Призрак Оперы: начало

POV Эрик Это был Клод, я не сомневался. Помнится, я не раз его видел работающим, знал, что он ловок, как обезьяна (но не как я). Однако, черт возьми, будь он пострашнее, пожирнее, постарше и с лысиной, я бы не испытывал сейчас такого жгучего желания его прибить. Особенно ясно я осознал свою беспомощность, когда понял, что не смогу убить его. Потому что за стеной, в двадцати шагах от нас, спит она. Так как этот сопливый мальчик - ее друг, пусть сам он так не считает, она потом всю оставшуюся жизнь будет меня тихо ненавидеть. Если вообще вспомнит обо мне. И вторая причина - если этот перебравший придурок сейчас выстрелит, Нетт испугается, проснется и выскочит сюда, а в таком опьянении он может убить кого угодно просто потому, что не в состоянии нормально прицелиться. Я подумал и поднял руки вверх, одновременно роняя к своим ногам удавку. Клод то ли всхлипнул, то ли хохотнул и сказал заплетающимся языком: - Правильно делаешь, Призрак чертов, что сдаешься! Ты недостоин моей Антуанетты, тварь! Думаешь, я не знаю, что ты там скрываешь под своей маской? Знаю, ха-ха! Ты уродлив, как все черти, вместе взятые! Я видел, что он был на грани пьяного сна, и не мог упустить эту возможность. Он знает! Черт побери, он знает!.. Уж не Жозефа ли Бюке мне следует поблагодарить за такую важную информацию?.. Они ведь кузены, если я не ошибаюсь... Гнев овладел мной; как лесной пожар, он с неимоверной скоростью перекинулся из головы в конечности, и меня подбросило, как если бы в меня выстрелили из очень мощного ружья. - Слушай, Бюке, - заговорил я, - Ты напрасно явился! Тот, кто слишком много говорит, не раз подвергается опасности. Ты даже не осознаешь, в какой опасности сейчас ты. И я бросился на него, набрасывая удавку ему на шею и одновременно выбивая пистолет из рук. Мой взгляд скользнул вниз, и вдруг я увидел кровь. У него вся грудь была залита кровью, но рана, по-видимому, находилась на плече свободной руки. Так это он попался в мою ловушку! Как он вообще досюда доковылял, вот в чем загадка. И, стесняюсь спросить, кто показал ему дорогу?! Не Надир же это был, в самом деле! После того, как мои отношения с ним переросли приятельские, в его верности сомневаться не приходилось. Бог знает сколько раз он вытаскивал меня из передряг, рискуя собственной жизнью и состоянием. Я решил разобраться с этим позже, а пока придушил юношу до бессознательного состояния и отнес в одну из комнат. Антуанетта его не должна видеть... Придется разбудить ее и отвести в дортуар. Или нет? Пусть пока спит. Я уложил своего пленника на кушетку, привязал его покрепче и начал обрабатывать рану. Лучше не рисковать, пусть он забудет все, что тут было, пусть только повязки напоминают ему... Я перевяжу его как следует, для верности дам ему морфия и оттащу наверх. Пожалуй, лучше ввести ему наркотик прямо сейчас. Клод застонал, когда я отдирал от его раны рубаху, залитую черной кровью, но не проснулся. Я принялся смывать кровь. Какое это странное и неестественное чувство, когда ты пожалел собственную жертву. Как бы я ни злился на Бюке за его пьяный вздор, мне приходилось сейчас бережно перетягивать плечо жгутом, чтобы остановить кровь, и обматывать поврежденный участок кожи бинтом. Кое-какие медицинские способности у меня имелись, а нелегкая жизнь вкупе с постоянной жестокостью вынудила начать их развивать. Наконец я отбросил ненужную испорченную ткань рубашки в сторону. - Боже, - услышал я изумленный вздох и резко обернулся. - Эрик!.. Глаза Нетты расширились от ужаса, лицо стало бледным от вида крови. - Что тут... случилось? - она совладала с шоком и прошла в комнату. - Смотри, - я отошел в сторону, открывая ее взгляду распластанное по жесткой поверхности тело. - Это же... это же Клод! Эрик, что ты с ним сделал?! - Да ничего я с ним не сделал! - взорвался было я. - А еще точнее, вытащил его из ловушки и перевязал ему раны. Неужели ты думаешь, что я бросил бы его там умирать?! Я испытующе смотрел на Нетту. Она опустила взгляд. Я получил ответ на свой вопрос. Да, она думает, что я мог бы оставить его гнить в ловушке. Она мне не верит. Я медленно отвернулся, чувствуя, как слезы снова грозят политься из глаз. - Он без сознания? - спросила она совсем тихим, бесцветным голосом. - Я дал ему морфий, - глухо ответил я, постепенно приходя в чувство. - Что ты собираешься делать? - она осмотрела его, но в этом не было ничего такого, что заставило бы меня разозлиться. Было видно, что она уважительно отнеслась к моим медицинским способностям. - Я отнесу его Надиру, - сказал я. - Перс сумеет наплести ему чего-нибудь, к тому же, дарога неплохой врач. - Хорошо. Хорошо, - закивала она, распутывая узлы на руках и ногах моего пленника. Мы с Неттой расстались в одном из коридоров, когда я уже почти достиг каморки Перса. - Прощай, Эрик, - сказала она, - Еще увидимся! - Увидимся, - эхом повторил я, скрываясь за дубовой дверью с низкой притолокой. О, святая Мария, никогда бы не подумал, что мужчины такие тяжёлые!.. - Войдите, - деловым голосом проговорил Надир-Хан, не отрываясь от бумаг. - Доброе утро, дарога, - сказал я. Перс поперхнулся: - Эрик?! Какого черта... - Я все объясню, Надир, но после того, как ты обеспечишь этому молодому человеку нормальное положение в пространстве. Дарога, хмыкнув, помог мне опустить Клода на кушетку, и мы вышли в коридор. - Он попался в мою ловушку, пришел ко мне пьяным, когда мадемуазель Жири была у меня в гостях, угрожал пистолетом. Я его придушил немного, промыл раны, дал морфия... По мере того, как Перс слушал, его глаза становились все больше похожи на монеты. - Эрик, - сказал он изменившимся голосом, - Эрик... я не узнаю Призрака Оперы! Откуда в тебе это сострадание к собственным жертвам? Дарога глядел на меня так, будто увидел подделку вместо бриллианта, и от этого взгляда мне стало не по себе. - Однако, должен заметить, - сказал Надир-Хан, - Любовь тебя меняет в лучшую сторону. Он обернулся, но меня уже не увидел. - Удачи, Эрик, - сказал он вслед ускользающей темноте. POV Клод Бюке Я очнулся в комнате театрального врача. Я бывал здесь всего раз, когда случайно сорвался с лесов и повредил ногу. Сколько я ни пытался тогда заговорить с нелюдимым доктором, он отвечал односложно и только по делу. Он был похож на перса, но точно его национальности я не знал. И вот теперь я снова здесь, чувствую боль в плече, словно его жгут раскаленными углями, а мысли никак не хотят слушаться. Я знаю этот туман в голове. Это морфий. Поэтому я ничего почти не помню, ни откуда у меня на плече рана, ни как я здесь очутился. - Вы очнулись, - не вопрос, а утверждение. - Настоятельно прошу вас не пытаться встать. Вы еще слабы, месье. Доктор оказывается в поле моего зрения. Оказалось, все это время он стоял сзади меня, у окна. - Кто вы, где я нахожусь? Что произошло? - задаю самые обычные для потерпевших вопросы. - Вы находитесь в моем кабинете, я ваш лечащий врач, - устало отвечает Перс, как я решил его про себя называть. - Вы упали с лесов и распороли плечо, месье. Вам грозит как минимум два дня здесь. - Я должен работать, - я хотел помотать головой, но скорчился от боли в разорванном сухожилии плеча. - Вы же видите, - доктор снисходительно улыбнулся моим попыткам обрести вертикальное положение. - Придется отложить работу на потом. - Антуанетта... Где она? - вспомнил я. Понемногу память начинала возвращаться. - Она заходила сюда за пару минут до того, как вы очнулись. Сказала передать вам, чтобы вы лучше питались и меньше думали о всяких ужасах, - Перс поднялся и подошел к окну. - Она как раз уходила на репетицию... Странно, но у меня сложилось четкое впечатление, что он врал мне. Однако я не набрался смелости спросить его прямо, тем более что мне самому вдруг начало казаться, что рассказанное Жозефом - просто глупый сон, который я увидел в бреду, сорвавшись с лесов. POV Надир Я впервые в жизни сознательно соврал. Причем не для того, чтобы спасти кого то, а потому, что хотел помочь тем, в чьем счастье даже не уверен!.. Ты всегда был честным полицейским, Надир-Хан. Но ради своего единственного друга ты стал лгуном. Бедный раненый мальчик, с едва пробившимся пухом над верхней губой... За что я солгал ему? Буду молиться Аллаху ночью и днем, чтобы его юношеская пылкая любовь к мадемуазель Жири закончилась так же быстро, как и началась. Она совсем ему не подходит, счастливы вместе они не будут. - Если она спросит... - выдохнул юноша, - Если она спросит, то скажите ей, что со мной все хорошо. - Конечно, месье. Как только вы сможете спокойно ходить, вы переедете в комнату, где жили до этого. А сейчас отдыхайте. - Да, да, - сонно ответил он. Я вышел из комнаты, не запирая ее на ключ. Надо бы действительно найти мадемуазель Жири, чтобы удостовериться, что с ней все хорошо. Лично я не одобрял Эриковых странностей и желания держать ее в своей гробнице только потому, что он жутко ревнив. Любовь жертвенна, так пусть же наконец пожертвует ради нее своим подвалом! Негоже девушке жить под землей. - Месье Надир, - услышал я за спиной. Когда я успел пропустить момент? Мадемуазель Жири внимательно на меня смотрела. - Как он? - спросила она. - Очнулся, спрашивал о вас. - Что, что вы ему сказали? - она была вся в волнении и даже перестала от этого хромать. - Что вы заходили, с вами все нормально, а он упал с лесов, - спокойно ответил я и тут же был сражен ее цепкими благодарными объятиями. - Спасибо, спасибо вам, месье Надир-Хан! - Ну что вы, что вы, мадемуазель, все в порядке, - я поспешил отвертеться от ее пылкостей. Она, видно, тоже смутилась и, отступив в сторону, сказала: - Не говорите ему ничего... Ничего обо мне и о нем, - испуганным жалким голосом сказала она. - Вы поняли, месье. Она повернулась и быстро пошла назад, не оборачиваясь и стуча по полу своей тростью с набалдашником. Какая она юная и наивная. Неужели она думает, что и Эрик такой же? Может, он и юн пока, но не наивен. Я знал его другого, жестокого, безразличного и бесстыдного в своей жестокости. На моих глазах нынешний Призрак Оперы, а тогда просто Эрик, выдумывал самые изощренные смерти тем, кто был неугоден шаху. Я мог с уверенностью сказать, что и теперь этот человек не утратил своих смертоносных навыков, своего взрывного характера. Честно говоря, хотя я и не люблю жестокость, того Эрика я уважал больше. Мадемуазель Жири, несомненно, приятная и великодушная девушка, однако, полюбив ее, Эрик стал каким-то... мягкотелым. Я сколько раз уже видел его слезы с тех пор, как он оказался влюблен в юную балетмейстершу. Впрочем, я могу лишь желать им счастья, поскольку все время со своего знакомства с Эриком я думал, что удовольствия любви он будет лишен. Жири любит его, и любит искренне. Я даже не знаю, любила ли меня так же моя покойная жена Алиша. POV Антуанетта Я сумела все уладить. Теперь никто не помешает нам с Эриком. Месье Надир честный человек, он знает, что такое хранить тайну. Я шла по вестибюлю, считая тростью шаги. Я ненавижу эту трость, потому что она напоминает мне о моей ноге. Но Эрику все равно, что я хромая, поэтому я начинаю любить эту трость. Я закончила репетицию и сейчас иду к Эрику. Я ужасно соскучилась. Надо сначала зайти в комнату и надеть что-нибудь получше черного платья. У меня было где-то прелестное нежно-кремовое платье, которое я получила в подарок на свое шестнадцатилетие от матушки, но так ни разу и не надела. - Нетта? - ахнула Шарлотта, входя. Она не видела меня в таких светлых платьях, и потому сразу догадалась, что что-то произошло. Моя подруга поправилась, раздобрела, на ее прежде бледных щеках красовался здоровый румянец. На руках она несла тихо сопящего Кристиана. Ее муж Мишель де Виг теперь подрабатывал художником, поскольку его семья, узнав о связи с балериной, отвернулась от него и лишила наследства. - Ты куда-то собираешься? - поинтересовалась подруга. - Уж не на свидание ли? - Да нет, - пожала я плечами. Не хотелось раскрывать все карты. - Просто захотелось нарядиться поприличнее. А то мое бедное платье лежит и пылится. - Должна признать, выглядишь ты шикарно, - покивала Шарлотта. Я улыбнулась отражению, впервые в жизни оставляя волосы свободно спадать по плечам. Эрик меня сначала не узнает, я согласна. Но сегодня я хотела навсегда поменять свою жизнь. Я взяла со стола черный пояс и подвязала им кремовое платье. Я готова. Вдруг мое внимание привлек конверт с заказным письмом, которого я раньше почему-то не заметила. Я надорвала почтовую бумагу и достала оттуда листок, сложенный вчетверо. Писала матушка. Ох, как некстати!.. "Здравствуй, Антуанетта. Пишет тебе маменька. Надеюсь, что все у тебя хорошо. Обещай себя беречь, не работай до упаду! Это грозит хрупкому женскому здоровью. Тем более, что теперь есть причина, по которой тебе следует еще бдительнее следить за собой. На днях в Париж приедет твой кузен, Этьен Жири. Он прекрасный молодой человек, и моя воля, чтобы ты соединила свою жизнь с ним в брачном союзе. Я уже давно присматривала тебе достойного жениха, однако никто из них не сравнится с Этьеном. Он честный, добрый и милый человек, учтивый с женщинами. Я тяжело больна, моя дорогая дочь, силы покидают меня, и, надеюсь, совсем скоро мы с твоим отцом соединимся на Небесах навечно. Поэтому мне хотелось бы, чтобы ты вышла замуж еще при моей жизни. Так как я нашла тебе подходящую партию, сердце мое почти спокойно; я очень надеюсь, что Этьен будет тебе истинным супругом. Удачи тебе во всем и Божьей милости, дочь моя. К сему письму прилагаю деньги на свадьбу. Пусть жизнь ваша будет счастливой. Вечно твоя, любящая мать Полин Жири."