Призрак Оперы: начало

POV Кристина Хоть на постановку возлагались большие надежды, я не могла бы назвать положение ее автора безопасным. Я все чаще за эту неделю встречала у нас в театре жандармов - одни могли стоять в углу, делая вид, что им ни до кого нет дела, другие служебными коридорами добирались в кабинет к директорам, даже дорогу пару раз спрашивали. Это не могло меня не насторожить. В целом я была почти уверена, что такие люди, как Фирмен и Андре, постараются изловить "божье наказание" Оперы, даже если этот человек собирается внести стоящий вклад в жизнь театра. Вот и сейчас, возвращаясь из костюмерной с ворохом тканей, за считанные дни превратившихся в ослепительно красивый сценический костюм, я натолкнулась на усатого господина в штатском. - День добрый, юная леди, - поприветствовал жандарм, и некая жизнерадостность в его голосе, словно он находился точнехонько на предназначавшемся ему месте, породила во мне волну раздражения. - Дайте пройти, мсье, я очень спешу, - холодно ответила я и протиснулась мимо мужчины в соседний коридор, чтобы оттуда сразу же скользнуть в сторону гримерных. До премьеры оставались считанные часы. Мне нужно было успеть сделать все так, чтобы мой учитель не имел никаких претензий ни к моему исполнению, ни к внешнему виду. От приставленных ко мне девушек-костюмерш я отказалась. В конце концов, никто лучше автора постановки не знает, как должна выглядеть постановка, а уж с ним-то мы как раз были близки. Эрик хотел, чтобы мои волосы были слегка собраны назад, чтобы в них была вплетена живая алая роза. Это был наш с ним символ. С гримом я не перебарщивала: только подвела глаза и накрасила губы. Оставалось надеть платье. В костюмерной я почему-то отказалась его примерять, чтобы подогнать по фигуре, если вдруг что-то не так. Я просто забрала платье с собой и удалилась на глазах удивленных работниц швейного цеха. Мне не хотелось, чтобы кто-то мог видеть меня в этом костюме до тех пор, пока не увидит Эрик. С этой целью я сейчас и стояла у огромного зеркала в полный рост, через которое впервые прошла в святая святых театра. Я что-то, кажется, напевала себе под нос, что-то жизнерадостное и витиеватое, как молодой розовый куст. Но мое предвкушение выступления все же омрачалось одной мыслью: Эрика нужно непременно предупредить, чтобы не ходил на премьеру и не занимал пятую ложу. Я была уже точно уверена в том, что там будет организована засада. - Эрик, ты там? Слышишь меня? Мне ответили тяжким длинным вздохом. - Пожалуйста, не ходи в зрительный зал. Там полным полно жандармов. Даже не знаю, что задумали директора, но это, кажется, касается тебя. - Не пойти на премьеру собственной оперы? Кристина!.. - в голосе Ангела прозвучало неприкрытое осуждение. - Я мечтал об этом всю жизнь. Неужели какие-то жандармы могут помешать мне увидеть свое детище?! - Эрик, не ходи. Если бы они не знали, как поймать тебя, если бы не были уверены в результате, то не ходили бы такими довольными. Я говорила, говорила, доказывала что-то, а в душе понимала: Эрик слушаться и не собирался. Он мог сейчас согласно кивать головой, молчать и сопеть там, за своим зеркалом, а сам взять и прийти. Господи, только бы он не попался! Какой же упрямец. - Ладно, я понял, Кристина, я не приду, - скороговоркой выпалил Эрик, и я поняла, что теперь уж точно он сделает все с точностью до наоборот. - После того, как я спою, я буду ждать здесь, Ангел, - не пытаясь больше уговаривать или предупреждать, вздохнула я. Мое время заканчивалось, начинался экстренный прогон самых сложных мест оперы, одним из которых был наш с Пьянджи дуэт. Поэтому я собрала ноты (на всякий случай) и почти бегом отправилась в зрительный зал. POV Эрик Кристина ничего не понимает. Безусловно, мне приятна ее забота о моем благополучии, хотя я все еще с трудом верю в наши с ней чувства. Но разве она сама отпускала хоть раз на свет горячо любимое и неповторимое детище, свое творение? Ради этого момента стоит рисковать. Да и неужто какие-то жандармы сумеют поймать меня? Я ведь знаю этот театр, как свои пять пальцев. Не представляю, на что надеются Фирмен и Андре. Их план был банален: расставить охрану по всему театру, дождаться, пока я войду в ложу, и поймать меня там. Я думаю, мне удастся немного удивить их, а заодно и Кристину. И Антуанетту, потому что она в любом обличье меня узнает. Проводив взглядом фигурку Кристины, скрывшуюся за дверью, я отправился готовиться к спектаклю. У меня были свои, вполне определенные планы на эту постановку. С Неттой я давно не виделся. Все время подготовки к премьере театр стоял на ушах, и балетмейстер гоняла своих подопечных в танцклассе. В последнее время Антуанетта выглядела уставшей и вымотанной, я даже порой начинал волноваться, что она заболела. Но болезнь не прогрессировала, ухудшений в ее здоровье я не отмечал, и поэтому мне приходилось только грешить на плотный график. Антуанетта знала, что происходило между мной и Кристиной. Она принимала это, кажется, как должное, не противостояла нашим встречам, только видно было, что каждый раз, когда Кристина объявляла о своём уходе в подвал, мадам Жири опасалась за свою приемную дочь. Я этого не произносил вслух, но Нетта очень постарела за последнее время. Не знаю, отчего это. Наверное, у каждого в жизни есть момент, после которого молодым его считать больше нельзя. Полностью готовый, я теперь стоял перед макетом театра, на который я некогда потратил почти полгода, и бездумно глядел на две фигурки в центре. Их я слепил из обычного свечного воска, только покрашенного. Мне очень нравилась изящная куколка, изображавшая Кристину. Я сделал ей даже лицо, очень похожее на настоящее. Впрочем, что может сравниться с тем, как она выглядит в реальной жизни... А вот фигурка рядом с Кристиной лица не удостоилась. На ней было подобие испанского костюма и плащ. Это был я сам. Я не удержался - все-таки вынул фигурку Кристины из зева картонного зрительного зала. Отставил в сторону. Теперь было можно начать. Я отнес макет на берег озера и поджег его с помощью свечи... Обычная свеча, которая стала смертью для маленькой картонной копии Опера Популер. И обычная злоба директоров на меня, возможно, щепотка их любопытства по поводу моей личности, и эти чувства имеют способность превратить в пепелище настоящую Оперу. Как ни прискорбно, но я вынужден буду поступить жестоко с этим театром, если меня все же попытаются изловить. Когда от макета осталась лишь горстка пепла, а от восковой фигурки, что изображала меня, по полу растеклась блестящая лужа, я снял со спинки кресла плащ, накинул его на свои плечи и пошел наверх. Совсем скоро начнется первый акт моей оперы, и я непременно полюбуюсь им с колосников. И пусть недотепы-директора ищут ветра в поле. POV Антуанетта Жандармы сгрудились в углу пятой ложи - мне были заметны белые нашивки на их форме даже с моего места за сценой. Я волновалась. Обычно Эрик не приходил на спектакли раньше второго акта, но ведь свое детище он наверняка собирается увидеть во всей красе. Или он не изменит своим привычкам? Или все-таки с минуты на минуту появится в ложе и будет схвачен?.. Кристина стояла рядом со мной, и я видела ее тревожный взгляд, когда она смотрела в ложу. Конкретно сейчас мы понимали друг друга. Она тоже волновалась за Эрика. Сказала ли она ему о засаде? Наверное. Они любят друг друга. Это заметно. И если Призрака я не видела довольно давно, то по лицу Кристины читалось каждое слово, которое они друг другу сказали, и каждый поцелуй, который произошел между ними. Я вспоминала свой разговор с девочкой Даае, что случился в квартире Надир-Хана. Тогда она еще боялась сделать неправильный выбор. А теперь, кажется, сделала правильный. И от этого мне было больно. Вплоть до третьего акта, где Аминте полагалось петь сперва арию, затем дуэт с Дон Жуаном, мы смотрели в пятую ложу, не шелохнувшись. Но Эрик не появился. Перед самым выходом на сцену Кристина обратилась ко мне: - Маменька, сделайте мне знак, если что-то произойдет, прошу вас. Я сказала ему, чтобы не приходил, но кто знает... У меня плохое предчувствие. Мне почему-то кажется, что Эрик меня не послушает. В конце концов, сколько лет он ждал этого момента? У него есть полное право пренебречь предупреждениями. Я кивнула в знак согласия - у меня тоже было плохое предчувствие. Я знала, что Призрак неподалеку, наверняка даже где-то в зале, и даже если Кристина не попросила бы, я бы все равно продолжила занимать свой пост. Последний раз, словно прощаясь, девушка сжала мою руку и пошла на сцену; на ее место рядом со мной сразу же придвинулась Мэг. - Никаких дум в ее голове, только думы о радости, и никаких желаний в сердце, кроме жажды любви. А потом мы все оцепенели. И апофеозом наших сомнений стало произнесенное моей дочерью: - Мама, это же не Пьянджи? Да какой же Пьянджи, девочка моя. Знала бы ты, кто это. А знали, наверное, только мы с Кристиной. - Это изюминка сценария, которая должна была появиться лишь во время представления. Композитор упоминал о ней в письмах, и предполагал, что на репетициях она упоминаться не будет. - Мама!.. - негодующе нахмурилась Маргарет. - Как ты могла не сказать мне? Я все это время находилась в неведении относительно такого потрясающего сюрприза! Ну, слава Господу Богу, до Призрака не добрались. Я уже начинала опасаться, что моя дочь потребует тут же все ей выложить. В этот момент с противоположного конца закулисья Мэг подозвал знаками Николя Женеро, и мне ничего не оставалось, как только выдохнуть. Облегчённо или напряженно - сложно было понять. Потому что вот он, Эрик, - на сцене в нескольких футах от меня, и он кажется гораздо мужественнее, представительнее и уж точно более подходящим на роль, чем толстяк Пьянджи. И почему никто раньше не замечал этого? Мне казалось, что не только я следила за Аминтой и Дон Жуаном на сцене во все глаза, но и весь зал перестал дышать. И когда Эрик метнулся вперед и подрагивающими руками обнял Кристину, мы все, наверное, знали, что никакая это была не игра. Некоторые впечатлительные дамы в первых рядах даже упали в обморок. А я... Я горела заживо. Я бы сама упала без чувств, если бы могла позволить себе подобную роскошь. Но балетмейстер не может терять сознание на глазах своих подопечных, они все считают меня несгибаемой. Если бы они знали, что это совсем не так... Что сейчас я как никогда близка к тому, чтобы бросить все, наспех собрать саквояж и бежать, бежать, бежать на край света. Подальше от этого голоса, от дрожащих ладоней, боящихся коснуться своей святыни, и глаз с отливом цвета зелени. - Мам, все в порядке? - шепотом спросила меня вновь подошедшая дочь. Она тоже внимательно следила за происходящим на сцене и поминутно краснела, когда движения двух людей на сцене достигали грани приличия. - Да, - машинально ответила я и только потом поняла, насколько живой и говорящей, должно быть, была моя мимика. Но Мэг, к моему счастью, ничего не заподозрила и снова упорхнула куда-то. Вдруг музыка остановилась - затих разом весь оркестр. Осталась одна лишь скрипка, играющая тихую отрешенную мелодию, и на миг мне показалось, что этого не должно было быть по сценарию. Эрик снова запел, и я приложила все усилия, чтобы расслышать его слова, поскольку зрителям это, кажется, не предназначалось. - ... Избавь меня от одиночества, позволь по одному твоему слову идти за тобою, даже если ты идешь на край света. Кристина, я люблю тебя, будь моей женой. POV Эрик В тот момент я сам не верил в то, что говорил. Но тем не менее, словно в тумане видя все окружающее, я понимал, что именно этой минуты я ждал всю жизнь. И пусть теперь моя судьба будет решена одним ее словом: скажет она "нет", и я буду навеки заперт в собственном аду, а произнесёт "да" - и вся моя прошлая жизнь, все мои страдания будут отсечены от моей новой счастливой судьбы. Тишина в зале стояла такая, словно все перестали дышать, а может быть, так оно и было... Лицо Кристины прямо передо мной еще не успело выразить ни одной эмоции. И вдруг в зале послышался шорох. Он был как будто одинокий вздох посреди мертвой пустыни, но от него повеяло тревогой. Я почувствовал пристальный взгляд на себе и невольно обернулся. Из пятой ложи прямо на меня был направлен револьвер. Я не знаю, кто это был. Кто-то из полицейских, надо полагать. Но теперь времени раздумывать над этим не было - под угрозой находился не один я. - Именем закона, - медленно и внятно произнес голос из пятой ложи, - вы арестованы. Кристина вскрикнула и инстинктивно подалась ко мне. Я до боли сжал ее плечо и повернул ее голову так, чтобы она уткнулась мне в шею и не видела, а потом сорвал маску. Тысячи людей, находившихся в зале в это время, смешались в одно разноцветное пятно. Женщины завопили от ужаса, мужчины принялись креститься, но я не чувствовал ничего, только смотрел в глаза человеку в ложе и понимал, что уже знал все заранее. - Огонь! - приказал все тот же человек. Меня должны были убить. И разве не все равно, кто и когда сделает это, если мне не суждено узнать ответ на свой самый страшный вопрос?.. Пусть лучше палит, пока есть возможность, потому что мне слишком страшно услышать "нет". - Эрик, я же сказала тебе не ходить, - прошептала Кристина. - Нам нужно что-то делать. Ты ведь знаешь, что делать, правда?! Да, знаю. И моя нога сама нажимает рычаг, рука дергает за первый попавшийся канат. Мы слышим жуткий грохот и скрежет, сливаемся в одну фигуру и ныряем в люк. И ни одна пуля не может нас достать, потому что дальше - мое подземное царство. Приземление для нас обоих болезненно, и если я привычен ко всякого рода испытаниям, то для Кристины вдвойне ужаснее это падение. Она еще прижимается ко мне, зажмурив глаза. А я ловлю каждую капельку ее тепла, думая о том, что это все со мной в последний раз. И только теперь мне становится понятно - ответа "да" не существует. Сейчас за нами придут, Кристину отнимут, а меня посадят в тюрьму или пристрелят за все мои злодеяния. Ведь грохот сверху доносится неспроста: ослабли крепления люстры, и сдвинутый со своего места канат послужил причиной того, что теперь вся эта огромная многотонная драгоценность погребет под собой сотни людей. Неужели моя жизнь стоит так много? Я никогда прежде не задумывался об этом. Я поднялся, взял Кристину на руки и пошел в свой дом. Если она без сознания, то мне нужно будет привести ее в чувство. Но она очнулась по пути, и это застало меня врасплох. - Эрик? Что случилось? Где мы? Что с твоей маской? Опасаясь, что Кристина испугается, я отвернулся, поскольку руки у меня были заняты. - Прошу прощения за свой внешний вид. И на губах девушки неожиданно заиграла улыбка. Она была почти озорной, и я было решил, что она смеется надо мной. Но Кристина покачала головой и, все так же улыбаясь, произнесла: - Ну, надо же тебе привыкать ходить без нее. В конце концов, когда мы поженимся и будем жить вместе, я не потерплю ее между нами. Я не сразу понял, к чему Кристина это сказала. И, наверное, у меня было достаточно глупое выражение лица, потому что она тихо рассмеялась. - Откуда такое удивление? Ты же сам спросил об этом на сцене. Так вот, мой ответ "да". В моей голове что-то замкнулось, если так можно было окрестить то состояние, когда от потрясения внезапно темнеет в глазах, а ноги начинают дрожать и подкашиваться. Девушка, почувствовав, что мое положение перестало быть твердым, спрыгнула с моих рук на пол. Я все еще помнил, что она была босиком и могла простудиться и заболеть, но мое тело кренилось вбок, пока не нашло себе опору в виде стены. Кристина схватила меня за плечи и принялась трясти. - Эрик! Эрик! Что с тобой? Голова кружится? Из-за той душераздирающей тревоги, что была слышна в ее словах, я поспешил заверить ее в обратном, хотя действительно чувствовал себя неважно. Но она сказала "да". - Кристина, мне это не снится? Это все точно правда? - О чем ты? - она смутилась, но потом, поняв смысл моего вопроса, устало улыбнулась: - Я думаю, что не снится. Иначе нам обоим снится один и тот же сон. Будет жалко проснуться, правда?.. - Ты будешь жалеть? - Конечно. И можешь не спрашивать меня, правда ли я согласна, потому что я правда согласна. Она знала! Знала, что именно об этом я и собирался ее спросить. И тогда счастье затопило меня.