Призрак Оперы: начало

POV Шарлотта Раннее утро было встречено мной, как и все остальные: пустым взглядом в потолок и головной болью, стучащей в висках. Марта, сиделка, милая и скромная черноволосая француженка, приехала в Париж из какой-то провинции. Она умела поддержать разговор, охотно и живо отвечала на мои немногочисленные вопросы, даже рассказывала сверх того, что я просила. Готовила Марта сносно, но не особо вкусно, и я иногда отказывалась от еды. Антуанетта приезжала каждый выходной, отличаясь исключительной пунктуальностью. Ровно в одиннадцать утра приезжала и ровно в три часа дня возвращалась в Оперу. Я замечала, что даже мы, лучшие подруги, так сильно друг от друга отдалились, когда между нами стал Мишель. Тем не менее, Антуанетта продолжала заботиться обо мне, хотя, не сомневаюсь, что это было обыкновенное чувство долга. Нетта обещала приехать и сегодня, несмотря на то, что, как она сказала, возникли трудности с администрацией. Я не знала точно, что за трудности, но была уверена, что они не помешают моей подруге навестить меня. Марта копошилась на кухне, пахло яичницей и горячими бутербродами с кофе. Есть мне не хотелось, но я все равно встала с неудобной кровати и, придерживая рукой выросший живот, отправилась в ванную. К счастью, квартиру мне снимали не самую бедную. Я только не знаю, зачем Антуанетта скрывает от меня имя моего благодетеля. Эрик. Я же знаю, что его зовут Эрик! Наверное, она не хочет, чтобы я знала о нем все. А может, он не хочет. Зря. Неужели они не знают, что я буду до смерти держать это в тайне? Ну, да, спасла какого-то бродягу. Можно просто оставить ее поступок без внимания... К счастью, она его не оставила у себя. Я медленно возила зубной щеткой с порошком во рту, разглядывая себя в не очень новое, местами поцарапанное зеркало. Да, я очень сильно изменилась. Пополнела, повзрослела, волосы почему-то стали темнее, круглее - щеки. Взгляни на меня кто-нибудь, в жизни бы не сказал, что я когда-то была балериной Опера Популер. О Мишеле я думала все чаще. Почему он не поинтересовался у Нетты, где я? А может, он интересовался, а она ничего ему не сказала, соврала, что я уехала к дальним родственникам?.. Вопросы всплывали один за другим, все утро я промучилась с непослушными мыслями, дожидаясь приезда подруги. POV Антуанетта Проснувшись утром, я старательно подготовилась к новым моральным пыткам. Второй день под несносным надзором этих двух пеньков-полицейских, наверняка откуда-нибудь из глухой французской деревни! Вчера вечером я видела Эрика, который почему-то не отозвался на мой зов. Только сейчас я поняла, что он мог подвергаться чудовищной опасности, ведь за дверью всю ночь должны были дежурить два рослых парня-крепыша, которые что слышали от шефа, то и сделают. Я вздохнула, набрала в легкие побольше воздуха и толкнула дверь. Но когда я вышла наружу, то не обнаружила никого. Может, граф просто решил вчера меня припугнуть и уже снял охрану? Сладкая надежда на то, что это все было просто шуткой, уже была готова шевельнуться во мне, но вдруг мое внимание привлекло темное пятно в углу. Оглянувшись, я завизжала от страха, даже не пытаясь с собой справиться. На полу, с неестественно заломленными шеями и синяками, напоминающими следы веревки, лежали мои охранники. Они были мертвы. Проходивший мимо не знакомый мне рабочий сцены сразу же оглянулся на мой крик и подошел: - Что случилось? Не скажу, что мне стало легче, но его участливый тон меня немного взбодрил. - В-вон, - я указала в сторону трупов, - Видите?! Он тоже отшатнулся, но потом медленно подошел к полицейским: - Да, кто-то их крепко... похоже, веревкой. - Что? - Задушили, - пояснил он. - Не знаешь, откуда они вообще тут взялись?.. Его тон, не напичканный официальными "вы", меня приятно удивил. - Ах, ну да, откуда же тебе знать? Ты вон сама едва их увидела, - спохватился парень. Я только теперь обратила внимание, что он был рослый, широк в плечах, а пара светлых глаз доброжелательно взирала с немного нескладного, но симпатичного лица. Светлые волосы были коротко стрижены, но все равно было заметно, что они вьются. - Подождите, мы ведь с вами даже имен друг друга не знаем, - растерявшись, вдруг вспомнила я. - Ах, извините, - паренек приложил руку к сердцу. - Клод Бюке. Я вздрогнула от звука знакомой фамилии: - Вы, случайно, не родственник Жозефа Бюке? - Родственник. Я его кузен, приехал из провинции под Парижем, работаю всего неделю. - А я хореограф младшей группы кордебалета, Антуанетта Жири. - Очень приятно, мадемуазель Жири, - Клод осторожно пожал  протянутую ему руку, но целовать ее не стал. - Надо же, вы совершенно не похожи на своего кузена, - улыбнулась я. - У меня в роду не было цыган, только чистой крови французы. А у Жозефа мать была цыганкой. "Вот откуда эта природная хитрость Жозефа," - подумалось мне. - Я этого не знала, - через некоторое время промолвила я. Потом со страхом покосилась на трупы жандармов, махнув рукой: - В общем, этих двух бедолаг-полицейских приставил ко мне для охраны граф Филипп де Шаньи, наш меценат. - Зачем же ему надо вас охранять? - поинтересовался Клод, пытаясь уловить медленный темп моего шага. - Я и сама не знаю... можно, я буду звать вас просто Клод? - Конечно, и желательно на "ты", - улыбнулся он. - Тогда вы тоже зовите меня на "ты", договорились? Я сама не заметила, как мы достигли конца коридора. - До свидания, Клод Бюке. У меня скоро репетиция. - Увидимся после, - крикнул мне вслед парень, и я почувствовала его взгляд между лопаток. Неизвестно почему меня тянуло к этому юноше. Какая-то внутренняя его сила, харизма, которая манила, заставляя забыть о его неблагополучном кузене Жозефе, который чуть что тащился в кабак за спиртным. Этот человек, напротив, был светлым и каким-то аристократичным. "Возможно, так действует на Жозефа кровь цыганки", - подумала я, открывая дверь в репетиционный зал. Младшая кордебалетная группа, мило болтая, вошла в просторное зеркальное помещение. - Всем тихо! Вы не в домитории, а в зале! - прикрикнула я на них. Балерины стали похожи на маленьких птичек, сбившихся в кучку от северного холодного ветра. Но я давно не испытывала к ним никакой материнской жалости и нежности, считая их достаточно взрослыми для серьезного отношения к делу. Маленькие танцовщицы работали не покладая рук, если так можно сказать о балете, но я всем была недовольна. Впрочем, даже когда бывала довольна, редко это показывала. Когда меня спрашивали, почему, я отвечала, что это моя политика. В каком-то смысле мне даже хотелось отыграться на воспитанницах за себя, свою травму, свою поломанную жизнь. Еще чего! Пусть работают, ведь им дано такое счастье, как здоровые ноги. Чего, к сожалению, Господь Бог не оставил мне. Сразу после репетиции - она закончилась ровно в десять - я собралась и поехала на край Парижа к Шарлотте. Последнее время она выглядела нехорошо и, казалось, постоянно скучала. Дорога в экипаже была пыльной и нудной. К тому же, я ужасно проголодалась и потому, едва войдя в дверь съемной квартиры, попросила Марту сделать мне кофе со сливками и пару бутербродов. За столом Шарлотта не положила в рот ни кусочка, жадно глядя на меня. Она задавала вопросы один а другим, и я на все - ну, почти на все - отвечала. Вопросы в большинстве своем были глупыми и незначительными, но после короткого молчания Шарли, казалось, подобралась к самому главному. - Послушай... - она на миг затаила дыхание, подбирая слова, - ...Мишель... не искал меня? Только не лги! - Нет, не искал. Я тебе не стала бы врать, если бы он пришел и спросил, где ты. - Я очень хочу на это надеяться, - ответила враз погрустневшая Шарлотта. Больше за этот день она ни о чем меня не спросила. Вернулась я около четырех вечера, сразу же прошла к себе в комнату, с неприязнью поглядев в угол, где утром лежали трупы полицейских. Если честно, мне снова стало не по себе. Но еще больше не по себе, когда я вошла в комнату и обнаружила стоящего у окна Эрика. Он с недавних пор начал внушать мне страх, и понятно, почему. Во-первых, я никогда не знала, что от него ожидать. Во-вторых, опять же, он и меня может убить, стоит ему посильнее взбеситься. А жалеть будет только, когда пробесится. Зато всю оставшуюся жизнь... А будет ли?.. Вот не люблю общаться с людьми, которые непредсказуемы. Это их оружие против меня, привыкшей с детских лет оценивать собеседников по первому взгляду. Тем временем Эрик заговорил. - Ну, как там твоя подопечная? - Ничего, - вздрогнула я, резко выходя из состояния задумчивости. - С ней все нормально. Спрашивала, где Мишель и не приходил ли он ко мне. Эрик понимающе на меня взглянул, ничего не ответив. Последующее молчание грозилось так и не быть нарушенным, и я, подойдя к Призраку, присела на кровать: - Эрик. - Да? - он лениво поглядел на меня сквозь маску, словно изучая. - Эрик, скажи, зачем ты это сделал. - Зачем убил тех, кто причинял тебе неудобства?.. - даже удивленно переспросил он. - Да. - Потому что они причиняли тебе неудобства, - он ответил тавтологией, самодовольно улыбаясь своим мыслям. Я испугалась его тона. Подумать только, он говорит так, будто считает это вполне естественным - убить человека только потому, что тот оказался на пути. - Эрик, прошу, не говори так! Я буду чувствовать себя виновницей их смерти! - Ни граф, ни капитан полиции никогда не заподозрят тебя в этом, чего ты боишься? - мне показалось, или в голосе Призрака мелькнуло недовольство? - Тут дело не в страхе наказания, а в самой обыкновенной совести, Эрик, которой у тебя, похоже, нет. Бросив ему эти жестокие слова, которые словно сами с собой покинули мою душу, я принялась разбирать саквояж после поездки. Он молчал. Потом тихо, как кот, запрыгнул на подоконник. - Я хотел, как лучше. У него в голосе я услышала странные ноты и обернулась. Даже несмотря на то, что он сидел против света, я заметила, как у него предательски дрожат губы. Мое сердце сжалось. Похоже, я уже не замечаю собственной жестокости. А ведь он, грозный Призрак Оперы - в душе всего лишь наивный, затравленный и совершенно беззащитный мальчишка со звериным сердцем. И, возможно, он только снаружи умный. А внутри такой же глупый... как я. А вдруг он и правда хотел меня защитить? Боже, что же я наделала! Он ко мне со всей душой, как к единственному другу, а я его просто обвинила. В том, что мне не понравился способ его защиты. Мне стало гадко, как будто я сама убила этих двоих. - Послушай, Эрик. Ты не должен так думать. - Как? - Что я тебя отвергла. Прости, если ты, конечно, действительно пытался мне помочь. Я обняла его, утешающе гладя по спине. Он не ответил мне, то ли не веря, то ли не желая принять мои извинения. Вдруг в дверь постучали. Эрик, словно дождавшись нужного момента, исчез в переходе, а мне ничего не оставалось, как подойти к двери и открыть. - Мадемуазель Жири! Вы срочно нам нужны для весьма серьезного разговора. За дверью стоял капитан полиции, за ним мелькало лицо Ренуа. - Да, месье, - теперь отпираться смысла нет, решила я и отправилась вслед за полицейским. Кабинет, уже успевший стать мне ненавистным, встретил меня лицами месье Дефоржа и графа, которые выжидающе смотрели на меня. - И как это понимать, мадемуазель? - граф, закуривая сигару, заговорил первым. - Что именно произошло вчера вечером? Я приставил к вам двух полицейских, наутро они были мертвы, а точнее - убиты. Граф посмотрел на меня, склонив голову, что в сочетании с его худобой и высоким ростом делало его похожим на крупную птицу. - Месье, я ничего не знаю! Да, я утром видела солдат, но уже мертвыми, в углу. - Были ли какие-то свидетели вашего утреннего выхода из комнаты? - Кажется, нет... Хотя, постойте, был. Новый рабочий сцены, Клод Бюке. - Многоговорящая фамилия, - иронично скривил губы Филипп де Шаньи. - Ну что ж, пошлите за ним, Мантье. Капитан полиции вышел, а через пять минут возвратился. За это время ни один из присутствующих не проронил ни слова, вынуждая меня слушать эту потустороннюю, оглушающую тишину. - Итак, Клод Бюке, - вопросительно посмотрел на него граф. - Вы действительно видели, как мадемуазель Жири вышла из комнаты? - Да, месье граф. Она вышла, а я как раз проходил мимо. И тут она ка-ак закричит!.. Я спрашиваю, что случилось, а она ничего сказать не может, только пальцем показывает а угол. Я оглянулся, а там эти... Мертвые. Подошел, посмотрел. Похоже, их удавили. Кто-то, - добавил Клод невпопад. - Кто именно, вы не видели? - Нет, господин граф. Я первый раз их увидел уже в углу. - Вы, мадемуазель Жири? - Что? Нет, месье, никого я не видела. Только... - я совсем не хотела говорить эту фразу, но мысли нечаянно сказала вслух. - Только? - с интересом уставился на меня граф. - Тень, месье, - совсем тихо вымолвила я. - Худую и высокую тень. Граф с секунду смотрел на меня, потом повернулся к директорам и офицеру и истерически рассмеялся. - Я вас сердечно поздравляю, месье! - С чем это? - переглянулись Дефорж и Ренуа. - Мы нашли убийцу. Наш великий и ужасный, - он хохотнул, - Призрак Оперы! У меня было такое чувство, что я только что сама зарезала Эрика. Боже, да я ведь его предала!.. - Можете идти, мадемуазель Жири. И вы, Бюке. Ваша информация нам пригодилась. Только, - граф понизил голос, - берегитесь, как бы ваш Призрак и вас не придушил. А то мы потеряем очень важный информационный источник... Граф Филипп налил себе коньяка, а мы с Клодом вышли за дверь. Тот понимающе на меня взглянул, видя, как я не могу отдышаться: - Испугалась? - Да, - призналась я, поправляя взмокшие волосы. - Они меня почему-то вечно подозревают. Некоторое время мы шли молча, а потом Клод, словно опасаясь чего-то, тихо спросил: - Слушай, я тут новенький. А Призрак Оперы - это еще кто? - Уф, - ответила я, - долгая история. - Говорят, тут обитает дух какого-то талантливого композитора, певца, пианиста и скрипача, который до сих пор претендует на ложу номер пять и двадцать тысяч франков в месяц. Больше я ничего не знаю, так, старая легенда.   Клод с интересом на меня посмотрел. - Послушай, а можно, я тебя до твоей комнаты... ну... провожу? Мне показалось, или Клод... покраснел? - Если хочешь, - дала я разрешение. - Но только до комнаты. От смеси уважения и странной радости в глазах Бюке я вздрогнула всем телом. - Холодно? - спросил юноша. - Не очень. Я не хотела, чтобы Клод еще и свою рабочую куртку на меня напялил, и потому поскорее отстранилась, пряча руку от цепких пальцев с еще не загрубевшими подушечками. - Мы пришли. Я учтиво, но отстраненно попрощалась, давая понять, что провожал он меня в качестве друга. Не хватало мне еще одного ухажера с неблагополучной фамилией. Я зашла в комнату и увидела, что Эрик снова стоит у окна. Но выглядел он понуро, если не сказать - обиженно. Я хотела привычно спросить, из-за чего он грустный, но у меня перехватило дыхание: я ведь прекрасно знала, из-за чего. Я предала его ненасытному информацией графу, который напоминал мне - я только сейчас это поняла - кровожадного падальщика грифа. Сходство было очень велико. - Ты ему понравилась, - с ехидцей произнес Призрак. - Своему Клоду. Я опешила: вот ревнивец!.. Я-то тут от страха перед его гневом трясусь, а он только Клода и заметил! Я выдохнула, то ли от облегчения, то ли от жалости к Эрику. Конечно, его никто никогда не любил, вот он и пытается найти ростки любви во мне, пусть даже путем надумывания. Впрочем, да. Я его любила, но по-особенному. Порой он все еще внушал мне суеверный страх. Я любила его. Как мать. - Может, и понравилась. Но... я же тебе обещала! Никаких женихов. Кажется, я до сих пор исполняла свое обещание. - Ты что, ничего не замечаешь? - Призрак поддел пальцем сухой лепесток розы, и я с отвращением подумала, что это остатки роз Жозефа Бюке. С которым я теперь сравнялась благодаря своему предательству. - Чего именно? - Правда, ничего? - его голос дрогнул. - Ну, того, как я... прихожу к тебе. Защищаю. Просто подумай, что это все может значить. - Ты хочешь за что-то отплатить? - вопрос был бестактным, но Эрик этого не заметил. Он криво усмехнулся, а потом резко повернулся ко мне, хватая за руки и одновременно падая на колени. - Да я же люблю тебя!.. Без памяти, понимаешь?! Без памяти! Ты не заметила этого? В его глазах дикое обожание мешалось с ревностью, злоба с испугом, так что не было понятно, что он сейчас чувствует. Но его руки на моих запястьях горели пламенем.