперь Лорд Поттер со всеми вытекающими последствиями. — И как тебя теперь зовут? — пока я говорил девушка, осознавая сказанное мной, все ниже опускала плечи. — Гарольд Дариель Максимилиан Джеймс Поттер де ла Круа. Лорд Рода де ла Круа и Рода Поттер. — Я буду называть тебя Гарольд, так привычнее, — она замялась, но я уже догадывался какой вопрос она хочет задать и не собирался ее останавливать. — Ты, как лорд, можешь вернуть магию моим родителям? Они же не знали, что так все получится, и не думали, что замещать их будут живые люди. Их обманули. С каждым словом она говорила все быстрее и быстрее, словно боялась не успеть и при этом почти срываясь на шепот. Странные существа люди. Передо мной сидит мой бывший друг, к которому, несмотря ни на что, все еще оставались теплые чувства. Умная, начитанная девушка, которая пережила за короткий срок довольно неприятные моменты от собственного предательства до предательства тех, кому она верила. Рон, Дамблдор, а теперь и родители. Я смотрел и видел, с одной стороны, все ту же Гермиону, уверенную в своем правильном восприятии мира. Гермиону, ожидающую от старших именно то решение, которое впишется в ее картину мира. Всегда поступающую так, как ждут от нее взрослые, и которая знает, что за хорошее поведение должна следовать награда. Ребенок, ставящий во главу угла лишь свое желание, вот кого она мне напоминает. Абсолютный детский эгоизм во всей свой красе. Именно этот ребенок сейчас говорил в ней. Есть ли в этом ее вина? Или это результат воспитания? Девушка в ожидании смотрела на меня, а я молчал и обдумывал аргументы для отказа в ее просьбе. — На этот вопрос отвечу я, — вмешался мой дед. — Понимаешь, Дорея, это очень сложный вопрос. Обманули или нет, здесь не имеет значения. Я начну издалека. Есть такое учение – каббала, в котором вообще отсутствует понятие свободы воли, а следовательно, и выбора. Вернее сказать, человек волен лишь в выборе окружения, то есть все его решения определяются сферами эмоций, мыслей, убеждений окружающих его людей. Самостоятельность лишь иллюзия. Возьми, к примеру, информационную сферу маглов. Сплошные стереотипы, навязанные различными источниками: от соседа до телевидения и радио. Есть ли у них свобода? На мой взгляд, нет. Пройдет лет двадцать, и поверь мне, люди в большинстве своем перестанут мыслить сами, ссылаясь на доступные источники информации. Книга тем и хороша, что ты можешь ее читать, вырабатывая свое мнение, и при этом не рассеивать свое внимание на картинку, которая и замещает смыслы. Был такой мыслитель Йегуда Лейб Алеви Ашлаг, который писал, что каждая мысль — даже мельчайшая — представляет собой движущую силу для человека… Вся наша жизнь сплошные перекрестки и развилки, и на каждом мы производим выбор или за нас его делают. И здесь не имеет значения, сами или не сами. С последствиями разбираться тебе. Что такое человек? Это открытая структура со своими взаимосвязями во всех плоскостях, и внешние связи проецируются на внутренние и наоборот. Свобода определяется, прежде всего, равноправным обменом энергией, веществом и так далее. Другими словами, ты будешь свободен в выборе, будучи равноправным с окружением, а это вопрос Силы. В остальных случаях ты или подчиняешься, или навязываешь свою волю. Русский философ Бердяев писал: «Свобода есть моя независимость и определяемость моей личности изнутри... не выбор между поставленным передо мной добром и злом, а мое созидание добра и зла… Свобода порождает страдание, отказ же от свободы уменьшает страдание... И люди легко отказываются от свободы, чтобы облегчить себя». Это путь магов. Именно магов, а не маглов с палочками. Твои родители пошли на поводу у Дамблдора, доверяя всего лишь набору звуков. Пошли легким путем. Не стали действовать сами, переложив решение на других. На данный момент времени совершенно не имеет значения, знали они или только догадывались, что их заменят не големы. Они уже заплатили за это своей магией, но вот с последствиями их решения разбираться придется тебе, девочка. Вспоминая усмешку Джеймса, я предполагаю, что он все прекрасно понял. Извини, я не знаю, что за человек Грейнджер, но из различных источников я составил мнение о Джеймсе Поттере как беспринципном негодяе. Он осознавал, что вместо него должны погибнуть другие люди. Сказал он об этом твоей матери или нет? Понадеялся на директора? Их защита в твоем лице напоминает детский лепет из серии «это не я, меня заставили». Ты должна думать не об них, а о себе и своем роде. Извини за грубость, но Джеймс и Лили просто отработанный материал и могут быть интересны Альбусу лишь возможностью влиять на тебя. В магловском мире бытует фраза, гласящая, что незнание законов не освобождает от ответственности. Глубокая по своей сути мысль. Если уж алтарный камень Рода Поттер дался в руки моему внуку, то тут уже не требуется никаких доказательств вины Рода Поттер перед ним. Твои родители виновны, это во-первых. Во-вторых, временная передача магии или заимствование допускается между родственниками для проведения некоторых ритуалов в виде подпитки, когда цепь или круг магов не выход, а результат определяется личностной силой мага. Это редкие случаи, но они бывают. Возврат необходим, максимум, в течении трех месяцев. Отдающий становится кем-то похожим на сквиба, его магические каналы купируются, а ядро уменьшается, что приводит к длительному реабилитационному периоду. С увеличением срока каналы начинают атрофироваться, а ядро просто засыпает, будучи не способным как восполнять энергию извне, так и вырабатывать ее самому. Пойми, магию твоим родителям в полной мере не вернуть, в лучшем случае они станут сквибами в обычном понимании. В-третьих, предположим, Дариель вернет тебе главенство над родом и всю полноту власти над родовым камнем. Чем это грозит ему? Некоторые личности, которым абсолютно наплевать на своих последователей, сразу же поймут по изменению ауры, магической подписи, что Поттер уже не Поттер, а следовательно, не только не нужен, а непередаваемо опасен, как наглядное свидетельство махинаций директора. Они поймут, что Дариель Максимилиан де ла Круа знает, кто виноват в гибели его семьи. Если откинуть личность председателя МКМ, то это уже международный скандал с участием трех магических государств. И самое главное для тебя, всем станет ясно, что ты, девочка, живее всех живых. Мисс Поттер с надеждой во взгляде смотрела на Гарри, именно Гарри, а не Гарольда Дариеля Максимилиана Джеймса Поттера де ла Круа. Для нее он навсегда останется Гарри. Она слышала, что говорил старший волшебник. С каждым сказанным им словом понимание, что ничего нельзя изменить, преобразовывалось во все увеличивающуюся пропасть отчаяния. Вокруг девушки начал формироваться магический купол, внутри которого словно развертывались ленты, хлещущие в поисках опоры и увеличивающие его в объеме. Все говорило о готовящимся выбросе. В какой-то момент одна из них наткнулась на сферу магии юноши, проявившуюся по его желанию, и замерла. В следующий миг все ленты устремились к нему, и Дорея облегченно вздохнула, ощутив нечто такое родное, безграничное по своей близости к ней, без чего она не имела бы всей полноты существования. Она приняла все произошедшее с ней сегодня. Я улыбнулся, чувствуя через появившуюся связь, как ее магия пытается ощутить родовой камень. Лицо девушки разгладилось и на губах заиграла неуверенная улыбка, когда я дал ей доступ, а в глазах заблестели слезинки радости. Единение с родовой магией непередаваемо! Это надо только пережить. Я как Лорд почувствовал ликование магии Рода и принятие кровного родственника алтарным камнем. Облик Дореи поплыл под влиянием моего добровольного согласия на вхождение ее в Род Поттеров. Внешность девушки начала изменяться, принимая общие внешние черты ее родителей. Волосы изменили цвет на темную медь. Глаза болотного цвета, обрамленные пышными ресницами, в прострации смотрели на мир. На лице проступила россыпь веснушек, которые совершенно не портили ее. Значительное изменение коснулось губ, чья припухлость и красивая форма добавляла шарма, делая девушку более яркой. Бюст заметно увеличился, подчеркивая ее женственность. Дед своевременно, предвидя проблемы с изменениями, наложил невербальное заклинание подгонки одежды по фигуре. Следом, во избежание недопонимания, накинул иллюзию, возвращая привычный ей облик. — Гарри, Гарри, это так… Мы с дедом понимающе улыбнулись. Затем я продолжил разговор, эмоционально поддерживая теперь уже сестру. Я послал волну успокоения и поддержки. — Теперь вернемся к нашим действиям. И, Дорея, — увидев появившиеся морщинки на лбу девушки, пояснил, — привыкай к своему имени. Ты же понимаешь, что это необходимо. Так вот, на наш взгляд, необходимо следующее: я принимаю тебя в Род Поттеров как названную сестру, что дает нам необходимый для тебя статус, но при этом не будет отображено на родовых гобеленах. Мое решение будет подтверждено камушком. Далее мой дед принимает Дорею Лилиану Поттер в свой Род на правах воспитанницы до твоего совершеннолетия, которое в России наступает в восемнадцать лет. По достижению тобой данного возраста ты становишься хранителем крови и кровным регентом Рода. Другими словами, став совершеннолетней, ты станешь будущей матерью главы Рода со всеми вытекающими правами, обязанностями и ограничениями. Девятнадцатого сентября тысяча девятьсот девяносто восьмого года я добровольно сниму с себя обязанности главы Рода Поттер, и ты становишься единственным его членом. При этом твой Род остается вассальным к роду де ла Круа. Данные условия будут оговорены при проведении ритуала принятия в Род. — Я смогу стать главой Рода? — Дорея словно не слышала то, о чем я только что говорил и с нетерпеливым ожиданием буравила меня взглядом. Все-таки, что ни говори, а прыгнуть выше головы у каждого в крови. Все хотят быть чуточку равнее. — Нет, — было забавно наблюдать, как выражение ее личика, полное надежды на положительный ответ, меняется на обиженное. — В силу кодекса Рода стать главой тебе нереально, ибо в нем указанно, что главой может быть только мужчина. Возглавить Род сможет лишь твой сын. Поэтому тебе надо искать мужа, который согласится войти в Род. Думаю, это не столь тяжелая задача. Если я до твоего совершеннолетия отойду в мир иной, то столь знаменательное событие, как управление Родом, перейдет в твои руки, — я жестом руки остановил словесный поток, готовый сорваться с губ девушки. — Все уже оговорено в завещании. Не спорь. Мы не знаем, что случится завтра, что и показал проведенный ритуал. Ведь все планировалось с меньшими рисками, а не так. Ну, да дедушка все тебе объяснит. Так что готовься учиться по двенадцать часов в день. — Га… Дариэль, как ты с этим справился? Для тебя это было таким же шоком? — фигурка девушки передернулась от воспоминаний, — твой смех был страшен. — То, что Альбус со своими подельниками принял участие в убийстве моих родителей, я знал и раньше, но я никак не думал, что Поттеры напрямую участвовали в этом. Ирония в том, что Петунья была права в своей ненависти ко мне, думая, что я сын Джеймса, но знаешь, я ее не осуждаю и даже где-то готов сказать спасибо за то, что я есть тот, кто есть. — Ты сильно изменился… — Когда-то Хагрид подарил мне сказку, потом появились верные друзья — почти семья, светлая память о родителях... Сказка обернулась интригой, верные друзья перестали ими быть, память о справедливом отце и любящей матери сменилась реальностью их убийства тем, кому я верил, а храбрые и добрые люди, которых я считал своими родителями, оказались соучастниками убийства моих настоящих отца и матери. Твое с Уизли предательство… Знаешь, я даже благодарен судьбе за это. Без случившегося в том классе всего происходящего сейчас бы не было. Я оставался все тем же ранимым, незащищенным, недалеким, завидующим чужому семейному счастью мальчишкой, марионеткой в руках Альбуса Дамблдора. Возможно, я сам тебе все расскажу. Возможно, дед или портреты поведают правду и полную историю моей жизни. Позже. Когда ты будешь к этому готова. Смешно. Говорю, как директор на первом курсе. Для тебя это сейчас просто лишняя и ненужная информация. Все потом, а сейчас пора продолжить то, для чего мы здесь собрались изначально. Спустя пару часов, после проведения ритуала и отбытия в Россию Дореи с ее родителями в имение моих родственников, я сидел на диване и, глядя на огонь в камине, ждал деда с его вассалами для проведения ритуала по удалению крестража. Волновался ли я? Нет. Все неоднократно проверено и перепроверено. Мои «воспоминания», знания и умения со стороны родственников матери — все это давало почти стопроцентный шанс. Камин полыхнул зеленым. Пора. Все было готово. Шестеро магов, одетых в длинные льняные рубахи, спустились в ритуальный зал Рода. Пятиугольник с заключенным в него ритуальным кругом, цепочки рун призыва и защиты, вписанный в круг знак солнцеворота, в центре которого располагался алтарь. Ритуал обращения к Смерти, по понятным причинам, проводился по славянскому обряду. Скинув рубаху и оставшись обнаженным, я лег на алтарный камень. Дед встал на угол, обратившись лицом к северу. Песнь-обращение к Маре-юнице разлилась в помещении. Ярко-зеленым светом вспыхнули активирующиеся руны. С каждым следующим призывом тени все отчетливее проступали в пространстве, двигаясь на границе рунных построений. Они тянулись к проводящим ритуал магам и не могли их достать. Практически видимые потоки, вихри энергий кружили вокруг пятиугольника. Дед пропел последние завершающие слова. Для продолжения требовалось окропить алтарь моей кровью. Мое тело через поры стало источать руду жизни, впитывающуюся в камень. Внезапно холодная и чуждая Сила затопила помещение. Я облегченно улыбнулся. ОНА ответила. ОНА пришла. Это не описать словами: все, что я знал, видел, ощущал во всех своих жизнях, было ничем по сравнению с той мощью и силой, что наполнили меня в этот миг. Мое тело застыло. Сила укутывала меня, неся на своих волнах. Тьма затопила сознание. Бескрайняя Тьма, неоценимая жалким разумом, перед которой пасовали все определения и чувства, весь опыт, воспринималась безграничным пространством, не имеющим ни начала, ни конца. Бесконечным Временем, нашедшим свое олицетворение в образе Великого Змея, кусающего собственный хвост и непередаваемой Тишиной. Все мое естество наполнилось ощущением абсолютного покоя, не имеющего своего предела. Вначале возник звук. Звук, ощущаемый как легкая вибрация, постепенно нарастал, превращаясь в могучий океанский рокот. Он был везде: и снаружи, и внутри. В нем смешалось все: десятки, сотни, тысячи голосов; потоки музыки, изменяющиеся каждый миг, но воспринимаемые во всем своем многообразии. Осознать все вместе не было никакой возможности. Вся моя сущность вибрировала, и казалось, еще чуть-чуть, и то, что воспринимается моей личностью, распадется на мельчайшие частицы, которые подхватят нездешние вихри, не оставляя от нее даже воспоминания. Сильнейшее напряжение нарастало. Перед мысленным взором проносилось все то, что я пережил или мог пережить: картинки событий и люди, в них участвующие; мысли, даже те, которые не успели оформиться и быть понятыми; эмоции, как яркие, так и лишь тени переживаний; вероятности и возможности, вызванные теми или иными действиями или мыслями. Хаос наполнил меня. А затем настал миг, когда мой мир взорвался, словно сверхновая, выбрасывая вовне всю мою сущность, все самое сокровенное: не всегда воспринимаемые даже собой мысли, эмоции, страхи, желания, тайны. Все, чего страшишься и стыдишься, все, что наполняет гордостью, рассматривалось и оценивалось. Все было разделено, оценено и взвешено. Ощущение какой-то материнской заботы окутало меня перед тем, как я потерял сознание. Прозвучал последний звук призыва. Маги застыли, словно соляные столбы. Все их чувства кричали о том, что ОНА ответила. В следующее мгновение зал наполнила Сила. Вспыхнул темно-бордовым нарисованный солнцеворот, выбрасывая жгуты энергий вверх. Постепенно они стали заворачиваться в воронку и опускаться к алтарю к юноше, лежащему на камне, чьи распахнутые глаза с расширенными зрачками видели нечто недоступное магам, заключая того в кокон. Все замерло в некоем равновесии. Старший маг с напряжением смотрел на внука. Шрам на лбу лежащего на алтаре юноши раскрылся, истекая черной кровью, из него выплеснулась темная тень с раскрытым в крике ртом. В следующий момент эту тень окружило радужное сияние, которое начало сжиматься, превращаясь в сферу. Вспышка. И все пропало. Исчезло ощущение всеподавляющей мощи. На алтаре около Дариэля покоились пять маленьких сфер. Четыре переливающиеся радужным сиянием и одна, наполненная темным туманом. Судорожный, сквозь зубы, вздох разнесся от алтаря, разбивая тишину на мелкие осколки. Маг улыбнулся и запел, благодаря Мару.