Забывшие слово "надежда"...

POV Юрия. Когда все это началось? Я не помню. Когда-то давно, пару вечностей назад, я был другим. Не было этой жажды убийств, не было ярости к окружающим меня людям. Я не знаю, что случилось с моими родителями, да и не помню я их. Может, их убили, так же как и родственников остальных. Не важно. Я быстро усвоил, что ждать помощи мне не от кого, и нужно выживать самому. Сначала нас было трое, потом количество подопытных резко увеличилось, и буквально за три месяца наше количество возросло до восьми. И это если не считать Вторую комнату. Но Десятый надолго не задержался. Умерев на столе наших мучителей, он избавился от дальнейших мучений. И я довольно часто мечтал умереть так же – гордо сжав зубы от боли. А потом появилась новая девушка. Она была самой взрослой среди всех, даже старше Шестого. Мне было шесть, а ей пятнадцать. И она первой заговорила со мной, приручая как дикого зверька. Не могу сказать, что я был от этого в восторге, но как-то постепенно привык к вечерним разговорам. Она рассказывала мне истории, которые сама придумывала. Несмотря на то, что ночами она плакала, все ее истории были наполнены светом, добром и любовью. Главные герои непременно спасались сами и спасали друзей, а Зло заканчивало свое существование или же становилось хорошим. Остальные так же держались в стороне, но я знал – они с нетерпением ждали вечера, чтобы, притворяясь спящими, затаив дыхание слушать продолжение очередной сказки. Так было три месяца. А потом она попыталась сбежать одна, но была поймана, избита и закинута обратно в комнату. В тот день все были вне Комнаты, каждый на своем процедурном столе, кроме меня. И избитой Десятой. Пришла в себя она еще утром, и днем, пока никого не было, она рассказала конец сказки, что рассказывала уже неделю. Вопреки обычаю, конец получился очень грустным, но я ничего не заподозрил и успокоенный уснул на ее коленях лежа на ее кровати. Какое-то чувство тревоги заставило меня проснуться через полтора часа. Открыв глаза, я увидел Десятую. Она стояла возле моей кровати, доставая из-под матраса что-то странное. Я не успел ничего сказать. Я просто сел и удивленно глядел на девушку. Заметив, что я проснулся, Десятая оглянулась на меня и как-то грустно улыбнулась. - Знаешь, - сказала она. – У меня сегодня день рождения. Мне исполнилось шестнадцать лет… - сжав в руке что-то металлически сверкнувшее, Десятая сглотнула, и я только тогда заметил, что она бледная. – Прости меня, Юрий… Тогда она впервые назвала меня родным именем, а не номером. А в следующий миг уверенным движением перерезала себе вену острейшим ножом. Не поперек, а вдоль. Все произошло так быстро, что подбежав к ней, я успел только увидеть, как потухают медового цвета глаза. - Хотару?* Я до сих пор помню чувства, что возникли у меня при взгляде на нее. Сначала было удивление. Затем нарастающая паника. А в конце душащий горло ужас сменила пустота. Опустившись на колени прямо в лужу крови, я смотрел на безмолвное тело девушки, подарившей мне надежду. Слез не было, но следующие несколько часов выпали из памяти. Кажется, взрослые пришли только через час. Меня оттащили и вывели из Комнаты. Заставили вымыться и переодеться. Когда я вечером вернулся в Комнату, было такое впечатление, что Десятой никогда не существовало. Чистый пол, застеленная кровать. На какой-то миг я даже поверил, что ее никогда не было, но воспоминания не дали забыться. Ночами мне часто снилась кровь. Я видел боль в глазах Хотару, когда она резала себя. Видел счастье в ее потухавшем взгляде… Постепенно я возненавидел Десятую. Она подарила мне надежду, а сама оказалась так слаба… Наверно, именно поэтому я негативно встретил нового Десятого – запуганного паренька, с паникой в больших карих глазах оглядывавшего Комнату. Намного позже я смог принять поступок Хотару. И ненависть к Десятому загорелась с новой силой. И не только к нему. Я ненавидел каждый кирпичик в здании, каждый звук в этом мире. Порой я сам не понимал причины своей ненависти, и просто ненавидел, таким образом заполняя пустоту. Я мечтал умереть, но тело выдерживало все пытки ученых. Оставалось еще самоубийство, но почему-то я не смог, каждый раз вспоминая взгляд Хотару… Но однажды новый Десятый показал коготки. Стоя над телом бессознательного Шестого, он высказал нам все, что думал. И я с удивлением обнаружил, что остальные зашевелились, отвечая на его призыв. Воспылавшая с новой силой ненависть вмиг угасла, когда он повернулся ко мне лицом. На миг вместо прищуренных карих глаз я увидел добрые медовые, и тихий смех коснулся моих ушей. Впервые за долгое время я осознал, что глупо тратил свои силы, ненавидя все и вся. И Десятый нашел выход моего гнева, направив его на Организацию. Когда побег удался, я невольно задумался – а как мне жить дальше? Но тут Десятый опять все взял в свои руки. Интуицией он чуял, что мне необходимы сражения, убийства, чтобы выжить, и создал Экзекуцию. - Если уничтожать, так Зло, - с легкой улыбкой сказал он, когда мы остались наедине. Хотару осталась моей первой любовью. Хоть мне было всего шесть лет, но я понимал многое, и любил ее так, как не умеют взрослые. Долгое время мне казалось, что я никогда больше не влюблюсь, да и кому нужен безумец, помешанный на крови? Оказалось, нужен. Долгое время я в упор не замечал волнение Пятой, считая ее кем-то вроде невидимки. Лечит, и ладно. И даже когда Ринджи почти носом меня ткнул в этот факт, я не поверил. Я никогда не смогу избавиться от своей зависимости, а она слишком домашняя. Да и зачем мне это?.. Когда я лежал без сознания после сражения с Девятой, мне снилось прошлое. Я снова видел Десятую, и она как прежде грустно улыбалась. Вот только я был не шестилетним мальчиком, а парнем двадцати одного года. - Живи… - тихо прошептала Хотару, наклоняясь ко мне и прикасаясь к губам теплым поцелуем. Реальность внезапно вернулась, но поцелуй так и не исчез. Открыв глаза, я увидел Кагами. Столько всего было в ее глазах, что я не смог огрызнуться. Что-то будто вновь проснулось во мне. И глядя на ее фигуру, когда она, смущаясь, повернулась ко мне спиной, я понял – Ринджи был прав. Когда в туннелях мы разделились, я пошел первым. Краем уха я слышал легкие шаги Кагами и сиплое дыхание Савады. Десятый спотыкался на каждом шагу, периодически кашляя, но, несмотря на это, я не чувствовал запаха страха. Только уверенность. - Почему ты не боишься? Ты можешь умереть, - решив не ломать голову, прямо спросил я. - Я знаю, что даже если я умру, вы сможете уничтожить Организацию, - просто ответил он. А я задумался. Он так доверяет нам, что даже не ценит свою жизнь? Наверно, именно поэтому я пропустил миг, когда мы оказались не одни. Резкий свет ослепил нас, а метко брошенный артефакт напитанный пламенем Дождя и Солнца погрузил мир во тьму. Дальше все воспоминания шли обрывками. Яркий свет, цепи. Боль в шее от очередного укола. Вскипающая кровь и дикий крик, временами переходящий в бешеный рык. Бег куда-то вперед по земляному полу туннеля. Чужое дыхание с боков. Мелькающие черные лапы перед глазами. Мои лапы. Над головой раздается шорох крыльев. Резкая остановка перед стеной, и я могу оглядеть своих спутников. Палевая собака, черный волк и крупный сокол, приземлившийся на мою холку, но после осторожно перебравшийся на спину. Откуда-то я знаю, что их трогать нельзя, а волку еще и подчиняться нужно. Эта мысль вызывает приступ раздражения, но желания бунтовать не возникает. Резко исчезает стена, отползая куда-то вверх, и резкий свет заставляет опустить голову, чтобы не ослепнуть. Повернув голову, я замечаю троих людей. Двое настороженно смотрят на нас, а третий, прикованный цепями, удивлен. В голове вспыхивает одна единственная четкая мысль: убить этих двоих. - Ну что, Юрий, ты же хотел серьезно сразиться со мной, не правда ли? Почему-то этот голос беловолосого мужчины заставил меня ощетиниться и, оставив второго волку, броситься в бой. Краем глаза я успел заметить, как собака и сокол перебазировались к третьему, готовясь защищать его от этих двоих. Глаза застилает гнев, а в голове ни одной четкой мысли. Я даже не понимаю, кто я. Я просто хочу убить эту букашку, скачущую вокруг и размахивающую своей зубочисткой. Неожиданно незнакомые звуки проникают в мое сознание, заставляя остановиться. Музыка звучит громче назойливого шепотка, уговаривающего меня сражаться дальше. Краем глаза я замечаю, что остальные так же остановились. Музыка полностью заглушает чужой голос, и в голову впервые закрадывается моя собственная мысль: кто я?.. * Хотару - яп. Светлячок.