Забывшие слово "надежда"...

- Помни, Тсунаеши, что бы не случилось, ты не должен плакать. Ты должен быть сильным мальчиком. Ты ведь сильный мальчик? - Да, мама… Пустота. Вокруг только темнота, и в ее эпицентре стоит подросток. Худой, с выпирающими ребрами… Его средней длины каштановые волосы торчат во все стороны, но это стабильная прическа для этого паренька. Его большие медовые глаза устремлены в одну точку, как-то равнодушно следя за тем, как темнота постепенно затягивает его ноги, грозя поглотить полностью. - Тсуна! Женский голос раздается откуда-то издалека, и подросток поднимает голову, словно очнувшись ото сна. - Ма-ма… - он сам пугается своего хриплого голоса и облизывает пересохшие губы. Он судорожно оглядывается, словно только сейчас заметив, где находится. - Тсунаеши Савада, ты решил сдаться? – вкрадчивый голос с кошачьим мурлыканьем раздался с другой стороны, и подросток тут же оглянулся. Но, сколько бы он не вглядывался в черноту, знакомый силуэт высокого парня так и не появился. - Мукуро?! - Ну же, Десятый. Ты же не станешь таким же, как мы? – метнувшись в сторону голоса, он резко остановился. Посреди этой черноты возникли силуэты. Заливающаяся слезами Нана, Мукуро, вложивший руки в карманы и с высоты своего роста насмешливо глядящий на подростка, Первый… Последний был окутан этой странной чернотой по горло, и только голова с печальными глазами осталась на виду. - Ну же, Тсуна. Посмотри на него. Не хотел говорить, но именно ты вытащил меня из этой пучины. Почему же ты теперь сам покрываешься тьмой? Почему ты не хочешь спасти Первого, да и остальных? – голос Мукуро врывался в сознание подростка, заставляя его отступать назад. - Но я… я же… почему я? Я такой же, как и вы все! – подросток упал на колени, закрывая лицо руками. Слезы падали на землю, исчезая во тьме. - Нет, Тсунаеши, ты не такой, как все. Ты сохранил себя, несмотря ни на что. Понимаешь? – силуэты впереди исчезли, зато сзади появился новый персонаж – маленький огненный львенок. Он, наклонив голову, смотрел на подростка. - Поэтому мы будем помогать тебе, - серый волк, чья шерсть напоминала клочки тумана, вышел с другой стороны и, обойдя подростка, остановился возле львенка. - Натс, Энму! – подросток перевел взгляд с львенка на волка, от удивления даже прекращая плакать. Волк и львенок – они были словно двумя составляющими характера Тсунаеши. Натс был добрым и открытым, всегда готовым постоять за друзей. Энму же, как истинный волк, больше заботился о том, чтобы его планам не мешали, и был готов перегрызть глотку любому, вставшему на пути. А вместе эти двое создавали нерушимый союз. - Пока ты следуешь этому пути, мы всегда будем рядом, Тсунаеши Савада, - львенок наклонил голову, приближаясь к подростку и вставая передними лапами ему на колени. Энму остался стоять за спиной, но ярко-синие глаза выражали согласие. Тсуна кивнул и встал, оглядевшись. Темнота начала меркнуть, а вместе с ней исчезали и силуэты животных. Открыв глаза, Тсуна уставился в белый потолок и вздохнул. Эта темнота снилась ему и прежде, но без продолжения. Почему-то казалось, что это было правдой, и Натс с Энму приходили к нему… Мукуро в комнате не было, равно как и Первого со Второй. Седьмой спал, как и Тринадцатая с Пятой. Девочки спали привычно на одной кровати, стараясь не расставаться. Третий тихо читал книжку. Тсунаеши сел на кровати, с неохотой спуская ноги к холодному полу. Надо же, столько опытов провели над ним за эти четыре года, а вот к холодному полу по утрам он так и не привык. Надо сказать, за эти года комната мало изменилась, разве что набор в тумбочках сменился. Дети начали подрастать. Тсунаеши на данный момент было десять лет, а Мукуро, как самому старшему, пятнадцать. Но все же единственное, что не поменялось, это характеры участников эксперимента. Седьмой - все такой же маньяк, Тринадцатая – робкая девочка, цепляющаяся за руку своей подруги Пятой, Шестой - все такой же нелюдимый… Нет, вот последнее не совсем верно. Все же одного человека он впустил в свое сердце. Тсунаеши был единственным, кто решался подойти к нему, когда подростка вталкивали в комнату избитого, и зачастую истекающего кровью. А Мукуро был единственным, кто спросил у докторов: «Где Десятый?», когда он не вернулся в комнату четыре года назад. Тсуна закрыл глаза, невольно сжав руку в кулак. После той проверки на пламя он две недели лежал в больничном отделе. Тсуна не понимал, почему ему дали столько времени на восстановление, но вопросов не задавал. Да, он несколько изменился с того дня, как его забрали из дома, но не сильно. Да, в глубине его медовых глаз начала появляться решимость, а сам он стал более молчаливым… но и только. Его сердце по-прежнему было открытым для других, а улыбка доброй. А еще осталась робость, не дающая высказать своим соседям по комнате все, что он думает об их поведении… Но это желание росло день ото дня и однажды грозило вылиться в огромное цунами… День прошел незаметно: ввиду проведения в прошлые дни тяжелых морально и физически экспериментов, Десятому дали отдохнуть одни сутки. Единственные часы, встроенные в стенку, показывали семь вечера, когда Тсуна вновь проснулся. Оглядевшись, он обнаружил, что в Комнате присутствуют все, кроме Шестого. Безразличные взгляды, равнодушные мысли… Даже Седьмой притих последний год. Теперь ему в глаза не мог смотреть даже Первый – словно дикая крыса. Взгляд зеленых глаз был наполнен слепой ненавистью и жаждой убийства. Однажды он напал на Десятого, и только вмешательство Мукуро спасло подростка. Только через час щелкнул замок на двери, и в комнату вошли доктора. Они практически несли на руках тело высокого подростка пятнадцати лет. Повязка, обычно находящаяся на глазу, съехала набок, а длинные синие волосы волочились по полу. Закинув Шестого на его кровать, люди вышли, даже не взглянув на замерших детей. Тсунаеши выждал еще пару минут для надежности и только после вскочил с кровати. - Шестой! – так они договорились – при других называть друг друга только по номерам, а не по именам. Даже сейчас, Тсуна выполнял эту просьбу синеволосого. Подбежав, Десятый остановился и несколько растерянно посмотрел на друга. Что-то неуловимо поменялось в нем. Что-то… добавилось. - Тсунаеши… - подросток приоткрыл левый глаз, незряче глядя на Десятого, – Я не вижу… - Шестой?.. – протянул десятилетний парень, испуганно округляя медовые глаза, – Мукуро… Тсуна ахнул, не в силах сдержаться: Мукуро открыл правый глаз и… Тсуна испуганно уставился на алый глаз с начерченным прямо на нем каким-то иероглифом. Еще четыре года назад Тсуна все же уговорил Мукуро рассказать ему немного о себе. Оказалось, он был сиротой, и родителей ему заменила тетя. Не то, что бы она баловала мальчика, но по-своему любила. Пока однажды он не попал в аварию. Тогда маленький Мукуро остался без глаза, а отношения с тетей резко пошли на спад. В восемь лет просто приехали какие-то люди и забрали его в это место. Выявив у подростка предрасположенность к пламени тумана, Мукуро заперли в этом помещении. Через полгода привели Первого, затем постепенно все остальные собрались. Всего было пятнадцать детей, но двое не выдержали этих мучений. Тсуна был третьим Десятым. Первый не выдержал и умер на больничной койке, а вторая покончила с собой. Прямо на глазах у Седьмого. После этого красноволосый закрылся в себе, а когда через месяц вновь заговорил, стал маньяком. Но факт остается фактом – у Мукуро не было правого глаза, поэтому он и носил повязку. Тсуна протянул руку и робко прикоснулся к щеке под правым глазом. Мукуро вздрогнул, но даже на то, чтобы пошевелиться, у него не было сил. - Надень повязку… - тихо прошептал он, закрывая ничего не видящие глаза, – прошу… Мукуро впервые что-то просил, поэтому Тсуна молчаливо повиновался, возвращая на место сбившуюся повязку. Мукуро расслабился, насколько это было возможно в его положении, и замер. Испуганно оглянувшись, Десятый наткнулся на равнодушные взгляды… Наверное, это и стало последней каплей… - Ну что, нравится вам изображать равнодушие? – произнес парень, сжимая руки в кулаки и выпрямляясь. Теперь все взгляды были обращены на него, но робость куда-то исчезла, – Нравится? Жалеете себя, значит? Для вас жизнь находящихся рядом совсем ничего не значит?! Я с самого прихода чувствую себя, как в крысиной стае! Каждый за себя? Да плевал я на это правило! Я… - Тсуна опустил голову, первая обида прошла, и теперь он просто говорил, чтобы не заплакать как прежде, - Я понимаю ваш страх. Вы все стараетесь не впускать друг друга в сердце, чтобы вам не было больнее. Но… я видел улыбки на лицах, живущих в другой Комнате. Знаете, почему они все еще улыбаются, несмотря на то, что с ними происходит? Потому что они вместе. Они помогают друг другу… а вы… Тсунаеши замолчал, потому что в горле застрял предательский комок. В комнате повисла тишина, все потрясенно обдумывали эти слова. Каждый в душе был согласен с Десятым, но они не решались это озвучить. Тсунаеши отвернулся к кровати, где лежал Мукуро, и сжал его руку. Казалось, что синеволосый вот-вот умрет… - Я… мое пламя – Солнце. Я могу попробовать… - сзади раздался сбивающийся от волнения голос. Резко оглянувшись, Тсуна увидел Пятую. Она робко теребила край кофты, старательно отводя взгляд. Это стало сигналом. Остальные словно выдохнули – первый шаг был сделан. Тсуна кивнул и отошел на шаг, а девятилетняя девочка склонилась над лежавшим. Со стороны казалось, что она просто проводит кончиками пальцев по коже лица Мукуро, но на деле она потихоньку соединяла что-то видимое ей одной, приводя в порядок организм пятнадцатилетнего подростка. После лица она принялась за сердце. Покраснев до кончиков ушей, она все же залезла руками под рубашку Шестого, приводя в порядок внутренние органы. Тсуна мог только крепче сжимать кулаки, впиваясь ногтями в ладошки. Нет, он не молился – он давно отучился верить в Бога, но в глазах стояло отчаяние. - Это все, что я могу… - прошептала Пятая, отходя от кровати и неожиданно падая. Тсунаеши еле успел поймать ее и помочь дойти до ее кровати, где сидела Тринадцатая. Передав девушку в руки подруги, Десятый вернулся к Мукуро. Подросток все еще был в отключке, но дыхание выровнялось. Вздохнув, Тсуна укрыл друга и вернулся на свою кровать, бывшую соседней. Только сев, он обнаружил, что все взгляды все еще обращены на него. - Что ты предлагаешь, Десятый? – Первый сидел на кровати и выжидающе смотрел на подростка. Да, Первый был старше Тсунаеши на четыре года, но сейчас он очень хотел поверить этому худому темноволосому подростку. - Мы должны сбежать, - неожиданно даже для себя произнес Тсуна, поднимая твердый взгляд на детей, таких же, как и он, сидевших на своих кроватях. - Но мы еще слабы, а у них оружие… - подала голос Тринадцатая, испуганно цепляясь за подругу. Даже Седьмой согласно цыкнул. Только сейчас Десятый заметил, что в Седьмом что-то изменилось. Нет, желание убивать осталось, а вот безумие исчезло. Он заинтересованно смотрел на Десятого, и его улыбка больше напоминала оскал. Тсуна достаточно изучил красноволосого, чтобы понять – парень согласен на эту авантюру. - У меня есть предложение… - протянул со своей кровати Третий, впрочем, не меняя позы, а только опуская книгу, – нужно подключить остальных из второй Комнаты. А затем установить срок. Оптимальный вариант – три года. За это время изучить свои способности и стать сильнее. По истечению этого срока устроить побег. – Третий замолчал, выжидающе глядя на остальных. - А я согласен, - оскалился Седьмой. – С одной стороны – это слишком долго, а с другой… - Значит, пусть будет так. Все согласны? – Первый оглядел собравшихся. Не стал спорить никто, даже Вторая и Тринадцатая, не участвовавшие в разработке первоначального плана, согласно кивнули. - Значит, будем ложиться спать. С завтрашнего дня будем все стараться. – Первый встал и, привычно щелкнув выключателем, погрузил комнату в темноту. Раздались шорохи – дети устраивались поудобней на своих кроватях. Когда, наконец, воцарилась тишина, раздался негромкий голос Первого: - Спокойной ночи, что ли… Ответом послужила тишина, но каждый из лежавших улыбался. Эти слова будто залечивали истерзанную душу, даря спокойствие так же израненному телу…