Призрак Оперы: начало

POV Эрик Темнота. Именно так можно было охарактеризовать мое нынешнее состояние - а мое ли, или уже моего тела?.. Я не чувствовал ни рук, ни ног. Только плавное покачивание из стороны в сторону, словно на лодке - от него начинало мутить. Следом за темнотой и размеренной качкой пришла боль, все более ощутимая, а под конец и вовсе невыносимая. Болела вся грудь, и особенно слева. Я ведь как-то повредил ее, только не помню этого. Но надо вспомнить, надо... Делаю усилие, и вот в голове начинают всплывать картинки. - Без меня, без меня, милый, думай обо мне... - Это Ангел Музыки, Мэг, он пришел ко мне... - Нет сомнения, дорогая Кристина, а сейчас мы идём ужинать... - Призрак Оперы с тобой, у тебя в голове... - Что, не страшно смотреть на чудовище? Этого ты хотела?!... - Карлотта будет играть главную роль!.. - Бюке мертв... В моей голове все словно раскалилось до предела - такой жар я ощущал. А голоса все продолжали: - Я люблю тебя, Рауль... - Ты обручена со мной, ты принадлежишь мне!... - Кристина, это существо - не твой отец!... Я вдруг увидел, как кто-то до боли в сердце знакомый и отвратительный занес шпагу над моей грудью. - Рауль, нет! Не делай этого!.. Нет!.. Шум достиг высшей точки. А потом все стихло. Я открыл глаза. Все тело болело, и особенно часть груди около сердца, куда меня ранили шпагой. Я с трудом повернул голову: на том месте, где я ожидал увидеть кровь, виднелась лишь чистая рубашка, а под ней, кажется, были бинты. Но я не мог сказать этого наверняка, потому что не имел возможности пошевелить ни одной конечностью. - Эрик. Ах, да, это ведь мое имя... В поле моего зрения оказался Надир-Хан в узорчатом халате; он ходил туда-сюда по-комнате, но увидев, что я очнулся, бросился ко мне. - Эрик, как ты себя чувствуешь? Ты что-нибудь помнишь? Можешь чем-нибудь пошевелить?.. Я напряженно взглянул на него и, наконец, произнес: - Н-неплохо. Я... Хочу пить. - Сейчас, - Надир вышел из комнаты, но быстро вернулся с металлической кружкой и приложил ее к моим губам. Когда я утолил жажду, он поставил кружку на тумбочку рядом с кроватью. Я, наконец, смог пошевелить головой и повернулся, чтобы осмотреть помещение. - Где я? - У меня дома, - ответил Дарога. - Ты был серьезно ранен, потерял много крови, так что советую тебе не пытаться встать, - предупредил он. Я почувствовал досаду. Если я не смогу вставать, то за мной придется кому-то ухаживать. Ненавижу такую заботу, потому что она заставляет чувствовать себя еще более ущербным, чем я уже есть. Я постарался отвлечься и задал другой вопрос, волновавший меня больше прежнего: - Где Кристина? - Кристина... - Дарога поглядел на меня. - Сегодня утром меня позвал ее жених, чтобы я осмотрел ее. С ней, по его мнению, творилось что-то неладное, она боялась его прикосновений, твердила, что он убийца. От нее я, кстати, услышал всю эту вашу историю... Я поглядел на Надира уничтожающим взглядом. Он знает, что произошло, и наверняка уже нашёл повод пожалеть меня... - Потом она попросила позвать ей мадам Жири, что я и сделал. После этого я вернулся к тебе, - Перс развел руками, показывая, что рассказ окончен. - Она боится де Шаньи? - спросил я с непонятной тревогой. - Она... не хочет его видеть? - Не хотела, когда я пришел, - кивнул Дарога. Видимо, желая сменить тему, он сообщил будничным тоном: - Скоро Антуанетта закончит с делами в театре. Она обещала заглянуть после этого сюда, справиться о твоем самочувствии. А мне пора идти. Если тебе что-то понадобится, то позови Дариуса. Он в соседней комнате. Я не успел ничего возразить, потому что Дарога уже вышел, но про себя решил, что не стану никого просить о помощи. Не настолько я слаб, чтобы не суметь дойти до графина с водой. Через некоторое время меня снова начало клонить в сон, которому я не сопротивлялся. Вокруг все заволоклось тьмой, и я провалился в привычную пучину бессознательности. POV Кристина - Вы ведь знаете о моем Ангеле Музыки больше других, маменька, - проговорила я, глядя вдаль. - Расскажите мне, пожалуйста. Мадам Жири вздохнула, как будто бы не хотела начинать рассказ. Молчание затягивалось. Наконец, когда я уже и не ждала услышать от нее ответа, она начала: - Ты знаешь, Кристина, кто такие цыгане? Я кивнула, удивившись такому вопросу. - Возможно, когда-то давно ты была в бродячем цыганском цирке... Однажды мы с моими подругами, такими же балеринами, как и я, пошли ради любопытства посмотреть на чудеса в таком цирке, - мадам выдохнула. - Все было безобидно, пока мы не вошли в одну из палаток. Она была чёрного цвета, единственная из всех. Аттракцион назывался "Дитя Дьявола"... Там находилась клетка. И в этой клетке сидел мальчик, Кристина. Я вздрогнула и неверяще посмотрела на мадам: - Мальчик? - Да. У него на голове был мешок, и я не знала, зачем, пока хозяин-цыган не снял его. Под этим мешком лицо у мальчика было уродливо... Я снова вздрогнула. - Его заставляли показывать лицо людям, и били, если он не слушался их... Я почувствовала, как во мне сжалось большое и болезненное чувство. Жалость. Я вдруг поняла, что никогда не испытывала ничего подобного к своему Ангелу. В силу того, что он казался мне ничем иным, как только неземным существом, моими обычными чувствами оставались восхищение, доходившее порой до обожания, и еще одно чувство, отдаленно напоминавшее страх. Но страх появился после встречи с ним как с Призраком... Другая сторона моих ощущений была вполне предсказуема. Я поймала себя на мысли, что удивлена, что у Ангела тоже есть прошлое. Несомненно, так и должно было быть, если он в конце концов оказался человеком старше меня лет на пятнадцать, но эта мысль заставляла меня больше и больше думать о нем. Я оторвалась от своих размышлений и снова вслушалась в размеренные слова мадам Жири. - Люди смеялись над ним долго, но в конце концов им это наскучило, - продолжала она. - Я осталась одна стоять в тени, у клетки мальчика. И тут я увидела, как цыган наклонился, чтобы собрать деньги с пола клетки, и мальчик схватил веревку, набросил ее на шею цыгану и задушил его. Я пожалела мальчика и помогла ему спрятаться здесь. Со временем мы сошлись и подружились, а затем и... полюбили друг друга. - Полюбили? - спросила я. - Этот мальчик и был Призраком Оперы... Вы любили его, маменька? Мне казалось странным, что человека, который убил другого на твоих глазах, можно полюбить. К тому же, человека, у которого была лишь половина человеческого лица. - Да, я любила его, - призналась она, наклонив голову. - Это было прекрасное время... Он был со мной так нежен. Но потом мы поняли, что любовь отличается от влюбленности. Мы просто остались хорошими друзьями. Почему-то, к моему удивлению и даже досаде, я почувствовала некоторую неприязнь к факту нежных отношений, существовавших между маменькой и Ангелом. Она никогда не рассказывала мне об Ангеле и не показывала, что знакома с ним. Сейчас это казалось мне удивительным. - У него есть имя? - неожиданно для самой себя спросила я, хоть и знала, как его зовут. - Да. Эрик, - ответила мадам Жири. Я спросила, потому что снова хотела услышать это имя и лишний раз убедиться в правдивости происходящего. - Он необыкновенный человек, девочка, - увидев мою улыбку, вздохнула мадам Жири. - Он... Напоминает безумного, - сделала я неожиданный вывод. - Отчасти это так и есть, Кристина. Я поежилась. Значило ли это, что все время моего пребывания в подземном доме я была на волоске от опасности?.. Если это так, то я оказалась счастливицей, что осталась невредима... - Он наверняка безумен, - покачала я головой. - Он, кажется, преследует меня, хотя и не наносит вреда... Он пытается противостоять Раулю, и хотя стычка лицом к лицу случилась лишь один раз, я уверена, что они враги. Воспоминание о Рауле заставило меня почувствовать неприятный холодок от шеи до поясницы. Я буду очень надеяться, что не встречусь с ним в ближайшее время. - Он и вправду безумен, девочка моя, и он действительно пытается всегда быть рядом с тобой, и он действительно видит в твоем... в Рауле врага. - Но почему? - я подняла глаза на приёмную мать, и мой голос прозвучал почти что с отчаянием. - Что я сделала? Зачем я ему нужна?! - Он любит тебя, Кристина, - прошептала мадам Жири, и в полумраке комнаты, затемненной плотными шторами, я готова была поклясться, что различила на ресницах женщины слезы. Пожалуй, ничего из услышанного мною сегодня не повергало меня в такой шок, как эта простая фраза. Я поглядела на свою приёмную мать круглыми глазами. - Что вы сказали, маменька?.. Она лишь кивнула головой, давая мне понять, что я не ослышалась. Я приложила ладони к вискам. Он любит меня... Ну конечно. Как я не догадалась раньше!.. Вслед за шоком меня постигла досада. Я была слепа, если не различила его ясных чувств. Мне тут же стало ясно, почему Призрак Оперы никогда не причинял мне вреда. И я вдруг поняла, что никогда бы не причинил... Он потратил на меня столько времени. Но ведь он не мог почувствовать любовь к шестилетней девочке! Значит, это чувство он осознал намного позже. Мне вдруг пришла на ум сцена на кладбище, когда мужчины дрались на шпагах. Это все было из-за меня... Кто из них любит меня дольше? Рауль или... Эрик? Наверное, все-таки Эрик... Рауль вообще не знал о моей судьбе десять лет, с тех пор, как мой отец погиб. Рауль покинул меня тогда, уехав со своей семьей, и не писал мне ни строчки за все это время. Но этот человек... - а человек ли? - в это время заботился обо мне, учил меня... Зачем? Я ничего не могла ему дать. Была ли я ему всего лишь развлечением, или же он разглядел во мне что-то, что заставило его желать узнать меня ближе?.. Пока я мучилась вопросами, мадам Жири встала с софы и, участливо похлопав меня по плечу, вышла. Я осталась со своими мыслями наедине. Должна ли я верить тому, что этот человек меня любит?.. Если его чувства ко мне истинны, то почему и зачем он убил Бюке? Зачем уронил задник на приму Оперного театра Карлотту Джудичелли? Могло ли быть так, что задник упал сам собой, а с рабочим сцены и вправду произошел несчастный случай?.. А еще! Ведь Эрик, сражаясь на шпагах с Раулем, постоянно смотрел на меня. Я предполагала, что это оттого, что он хочет подобраться ко мне, чтобы забрать с собой. Но могло ли быть так, что он... не хотел нанести мне ранение по случайности?.. А вдруг этот человек вовсе не виноват в несчастьях театра, даже если их постоянно сваливают на него, а я все это время была убеждена в его виновности?! Мне стало неприятно и даже страшно от этого осознания. Я всегда должна была искать в людях хорошее, так говорил папа, и нечто подобное написано в Библии. Но ведь я не знала, что он человек... Меня сбивала с толку его любовь ко мне. Я не знала: должна ли я как-то отвечать на нее? Или лучше не подавать ему надежды? А может, он не очнется. И я никогда не узнаю, правдой ли были его чувства. И никогда не увижу, какие глаза бывают у людей, которые любят кого-то. Такие же, как у Рауля, или другие?.. И от мысли, что я могу не узнать, не ощутить, не увидеть, мне стало плохо, гораздо хуже, чем было. Я заплакала навзрыд от жалости к себе и к человеку, которого узнала только сегодня. Мои глаза уже были опухшими от постоянных слез. Вытерев глаза, я встала. Я хотела, как ни странно, увидеть Ангела. Я хотела посмотреть на него... поближе?.. Желала ли я, чтобы он остался жив? Определенно... И пусть пока все непонятно, пусть я путаюсь в собственных чувствах, не научилась распознавать чувства других - несомненно, я еще недостаточно мудра для самостоятельной жизни, - я хотела научиться. Научиться всему. Возможно, любовь - это не только то, что я чувствую к Раулю... Я слезла с софы на пол, нашла ногами туфли и, надев их, вышла в коридор. Всю дорогу до выхода из Оперы я напряженно оглядывалась по сторонам, пытаясь отыскать в толпе людей, знакомых и не очень, силуэт Рауля. Я не хотела попасться ему на глаза, поскольку одно воспоминание о нем вызывало во мне нервную дрожь. Выйдя в небольшой парк за Оперой, я продолжала думать о своем обрученном. Почему действия Рауля на кладбище вызвали во мне такой ужас? Ведь я не уверена даже, что Рауль убил Ангела. А Ангел... Бюке точно был мертв. Мне становилось холодно. Я обняла руками плечи, надеясь согреться, но как мне ни хотелось остаться на улице, пора было возвращаться в Оперу. Первым делом мне необходимо было найти мадам Жири. Женщина оказалась в своей комнате в дормитории; она торопливо надевала пальто и перчатки, очевидно, собираясь куда-то. Увидев меня, она приложила руку к сердцу. Кажется, она не ожидала меня тут увидеть. - Кристина! - оправившись от легкого испуга, воскликнула маменька. - Ты так неожиданно. Искала меня? Я кивнула и задала вопрос, мучивший меня: - Маменька, где сейчас Ан... Эрик? - Я иду к нему, - чуть небрежно выдохнула она, беря свою трость. Я поглядела в пол, потом на свои руки: - Можно, я пойду с вами? Как вы думаете, он... Будет рад меня видеть?.. Мадам Жири взглянула на меня, и у нее вырвался облегченный смешок: - Если ты хочешь, собирайся, девочка. Я думаю, что он будет очень рад увидеть тебя.